День тринадцатый

Проснулся я за два часа до гонга, к тому же на весьма далеком от него расстоянии. И это не могло не радовать. Кобольд тихо похрапывал во сне. Когда же перевел взгляд на правого, то встретился с направленным на меня взглядом. Тот своим посохом указал на жилу. Мда, похоже отлынивать не удастся. Интересно, он когда-нибудь спит?

Кобольд проснулся только через два часа, получив посохом по ребрам. Сдается мне такой вариант пробуждения ненамного лучше этого мерзкого гонга, если вообще лучше. Тем не менее, кобольд молча приступил к работе. Кот появился у нас только спустя два часа после пробуждения кобольда. Оказалось, что он задержался посмотреть спектакль. Он вручил нам две миски привезенных в тележке, а сам начал вгрызаться в жилу и рассказывать. Отчего-то возникло впечатление, что он прячет свое лицо от нас. Странно, с чего бы это ему делать? Долбя жилу киркой, он рассказывал, что там происходило.

Оказалось, что эта незатейливая труппа актеров разработала свой собственный сценарий и начала его демонстрировать. Сценарий был на уровне тупых комедий начала кинематографа, когда все друг дружку пинают и используют дебильные шутки. Публика их освистала, после чего Главный инспектор настоял, чтобы ему всё же показали оригинал. Это привело к нешуточной драке всех со всеми. Как выяснилось, никто не хотел исполнять роль Эмануэль. Тогда, опять же веским указанием Главного инспектора на роль был назначен Гремлин.

— Западло! Это западло! — орал он, но Главному инспектору надоело это слушать, он применил какое-то заклинание, которое заставило гремлина молча выполнять все приказы постановщика.

Затем Главный инспектор помог с костюмами, ну как помог… Рядом с ним стоял постановщик спектакля и говорил, кто должен как выглядеть и по мановению пальца актер оказывался таким, каким видел его режиссер.

Дальше, по словам кота, началось форменное безобразие. Муж отдавал свою собственную жену всем подряд. Как выразился кот, то один ее отпердолит, то другой, то третий, а то вообще чуть ли не скопом. Еще он сказал, что гремлин плакал, когда играл свою роль, но беззвучно.

Досмотрев все действие до конца, Главный инспектор завернул какую-то витиеватую матерную конструкцию о том, что он знал, что люди извращенцы, но не предполагал насколько. И еще он порадовался, что уехавший Эмануэль этого не видел. После чего он лично забрал гремлина со сцены и куда-то увел. Все были шокированы происходящим. Конечно, многие были шокированы не содержимым спектакля, а тем как это перенес гремлин.

— Ты знаешь, по — моему, он сломался, — закончил свой рассказ кот, уронив кирку, — Я этих слез, наверное, никогда не смогу забыть. Как же я его презирал до этого за его эти понты, понятия и всю эту наносную шелуху. А оказывается он этим действительно жил, иначе не смог бы так плакать. А ведь по понятиям, его опустили. Я даже не думал, что можно так оплакивать свое положение. Жалко его, вот честное слово. Ведь опущенный — всегда изгой, и для него теперь нет пути назад. Он даже хуже теперь чем никто. Знаете, до этого думал, что после спектакля будет масса шуточек и подколок. Но после этого не у кого на лице не видел даже небольшой улыбки, всех как будто придавило что-то. Это было очень тяжело. Ты даже не представляешь насколько.

И кот замолчал. Даже правый нас не подгонял. Я пытался представить, что перенес гремлин, и не мог. Мне самому стало настолько противно, будто я затеял весь этот спектакль. Мы сидели и молча смотрели каждый в свою сторону.

— Его не оставят одного. Ему помогут, — неожиданно произнес Правый, спустя пять минут молчания. И эти простые слова почему-то принесли облегчение. Очень хотелось ему верить, — Не беспокойтесь о нем. Вас ждет работа.

Мы встали и начали долбить жилу. Звук ударяющихся кирок вначале сильно бил по ушам, но потихоньку сосредоточенность на работе брала свое и нас всех попустило. Кот вскоре опять увез тележку наверх. Когда же кот вернулся обратно, кобольд произнес:

— В следующий раз тележку повезу я.

— Почему? — поинтересовался кот.

— У меня есть желание для Главного инспектора.

— А подробнее?

— Нужно убрать гремлина с этого рудника. Он не сможет здесь больше находиться.

— Но ведь, Правый сказал, что о нем позаботятся, — кот ткнул пальцем в сторону сидящего надсмотрщика.

— А ты знаешь, насколько далеко простирается его забота? — кот отрицательно помотал головой, — И я не знаю, так почему бы не потратить свое желание на благое дело?

Я повернулся к Правому:

— Можно мы все сходим к главному инспектору, чтобы попросить его об этом?

— В этом нет нужды. Он сам здесь будет, ближе к вечеру. Тогда и попросите.

— Хорошо.

Главный инспектор заявился чуть позже середины рабочего дня. У меня как раз незадолго до этого случилось повышение профессии.

— Ну — с, рассказывайте…

Мы еще не успели ничего возразить, а правый оказался рядом с ним и молча передал всю информацию. По крайней мере следующий его вопрос явно показывал, что он знает о происходивших здесь разговорах.

— Желаете помочь врагу? Похвально.

— Да какой он теперь враг?

— В общем так, Гриню я и так собирался убирать отсюда. Жизни ему теперь точно здесь не будет, тут вы правы. Так что желание у вас по — прежнему остается. Но спустился я сюда не поэтому. У меня есть один вопросик.

— Вот ответьте мне, Лесовик. Почему так получается, что с приглядом у вас выработка совершенно упала? Или вам до этого крысы с лесными человечками помогали руду добывать?

