Глава 19
Письмо из Ланкра
Матушка Ветровоск, известная всем – и не в последнюю очередь самой себе – как самая квалифицированная ведьма Плоского мира, собирала дрова в лесах Ланкра, высоко в горах и вдали от всех университетов.
Собирание дров было рискованным занятием для старушки, столь притягательной для рассказия. В последнее время при подобном занятии было трудно избежать встречи с королевскими сыновьями, молодыми свинопасами, ищущими свою судьбу, и всеми остальными, чьи приключения требовали от них быть добрыми к старушке, которая непременно оказывалась ведьмой, тем самым доказывая, что добродетель – уже сама по себе награда.
Даже самый доброжелательно настроенный человек не позволит, чтобы его бесконечное число раз переносили через ручей, если на самом деле это ему не нужно. В последнее время карман матушки на такие случаи был забит камнями и шишками.
Она услышала мягкий стук копыт за спиной и повернулась, занеся шишку для броска.
– Предупреждаю, я по горло сыта тем, что вы, ребята, выклянчиваете у меня три желания… – начала она.
Шон Ягг, сидевший на своем служебном осле, отчаянно замахал руками.
– Это я, госпожа Ветровоск! Я был бы благодарен, если бы вы этого не делали!
– Ага, – сказала матушка. – Только учти, остальных двух не получишь!
– Нет-нет, я просто пришел доставить вам…
Шон помахал толстой пачкой бумаги.
– Что это?
– Вам клик-сообщение, госпожа Ветровоск! Это всего лишь третье за все время! – Шон просиял при мысли о собственной близости к передовым технологиям.
– Что это вообще такое? – спросила матушка.
– Это как бы письмо, которое делят на кусочки и отправляют по воздуху, – сказал Шон.
– По тем башням, которые постоянно мешают мне летать?
– Именно, госпожа Ветровоск.
– А знаешь, они перемещаются по ночам, – сказала матушка. Она взяла бумагу.
– Э-э… не думаю, что это так… – осмелился ответить ей Шон.
– То есть это я не умею как следует летать на метле, так? – глаза матушки сверкнули.
– О, кажется, я припоминаю, – быстро проговорил Шон. – Они постоянно перемещаются. На телегах. Больших, огромных телегах. Они…
– Да-да, – сказала матушка, присаживаясь на пень. – А теперь помолчи, я читаю…
В лесу стояла тишина, лишь изредка нарушаемая шуршанием бумаг.
Наконец матушка Ветровоск закончила чтение и громко фыркнула. В лесу снова запели птицы.
– Глупые старые дураки думают, что не могут разглядеть лес из-за деревьев, когда деревья – это и есть лес, – проворчала она. – И дорого стоит отправить такое сообщение?
– Это сообщение, – с благоговением произнес Шон, – стоит более шестисот долларов! Я подсчитал слова. У волшебников, должно быть, куча денег!
– А у меня нет, – сказала ведьма. – А сколько стоит одно слово?
– Пять пенсов за отправку и пять центов за слово, – не задумываясь, ответил Шон.
– А-а, – произнесла матушка.
Она сосредоточенно нахмурилась и медленно пошевелила губами.
– Я никогда не была сильна в арифметике, – сказала она, – но, кажется, это получается… шесть пенсов и еще полпенни?
Шон был хорошо знаком с ведьмовскими штучками. Безопаснее всего было согласиться с самого начала.
– Да, верно, – ответил он.
– У тебя есть карандаш? – спросила матушка.
Когда Шон достал карандаш, ведьма аккуратно вывела им несколько крупных букв на обороте одной из страниц и отдала ему.
– Это все? – спросил он.
– На длинный вопрос – короткий ответ, – заявила матушка таким тоном, будто это какая-то прописная истина. – Еще что-нибудь есть?
Вообще-то она должна отдать ему деньги, подумал Шон. Но у матушки Ветровоск, в свойственной ей манере, имелась своя научная точка зрения на этот счет. Ведьмы вообще были убеждены, что оказывают обществу помощь различного рода, которую нельзя так просто объяснить, но такую важную, что едва они прекратят помогать, это сразу станет заметно, – и шесть с половиной пенсов было невысокой платой за то, чтобы никогда не узнать, что в таком случае произойдет.
Карандаш она ему тоже не отдала.
Дыра в Б-пространстве теперь была хорошо заметна. Она восхищала доктора Ди, пребывавшего в уверенности, что из нее должны появиться ангелы – хотя пока оттуда выходили лишь приматы.
При возникновении любой проблемы волшебники первым делом бросались искать, что об этом написано в книгах. В Б-пространстве их содержалось в изобилии. Конечно, трудно было искать книги, непосредственно относящиеся к текущему ходу истории – когда теоретически знаешь все, нелегко отыскать то, что хочешь узнать.
– Так, посмотрим, где мы сейчас? – через некоторое время сказал Чудакулли. – Последние известные нам книги в этой штанине времени будут написаны через…
– Примерно сто лет, – сверившись с блокнотом, произнес профессор современного руносложения. – Как раз перед уничтожением цивилизации, что бы там у них ни случилось. Потом будет пожар, голод, война… Все как обычно.
– Гекс говорит, что люди снова станут жить в деревнях после падения астероида, – сказал Думминг. – На одном-двух других континентах дела будут идти получше, но никто даже не заметит, что астероид приближается.
