Глава 19. Божественное озарение
Год Нестареющего
(1479 по летоисчислению Долин)
Мифрил Халл
Одинокая фигура продвигалась по узкому мосту, и в мерцающем свете факела по стенам огромного пустого зала плясали жуткие тени. Глубокие обрывы слева и справа лишь подчеркивали ее одиночество: неуверенно бредущий дворф, чей факел едва рассеивает тьму.
Он пошел еще медленнее, подойдя к центральной части этого величественного моста над пропастью известной как ущелье Гарумна. Эхо разносило звук его шагов — стук грубых башмаков по камню. По трепещущему свету факела понятно было, что его бьет дрожь.
У края округлой платформы дворф помедлил. По другую ее сторону в темноте раздавался рев воды — то был Водопад Бренора, обозначающий последний переход к восточным воротам Мифрил Халла.
Для Бренора это возвращение оказалось горьким, без единой капли сладости.
Всего десятью днями раньше он прошел здесь с караваном, но не замедлил шага и даже не осмелился взглянуть на возвышение в северной части этой церемониальной платформы. За недолгое время, проведенное им в Мифрил Халле, он больше не ходил этим путем на восток; проводил дни великом подземном городе и даже выбрался к западным воротам и лежащей за ними Долине Хранителя, месту его вероятного, величайшего триумфа.
Долину Хранителя теперь усиленно охраняли, понастроив повсюду оборонительные линии и расставив боевые механизмы вокруг важнейших высот. Защита от орков, так сказали Бренору, вернее, Реджинальду Круглому Щиту из твердыни Фелбарр, поскольку в последнее время эти назойливые существа стали очень активными.
Снова.
Как странно было Бренору слушать споры о себе самом, обсуждения своего королевского решения столетней давности, когда он заключил мир с королем Обальдом Многострельным. Приводились аргументы и за, и против, но Бренору все это очень напоминало те дебаты, которые он уже слышал и в которых участвовал во время переговоров.
Ничто не разрешилось. На земле воцарился относительный мир, но многим теперешним обитателям Мифрил Халла он скорее напоминал тигра, припавшего к земле перед убийственным прыжком, нежели сколько-нибудь подлинное и продолжительное союзничество или хотя бы терпимость между Мифрил Халлом и орками. Хуже того, поговаривали, будто теперь орки устраивали рейды по территориям королевств, окружающих их земли, и разведали оборону, и, вероятно, знали, как ее обойти.
Бренор не отрывал взгляда от возвышения, от пергамента, развернутого на нем и накрытого для безопасности тяжелой глыбой чистейшего хрусталя. Он с трудом сглотнул и медленно приблизился.
Он увидел подпись, свою подпись и грубые каракули короля Обальда.
— Неужели ты направил меня не туда, эльф? — тихо спросил он, словно беседуя с Дзиртом, с которым советовался по поводу этого важнейшего решения, и Дзирт настойчиво убеждал его подписать договор. — Ах, я не знаю, — прошептал Бренор.
— А что тут знать? — спросил позади него голос, заставив Бренора вздрогнуть, тем более неожиданный, что голосу не сопутствовал свет второго факела. Он обернулся и увидел Рваного Дайна, очевидно украдкой последовавшего за ним сюда.
— Будет ли этот договор соблюдаться в наше время, — ответил Бренор.
— Ба, этот договор, — хмыкнул старый воин. — Я помню, как его подписывали. Он мне никогда особо не нравился.
— Значит, король Бренор ошибся?
— Закрой свой рот, мальчишка! — обозлился Рваный Дайн. — Не смей плохо говорить про короля тех, под чьими сводами ты находишься.
— Это же было давным-давно, — возразил Бренор.
Рваный Дайн подошел к нему и коснулся хрустальной плиты, медленно обводя пальцем подписи Бренора и Обальда.
— Да, давно, но будь уверен, я-то помню, и король Эмерус Боевой Венец помнит тоже, можешь не сомневаться, особенно теперь, когда эти новые орки стали такими воинственными по всем Серебряным Землям.
— И ты думаешь, это была ошибка, что король Бренор подписал договор?
