Глава 10

Анджела многого ждала от свидания № 4.

№ 3 прошло вполне успешно. Концерт джазовой музыки был совсем неплох, хотя сама музыка больше подходила ее родителям, чем ей самой. Видимо, Брайан ощущал нечто похожее, потому что предложил сбежать во время перерыва, поэтому все закончилось ночной прогулкой по кампусу, во время которой они рассказывали друг другу о своих родителях, о будущем и о своих взглядах на жизнь. Вечер был довольно прохладным – вечерние часы уже принадлежали осени, хотя днем все еще правило лето, но это только заставило их теснее прижаться друг к другу и добавило приятного разнообразия в ничем, казалось бы, не примечательную прогулку. Закончилось все в его общаге, где они занимались тем, чем люди обычно занимаются в конце успешного свидания.

На этот раз они решили пойти на рок-концерт.

Зал был полон под завязку. Анджела и Брайан приехали достаточно рано, но парковка была уже забита; очереди были длиннющие, а внутри оставались только стоячие места. Говорили только о выступающей группе – обычных разговоров между друзьями и парочками слышно не было. Анджеле удалось подслушать разговор стоявших рядом учениц старших классов, которые никак не могли решить, кто бо́льшие душки – ребята из «Хубастанк» или из «Лайтэйр», группы, которая должна была выступать сегодня (Анджелу это совсем не интересовало, но с другой стороны от нее двое более взрослых знатоков тоже рассуждали о предстоящем выступлении в превосходных тонах).

– Наверное, будет интересно! – прокричала она. Музыка, игравшая перед концертом, неожиданно стала на несколько децибел громче.

– Что?! – прокричал в ответ Брайан.

– Я сказала: «Наверное, будет интересно»!

– Они действительно хороши! – кивнул он.

Свет стал гаснуть.

Хотя «Лайтэйр» и были из Финикса, из того района, который местные называли «Долиной», члены группы являлись настоящими аризонцами, и толпа относилась к ним как к героям, пришедшим завоевать соседний городок. Их появление на сцене было встречено громким ревом, и хотя Анджела побывала на многих концертах и посетила множество клубов в Лос-Анджелесе, она никогда не сталкивалась с подобной реакцией. Всеобщий восторг захватил и ее, и, когда группа заиграла свою первую композицию, она почувствовала себя так же, как на первом концерте «Перл Джем» – то есть в присутствии ВЕЛИКИХ.

Концерт был великолепен. Анджела была избалована подобными мероприятиями так, как может быть избалована только жительница Лос-Анджелеса, но и у нее после окончания появилось желание броситься к киоскам в фойе и приобрести себе диск. У этих ребят действительно большое будущее. Но очереди были слишком длинные, и она не была уверена, хватит ли ей денег, поэтому решила завтра зайти в Гастингс и купить диск там. Если же у них его не окажется, то она его закажет.

Всю дорогу домой Брайан молчал. Анджела ожидала, что он остановится где-нибудь – в кафе, например – с тем, чтобы они могли поговорить, или, на худой конец, где-нибудь в укромном местечке, где они могли бы вдоволь наобниматься и нацеловаться, но он отвез ее прямо в Бэббит-хаус. Девушка все еще испытывала приятные ощущения после концерта, хотя они и не обменялись после него ни словом, но у нее вдруг возникло какое-то тошнотворное ощущение, какое-то плохое предчувствие.

– Мне кажется, что у нас ничего не выходит. – Машина как раз тормозила возле лужайки, и Брайан смотрел не на нее, а на дорогу.

Откуда он это взял? Ей казалось, что все идет прекрасно. И не только сегодня, но и вообще. Вдвоем им было весело, они могли говорить без остановки, да и с точки зрения физиологии… было очевидно, что они подходят друг другу. Анджела даже рассказала о нем в письмах своим друзьям в Лос-Анджелесе, потому что все это выглядело как долговременное увлечение.

И вот теперь «ничего не выходит»?

Когда же это произошло?

Анджела посмотрела на Брайана и почувствовала, что, хотя она и должна была быть удивлена, никакого удивления не испытала. Это «плохое предчувствие» пыталось ей что-то сказать, но она не понимала, что именно.

– Почему?.. – Девушка откашлялась. Она не решилась сказать большего. Между ними внезапно возникла дистанция; они больше не были единым целым, лишь двумя отдельными людьми, и свой вопрос она задавала чужому ей человеку.

