Половинки звеньев
В конце марта закапало с крыш, и зима окончательно отступила. Уже без умолку чирикали вороньи на карнизах, и всю Москву заливало яркое солнце. Наступила совсем теплая погода. На площадках у метро, на панелях в переулках запрыгали через веревочку девчонки, а мальчишечий народ вы ехал на самокатах. Пришла весна, а с ней — и весенние каникулы.
Но и каникулы пролетели, как один большой яркий день. Началась самая короткая и вместе тем самая ответственная четверть в школьном году — последняя.
Во всех коридорах, на каждом этаже, появились на стенах плакаты, которые настойчиво напоминали и спрашивали:
СКОЛЬКО ДНЕЙ ОСТАЛОСЬ ДО ЭКЗАМЕНОВ?
И каждое утро цифра под этим плакатом менялась: 45, 44… 41, 40…
Неожиданно, за неделю до Первого мая, пришло лето. Деревья еще стояли голые, с чуть набухшими почками на ветках, а трава уже пробилась, зазеленела, и солнце грело совсем по-летнему.
Стекла, вымытые к Первому мая, ярко поблескивали, и в комнаты вливалось что-то свежее, праздничное.
Теперь Кате и ее подругам оставалось подняться еще на одну ступеньку — с честью сдать свои первые в жизни экзамены.
Придя в школу после первомайского праздника, Катя, и не глядя на плакат, почувствовала, что теперь-то уже до экзаменов осталось совсем немного времени. На переменках, в шуме голосов, то и дело слышалось: «Девочки, а вы сколько повторили? Я уже географию до конца прошла и теперь за естественную возьмусь». — «А я повторяю так: каждый день по пятнадцать страниц… По пяти из каждого предмета». — «Ну и будет каша!» — «Никакой каши! Думаешь, лучше, как ты? Ничего подобного! Пока одно будешь учить, другое из головы вылетит».
Катя с уважением слушала эти разговоры и почтительно смотрела на пятиклассниц, шестиклассниц, семиклассниц, у которых столько экзаменов и все такие трудные!
В самом конце коридора целым подоконником завладели десятиклассницы. Они просматривали какие-то записи в толстых клеенчатых тетрадях и говорили как будто бы даже совсем не по-русски: «косинус, синус, котангенс…»
Девочки на цыпочках проходили мимо этого окна.
— Готовятся на аттестат зрелости, — шепотом сказала Лена Ипполитова, прогуливаясь с подругами по коридору и оборачиваясь в сторону десятиклассниц.
— А ты откуда знаешь? — недоверчиво спросила Ира Ладыгина.
— Ну, это все знают, — подтвердила Катя. — Наша Татьяна тоже сдавала… Только тише, девочки, нельзя им мешать.
Она схватила под руки Иру и Лену и потащила их в другую сторону, поближе к своему классу, то и дело оглядываясь на десятиклассниц, которые казались ей даже старше и серьезнее Тани.
— А зубрят, как мы, — с удовлетворением сказала Ира. — Ладонями уши зажимают… Девочки, а вы уже готовитесь к экзаменам? Я и не думаю. Чего там готовиться?
— Ну и провалишься, — серьезно сказала Лена Ипполитова. — Я, например, готовлюсь.
— И я тоже, — сказала Катя.
— Да вы же и так все знаете.
Лена только усмехнулась и пожала плечами. А Катя громко объявила:
— Девочки, кто хочет готовиться вместе? Давайте собираться целыми звеньями!
— Ну, целыми звеньями — это уж слишком много, — сказала Настя. — Так у нас ничего не выйдет.
— Тогда половинками звеньев, — подхватила Катя.
И она сразу же принялась отбирать девочек для своей «половинки»: Наташа, Аня, Лена Ипполитова…
— Нет, так не годится, — опять остановила Катю Настя. — Ты только хороших учениц собираешь. Лучше возьми к себе в «половинку» таких, кому труднее учиться. Например, Тоню Зайцеву.
— Ну что ж, — согласилась Катя. — Можно и Тоню. А с Наташей и Аней мы все равно будем заниматься вместе. Кто еще хочет к нам в «половинку»?
— Я! — крикнула Ира Ладыгина.
— И я, — тихонько сказала Нина Зеленова.
— Ладно. — Катя озабоченно наморщила лоб. — Только смотрите — не опаздывать и не отлынивать. Начнем завтра же.
В тот же день в классе появилось еще пять таких «половинок».
