Глава 28. Дома, снова дома
Год Наказанного Проныры
(148З по летоисчислению Долин)
Долина Ледяного Ветра
— Растительность на лице тебе очень идет, — сказала Кэтти-бри Реджису, когда они уселись в его маленьком домике у озера.
Реджис не смог сдержать улыбки, сияющей, обрамленной его тщательно подстриженными усиками и бородкой, клинышком. Он едва мог поверить, что снова видит ее, своего милого друга Кэтти-бри, его компаньона в прошлой жизни и в посмертии.
— Но я все такой же, да? — спросил он.
— Другие декорации, но ты, несомненно Реджис, да, — поддразнила Кэтти-бри, дергая его за длинные локоны.
— Я узнал тебя, едва услышал твой голос, — признался он. — А видеть тебя теперь... это переносит меня прямиком на склоны Пирамиды Кельвина, где мы оба были куда моложе. — Говоря это, Реджис понял: он и вправду рад, что, вернувшись, компаньоны похожи на свои прошлые воплощения. Как странно было бы видеть Кэтти-бри в теле другой женщины. Но нет, это была она, ее золотисто-каштановые волосы, длинные и густые, и эти синие глаза.
Девушка встала перед ним, чтобы подбросить очередное полено в огонь.
— Зима быстро приближается, — заметила она.
— Платье, — произнес вдруг Реджис, и Кэтти-бри, обернувшись, с любопытством взглянула на него.
— Это платье, что на тебе, — пояснил он. — Разве это не то самое, что было на тебе в Ируладуне? Как это…
— Просто похожее. — Она повернулась, демонстрируя белое многослойное одеяние. — Я купила его у портного в Анклаве Теней, думая о том, что было в лесу.
— В Анклаве Теней? — переспросил Реджис. — В сердце Незерилской империи?
Кэтти-бри кивнула.
— Похоже, нам обоим есть что рассказать, — рассмеялся хафлинг.
Его подруга улыбнулась в ответ и еще немного покружилась, слегка оттянув платье на бедре.
— Когда мы были в Ируладуне, меня одевала богиня, верно?
— Это разумно, — согласился Реджис. — И красиво.
—Просто очаровательно, — подхватила Кэтти-бри и, как заметил Реджис, следка покраснела. — А ты, похоже, преуспел. Драгоценные камни на рапире, ручной арбалет, головной убор, что на тебе, — я думаю, об этом стоит послушать.
— Скоро зима. У меня будет время много чего рассказать тебе. — и выслушать твои истории, разумеется. И да, моя жизнь была... захватывающей. — «И снова будет», — подумал он, но не сказал.
— Однако твой кинжал… — заметила Кэтти-бри. Ведь она видела его темную магию.
— Это орудие, инструмент, и не более того, — заверил ее Реджис.
Кэтти-бри нерешительно и осторожно посмотрела на него.
— Это не Хазид-Хи, — заверил он ее. — Он не способен чувствовать. Это инструмент.
— Довольно ужасный, как мне кажется.
— А моя славная рапира проделывает дырки в сердцах, а твои заклинания сжигают врагов заживо.
Девушка улыбнулась и, похоже, удовлетворилась этим. Реджис, разумеется, мог понять ее неуверенность, поскольку и сам еще не до конца избавился от страха перед этим кинжалом. Всякий раз, как он использовал удушающих змей, жестокое лицо призрака служило Реджису болезненным напоминанием о подлости его поступка, не важно — оправданного или нет.
Потом он подумал о Темной Душе и заколебался, не рассказать ли Кэтти-бри, что, возможно, его преследует могущественный враг — лич, но быстро отказался от этого намерения. Со времени его отъезда из Дельфантла прошли годы, и, даже если бы Темная Душа продолжал искать Реджиса, маловероятно, чтобы личу удалось найти его. След давно остыл — так, во всяком случае, надеялся хафлинг.
Суматоха за окнами привлекла их внимание, и они заметили людей, проходивших мимо дома, четырех пиратов Ретнора под стражей и в цепях. Никто из них не умер, Кэтти-бри исцелила их всех. Даже тот, кого Реджис ударил в спину кинжалом, снова был на ногах.
— Этих бандитов повесят? — спросил хафлинг.
— Скорее, отправят на работы, — ответила Кэтти- бри. — Рабочие руки здесь всегда нужны, ты же помнишь.
