РАЙОН ФОРЕСТ-ХИЛС в Куинсе похож на плод порочной связи между центром и окраинами. Небоскрёбов, с которых так удобно падать, здесь нет, зато полно улиц с кирпичными шестиэтажками с одной стороны и отдельно стоящими фахтверками с другой.

Я тебе не словарь, иди погугли.

Пафосных особняков, как в Вестчестере, тут тоже нет. Этот район застраивался в те времена, когда мужчины были мужчинами, а кирпичи – кирпичами, тогда было дешевле создавать дома, а не людей.

Теперь, когда Щ.И.Т. сменил гнев на милость, я разыскиваю в этом тихом спальном районе мальтийскую болонку. Я посмотрел картинки в интернете. Ничего общего с яхтой «Мальтийский сокол» она не имеет – это белоснежная комнатно-декоративная собачка. Вы можете любить таких собак, ненавидеть или есть на обед – их щенки всё равно останутся самыми крошечными созданиями во всём собачьем мире. Но, конечно, если перед вами мутанты или вы вдруг применили к себе уменьшающий луч, это всё меняет. Раз эта псинка такая малюсенькая, я надеюсь, что она превратится в небольшого монстра – какого-нибудь Кроху, пришельца из-под подушки.

Нужный мне дом стоит на особенно тихой улочке. Это скромное семейное гнёздышко, которое так и излучает уют, – если хотите найти дом, где будут присматривать за вашими детьми, пока вы развлекаетесь, лучше места не сыскать. Рядом ходят мусорщики – они зевают и потягиваются в первых лучах солнца. Если жители домика до сих пор в царстве Морфея, будет очень легко всё провернуть.

Но читать про это будет неинтересно, согласны?

Колли надёжно укрыта в недрах Щ.И.Т.а. И рука постепенно отрастает, но я бы вам не советовал на неё смотреть. Я просовываюсь в окно на крыше, как заправский взломщик. Слабый запах вчерашнего ужина тут же выветривается. Увы, нет времени, чтобы совершить набег на холодильник. Входная дверь скрипит и приоткрывается, и я слышу пронзительное тявканье.

Бинго! Нет, это не кличка собаки.

Вслед за тявканьем раздаётся спокойный женский голос – как будто бабушка разговаривает с внуком-непоседой.

– Би, тише, успокойся. А не то выдохнешься ещё по дороге в парк.

Би? Может, этого пса и вправду зовут Бинго. Или Билл. Или Бернардо – помните такого?

Я подбираюсь поближе, чтобы взглянуть, что там происходит. Ближе, ближе, ближе… Вот она, собаченька. Ошейник едва ли не больше её самой. И, мамочки мои, что за божий одуванчик держит поводок! Прямо как из старой песни про старушку из Пасадены. Прямо как Рут Бацци из шоу «Хохмы Роуэна и Мартина» – самая что ни на есть архетипическая бабуля. Она такая хрупкая на вид, что кажется, стоит мне схватить пёсика, она сразу же схлопочет инфаркт. Тут снова нужен осторожный подход. Проще говоря, любой подход, кроме моего.

Я спрыгиваю на землю прямо перед старушкой, стараясь приземлиться как можно мягче, и отвешиваю ей джентльменский поклон.

– Мадам, прошу меня простить, но я не могу не заметить, что у вас просто очаровательная болонка!

Ну что, ничего не вышло. Не уверен, кто перепугался сильнее, дама или собачка, но старушка взвизгивает за двоих:

– И-и-и!

Я вскидываю руки.

– О нет! Простите! Всё в порядке? Я не хотел вас напугать! Просто…

Старушка встаёт в какую-то абсурдную боевую стойку для пенсионеров. На мгновение мне кажется, что это она сейчас превратится в монстра.

– Вы кто такой? Убирайтесь отсюда!

Я делаю шаг назад.

– Я., э-э-э… ваш пёсик… он такой милый. Можно мне его подержать? Я сразу же верну. Честно-пречестно.

Я божусь и клянусь, даю голову и руку на отсечение, но, кажется, мне даже болонка не верит.

Собачка тявкает, и старушка мигом хватает её и прижимает к груди.

– Что вы за жуткий тип! Уходите прочь! На помощь!