Анне Сергеевне понравилась Катина затея, но она посоветовала, чтобы в каждой «половинке» одна из девочек была ведущей. И само собой получилось так, что ведущими стали самые лучшие ученицы: Катя, Лена, Стелла, Настя и еще две девочки.
Придя домой, Катя вытащила из ящика своего стола классные тетрадки, в которых она еще осенью, под диктовку Анны Сергеевны, начала записывать правила по русскому языку.
Страницы были исписаны стройными, продолговатыми буквами, но все-таки Катя не узнала собственного почерка. Теперь она писала гораздо мельче и по своему изменившемуся почерку сама почувствовала, как выросла за зиму.
«Странное дело, — подумала она, — чем становишься старше, тем буквы делаются меньше».
Но все-таки она с удовольствием просматривала свои старые тетрадки. Все было так аккуратно записано — и правила и примеры, — что стоило только взглянуть на страницу, как они сразу всплывали в памяти.
«Ничего не пропало!» — удивившись самой себе, подумала Катя.
Как они пригодятся теперь, эти странички, и не только ей одной, а всей их шестерке!
«Молодец, Катюшка, хвалю!» — сказала Катя и пододвинула к себе свою собственную фотографию и темно-красной блестящей рамочке. Оттуда, из-за стекла, смотрела на нее светловолосая девочка, одетая в парадную пионерскую форму, а за ее плечами простиралось дружинное знамя.
Эта фотография появилась в доме у Снегиревых совсем недавно. Перед майскими праздниками Надежда Ивановна пригласила в школу фотографа, и он снял лучших председателей отрядов и лучших звеньевых. В их число попала и Катя. Когда Оля позвала ее в пионерскую комнату сниматься перед знаменем, Катя от смущенья и радости покраснела так, что стала почти такого же цвета, как знамя. Второго мая на сборе дружины Катя получила из рук Надежды Ивановны свою карточку с надписью внизу: «Председателю совета отряда № 12 за хорошую работу».
И сейчас Катя нет-нет да и поглядывала с удовольствием и даже с некоторым недоумением на эту свою фотографию. Она все еще не могла понять, как это вышло, что, делая свои интересные, но самые простые, каждодневные дела, она вдруг оказалась одной из лучших пионерок во всей дружине.
Поглядев с минуту на свою фотографию, Катя унесла ее в другую комнату и поставила на диванную полочку.
— Ты что там делаешь, Катюша? — спросила мама, поднимая голову от работы.
— Со стола все убираю, ко мне сейчас девочки придут, — ответила Катя. — Мамочка, у нас есть что-нибудь сладенькое? А то нам повторять нужно…
— Ну, если повторять, — сказала мама, — то что-нибудь найдется.
Она встала и пошарила в буфете.
— Вот орешки китайские есть. Годится?
— Ну еще бы! Очень даже годится.
— Вот и хорошо, забирай. Только не очень сорите.
— Мы осторожно.
Катя поставила к себе на стол тарелку с хрупкими желтоватыми орешками, придвинула к столу несколько стульев, положила перед каждым по листку бумаги и по карандашу. Достала из сумки нужные книжки, сложила аккуратной стопкой тетради с записями.
«Ну что же они не идут?»
Она стала коленями на подоконник и поглядела вниз. Нет и нет! А уже пять часов.
В эту минуту в передней раздался робкий звонок. Катя соскочила с подоконника и бросилась открывать. Это были Наташа и Аня.
— А знаешь, почему мы опоздали? — сразу заговорила Аня. — Знаешь почему? Потому что мы к Наташиной маме на службу заходили. Она нам билеты перепечатала.
— В шести экземплярах, — добавила Наташа. — На папиросной бумаге. А то машинка больше четырех не берет.
— А на папиросной берет? — спросила Катя, с уважением поглядев на свою опытную в житейских делах подругу.
— Вот погляди.
Наташа осторожно достала из сумки папку с надписью посередине «Дело №…» и вынула оттуда целую пачку тонких, нежно шелестящих листков.
— Просто замечательно! — сказала Катя. — Мамочка, мамочка, посмотри, как нам перепечатали билеты! Это все — Наташина мама!
Ирина Павловна вышла в переднюю и полюбовалась на билеты.
— Очень хорошо! — похвалила она. — Ну идите, занимайтесь.
— Что ты, нас еще мало! — ответила Катя. — Еще трое должны подойти.
В эту минуту кто-то сильно дернул за ручку двери, и звонок зазвенел на всю квартиру.
— Это, наверно, Миша, — с укором сказала мама. — Такой озорник — чуть звонок не продавил.