Реджис кивнул. В Лускане в былые дни их притащили бы на Карнавал Воров, прилюдно подвергли пыткам и, скорее всего, жестоко казнили. В лучшем случае они годами сидели бы в подземной тюрьме с отрубленными руками. Но здесь, в Десяти Городах, опасных преступников чаще всего наказывали тяжелым трудом.
Реджис улыбнулся этой мысли: сколько раз эта далекая окраина, граничащая с дикими землями, оказывалась намного цивилизованнее, чем великие, по всеобщему мнению, города Фаэруна. Постоянные опасности делали отношения между людьми чище, и монеты значили здесь меньше, чем помощь, еда ценилась выше золота, а рука товарища была важнее плети магистрата.
Хорошо быть дома.
* * *
Бренор прислонился к повозке, беспокойно поглядывая на горы, встающие на севере, с вершинами, укрытыми низкими тучами. Это был последний в нынешнем году караван, направляющийся в Долину Ледяного Ветра и попусту застрявший сейчас посреди дороги чуть не на окраине Лускана. Дворф подрядился в него охранником, но старший погонщик не заплатил ему жалованья.
— Не уверен, что мы вообще проедем, — пояснив он.
Теперь, глядя на серые тучи, скрывающие горные пики, Бренор словно снова слышал его слова. Он знал, что означают эти облака. Он ощущал разлитый в воздухе леденящий холод. Элиент, девятый месяц, сменялся марпенотом, и, хотя в большей части Королевств этот десятый месяц именовался также листопадником, в Долине Ледяного Ветра листья немногочисленных деревьев, конечно, давно опали и вскоре покроются первым снегом — если уже не похоронены под ним.
— Всадник! — услышал он, возвращаясь к реальности. Бренор оттолкнулся от повозки и взглянул на северную дорогу, убеждаясь, что действительно приближается разведчик, посланный начальником каравана.
Мужчина подъехал к головной повозке и тихо посовещался с горсткой стоявших там людей. Один сдернул шапку и со злостью хлопнул ею о борт повозки, и Бренор понял, что упустил свой шанс.
Старший погонщик взобрался на повозку и прокричал, чтобы остальные подошли ближе. Бренор пошел к нему, впрочем уже догадываясь, что будет дальше, поскольку не хуже других знал, что такое Долина Ледяного Ветра, понимал, какое на дворе время года, и видел эти тучи.
Вместо временного окна перед этим последним караваном оставалась маленькая форточка. Теперь она захлопнулась.
— Возвращаемся! — приказал старший погонщик.
Под стоны и жалобы рабочие принялись за дело, перераспределяя грузы для возвращения их на склады Лускана, сортируя повозки по принадлежности их верховным капитанам. Сквозь шум и гам Бренор пробрался к старшему погонщику, который продолжал разговор с вернувшимся разведчиком.
— Что, дороги совсем нет? — спросил дворф.
— Снега уже огру по пояс, и он валит и валит, — ответил разведчик.
— Перевал закрыт, — подтвердил старший погонщик.
— Я намерен попасть в Десять Городов, — заявил Бренор.
Мужчины лишь рассмеялись над ним и пожали плечами.
— Может, ты найдешь в Лускане мага, и он отправит, тебя туда, — предположил разведчик. — Ни на какой лошади туда не добраться, разве что на крылатой.
Дворф постарался скрыть досаду, — в конце концов, эти двое не виноваты, и старший погонщик оказался настолько великодушен, что позволил Бренору идти с караваном, хотя охранники уже были набраны.
Но что оставалось делать Боевому Топору? У него не было денег, а услуги магов, разумеется стоили недешево.
— Мне некуда идти, — проворчал он.
— Большинство поселится в «Одноглазом Джаксе», — сказал разведчик. — Ты у какого капитана?
— Я — что?
— Из какого ты Корабля?
— Он не из Лускана, — пояснил старший погонщик.
Разведчик кивнул:
— Да, если у тебя есть монеты, я предложил бы «Одноглазого Джакса». Единственная в городе безопасная гостиница для тех, кто не из Лускана. И ты можешь вступить в один из Кораблей. Корабль Курта сильнее остальных, но у них и требования выше, и весной они могут тебя так просто не отпустить.