Я делаю попытку обратить всё в шутку:

– Жуткий? Это вы ещё меня без маски не видели. Слушайте, я не собираюсь причинять вам вреда…

Но у бабульки, похоже, другие намерения. Нет, сумочкой она меня не огрела, но перцовый баллончик, из которого она пшикнула мне в глаза (усиленная формула для более эффективного поражающего воздействия!), – та ещё жгучая дрянь.

Как только я вновь обретаю способность видеть, всю учтивость с меня как рукой снимает.

– Давайте сюда шавку!

Бабулька уже несётся к двери со скоростью Усэйна Болта.

– Руки прочь от Бенни! На помощь! Кто-нибудь, помогите!

Я бросаюсь за ней:

– Я и пытаюсь вам помочь, леди!

– Помочь избавиться от собаки?!

– Нет! То есть да, но вы просто не понимаете, что на самом де…

Её электрошокер (к чему полумеры?) обжигает меня, словно укус кобры.

Ух. Это, конечно, не пулемётная очередь, что-то в этой штучке есть. И во рту остаётся приятный металлический привкус. Но я и не такое переживал, так что я хватаю болонку за ошейник и дёргаю на себя. Но, оказывается, сгарушка не только вздорная – она ещё и довольно сильная. Она тащит на себя, я – на себя, и вот мы уже увлечённо перетягиваем щенка. Да, у бабульки, вцепившейся в Бенни, нет возможности достать баллончик или шокер, но это не слишком облегчает задачу. Я не могу тянуть достаточно сильно, а то собака порвётся или, хуже того, старушка лишится руки. Конечно, с неё станется отделать меня оторванной конечностью, но не похоже, чтобы эта леди обладала способностью к регенерации. Так что я стараюсь действовать мягко – не мой конёк, сами понимаете.

– Отпустите!

– Сами отпустите!

– Нет, вы!

Раз – и я уже сижу на земле где-то в пяти метрах от собаки. На секунду я думаю, что бабулька применила какое-то секретное старушечье оружие – штуку, которая создаёт ударную волну. Вот только она и сама отлетела в противоположном направлении. Что-то расшвыряло нас обоих.

Болонка и впрямь выглядит разъярённой. Она подалась вперёд всем своим крошечным тельцем, крошечный хвост замер, крошечные мускулы напряглись, крошечные розовые дёсны обнажены – но так выглядит любая собака, готовая атаковать. А вот утробный рык, сотрясающий стены, и лапы, из-под которых летят куски асфальта, уже немного напрягают.

Пёс действительно трансформируется, но не так стремительно, как Гум или Горголла. Во что бы он в итоге ни превратился – в этом милом уютном квартале ему не место. Пёс поворачивается ко мне, и я достаю свою сверкающую УРА.

– Леди, закройте глаза. Я серьёзно!

Гм. А ведь если она достаточно долго не будет их открывать, я успею превратить Бенни в розовую слизь, телепортнуться в зоомагазин, купить ещё одну болонку, и можно надеяться, что старушка не заметит разницы.

Собачонка уже бежит ко мне, и я нажимаю кнопку. И… ничего не происходит. Вообще ничего. Ничегошеньки. УРА не стреляет. Чёртов пёс трансформируется так медленно, что сенсор его не распознаёт.

– Тяв!!!

Бенни бьёт меня в грудь неожиданно крепким лбом (как там вообще мозг помещается, внутри этого черепа?). Три ребра с хрустом ломаются и вонзаются в лёгкие. Я раскидываю руки; ноги отрываются от земли. Я подлетаю в воздух и впечатываюсь спиной в старинный кованый фонарь. Под аккомпанемент треска, грохота, звона стекла и хруста костей фонарь падает прямо на милую тихую улочку.

Где-то просыпается ребёнок и начинает кричать. Где-то женщина, не переносящая громких звуков, жалеет, что не включила свой генератор белого шума. Где-то автовладелец скоро будет недоумевать, что же случилось с его мерседесом.

Ну а мне надо разобраться с тем, что у меня перед носом.

– Забудьте, что я сказал, леди, не надо закрывать глаза. С открытыми глазами легче бежать!

Но она меня не слушает. Она хватается за сердце и кричит:

– О боже!

О нет, она падает!