Машина давно остановилась, но Брайан продолжал смотреть прямо перед собой, через лобовое стекло, и не поворачивался к ней.

– Я просто… Я просто не знаю. Иногда, знаешь, можно сразу сказать, получится что-то или нет…

Почему он никогда не говорил об этом раньше? Очевидно, что он думает об этом уже какое-то время, потому что сегодня не произошло ничего такого, что могло бы привести к столь резкой смене приоритетов. Анджела разозлилась, вспомнив их легкую болтовню за обедом и то, как им было хорошо вместе перед концертом. И все это время Брайан врал и притворялся… За это она его ненавидела. Тогда зачем он пришел к ней на свидание сегодня? Почему не отказался? Потому что уже купил билеты, хотел посмотреть шоу, а искать кого-то еще было слишком поздно? Неожиданно она поверила, что все так и было.

Анджела ничего не сказала, заставив Брайана продолжить.

– Я не знаю, – сказал он. – У меня никого больше нет, если это тебя волнует. Просто я вдруг подумал… знаешь, может быть, мне стоит кого-то завести. То есть ты мне нравишься и все такое, и нам было хорошо вместе, но ни один из нас не считал, что у этих отношений есть какое-то будущее, правда?

Она-то как раз именно так и считала. По глупости. И сейчас с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

Брайан наконец посмотрел на нее, и выражение его лица заставило ее согласиться с ним и не устраивать сцену.

– Отлично, – сказала Анджела.

Это было все, что она могла сказать. И тут же пожалела, что не смогла придумать какого-нибудь остроумного ответа или не оказалась достаточно опытной, чтобы вести себя так, как будто это ее совсем не касается. Она не так хорошо владела собой и была недостаточно искушена в житейских делах, поэтому благодарила Бога за то, что не споткнулась или не зажала юбку дверью, когда вылезала из машины.

– Ты хочешь, чтобы я… – начал Брайан.

– Нет, – ответила Анджела, не повернув головы, не уверенная, что не расплачется, если обернется. Сейчас ей от него ничего не было нужно. Девушка шла к дому, желая только одного – чтобы он побыстрее уехал. Она ожидала услышать звук отъезжающей машины и почувствовала благодарность, когда та тронулась и скрылась в конце улицы.

Анджела остановилась и перевела дыхание.

Что, черт возьми, только что произошло?

Ничего страшного. Умом она это понимала. У нее уже было несколько ухажеров, с которыми тоже ничего не получилось. Это уже случалось раньше и, без сомнения, будет случаться в будущем. Проблема была в том, что на этот раз она позволила себе увлечься, этот парень ей действительно нравился, и ей действительно казалось, что у них «может получиться»…

Оказалось, что она ошибалась.

Больше всего – и морально, и эмоционально – ее убило то, что она даже не предчувствовала этого. До этого Анджела всегда реально оценивала свои романтические отношения, действительные или вероятные, в которых находилась. Она была способна понять эмоциональную сущность любой ситуации – и вот теперь то, что она не смогла предугадать такого развития событий, потрясло ее до глубины души.

А кроме того, всегда больно, когда тебя отвергают.

По лужайке она дошла до входной двери. Крисси сегодня не будет – у нее свое свидание, и Анджела была этому рада. Ей сейчас не хотелось никого видеть и отвечать на вопросы – она просто хотела забраться в постель, включить телевизор и остаться наедине со своими мыслями. Они все смогут обсудить завтра. И вообще – утро вечера мудренее.

Она достала ключ, открыла дверь…

…И увидела Уинстона и Брока, которые ждали ее в холле.

– Мы все видели, – сказал Уинстон с сочувствием в голосе. – Мы вроде как…

– Шпионили, – закончил за него Брок. – И по твоим движениям смогли догадаться, что происходит.

– Когда он уехал, а ты остановилась на лужайке, у меня чуть сердце не разорвалось!

– Нам так жаль…

Анджела не знала, радоваться ей или сердиться. Чувствовала она и то, и другое, но была благодарна, что у нее такие внимательные соседи. И хотя это звучало как клише, достойное канала «Лайфтайм», но ей было приятно, что Уинстон и Брок поддерживают ее, и это позволяло легче относиться к самому факту расставания.