Бренор решительно отмахнулся, заставив человека замолчать. Он совершенно не собирался связываться с верховными капитанами Лускана и, по правде говоря, мимоходом взглянув на этот город, не намеревался снова возвращаться туда. Он обратил взор на восток, на рассыпанные по полям коттеджи и фермерские домики, местами обитаемые, но в основном лежащие в развалинах.
— Может, кто-нибудь тебя и пустит, — сказал старший погонщик, проследив за взглядом Бренора и читая его мысли.
Дворф почти не слушал его, думая о своем. Он знал, что перевал будет закрыт до конца года и все начало 1484-го тоже. К северу от Хребта Мира зима приходит рано, и, когда она вступает в свои права, пробиться сквозь нее невозможно.
Бренор обдумывал, не отказаться ли от своей цели. Мирабар не так уж далеко, — вероятно, он сумел бы добраться туда до того, как здесь, по южную сторону гор, выпадет глубокий снег. Он подумал, что мог бы сообщить, кто он такой, правителям города — и они, возможно, предложили бы ему магическую помощь по переброске в Долину Ледяного Ветра.
Бренор покачал головой. Он не готов был объявить правду о себе. Теперь он знал свое место — не короля Мифрил Халла, но одного из компаньонов, и не собирался привлекать такое внимание к своей персоне, усложняя, а возможно, даже подвергая опасности миссию, которую взвалил на свои плечи, покинув Ируладун.
Но до весеннего равноденствия оставалось меньше шести месяцев, и перевалы были закрыты. Таковыми они останутся до конца этого года, как, разумеется, и в начале следующего. Попасть в Долину Ледяного Ветра в первом месяце, хаммере, всегда было невозможно, и по меньшей мере всю первую половину алтуриака тоже, а иногда даже в третьем месяце, чесе. Ни один караван не пойдет туда до конца четвертого месяца, намного позже назначенной Бренору встречи.
Но в алтуриаке снега начнут таять, думал Бренор, покачивая головой в такт размышлениям. Конечно, это ненадежное время года, чтобы путешествовать по Долине, когда грязевые ямы настолько глубоки, что даже горный великан может утонуть в них, а вода то ли замерзшая, то ли полурастаявшая — не узнаешь, пока не рискнешь перебраться на ту сторону. И хотя дороги солнечным утром могут казаться чистыми, в конце зимы метели начинаются без всякого предупреждения и порой выпадает несколько футов снега.
Дворф покачал головой, сплюнул и потопал к фермерским домикам — узнать, сможет ли он найти приют на зиму.
* * *
Реджис протиснулся в дверь с охапкой хвороста, бросил дрова перед очагом и поспешил обратно, закрыть дверь, в которую задувало снег. Зима, как всегда, свирепствовала, и даже поход до дровяника и обратно был мучительным для хафлинга.
Он вернулся к очагу, сбросил плащ и едва не подскочил, заметив высокую фигуру, стоящую в дверях кухни.
— Я варю тебе отличный суп, — пояснила Кэтти- бри. — Согреть твои кости.
— Когда ты вернулась? Как ты вернулась?! — воскликнул в ответ Реджис. Девушка покинула его за несколько дней до начала бури, отправившись в Брин-Шандер.
— Богиня хранит меня, —подмигнула ему Кэтти-бри.
— Отлично, тогда дрова впредь носишь ты, — заявил Реджис.
— Я могу сотворить заклинание, чтобы твои косточки так не мерзли, —посулила волшебница.
— Поздно.
В ответ девушка улыбнулась не менее широко, чем хафлинг, но улыбка ее была недолгой.
— Что слышно? — спросил Реджис, ибо подруга уходила на разведку.
— Ничего не слышно, — вздохнула она. — Дзирта никто не видел, и имя его произносят без симпатии.
— Это все из-за истории с демоном, — заметил Реджис, поскольку Кэтти-бри рассказала ему о сражении, у западных ворот Брин-Шандера. Очевидно, Дзирт и какие-то его спутники прошли через город и отправились дальше на восток, и больше их не видели. Вскоре после этого в Брин-Шандер явился огромный демон, искавший Дзирта. Он напал на город, и лишь благодаря героизму другого дроу, по имени Тиаго, его группы воинов и нескольких странных существ, полудроу, полупауков, удалось победить его. История была запутанная, поскольку все эти события произошли давно, когда Реджис еще только-только научился ходить в их с Эйвербрином пристройке. Десять Городов всегда были местом, куда приходили и уходили, где умирало больше, чем рождалось, так что мало кто помнил сражение у ворот Брин-Шандера, хотя на том месте, где был уничтожен гигантский демон, установили памятную плиту.