Некоторое время Рваный Дайн не отвечал, молча глядя на пергамент. Потом пожал плечами:
— Кто знает? Я, конечно, был против. И говорил об этом лично королю Эмерусу, хоть и был в ту пору совсем молодым, воином и меня мало кто знал.
— Король Эмерус стоял тут во время подписания, — сказал Бренор; он прекрасно помнил, как встретился с Эмерусом взглядом перед тем, как идти ставить свою подпись. В этом взгляде он прочел скорее согласие, чем неприятие своего решения.
— Ну да, стоял, — подтвердил Рваный Дайн. — Но это был не его выбор, имей в виду.
— Может, он предпочел бы войну.
— Многие дворфы предпочли 6ы!
— Но не король Бренор. — Бренор умышленно произнес это так, чтобы его слова могли быть восприняты как обвинение, рассчитывая вызвать реакцию Рваного Дайна.
Ветеран лишь снова пожал плечами, но не насупил брови в знак согласия.
— Да, к сожалению для короля Бренора. Он не нашел военной поддержки. Ни от Серебристой Луны, ни от Сандабара. — Воин умолк и глубоко вздохнул, и Бренор прекрасно знал, что должно было последовать далее. — Ни даже от Фелбарра.
— Король Эмерус не поддержал Мифрил Халл? — спросил Бренор, пытаясь изобразить удивление.
Рваный Дайн снова передернул плечами.
— Без Сандабара и Серебристой Луны мы ничего не смогли бы поделать против тысяч орков, — сказал он. — Десятков тысяч! Десятков десятков тысяч!
— Значит, ты не винишь Бренора?
Рваный Дайн снова замолчал и долго глядел на договор.
— Знаешь, парень, если я на кого и был зол, так это на людей из Серебряных Земель и этих эльфов из Серебристой Луны и Лунного Леса. Мы могли бы выставить такое войско, что весь мир вздрогнул бы! Могли загнать этого проклятого Обальда в его нору и навсегда отучить высовываться оттуда!
— Я тут слышал всякое насчет этого, — вставил Бренор. — Быть может, мы скоро именно этим и займемся!
И на этот раз Рваный Дайн, к удивлению Бренора, снова пожал плечами, неуверенно и почти покорно.
Глаза Бренора округлились:
— Ты что, разлюбил драки, старый пес?
— Ха, если я еще раз это услышу, скину тебя в пропасть, так и знай, — пригрозил Рваный Дайн.
— Тогда в чем же дело? Ты же наверняка слышал про неугомонных орков так же как и я. Ты знаешь, что эти орки напрашиваются на драку.
Рваный Даин огляделся, словно желая убедиться, что они и в самом деле одни.
— Король Коннерад… — начал он, покачивая головой.
— Достойный дворф, все так говорят, и сын героя, короля Банака. — сказал Бренор.
— Да, но без размаха, —пояснил Рваный Дайн. — Не по своей вине, но тем не менее это так. Когда говорил Бренор, остальные в Серебряных Землях слушали. Он был проверен в бою, и... о, это было нечто! Даже король Эмерус не превзошел бы его! Король Коннерад — достойный дворф, как ты говоришь, и народ любит его, можешь не сомневаться, но он не король Бренор. И короля Бренора нигде нет, а если Серебряные Земли не будут сражаться заодно, легионы Многих Стрел сомнут нас.
Бренор был одновременно и горд, и поражен. Мимолетный миг гордости был приятен, но быстро миновал, когда вся тяжесть мира навалилась на его юные, но крепкие плечи.
Он не знал, что сказать, зато хорошо знал, что ему хотелось бы сказать. Ему хотелось схватить Рваного Дайна за ворот и выкрикнуть ему в лицо всю правду.
А может, таков и был план богов с самого начала, вдруг пришло Бренору на ум.
— Тебе что-то известно? — спросил Рваный Даин.
Эти слова привели Бренора в чувство, и он понял, что от нахлынувших эмоций хватает ртом воздух.
— Ч-что? — пробормотал он.
— Тебе что-то известно?
— Ничего, — ответил Бренор, и он в самом деле не в состоянии был в данный момент ответить на этот или на любой другой вопрос, его мозг лихорадочно просчитывал варианты. Он обращал свой гнев против Морадина, против богов — за то, что они позволили Кэтти-бри и Миликк так манипулировать им, что украли смысл его жизни и награду за нее прямо у него из-под носа.