Анджела, однако, отказалась от предложения зайти к ним и вместе попереживать.

– Мне бы хотелось побыть одной, – объяснила она.

– Понятно, – сказал Уинстон. – Все понятно.

– Спасибо.

– Но совет хочешь?

– Конечно.

– Если на твоем пути слишком много камней… – начал Уинстон.

– …То бросай их в своих врагов, – улыбнулся Брок. – Целься между глаз. И старайся нанести максимальный урон.

– Вот именно. Используй все, что подвернется под руку, в качестве оружия.

– Я люблю вас, парни, – Анджела с улыбкой обняла их.

– Мы тебя тоже, – ответил Уинстон.

Поднимаясь по ступеням, она чувствовала себя уже гораздо лучше, но все-таки была рада, что дома никого нет. Поэтому, когда Крисси рано вернулась домой и постучала к ней в спальню, Анджела не стала ей отвечать и притворилась спящей.

На следующий день по дороге в университет она попала в пробку. Шоссе было свободно, но выехать на него было невозможно – чтобы проехать четыре квартала, ей понадобилось целых двадцать минут. Несмотря на то что, как и во многих старых центральных частях города, в районе, в котором она жила, имелось много улиц с односторонним движением, движение обычно было достаточно свободное. Так что, когда Анджела увидела, что все дороги, идущие с юга, парализованы, включая даже ту, которая шла от Сноубоула и Гранд-Кэньон, она поняла, что произошло что-то серьезное. Но не знала, что именно, пока не добралась до кампуса и не появилась с опозданием на первой паре по социальной антропологии. Аудитория гудела от новостей, и даже преподаватель отошел от темы занятия, чтобы обсудить происшедшее.

Под одной из улиц обнаружили тоннель.

Тоннель, набитый трупами.

Вся имевшаяся в их распоряжении информация исходила из вторых рук, но получалось так, что трупы были старые и даже, возможно, мумифицированные. Если так, то это значительная археологическая находка, сказал профессор и пообещал организовать для студентов посещение этого места после того, как полиция все там закончит, – может быть, даже уже сегодня, во второй половине дня.

– Следите за доской объявлений. Я помещу объявление и на сайте, но так как у большинства из вас занятия сегодня проходят в этом здании, то будет проще остановиться и посмотреть. Хочу подчеркнуть, что все это сугубо добровольно и никак не повлияет на ваши оценки. Это даже не даст вам никаких дополнительных преимуществ. Делается это специально для тех, кто интересуется древней историей здешних мест, и для тех, кто хочет первым лицезреть открытие, которое, не исключено, окажется одним из важнейших в своей области.

И он начал рассуждать о том, на что там могут наткнуться исследователи:

– Как вы знаете, в районе Флагстаффа существует несколько археологических площадок, самые известные из которых – Вупатки и Волнат-Кэньон. Но открытие того, что может оказаться гробницей, в самом центре Флагстаффа, в районе, который до этого не мог похвастаться значительными археологическими находками, да еще и там, где древние люди обычно не хоронили своих мертвых таким способом, может оказаться довольно важным. У нас появилась возможность больше узнать о том, как эти люди жили и как они умирали, из этой находки – больше, чем из всех предыдущих раскопок.

Анджела подняла руку.

– А кто их нашел? – спросила она.

– Насколько я знаю, муниципальные рабочие копали траншею под Стэйт-стрит для нового коллектора и наткнулись на твердую скальную плиту, которая оказалась крышей этого тоннеля.

Остаток занятий был посвящен рассуждениям о погребальных обрядах местных племен и о культуре Анасази.

– А вы идете? – спросил Анджелу парень, сидевший недалеко от нее, когда она шла по коридору вместе с остальными студентами.

Она с удивлением осмотрелась, чтобы убедиться, что он говорит именно с ней, а не с кем-то другим из окружающих. Раньше они ни разу не разговоривали друг с другом. Она даже не знала, как его зовут.

– Ну, в общем, да, – ответила Анджела.

– Я тоже. Тогда там и увидимся, ладно? – Парень улыбнулся и направился к лифту, который был расположен в противоположном конце коридора.

Анджела наблюдала за ним. Утром, когда она рассказала Крисси о Брайане во время поспешного завтрака, ее подружка равнодушно сказала:

– Может быть, это и к лучшему. Ты слишком молода, чтобы связывать себя обязательствами. Сначала надо перебеситься.

