ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, ответы на три вопроса о советской партизанской войне в 1941–1944 годах, поставленные в начале книги, таковы:
Вопрос 1. Являлось ли партизанское движение общенародным явлением?
Ответ: Нет.
Вопрос 2. Было ли партизанское движение эффективным с военно-стратегической точки зрения?
Ответ: Нет.
Вопрос 3. Чем вообще было партизанское движение для оккупированных регионов?
Ответ: Продолжением довоенной политики советской власти, суть которой — удержание власти маргиналами путем массового террора против всех слоев населения, беспредельной демагогии, принудительной распределительной системы вместо свободных товарно-денежных отношений.
Общий вывод таков: советское партизанское движение в целом — это огромный миф, состоящий, в свою очередь, из ряда взаимосвязанных мифов меньшего масштаба. Среди них выдумки о «всенародной» борьбе с оккупантами, о колоссальных людских и материальных потерях противника в результате действий партизан, о том, что партизаны являлись «защитниками» гражданского населения от «немецко-фашистского террора» и многое другое.
Я полностью солидарен с мнением Владислава Гриневича, который пишет следующее:
«И сталинские генералы, и партократы как во время войны, так и после ее окончания относились к партизанам без особого пиетета…За свою „гламуризацию“ партизанское движение должно благодарить Хрущева, который стремился усилить советский патриотизм и одновременно искал поддержки республиканской партийной элиты, вожаками которой стали представители партизанских кланов. Общими усилиями власти и творческой интеллигенции партизанская тема переросла в настоящий миф о всенародной борьбе в тылу немецких войск на оккупированной территории.
(…) Хотя к моменту распада СССР ни одна другая историческая тема не могла сравниться с темой Великой Отечественной войны числом публикаций — около 20 тысяч библиографических позиций общим тиражом в один миллиард экземпляров (!) — среди этих гор печатной продукции напрасно было бы искать хоть что-то о горькой правде войны. Любые попытки отхода от официальной интерпретации наказывались» (альманах «Деды». Выпуск 3, 2010, с. 96–97, 102).
Термин «Великая Отечественная война» придумали коммунистические пропагандисты. Это они убеждали народы СССР в том, что война была их (народов) войной, защитой от неспровоцированной агрессии. Однако войну спровоцировал Сталин вместе со своим ближайшим помощником Молотовым. Еще летом 1939 года не существовало намека на то, что Рейх может напасть на Советский Союз — буферные государства надежно прикрывали советские рубежи. Стараниями Сталина, вознамерившегося устроить вместе с Гитлером передел Европы, этот пояс был ликвидирован — так и пришла «семья братских народов» к 22 июня 1941 года, когда «друг Адольф» окончательно рассорился с «другом Иосифом».
Немецкая оккупация союзных республик в западной части СССР в 1941 году просто сменила московскую, а в 1944 году — наоборот.
Беларуские историки иногда спорят между собой: под кем было лучше беларусам — под Москвой, или под Берлином. По-моему, одинаковым злом для беларусов были и Советский Союз и Третий Рейх.
Это была не наша война — вопреки тому факту, что большинство людей заставили поверить в обратное. Нас в очередной раз заставили таскать каштаны из огня для тех и других, и пострадали мы от обеих враждовавших сторон.
Так уже было раньше. Например, во время Северной войны (1700–1721 гг.). Ныне нас убеждают в том, что мы тогда были «за Россию», мол, Речь Посполитая (конфедерация Королевства Польши и Великого Княжества Литовского) являлась союзником Петра I в борьбе со шведами. Но союзником Петра был только король Речи Посполитой, он же саксонский курфюрст Август II «Сильный» («Моцны»), а не Речь Посполитая. Ее сейм не поддержал решение Августа о вступлении в войну против шведов на стороне царя Петра. «Моцнаму» пришлось действовать исключительно своими саксонскими «ресурсами».
Однако и шведам, и русским на это было совершенно наплевать. Они здорово тогда «погуляли» на нашей земле. Литва (Беларусь) потеряла каждого третьего своего жителя!
От действий шведов наиболее пострадали Вильня, Клецк, Ляховичи, Минск, Мир, Могилёв, Несвиж, Пинск, Радошковичи, Слоним, Сморгонь, Шклов.
От действий русских — Бешенковичи, Борисов, Брест, Витебск, Гомель, Горки, Гродно, Дисна, Дубровна, Логойск, Мстиславль, Орша, Слуцк, Чашники, Полоцк (в Полоцке царь Петр сперва учинил бойню высшего униатского духовенства, а после и вовсе взорвал нашу древнюю святыню — древний Софийский собор)…
Истории свойственно повторяться — вот она и повторилась в 1941-м. Именно по этой причине важно понимать значение исторических событий.
История любой войны — это миф, созданный победителями и удобный для них. Миф, то есть ложь, которая имеет мало общего с истиной. На постсоветском пространстве — за исключением трех прибалтийских государств — даже спустя 22 года после распада СССР и в официальной идеологии, и в повседневном сознании обывателей резко преобладают мифы о войне. А это значит, что война все еще не закончилась, она продолжает держать нас в плену — в ущерб нашему будущему.