Но потом он подумал про Думатойна, Хранителя Тайны Под Горой, и ему пришло в голову, что его выход, из Ируладуна, хотя этому и способствовала Миликки, затевался, возможно, вовсе не ради нее.
Он вновь взглянул на договор, на свою подпись. Его величайшее достижение или величайшую глупость? Вот это действительно вопрос, и теперь, когда над Серебряными Землями нависла угроза войны, ответ казался Бренору очевидным.
Силою Миликки ему было даровано возрождении, но, вероятно, — да, более чем вероятно, убедил он себя затем — силою Морадина он был доставлен сюда, в это место и время, когда нависла угроза кризиса.
Мифрил Халлу, всем Серебряным Землям нужен был король Бренор, как только что утверждал Рваный Дайн.
И лишь Бренор Боевой Топор знал, где его искать.
* * *
Вечеринка была в разгаре, как всегда, когда большой караван одного из трех поселений дворфов в Серебряных Землях — Мифрил Халла, твердыни Фелбарр и твердыни Адбар — собирался в обратный путь после визита к соседям. Вдобавок прошлой ночью прибыл караван из Адбара, дав дворфам Мифрил Халла еще один повод откупорить этим славным вечером «Веселого мясника», что они и сделали.
Пили за Фелбарр. Пили за Адбар. Пили за Мифрил Халл. Пили за братьев из клана Делзун. За погибель Королевства Многих Стрел. Пили за то, что пьют!
Бренору странно было наблюдать за весельем из толпы, ведь он привык находиться на возвышении и возглавлять возлияния. Он не мог сдержать улыбки, вспомнив, как много раз проделывал это, и с ним рядом 6ыли Дзирт и Кэтти-бри, Реджис и Нанфудл, и Тибблдорф Пуэнт, разумеется, который наполнял пенную кружку Бренора и хлопал его по спине с громогласным «ура!» после каждого приглашения выпить.
Он узнал короля Коннерада и вспомнил этого славного парня и его отца, великого военачальника и вождя, одного из храбрейших дворфов, каких ему довелось знать. Банак Браунанвил был очень полезен во время обороны Мифрил Халла от полчищ Обальда в период до подписания мирного договора.
Как было принято на подобных пирушках, каждый из отбывающих дворфов Фелбарра мог взобраться на помост и чокнуться с королем Мифрил Халла. Бренор встал в очередь сразу за Рваным Данном.
— Ты его знаешь? — шепотом спросил он ветерана.
— Короля Коннерада?
— Да.
— Ага, — ответил бывалый воин. — Тыщу лет, а может, больше.
— Тогда представь меня ему, прежде чем уедешь.
— И рассказать про твою славу? — саркастически поинтересовался Рваный Дайн.
— Ну да, без тени смущения и без колебаний ответил Бренор, демонстрируя золотую медаль на мифриловой цепочке, висевшую у него на шее. — Я буду просить его о милости, и это, разумеется, облегчит мне задачу!
— Что? — недоверчиво переспросил ветеран, оборачиваясь и с любопытством глядя на Бренора.
Бренор лишь отмахнулся, поскольку подошел черед Рваного Дайна совершить восхождение, чтобы стукнуть своей пивной кружкой о кружку короля. Что он и сделал, и выпил после душевного тоста, а потом обнял короля Коннерада за плечи — они и в самом деле были старинными боевыми товарищами. Рваный Дайн повернул короля лицом к юному дворфу, следующему в очереди.
— Малыш Арр Арр — пояснил ветеран.
— Сынок Арр Ара?
— Да, король Коннерад, это вот Малыш Арр Арр, Реджинальд Круглый Щит, и драчун хоть куда! Побывать в Мифрил Халле было частью его желания, которое король Эмерус позволил ему назвать в награду, за доблесть.
— Почетное желание, вот как, в его-то годы? — отозвался король Коннерад, и Бренор понял, что тот прикидывается удивленным, чтобы польстить ему. — В самом деле, и медаль! — добавил король дворфов.