Анджелу такое отношение удивило и обидело – ей показалось, что ее подруга недостаточно серьезно относится к ее душевным проблемам. Но сейчас она подумала, что, может быть, Крисси была права.

Анджела повернула в противоположном направлении и по лестнице спустилась на один этаж на следующую лекцию.

Позже стало известно, что тела оказались не такими уж старыми и принадлежали не представителям древнего индейского племени и даже не первопроходцам. И тем не менее, доктор Уэлкс намеревался повести своих учеников в подземелье, чтобы они увидели тела, так что тайна все еще оставалась. Кто были эти люди и почему такое количество их оказалось в тоннеле под Стэйт-стрит? Полиция выяснила, что тоннель начинался от старого отеля, который в настоящее время реконструировали, и кончался в нескольких ярдах от того, что раньше было большим универсальным магазином, а теперь представляло собой комплекс бутиков. Оба здания были построены в конце 1800-х годов, поэтому смерть этих людей можно было датировать концом XIX века.

Но почему там было так много трупов? В этом замкнутом пространстве полиция насчитала их целых тридцать три. Профессор и его помощники из числа выпускников уже просмотрели газеты Флагстаффа за тот период – и не нашли никаких упоминаний о необычных похоронах, массовых смертях или исчезновении больших групп людей. Ожидая в назначенное время у двери кабинета профессора, один из выпускников рассуждал о том, что люди могли умереть в результате эпидемии, а тоннель использовали в качестве карантинной территории.

– Думаю, что эта теория имеет право на жизнь, так же как и любая другая, – сказал профессор, взглянув на часы. – Уже время. Пойдемте?

В холле собралось человек двадцать студентов, и они, взяв свои книги и рюкзаки, направились за профессором в сторону лестницы. Анджела оглянулась в поисках безымянного парня, который заговорил с нею утром. Она была разочарована тем, что он так и не показался, но это было ничто по сравнению с тем волнением, которое она испытывала в предвкушении осмотра того, что один остряк уже успел назвать «тоннелем смерти». Кто-то тронул ее за плечо. Это оказалась Бренда, девушка, которая сидела прямо за нею на лекциях доктора Уэлкса и которую она знала еще и по занятиям по американской литературе.

– Анджела, ты на колесах? – спросила она. – Можно с тобой? А то я живу в кампусе, и машины у меня нет.

– Ну конечно, – ответила Анджела.

– Если у кого-то из вас есть фонари, то захватите их, – посоветовал профессор, направляясь вниз по лестнице. – Там, внизу, будет темно.

Кончилось тем, что к ней в машину напросились еще два человека, и она оказалась первой за джипом профессора. Он показал им дорогу на стоянку рядом с закрытым отелем. Здесь их ждал полицейский, и, когда все студенты припарковали свои машины и собрались на тротуаре, офицер провел их под желтой лентой, обозначающей место преступления, прямо в отель.

Если б это была поездка в парк развлечений, то организовать ее лучше было просто невозможно. Лобби гостиницы, в котором только что начались переделки, было освобождено от мебели; стены и потолок сделаны из темного струганого дерева. Лохмотья старых обоев то тут, то там свисали с грязных белых стен, а неработающий лифт, расположенный за двойными дверями, был похож на сломанную металлическую коробку. Со всех сторон отель напоминал населенное привидениями здание, а недостаток электрического освещения вкупе с тусклым фрагментарным солнечным светом, с трудом пробивавшимся сквозь грязные передние окна, только усиливал это впечатление. Студенты, которые были оживлены и полны энтузиазма, пока ожидали подхода своих коллег на тротуаре, в этой мертвенной атмосфере замолчали и, войдя в здание, стали жаться друг к другу.

Они были напуганы.

Анджела не могла отвечать за других, но сама она точно была напугана, хотя и не понимала причины этого. Почему-то ей пришло в голову ужасное бормотание в квартире Уинстона и Брока, и, может быть, это сыграло свою роль, но ей казалось, что причина ее страха заключается не только в воспоминаниях о былом. В этом было что-то новое, хотя и напоминающее прошедшее, и ее ужас усиливался от того, что она не знала, чего ожидать.

