Введение

Впервые я столкнулась с троллингом летом 2007-го, после того как мой братец, которому тогда было 18 лет, посоветовал мне посидеть на форчановской /b/-борде – одном из самых печально известных и оживленных сборищ интернет-троллей. «Ты должна на это взглянуть, – настаивал он. – Тебе понравится!» В конце концов я сдалась (надо же посмотреть, как все запущено) и в один судьбоносный день решила посмотреть, что его так заводит. Я уселась за компьютер, нашла главную страницу «Форчана» и, согласно полученной от брата инструкции, зашла в раздел /b/-Random. Спустя 10 минут прокручивания нескончаемого, казалось, потока безымянных и безликих постов – почти все, что я видела, приписывалось Анонимусу – я была готова выключить компьютер. Выключить, принять душ и забыться сном. Там было столько порнографии и насилия, столько оскорбительных, агрессивных шуточек и просто безумия, что я с трудом все это переваривала. И не могла понять, почему мой брат, умный, рассудительный и дружелюбный мальчик, находит это место таким забавным. Что вообще там происходит? На каком языке они говорят? Наконец, что это за Педобир?

Как-то вечером я задала брату и нескольким его друзьям, таким же завсегдатаям этого сайта, несколько вопросов. Что собой представляют люди, которые проводят время на /b/? («Тролли и тролли, которые их троллят».) Что вы подразумеваете под «троллем»? («Тролль – это человек, который любит мешать глупым дискуссиям в Интернете. У троллей два главных правила: 1) ничего не принимать всерьез и 2) из всего можно сделать порно».) Троллями становятся или рождаются? («Да».) Чем привлекает троллинг? («Лулзами».) А это еще что такое? («Радость от того, что кого-то разозлил. И единственная причина чем-то заниматься».) И ребята стали вспоминать свои подвиги на ниве троллинга, с удовольствием пересыпая речь непонятными словами, сбивавшими меня с толку на /b/-борде. Помню, я спросила: «А вы тогда кто такие?» – и это привело их в восторг.

Нужно ли говорить, что я была заинтригована? Чувствуя себя растерянной, я стала записывать собственные ответы на эти вопросы. Один небольшой исследовательский проект перерос в другой, тот – в третий, а третий превратился в полноценное этнографическое исследование на материале десятков формальных опросов и тысяч часов включенного наблюдения. В конечном счете я решила написать диссертацию по троллям, что и сделала. В 2012 г. я передала текст диссертации на постоянное хранение в Орегонский университет. Эта книга – дополненная, расширенная и сильно отредактированная версия того первого исследования.

Прежде чем переходить к теоретическим плодам моих трудов, хочу прояснить несколько основных моментов. Прежде всего, когда в своем исследовании я говорю о троллях и троллинговом поведении, я исхожу из определения тролля как человека, который идентифицирует себя с субкультурой троллей. В главе 1 я остановлюсь на этом подробнее, но, принимая во внимание распространенность слова «тролль» в современном Интернете, отмечу с самого начала, что я не буду касаться сетевой агрессии в целом, в частности кибербуллинга или враждебных, разрушительных онлайновых дискуссий, которые также иногда называют троллингом. О таком поведении (и расплывчатости определений, которое оно порождает) можно многое сказать, но не оно является предметом моего внимания. В этой книге я сосредоточусь на троллях, которые активно и охотно идентифицируют себя как троллей и участвуют в их сложностилизованных культурных практиках.

Стоит упомянуть и географический охват проекта. Хотя солидные популяции троллей населяют Соединенное Королевство, Австралию, Германию и Финляндию (любопытно, что организованный субкультурный троллинг наиболее популярен в Британии и на севере Европы), я решила ограничиться анализом поведения американских троллей (за исключением троллинга на памятных страницах в «Фейсбуке», который, как будет показано, превратился в глобальный феномен). Это не значит, что я считаю американских троллей единственно достойными изучения. Предстоит еще много работы с популяциями троллей за пределами США, особенно в неанглоязычных странах. Но, поскольку в субкультурном смысле троллинг пропитан американской поп-культурой и достиг критической массы на американских форумах, США напрашивались на то, чтобы стать отправной точкой моей работы.

Третий и последний момент, очевидный для любого, кто знаком с этой субкультурой, состоит в том, что троллинг может быть мерзким, отвратительным занятием. Собственно говоря, в этом и весь его смысл – дезорганизовать и вывести из душевного равновесия как можно больше людей, используя любые доступные лингвистические или поведенческие средства. Поскольку эта книга – исследование троллей и их лингвистических и поведенческих приемов, читателя ждет изрядное количество NSFW-контента, включая ненормативную лексику, постоянные упоминания секса и экскрементов и примеры шокирующего или же опасного поведения.

Не переходить границы приличий здесь очень трудно. Чтобы исследование было целостным и по сути корректным, приходится цитировать оскорбительный контент (невозможно написать историю троллинга с ограничением для детей школьного возраста), однако мне не хочется некритично воспроизводить расистские, сексистские, гомофобные и прочие примеры эффективного троллинга. Исследователь так называемых медиа прямого участия Райан Милнер высказывает схожие соображения в своей работе, в которой анализирует проявления расизма и мизогинии в мире троллей. «Даже критическое цитирование этих дискурсов, – пишет Милнер, – продлевает их использование и может приводить к восприятию их враждебности и маргинальности как “нормы”». Пытаясь свести такой эффект к минимуму, я решила приводить примеры проблемного языка и поведения лишь в тех случаях, когда это обеспечивает понимание основных моментов в феномене троллинга или иллюстрирует нечто важное. Я понимаю, что даже в таком случае распространяю зачастую весьма отталкивающую информацию, но считаю, что пристальный взгляд на субкультуру троллей в конечном счете позволит лучше узнать и понять не только троллей, но и культурные условия, в которых возникает троллинг.