Он говорил громко, и многие услышали, так что Бренор вышел под приветственные возгласы и встал рядом с королем Мифрил Халла, рядом с дворфом, который стал королем, потому что Бренор самолично назвал его отца своим преемником, полностью отдавая себе отчет в том, что трон перейдет к Коннераду.
— Да, потому что это он изрубил кучу орков и погубил горного великана, а иначе много наших, и меня в том числе, перебили бы в Ровинских горах!
— Значит, я поднимаю эту кружку в честь героя! — провозгласил король Коннерад, чокаясь с Бренором.
Однако, когда их кружки соприкоснулись, король умолк, ибо Бренор уставился на него, причем таким взглядом, какой Коннерад Браунанвил явно уже видел прежде, от дворфа, который был его королем. В глазах Коннерада промелькнула искорка узнавания, но замешательство пересилило.
— О достославный король Коннерад, быть может, вы даруете мне награду большую, нежели право сдвинуть с вами кружки? — вопросил Бренор.
Толпа разом затихла, захваченная врасплох дерзостью этого явно очень юного дворфа.
— Ах вот как? Ну говори, — предложил король.
— Я надеюсь попасть на запад, в Мирабар быть может, а то даже и в Лускан, — пояснил Бренор. — Мне сказали, что Мифрил Халл отправляет туда караваны, и я почел бы за честь сопровождать один из них.
Многие вокруг помоста пооткрывали рты, включая и тех дворфов, с кем Бренор пришел сюда из твердыни Фелбарр.
— Что это ты затеял, приятель? — Рваный Дайн шагнул вперед, но король Коннерад поднял руку, останавливая ветерана.
— Я хочу увидеть море, милостивый король, — ответил Бренор. — А мне говорили, что вы снаряжаете туда караваны.
— Да, верно, но в этом году уже слишком поздно. Следующий пойдет только весной.
— И я хотел бы сопровождать его.
— Ждать придется долго.
— Тогда могу ли я просить вас о второй милости?
— Эге, да у этого юнца железная хватка! — выкрикнул кто-то из толпы, вызвав новый взрыв хохота и восторженных воплей.
— Скоро он потребует королевскую дочку себе в постель! — взревел другой, и смех усилился.
И король Коннерад, похоже, потешался вместе со всеми, а вовсе не оскорбился, вопреки ожиданиям хорошей знавшего его Бренора.
— Я хотел бы тренироваться с вашим отрядом «Веселые мясники», — пояснил Бренор. — Ради моего отца, который всегда очень хорошо о нем отзывался, и ради дворфа по имени Тибблдорф Пуэнт...
— За Пуэнта! — долетел выкрик из толпы — выкрик, поддержанный ревом и ставший самым громким тостом в этот вечер. До чего же приятно было Бренору слышать столь восторженные приветствия в адрес его дорогого и старинного друга, что геройски погиб, защищая своего короля и помогая ему исполнить важнейшую миссию в далеком древнем королевстве, именуемом Гаунтлгрим.
—Я стал бы тренироваться в его честь и в память о нем, чтобы вернуть его силу в твердыню Фелбарр и лучше служить королю Эмерусу, — объяснил Бренор.
Король Коннерад на мгновение задержал взгляд на озадаченном лице Рваного Дайна, прежде чем кивнуть в знак согласия.
— Быть по сему! — провозгласил король, вновь поднимая свою кружку. — За Малыша Арр Арра из отряда «Веселые мясники»!
— Посмотрим еще, подойдет ли он, — проворчал задиристый дворф у края настила, еще один, которого Бренор знавал в прошлом, хотя и не мог припомнить его имя. Помнил лишь, что тот служил в «Мясниках» под началом Пуэнта.
— На себя посмотри! — посоветовал Рваный Дайн. Малыш Арр Арр еще и тебя кое-чему сможет поучить!
— Ура! — вскричали гости из твердыни Фелбарр.
— Ура! — взревела толпа хозяев из Мифрил Халла.
Так и шло, бахвальство и тосты — все, как положено на пиру.
Рано утром следующего дня Бренор проснулся в том же зале. Голова у него раскалывалась от слишком многих «ура» и еще большего количества «хей-хо». Едва живой, он доковылял до ближайшего стола, где уже ждали в изобилии яйца, и бекон, и кексы, и ягоды.
— Мы гордимся тобой, сказал ему Рваный Дайн, плетущийся рядом.