– Такие периоды бывали и раньше, – сообщил декан. – Но насколько мы можем сказать, на этой территории, где мы находимся сейчас, всегда были небольшие изолированные группы людей, которые сохранили имевшиеся у них книги.
– Да они прямо как мы, – заметил Чудакулли.
– Боюсь, что нет, – сказал декан. – Они верующие.
– Вот те на! – аркканцлер был разочарован.
– Трудно сказать наверняка, но, судя по всему, на этом континенте верят в четырех главных богов, – произнес декан. – Слабо связанных между собой.
– С длинными бородами и на небесах? – спросил Чудакулли.
– Да, двое из них.
– Значит, это морфологическое воспоминание о нас, – сказал Чудакулли.
– Трудно сказать, это же религии, – произнес декан. – Но они хотя бы сохранили знание о том, что книги важны, а чтение и письмо существуют не только для того, чтобы хлюпики могли увиливать от размахивания мечом.
– А тут остались какие-нибудь религиозные места? – спросил профессор современного руносложения. – Есть ли смысл туда заглянуть и объяснить им, что мы, собственно, создатели этой вселенной, а заодно дать пару полезных советов?
Воцарилась тишина. А затем Думминг своим лучшим голосом, которым он обращался к начальству, проговорил:
– Я полагаю, сэр, что этот мир ничем не отличается от нашего в отношении к людям, которые появляются и называются богами.
– Нам не окажут специального приема?
– В том смысле, который вы подразумеваете, сэр, – нет, – сказал Думминг. – К тому же, такие места в этой стране закрыты по указу нынешнего монарха. Я не понимаю сути дела до конца, но, похоже, это такая программа по снижению расходов.
– Сокращение штата, перераспределение средств и тому подобное? – спросил Чудакулли.
– Да, сэр, – сказал Думминг. – А также пара убийств, немного пыток и тому подобное.
– Но наверняка ведь ничего такого, чего нельзя было бы уладить, заставив всех бегать по лесу, стреляя друг в друга красками, – невинно произнес профессор современного руносложения.
– Я сделаю вид, что не слышал этого, – сказал Чудакулли. – А теперь, джентльмены, мы должны проявить мудрость. У нас нет магии. Но благодаря Гексу мы можем перенестись во времени и пространстве. А еще у нас есть большие палки. Что нам здесь предпринять?
– Принято сообщение, – сказал Гекс.
– Из Ланкра? Вот это скорость!
– Да. Отправитель не указан. Текст сообщения: ТИОРСИЯ.
Гекс прочитал по буквам. Думминг записал его в блокнот.
– Что это значит? – Чудакулли посмотрел на волшебников.
– Мне это кажется слегка религиозным, – сказал декан. – Ринсвинд, это по твоей части, не так ли?
Ринсвинд взглянул на запись. И действительно, если подумать, вся его жизнь напоминала головоломку…
– Цена клик-сообщений считается по количеству слов, правильно? – спросил он.
– Да, это возмутительно, – сказал Чудакулли. – По междугородним магистралям пять пенсов слово!
– А это сообщение отправила старушка из Ланкра, где, если мне не изменяет память, основной валютой служат куры? – спросил Ринсвинд. – Значит, денег на мудреные сообщения у нее нет. Мне кажется, это просто анаграмма слова «ИСТОРИЯ».
– Похоже, она хотела сказать: «измените историю», – проговорил Думминг, не поднимая взгляда. – И сэкономила пять пенсов.
– Мы уже пытались ее изменить! – воскликнул декан.
– А что, если изменить ее как-то иначе? В другом времени? – предположил Думминг. – В нашем распоряжении все Б-пространство. Мы можем поискать какие-нибудь указания в книгах, написанных в разных будущих…
– У-ук!
– Прошу прощения, сэр, но правила библиотеки здесь не действуют! – сказал Думминг.
– Взгляни на это с другой стороны, приятель, – сказал Чудакулли разъяренному библиотекарю. – Конечно, правила здесь действуют, мы все это понимаем и даже не мечтаем о том, чтобы просить тебя вмешиваться в естественный ход событий. Но природа причинно-следственных связей этого мира такова, что, если в ближайшую тысячу лет библиотеки и сохранятся, чтобы люди использовали книги для разведения огня или как неудобную туалетную бумагу, затем они все равно будут уничтожены в результате удара метеорита и/или таяния льдов. Чудесные книги доктора Ди, которые ты так полюбил, со всеми их прекрасными иллюстрациями совершенно бесполезных магических кругов и весьма интересными математическими шифрами, отправятся по пути… э-э… – он щелкнул пальцами: – Кто-нибудь, подскажите мне кого-нибудь, кто скоро окончательно вымрет, – потребовал он.
– Людей, – помог ему Ринсвинд.
Снова повисла тишина.
Затем библиотекарь ответил:
– У-ук у-ук.
– Он говорит, что просто найдет книги, и все, понятно? – перевел Ринсвинд. – Положит их в стопку и выйдет из комнаты, но никто не должен их читать, пока его не будет, потому что, если кто-то и станет читать, он не будет об этом знать. А когда он громко покашляет перед тем, как войти в комнату, это будет только потому, что у него кашель, и ни по какой другой причине, понятно?