Насколько Реджис и Кэтти-бри могли предположить, вероятно, за демоном в Брин-Шандер последовала Бреган Д’эрт, и в связи с этим Реджис гадал, правильно ли он сделал, что не признался Джарлаксу там, в Лускане, кто он есть на самом деле. Возможно, им с Кэтти-бри и Бренором, если дворф вообще объявится, придется вернуться туда и отыскать Джарлакса в надежде узнать, где Дзирт.
— Ну хорошо и что нам делать? Неужели все было напрасно? — Задавая этот вопрос, Реджис уже знал на него ответ. Если Дзирт не найдется, Реджис попросит Кэтти-бри отправится с ним в Агларонд, к Донноле Периколо, где она сможет помочь им сразиться с личем, если только, лич еще там.
Нет, решительно, сказал он себе, все было не напрасно. Вовсе нет. Он, Паук Тополино, проживет свою вторую жизнь, что бы судьба ни уготовила ему, с учетом уроков первой жизни.
— Будем верить, — сказала ему Кэтти-бри. — Миликки наказала нам, когда встретиться, и этот день быстро приближается.
— Бренора так и нет, а вот зима уже есть, — напомнил Реджис. — Может, твой отец снова умер и отправился в Дом Дворфа за своей наградой.
Девушка кивнула, ни словом, ни взглядом не возразив против его предположения.
— Мы делаем все, что можем, в надежде, что эти труды помогут Миликки и нашему другу.
— Если Дзирт вообще еще жив, — буркнул Реджис, но кивнул в знак согласия. В ночь весеннего равноденствия он вместе с Кэтти-бри полезет на Пирамиду Кельвина. Однако он боялся, что они окажутся там лишь вдвоем, и уже начинал гадать: а что, если Госпожа Ллос забрала таки Дзирта? Быть может, их миссия — спасательная? Быть может, от них ждут, что они вдвоем отправятся на пресловутое Дно Дьявольской Паутины, чтобы вернуть своего старого друга, томящегося там?
Реджис с трудом сглотнул, думая о том, что лич, в конце концов, не так уж и страшен.
— Будем верить, — повторила Кэтти-бри и пошла за кастрюлей с супом.
Реджис кивнул, но он, не мог не видеть страха, явно отражающегося на ее прелестном лице. Дзирта не было нигде, они оба ничего даже не слышали о нем, а ведь его возлюбленная больше года выискивала здесь, в Долине Ледяного Ветра, любое упоминание о нем. Никто не видел дроу за эти последние без малого двадцать лет, если верить историям о битве у западных ворот Брин-Шандера.
И действительно, Дзирт ушел из Десяти Городов давным-давно, и не на запад, а на восток, в дикую тундру.
Реджис понимал, что дроу почти наверняка мертв, и знал, что Кэтти-бри тоже понимает это.
А Бренор?
— Ты пришла в Стокли из Брин-Шандера? — внезапно спросил хафлинг.
Кэтти-бри обернулась и кивнула, потом с мрачным видом медленно покачала головой.
Реджис понял, что она хотела сказать. Если бы Бренор возвратился в Долину Ледяного Ветра, он наверняка направился бы туда, в место, которое долго называл, своим домом, чтобы быть рядом с другими членами клана Боевого Топора.
Бренора не было в Долине — живого, во всяком случае.
— Это не было обещанием, — произнесла вдруг Кэтти-бри.
— Что ты имеешь в виду?
— Миликки лишь чуть-чуть повернула призму реальности, чтобы-дать нам шанс, но ее план был не пророчеством, а надеждой.
Реджис снова сглотнул тугой комок.
— Двадцать один год — это долгий срок, — заметил он. — Я несколько раз едва избежал смерти, и мой путь, долго оставался под сомнением.
Девушка кивнула.
— Быть может, нашему другу... нашим друзьям повезло меньше? — предположил хафлинг.
Кэтти-бри развела руками и слегка пожала плечами, и Реджис заметил, как увлажнились ее темно-синие глаза.