Девушка с продвинутого курса доктора Уэлкса, с белым, как мел, лицом, остановилась посреди холла и сказала, что передумала: что она больше не хочет смотреть на трупы и подождет их снаружи. Анджела понимала, что ощущает эта девушка, и часть ее сознания тоже хотела отказаться от просмотра, но любопытство пересилило страх, и она пошла за полицейским в то время, как девушка развернулась и вышла на улицу. Профессор и соученики Анджелы все вместе прошли через служебный проход к лестнице.

– Включить фонари! – распорядился Уэлкс, и те, у кого они были, повиновались. В руках у полицейского был мощный фонарь с сильным лучом, который освещал большой кусок помещения перед ними, но в середине толпы было темно, и Анджела была благодарна отцу, который заставил ее положить фонарь в багажник машины.

Они стали спускаться. Внизу, двигаясь один за другим, прошли мимо двух промышленных стиральных машин, к которым примыкали сушилки и массивная печь, наполовину разобранная, и только после этого оказались у желтой ленты, обозначающей место преступления. Офицер держал желтую ленту, пока они по одному подныривали под нее. Прямо за лентой оказалась каморка привратника, а уже за ней – старинная металлическая дверь, которую совсем недавно открыли. Мусор и осколки кирпичей, валявшиеся вокруг, свидетельствовали о том, что многие годы эта дверь была замурована.

Мощный луч полицейского фонаря разгонял темноту.

И они увидели тела.

Один за другим студенты входили в тоннель. Трупы находились чуть дальше, не у самого входа, а в нескольких ярдах от него – скорее под поверхностью улицы, чем под фундаментом отеля. Даже со своего места в самом конце очереди Анджела хорошо их видела, однако основным ее желанием было оказаться сейчас на улице с той, другой, девочкой. Неожиданно ей стало тяжело дышать, а ее рука, державшая фонарь, стала вдруг липкой от пота.

Тела никто не двигал. Полиция оставила их в точности так же, как их нашли. Они были нагромождены вдоль стен тоннеля, изогнуты в невероятных позах и прижаты друг к другу. Провалившиеся глазницы казались живыми от света фонарей, и выглядели они совсем не мумиями, а настоящими трупами. Одежда истлела до состояния бесцветных лохмотьев, кожа была страшно сморщена и туго обтягивала кости, на которых не осталось и намека на мускулы и жир. Все они, вне зависимости от позы или местоположения, казалось, улыбались… вернее, скалились на фонарные лучи.

Анджела была не рада, что оказалась здесь. Она никогда не страдала от клаустрофобии – по крайней мере, до сегодняшнего дня, – но неожиданно у нее появилось навязчивое желание убежать из этого тоннеля. Оно было более сильным, чем простой импульс или порыв, и больше напоминало все усиливающуюся отчаянную необходимость. С каждым шагом в глубь тоннеля это чувство становилось все сильнее, пока, наконец, девушка не остановилась, не в состоянии идти дальше.

– В чем дело? – спросила Бренда, которая шла за нею. Впереди, в самом начале очереди, доктор Уэлкс рассуждал о том, кем могли бы быть все эти люди.

Неожиданно ее схватила чья-то рука.

Рука трупа.

Анджела завизжала, и все завизжали вместе с нею. Тела оказались живыми, они двигались, и люди лезли друг на друга, толкаясь в попытке выбраться из тоннеля тем же путем, которым вошли в него. Анджела услышала удивленный крик профессора впереди и недоуменный рев полицейского позади себя. В этот момент луч ее фонаря уперся в небольшой труп, который раскачивался на ногах, отчаянно кивая ей своей безумно улыбающейся головой. Она попыталась перескочить через него, но кто-то сзади толкнул ее в спину. Анджела споткнулась об это тело и упала на живот, приземлившись еще на один скелет, при этом не прекратила отчаянные попытки двигаться к выходу. Она ощутила под руками кожу, похожую на наждачную бумагу, ее ноздри заполнил затхлый запах пыли. На мгновение ее губы коснулись волос – ломких мертвых волос, – а потом она вскочила на ноги. Прежде чем Анджела добралась до открытого пространства рядом со входом в тоннель, она столкнулась еще с одним студентом. Наконец, девушка оказалась рядом со сторожкой привратника.