— Нет, просто до этого удавалось частично использовать руду, добытую врагами, либо еще как-то выкрутиться.

— Понятно. Кстати, вы особо не расхолаживайтесь, работать пошустрее в ваших же интересах, а то вон только седьмого уровня профессия. А ведь так можно и здесь остаться, на этой жиле. Ваши коллеги свой новый уровень профессии уже получили и перейдут на новый уровень каторги в любом случае, а вот ваш переход сейчас под вопросом.

Я не успел ответить, как встрял кот:

— Простите, а раз уж вы нам оставили наше желание, то можно нас отпустить? Совсем?

Вопрос кота явно поставил инспектора в тупик. Он перевел взгляд с кота на меня:

— Надо же, оказывается, есть еще более наглые создания, нежели вы. Я думал, что таковых не найдется, но ошибся. Этот рудник не устает меня удивлять, — он повернулся обратно к коту, — Нет, нельзя. Преступников так просто отпускать нельзя. Они должны либо перевоспитаться, либо отработать свое преступление трудом. Каторжным.

— А можно тогда, после окончания жилы, перевести нас не на второй уровень рудников, а на пятый? Мы честно будем отрабатывать там свое преступление, — кобольд оказался ничуть не менее хитрым, чем кот.

— Мда, я понимаю ваш выбор спутников, — опять шпилька в мой адрес, — Подобное тянется к подобному. Ваша наглость не имеет пределов, но в последнем пожелании есть хоть крупица смысла, потому я переведу вас, но не на пятый, как вам бы хотелось, а на третий, что тоже весьма неплохо для вас, поверьте. По крайней мере, это всего лишь второй случай за всю историю моей практики, когда кому-то удалось перескочить через ступень.

— И на том спасибо, — вздохнул кот.

— Нет, вы только посмотрите на них, — не смог сдержать своего негодования эльф, — Они еще и недовольны.

— Мы довольны, правда, довольны, — поспешил заверить его кобольд и прошептал коту, — Заткнись, а то хуже будет.

На лице Главного инспектора промелькнула улыбка — то ли всё же поверил заверениям кобольда, то ли услышал всё-таки угрозу.

— Ну, вот и замечательно. Ах да, чуть не забыл. Вы двое тоже заинтересованы в наибольшем количестве добываемой руды. Ведь вы же хотите уйти с этого рудника поскорее? Так почему отлыниваете? Шустрее, шустрее надо работать. Ладно, приятно было пообщаться, но проа и честь знать. Не буду вам мешать работать, а то из-за меня вы совсем про работу забыли.

Мы переглянулись и набросились на жилу, показывая дружное рвение в выполнении задачи.

— Вот так и надо работать, — было нам последней похвалой от уходящего Главного инспектора.

Дальнейший день ничем примечательным совершенно не запомнился. Били по жиле, отколупывали руду, грузили ее в тележки. Иногда кот отвозил тележки наверх. Впрочем, приход Главного инспектора немного разогнал мрачное настроение, и мы опять начали общаться во время работы.

— Слушай, Лесовик, давно хотел спросить, — начал кот, — Ты же общался с крысами, почему не попросил их вывести тебя с этого рудника наружу каким-нибудь другим путем. Ведь они в эту шахту как-то попадают. Наверняка, есть другой выход.

— Да, думал я об этом, только вот прекрасное ожерелье на шее, да лишение имеющейся магии и прочих плюшек несколько поохладили мой пыл. И вот несколько обеспокоился я, что, убежав, не смогу все это восстановить.

— Это понятно, но неужели ты так много потерял, что боишься не восстановить?

— В принципе, действительно не очень много, но боюсь, что некоторые заклинания просто не имеют аналогов. А они представляют для меня все же некоторый интерес. Да и кроме того, даже почту отправить не получится.

— Ну да, ну да… А если…

Я поспешил прервать кота с его вопросами.

— Послушай, Дрюндель, а тебя не напрягает наличие за спиной вот того вредного старикашки?

— Ты прав, извини.

— Молодой человек, — подал голос Правый, — А вам есть что скрывать от, как вы изволили выразиться, вредного старикашки?

— Что вы! Разумеется, нет, меня только напрягает ваше постоянное внимание. Мне порой кажется, что вы уже дырку в моей спине просверлили своим взглядом.

— Хм, это мои обязанности. Если бы все выполняли свои обязанности как следует, то в мире хаоса не осталось.

— Не думаю, что наличие хаоса в мире определяется только этим параметром.

— Ну что вы, разумеется, нет, но это сильно бы ослабило его позиции и усилило наши. А у нас вот имеются еще всякие нечистые на руку злодеи. Причем, таких вот товарищей почему-то особенно много среди людей. Люди вообще странные существа. Тут под боком столько врагов, а они умудряются еще воевать между собой.

— А разве эльфы между собой не воюют? — поинтересовался кот.

— С чего ты это взял? Эльф эльфа никогда не обидит.

— А как же ваша вражда с темными?

— Да как ты смеешь упоминать этих мерзких отступников! Их темные намерения выдает даже их мерзкий цвет кожи!

— Но ведь когда-то вы были единым народом.

— Они предали свой род, свою веру, свои обычаи! Как можно это терпеть? Вообще они недостойны даже упоминания.

Мда, похоже нетерпимость к темным у эльфов чуть ли не на генном уровне. Кстати, похоже, Правый всё же заскучал на своем посту, раз включился в полемику о темных эльфах.

Работали мы до предела. У кобольда он случился раньше. Потому, когда он завалился спать, я продолжал стучать по жиле. Причем, судя по его блаженному выражению лица, стук ему совершенно не мешал спать. Ах да, он же с утра даже не проснулся, когда я начал стучать по жиле, так с чего я решил, что это помешает ему заснуть?