Он быстро подошел и крепко обнял подругу Реджис предлагал ей свою поддержку, но и сам не меньше нуждался в ней.
* * *
Год Разбуженных Спящих
(1484 по летоисчислению Долин)
Окрестности Лускана
— Ну, так ты точно погибнешь, и мне будет не хватать тебя, — сказала фермерша дворфу, который всю зиму работал на ее семью и жил в сарае. — Только я тебя полюбила, господин Боннего Боевой Топор, как ты удираешь, да еще в Долину Ледяного Ветра, худшее из всех паршивых мест! Ох, какой же ты дурак!
Пока женщина говорила, Бренор, едва сдерживал ухмылку. Эта семья была вполне добра к нему, предоставив жилье у себя на сеновале в обмен на дополнительную пару рук, помогавших им управляться с фермой в зимние месяцы.
— Зима закончится рано, говорят разведчики, — возразил он. — Когда я пришел к вам, то говорил, что пробуду здесь недолго.
— В это время года Долина погубит тебя.
По правде говоря, Бренор не мог не согласиться с женщиной. Он знал, что в тундре севернее Хребта Мира его ждут снег и грязь. Знал, что волки, и йети, и гоблинское отродье во множестве вылезли наружу и рыщут в поисках какой-нибудь еды после скудного зимнего пайка. Долина Ледяного Ветра пробуждалась в третьем месяце каждого года, и в этом месяце народа там гибло больше, чем в любом другом.
— Никто туда не ходит, — ворчала женщина. — Ни один караван не тронется с места еще месяц самое малое! А ты — нате вам, мы с семейством тебе так опостылели, что ты лучше убежишь навстречу смерти, чтобы не видеть нас больше!
Бренор громко расхохотался и шагнул к хозяйке, чтобы крепко обнять ее, — и лишь тогда заметил, что у нее что-то болтается за плечом. Он с любопытством отступил на шаг и остановился.
— От моего мужа, — пояснила она, вытащила из-за плеча два предмета и бросила к ногам Бренора. — По крайней мере, они дадут тебе шанс.
Дворф уставился на странный подарок, похожий на пару плоских дисков из гнутой древесины, с кожаными тесемками, переплетенными внутри.
— Снегоступы, - пояснила фермерша. — Наденешь, и они помогут тебе перебраться через...
Бренор заставил ее замолчать, вновь стиснув в объятиях. Больше она могла ничего не объяснять, поскольку все было понятно с первых же слов. В самом деле, во время прошлой своей жизни в Долине Ледяного Ветра он видел такую обувь.
— Ты была добра к этому старому дворфу, — прошептал он, притянув женщину к себе.
— Старому? Глупый, да у меня сын тебе ровесник!
Бренор лишь рассмеялся и крепче обнял ее.
Он ушел тем же утром, после обильного завтрака за столом в главном доме, и фермер с фермершей доверху набили его заплечный мешок хлебом, яйцами и копченым мясом.
Начиная это путешествие в конце второго месяца года Разбуженных Спящих, он пребывал в самом боевом расположении духа, хотя прекрасно знал, какие опасности ждут впереди, и ему в самом деле трудно было думать об этом переходе иначе, нежели как о самоубийственной затее. Если его не засыплет припозднившаяся снежная буря или не поглотит весенняя грязь, то наверняка ему придется немало поработать топором, прежде чем он увидит дымы Десяти Городов.
Но он должен попытаться.
Его клятва, его слово, его верности— все, что сделало его Бренором Боевым Топором, сделало Компаньоном из Мифрил Халла и дважды королем Мифрил Халла, — свидетельствовало, что он должен попытаться.
* * *
— Пять дней, — сказал Реджис Кэтти-бри, войдя в маленький домик у озера и поспешно закрыв дверь, за которой ледяной дождь со снегом поливал всю Долину. Было четырнадцатое чеса, третьего месяца, пять дней оставалось до весеннего равноденствия, самого священного дня Миликки.
— Мой день рождения, — кивнула Кэтти-бри. — Или возрождения, как я его называю.
Реджис в ответ выдавил улыбку, но ненадолго.
— Ничего не слышно? — с тоской спросила она.