Как и те, кто был впереди нее, Анджела не стала останавливаться, а бросилась из подвала и вверх по лестнице. Инстинкт подсказывал ей немедленно выбраться на улицу, но все останавливались перед дверью, и она сразу же поняла почему. Все испытывали смущение. Здесь, в полутемном лобби, память о том, что они испытали внизу, была все еще свежа. А вот по другую сторону дверей им придется объяснять свой страх и панику, придется рассказывать неизвестным прохожим, что внизу, под улицей, находятся не то мумии, не то зомби, и что те мертвые тела, которые там обнаружили, были на самом деле живыми.

Но никто из них не хотел этого делать.

Кроме того, кто готов был утверждать, что все произошло на самом деле и не было плодом их охваченной ужасом фантазии?

Анджела готова была это сделать. Она все еще ощущала на коже руки давление в том месте, где ее схватили костлявые пальцы трупа. Бренда всхлипывала, как и еще несколько студентов, девушек и юношей. Наконец появились доктор Уэлкс и полицейский – теперь все были в сборе, и все были живы.

– Боже! – вновь и вновь восклицал полицейский, и его голос эхом отдавался в пустом лобби. – Боже!

Его Анджеле было жалко больше всего – ведь ему предстояло написать рапорт, в котором он должен был объяснить все группе скептически настроенных копов, которые потом должны были передать эту информацию в газеты и сообщить ее широкой публике. А она была абсолютно уверена, что тела в тоннеле вновь замрут и любая команда, которая там появится, не увидит ничего необычного или сверхъестественного, никаких следов шевеления среди разлагающихся трупов. Так всегда и получается.

Они стояли в разных состояниях неверия или эмоционального восстановления и смотрели друг на друга. Анджела думала, что кто-то вот-вот возьмет на себя ответственность, и ждала, что или полицейский, или профессор скажут им, что делать; но оба были погружены в свои собственные мысли и продолжали повторять: «Боже! Боже!» – и бормотать какие-то малопонятные фразы.

Они так и не попытались объяснить, что же случилось, не попытались найти еще одного полицейского, или пожарного, или другое официальное лицо, чтобы зафиксировать, что произошло внизу, и даже не попытались договориться друг с другом о встрече в будущем, чтобы обсудить произошедшее. Просто бесцельно вышли из дверей на улицу, туда, где их ждала счастливица с продвинутого курса, которая и не догадывалась об ужасе, который случился прямо у нее под ногами.

Когда Анджела везла Бренду и двух других студентов, оказавшихся в ее машине, назад в университет, никто из них не сказал ни слова. После этого она вернулась в Бэббит-хаус, где выложила все. Рэнди на месте не было, но все остальные присутствовали, и Анджела собрала их всех в холле на первом этаже перед дверью в квартиру Уинстона и Брока и детально описала все, чему была свидетельницей. Завеса молчания, которая возникла между нею и ее однокашниками, была разрушена, и теперь она говорила, не останавливаясь, рассказывая и пересказывая отдельные моменты снова и снова, а ее соседи засы́пали ее вопросами. Казалось, что ни один из них не сомневается в том, что она говорила, и это показалось ей странным. Если бы Анджела сама услышала нечто подобное от любого из присутствовавших, то не поверила бы ни единому слову.

Правда, все они слышали голос призрака в ту ночь. Так что если задуматься, то, может быть, она бы тоже поверила…

Наконец Крисси прекратила все эти разговоры и утащила ее наверх в их квартиру. И только почувствовав себя в безопасности за закрытыми дверями и с благодарностью опустившись на диван, Анджела поняла, насколько она устала. Ей казалось, что события всего прошедшего дня разом навалились на нее, и ее тело, лишенное притока адреналина, полностью подчинилось дневному стрессу и в изнеможении свалилось на диван. Когда Крисси включила телевизор, Анджела тупо уставилась в него.

– Как думаешь, это будет в новостях? – спросила ее соседка по квартире.

– Не знаю, – ответила девушка. – Знаю, что это просто произошло. А вот телекамер я там не видела. Хотя, может быть, слухи уже пошли…

Крисси, так же как и все остальные, безоговорочно поверила во все, что рассказала Анджела. Для последней такое поведение подруги, которая утверждала, что не верит «ни в бога, ни в черта, ни во что сверхъестественное», такое отсутствие критического подхода с ее стороны показалось странным. Неужели ее подруга меняет свои принципы?