— Спасибо тебе за помощь и поддержку, — отозвался Бренор.
— Ба, так ведь за мной должок, верно? Но не думай, Малыш Арр Арр, что мне было легко сделать это. Ты станешь гордостью твердыни Фелбарр. Эти «Веселые мясники» считаются лучшим боевым отрядом-в целом мире, и лично я не стану против этого возражать. Когда король Эмерус услышит о твоем выборе, он будет доволен, но знай, что и опасения у него тоже будут, потому что теперь ты всех нас заставил гордиться, слышишь?
— Да и еще раз да, — заверил его Бренор.
— А ты и вправду собираешься на запад, аж до самого моря?
— И снова — да, — подтвердил Бренор. — Мне нужно сделать это.
— Значит, ты ушел из Фелбарра года на два, а то и больше!
— И в твоих старых мутных глазах я все еще останусь ребенком.
Рваный Дайн улыбнулся, хлопнул Бренора по плечу и тут же вырубился, упав лицом в миску с овсянкой.
* * *
Бренор постоял над могилами Кэтти-бри и Реджиса, расположенными рядом на почетном месте. Здесь, под пирамидами из камней, лежали холодные смертные тела двух его любимых друзей. Бренор понимал, что теперь они, должно быть, истлели, превратившись в скелеты, а то и вовсе в пыль, поскольку прошло целое столетие.
Бренор всегда верил, что душа важнее тела, что освобождение от смертной оболочки не конец существования; тем не менее для него было шоком сознавать, что лежит перед ним. Он вспоминал день, когда они с Дзиртом похоронили их. Он в последний раз поцеловал руку Кэтти-бри, и кожа ее под его губами была холодна. Он вспомнил, как ему хотелось проскользнуть между камнями и вдохнуть в нее свое тепло. Если бы было возможно, он поменялся бы с ней местами, взяв себе ее холод и отдав ей свою жизнь.
То был самый плохой день в жизни Бренора, день, когда его сердце было разбито.
И теперь он стоял тут, и слезы капали из его серых глаз, и все же он знал, что и Кэтти-бри, и Реджис живы, что они продолжают жить в телах, напоминающих те, что были у них в самом расцвете сил. Кэтти-бри, которую он видел в Ируладуне, была той самой Кэтти-бри, которую он знал как свою дочь, в расцвете юности и силы.
По соседству находилась его собственная могила, хотя она всегда оставалась пустой и была обустроена и освящена жрецами Халла лишь в качестве уловки, позволившей Бренору спокойно отречься от престола Мифрил Халла в пользу Банака Браунанвила в соответствии с истинной и тайной традицией дворфов. Бренор подошел к искусно возведенной пирамиде и оглядел ее, но, как ни странно, она не вызвала в нем никаких эмоции. Надгробие из сложенных в кучу камней действительно выглядело замечательно и вполне приличествовало королю, там даже присутствовала небольшая скульптура, изображающая короля Бренора в боевой стойке и венчающая вершину пирамиды. Следуя внезапному порыву, он снял висящую у него на шее медаль и повесил ее на один, из рогов на шлеме статуи.
Он улыбнулся, размышляя о том, что этот жест каким-то образом добавил веса и значимости пустому захоронению. Бренор понаблюдал за медалью, пока она не перестала раскачиваться, и решил, что все в порядке, ибо здесь и сейчас прошлое соединилось-с настоящим во имя общей цели.
Отсалютовав на прощание прошлому, юный дворф снова углубился в катакомбы и наконец пришей к величайшему надгробию из всех — к могиле Гандалуга Боевого Топора. И здесь Бренор понял, что нашел родственную душу, ибо Гандалуг тоже был возвращен после смерти, после заточения в плену у Верховной Матери Бэнр, чтобы еще раз стать королем Мифрил Халла, совсем в другое время и в другом месте, нежели в пору первого своего существования.
— О, теперь я знаю, через что тебе пришлось пройти, мой король, — прошептал Бренор в темноту. — Как же скверно тебе, должно быть, пришлось, а?
Он опустил ладонь на камни, под которыми лежало тело Гандалуга, и закрыл глаза, словно общаясь с духом того, кто упокоился здесь с миром.