— Ничего, ни в Одиноком Лесу, ни среди дворфов Серебристой Луны, что под горой. — На протяжении нескольких последних десятидневок Кэтти-бри и Реджис по очереди покидали свой маленький домик и Одинокий Лес, выискивая слухи обо всех, кто появлялся в городах. Но никаких слухов не было, лишь тишина и суровая местная зима.
* * *
В то же самое утро по другую сторону озера Красные Воды, в городе Бремен, дверь постоялого двора «Дуралей» с грохотом распахнулась, и в общий зал буквально ввалился полузамерзший, покрытый грязью дворф с дикими глазами.
Хозяин заведения, Дарби Снайд, первым подбежал к бедняге и помог ему хотя бы сесть.
— Откуда ты такой взялся? — спросил Дарби у удивительного посетителя.
Дворф тупо посмотрел на него, рассмеялся безумным смехом и упал без памяти.
— Взгляни на его топор! — сказал один из жителей Бремена, заглянувший в «Дуралей», чтобы позавтракать.
Дарби заметил оружие, окровавленное, со слишком хорошо знакомой жителям Долины Ледяного Ветра шерстью, застрявшей среди многочисленных зазубрин на лезвии. На щите дворфа тоже были кровавые пятна, а кровь на кольчуге была его собственная, как они выяснили, когда переложили его на койку и, пытаясь устроить поудобнее, стали снимать кольчужную рубаху и обнаружили рваную рану от когтя йети.
Еще один посетитель принес воды, Дарби принялся промывать рану, и, ко всеобщему изумлению, дворф уселся и замотал косматой головой.
— Ба! — фыркнул он. — Мне нужно идти! Могу я попросить у вас немного еды?
— Идти? — не веря своим ушам, повторил Дарби. — Да ты того гляди помрешь, болван! Ложись обратно! — Он мягко надавил на плечо дворфа, заставляя того лечь.
— Он нуждается в целителе, — заметила женщина сбоку. — Что, Делли нынче в Бремене?
Остальные пожимали плечами и переглядывались, не зная ответа.
— Не видел ее, — сказал кто-то.
— Пойдите и спросите, — велел им Дарби. — Узнайте, видел ли кто-нибудь Делли Керти, ибо этому малому, похоже, пригодилась бы капелька ее тепла.
Где-то близко и в то же время бесконечно далеко Бренор услышал имя: «Делли Керти», и оно на какое-то время осталось порхать в глубинах его сознания.
Глаза дворфа вдруг широко распахнулись, и он снова попытался сесть, несмотря на протесты Дарби.
— Как ты сказал? — переспросил он у хозяина гостиницы.
— Ложись обратно! — настаивал Дарби.
— Кто? — выпалил Бренор, обращаясь к нему.
— Кто? — ошарашенно переспросил трактирщик.
— Делли Керти, ты сказал?
— Ну да, — подтвердил Дарби.
— Колдунья, но добрая, — пояснила женщина.
— Скажи, мне, — настаивал Бренор, — как она выглядит?
Дарби, женщина и несколько завсегдатаев с любопытством переглянулись. Дарби повернулся к Бренору и принялся описывать ему ту, кого они знали как Делли Керти, — это имя жены Вульфгара в прошлой жизни, которое, как понимал дворф, Кэтти-бри вполне могла использовать как псевдоним. Если он Боннего Боевой Топор, то и она вполне могла стать Делли Керти.
И пока Дарби описывал рыжеволосую колдунью в белом платье и черной шали, улыбка Бренора ширилась с каждым словом и он понимающе кивал.
Она сделала это! Его дочь сумела выжить и добраться до Десяти Городов! Кэтти-бри жива и здорова, как ему сказали, и скоро он снова будет с ней.
— Так ты ее знаешь? — спросил Дарби, поскольку на лице гостя все было написано вполне ясно.
— Какой сегодня день? — спросил в ответ Бренор. — Пятнадцатое чеса?
— Четырнадцатое, — поправила женщина из-за спины Дарби.
Бренор схватил трактирщика за руку и крепко сжал ее:
— Дай мне- поесть и немножко отдохнуть, дружище, и заплачу тебе, как только смогу.
— Ты ее знаешь? — повторил Дарби.
Бренор кивнул.
— Друг? — спросил Дарби, и дворф кивнул снова.
— Такой, что ты себе и представить не можешь, — заверил Бренор, и по щеке его покатилась слеза. Он наконец лег и позволил себе забыться счастливым сном.