Анджела была настолько измучена и взвинчена, что могла просидеть так весь оставшийся вечер – не шевелясь и ни о чем не думая. Но она ощущала на себе грязь после соприкосновений с этими трупами, поэтому больше всего на свете мечтала о горячем душе, чтобы смыть с себя любые трупные остатки, которые могли к ней прилипнуть, и отскрести себя до идеальной чистоты. Поэтому вскочила с дивана, да так быстро, как будто еще одно мгновение нахождения на нем могло заразить его неизлечимой болезнью.

– Я пойду в душ, – объявила она. – Можешь отнести мою одежду в мусоросжигатель?

– Но мы же не должны… – начала было Крисси, а потом рассмеялась. – Понятно, понятно. Это шутка такая.

Однако это была не совсем шутка – Анджела знала, что если и наденет опять эти вещи, то это произойдет лишь после неоднократных стирок и чисток.

Девушка прошла в ванную комнату, пустила горячую воду, разделась и бросила одежду на пол, а не в контейнер. В том месте, где труп схватил ее в первый раз, она увидела на коже темное пятно. Не царапина – больше всего это было похоже на плесень или гниль. Сначала она заметила его в зеркале, а потом, сев на стульчак, вывернула руку так, чтобы поднести ее как можно ближе к глазам. Пятно по форме не походило ни на пальцы, ни на всю руку, как того можно было ожидать; больше всего оно напоминало бесформенную амебу. Анджела дотронулась до него и попыталась подцепить ногтем, но, хотя пятно и напоминало краску или чернила, ей так и не удалось отскрести его с кожи. В ду́ше она использовала очиститель «Комет» и терла изо всех сил, но ей опять не удалось убрать пятно или сделать его светлее. Кожа вокруг стала воспаленной и красной, но пятно осталось на месте.

Анджела была озабочена и испугана. Она подумала, что об этом надо рассказать Крисси, что ей надо немедленно обратиться в больницу, но вместо этого, вопреки логике, решила лечь спать, убедив себя в том, что утром все будет в порядке и жизнь опять станет прекрасна. Закончив душ, Анджела надела пижаму, бросилась в спальню и заперла дверь, прежде чем забраться под одеяло.

– Спокойной ночи! – крикнула она Крисси.

– Анджела!

– Спокойной ночи!

– Ты…

– Я устала и уже легла! Завтра поговорим!

Наутро черное пятно на ее коже исчезло, но темная плесень появилась на каждом из четырех углов простыни, которой укрывалась Анджела, и имела она все ту же амебообразную форму. Была эта плесень толще, чем пятно на коже, казалась покрытой какими-то волосками и выглядела, если можно так сказать, более злобно, чем раньше. Испуганная Анджела с отвращением сбросила простыню на пол и выбралась из постели. Она быстро накинула халат, отперла дверь и позвала Крисси, которая бегом влетела в ее комнату, услышав, по-видимому, ужас в ее голосе.

– Что случилось? – спросила подруга, но поняла причину, еще не закончив фразы. Глаза ее расширились при виде черных углов простыни. – Боже мой!

– Не прикасайся! – крикнула Анджела.

Но было слишком поздно. Половина простыни лежала на полу, а половина – на кровати вместе с пуховым одеялом. Крисси протянула руку к ближайшему к себе углу. Ее пальцы дотронулись до черной плесени – и немедленно отдернулись. Лицо Крисси перекосилось от отвращения, и она отскочила к двери, как будто на нее медленно наступал маньяк с ножом в руках.

– Вчера пятно было у меня на коже, – объяснила Анджела. – Черное. Мне надо было сказать об этом тебе и отправиться в больницу. Надо было… ну я не знаю что. Как ты думаешь, что это? Похоже на плесень. Может быть, стоит отнести простыню в…

– Сука! – крикнула Крисси, захлопывая дверь.

Какого черта? Анджела поторопилась вслед за подругой, открыла дверь и вышла в гостиную.

– Крисси?

Девушка обернулась, и Анджела увидела на ее лице гнев и угрозу.

Туча, подумала она. Про такой взгляд говорят «смотрит тучей».

Она уставилась на указующий палец Крисси, стараясь рассмотреть на нем плесень, но палец был чистым.

– Держись от меня подальше, тупая мокроспинная сука, – приказала Крисси, и ее голос был полон непритворного яда. Она пролетела мимо Анджелы и скрылась в своей спальне.

Дверь захлопнулась.

В замке повернулся ключ.