— С ним ли ты теперь? — вопросил Бренор. — Отыскал ли ты в конце концов свое место за столом Морадина, мой старый король?
Задав эти вопросы, Бренор кивнул, уверенный в ответах, и лицо его озарилось улыбкой. Ему хотелось вернуться к тем, другим могилам, извиниться перед Кэтти-бри, и Реджисом, и Дзиртом за промедление. Возможно, он навестит их на обратном пути.
Поскольку теперь он знал, что больше не намерен идти в Долину Ледяного Ветра, и смирился с тем, что нарушил клятву, данную Миликки и своим друзьям.
Он — Бренор Боевой Топор, восьмой, десятый, а вскоре и тринадцатый король Мифрил Халла, посланный Морадином обратно, чтобы завершить начатое им же.
Он отправится на запад, там заявит о своих королевских правах и привилегиях, и его вновь признают как короля Бренора. Затем он возвратится, чтобы объединить Серебряные Земли. Это дар Морадина, решил Бренор, и он отвечает за него перед Морадином. Дар Морадина и хитрость Морадина, а значит, ответственность Бренора и хитрость Бренора.
Он кивнул.
— Да будет так, — прошептал Бренор.
Быть может, размышлял он, покончив со своими делами здесь, он сумеет отыскать Кэтти-бри, Дзирта и Реджиса. В конце концов, в его распоряжении будут разведчики, и, если Стокли Серебряная Стрела и его парни по-прежнему находятся в Долине Ледяного Ветра, возможно, Бренору удастся найти путь к друзьям.
Вероятно, слишком поздно для помощи, какие бы там планы ни вынашивала Миликки. Его выбор может дорого обойтись друзьям.
— Да будет так, — снова повторял упрямый Дворф. Если на то пошло, он мог войти в пруд в Ируладуне, отказавшись от путешествия еще до его начала. Вульфгар выбрал этот путь — можно ли будет обвинять Вульфгара, если Дзирта не удастся спасти от Паучьей Королевы?
Бренор глубоко вздохнул, успокаивая себя, и выпрямился.
— Я понимаю твою боль, мой старый король, — шепнул он Гандалугу. — Ты тоже выпал из своего времени.
Он кивнул и продолжал кивать, поворачивая в обратный путь, пытаясь убедить себя, что прав.
Не успев сделать и шага, Бренор остановился и развернулся обратно, лицо его исказилось.
— Так должно быть, — выдавил он. — Иначе все это — игра. — Он открывал и закрывал рот, пытаясь облечь свои мысли в слова, выразить чувство, овладевшее им.
Отказаться от места за столом Морадина ради планов Миликки, ради одного лишь Дзирта почему-то показав лось ему совершенно банальным. В конце концов, разве мало у богини приверженцев, способных выполнить эту миссию?
В свете этой неприкрытой и очевидной истины Бренор начинал понимать, что его решение покинуть Ируладун лишало смысла все, чего он достиг, лишало смысла многовековую жизнь, исполненную мужества и свершений, а более всего — верность обычаям и триаде богов, не имеющих отношения к Миликки.
Но в свете его вновь обретенного прозрения — что Морадин воспользовался магией Миликки, чтобы вернуть великого короля Мифрил Халла, который один мог спасти Серебряные Земли от вторжения Обальда Многострельного...
Для Бренора Боевого Топора логика и правомерность этого не вызывали сомнений. В свете прозрения он готов был простить Морадина за то, что с наградой в виде почетного места в Доме Дворфа придется подождать.
Возможно, даже более того, понял Бренор, и улыбнулся могиле Гандалуга.
— Я хорошо служил, — прошептал он, — своему роду, и моему народу, и богам! Поэтому мне дают еще один шанс, понимаешь? Да, я сделал ошибку, поставив свое имя под тем проклятым договором! Но теперь мне дали еще один шанс, чтобы разорвать его и совершить то, что я должен был сделать еще сто лет назад.
Он тихонько рассмеялся и вспомнил, как стоял на вершине скалы в Долине Хранителя, расшвыривая орков во все стороны.
— Эгей, орки, спите там вполглаза, слышите? Потому что у вас под кроватью завелся монстр и у него топор короля Бренора Боевого Топора!