Но это был не Миша. Это была Ира Ладыгина.
— Не закрывай дверь, — закричала она, — там еще Нинка плетется!
— А Тоню Зайцеву вы не видели? — спросила Катя. — Ведь она обещала прийти.
— Нет, не видели.
— Ну, скорей раздевайтесь, пойдемте в комнату и там подождем еще немножко.
Девочки вошли в комнату и уселись вокруг стола.
— У вас хорошо заниматься, — оглядываясь по сторонам, сказала Нина Зеленова. — Стол большой.
— Мы тут вдвоем занимаемся, — объяснила Катя. — Я и братишка. Девочки, Наташа принесла нам билеты. Вот посмотрите.
Она положила на стол пачку легких, воздушных листков. Теплый ветер, влетая в окно, шевелил их края и даже поднял на воздух один-два листка, лежавших сверху.
— Ой, как здорово! — закричала Ира. — Девочки, их можно пускать, как мыльные пузыри. Вот смотрите!
И она принялась дуть на пачку билетов так, что они разлетелись по всему столу.
— Что ты, Ирка! Перестань сию же минуту! — закричали разом девочки, ловя и удерживая воздушную стаю листков.
— Ну вот, теперь все будут помятые! — чуть не го слезами сказала Аня. — И заниматься уже не так приятно.
— Пустяки, — успокоила ее Наташа, — их можно даже утюгом прогладить.
— Просто надо на них какую-нибудь толстую книгу положить, — сказала Катя, — они сами прогладятся. Вот что, девочки: Тони все нет, а время идет. Давайте заниматься. После занятий я схожу к ней и узнаю, что там случилось.
— Зачем же после? — спросила Ира. — Я сейчас сбегаю. Начинайте без меня, а я через пять минут приведу ее.
— Хорошо, — согласились все. — Только поскорее. А то и ты тоже пропадешь — что же это будут за общие занятия?
— Я живо! — крикнула Ира, и через секунду дверь парадной хлопнула.
Без Иры в комнате сразу стало тихо.
— Мы будем заниматься так, — деловито сказала Катя и по очереди посмотрела на девочек. — Начнем повторять по билетам русский устный. Потом устроим отдых. А когда отдохнем, будем повторять арифметику. А завтра наоборот: сначала будем заниматься по арифметике, а потом — по русскому.
— А все-таки я ужасно рада, что попала к тебе в шестерку, а не в какую-нибудь другую, — сказала Аня, подперев обеими ладонями подбородок. — Ну еще в Настину или Ленкину — ничего, а вдруг бы в Стеллину?
— А что такого? — спросила Катя. — Стелла очень хорошо знает грамматику и пишет без ошибок. А задачи решает лучше меня.
— Нет, я бы тоже с ней учиться не могла, — тихо сказала Нина Зеленова. — Она как посмотрит на меня, так я все слова сразу забываю. Молчу как рыба.
— Ты и так всегда молчишь как рыба, — сказала Аня. — Удивляюсь я тебе, Нинка! Неужели тебе совсем не хочется разговаривать? Неужели ты и дома такая?
— Какая «такая»? — спросила Нина и сильно покраснела.
Кате показалось, что глаза у Нины подозрительно заблестели.
— Ну что ты, Ниночка! — сказала Катя. — Аня же вовсе не хотела тебя обидеть! Просто мы удивляемся, что ты такая молчаливая.
Катя пододвинула к ней тарелку с орешками:
— На вот, грызи орехи.
Нина взяла горсточку орехов и, ломая их пальцами, сказала:
— Вот вы удивляетесь, а я вам иногда даже завидую. Смотрю — все разговаривают-разговаривают, а я бы, может, и хотела поговорить, да не успею слова сказать, как уже все скажут другие…
— Странно, — проговорила Наташа.
— Ужасно странно! — подхватила Аня. — И по чему это так? Сколько нас, а все мы разные… Ой, Ирка звонит! Идут!
Девочки все вместе побежали открывать. Но за дверью стояла одна Ира.
— А Тоня где же? — спросили все разом.
— Не пустили! — сердито ответила Ира.
— Как — не пустили?! Да ты сказала, что мы будем вместе к экзамену готовиться?
— Сказала. А Тонина мама говорит: «Отец не позволяет. Велел дома заниматься. Одной. А ходить взад и вперед — это только зря время терять».
Девочки молча переглянулись.
— Прямо не понимаю! — с горечью проговорила Катя. — Как это можно не пустить?
— А я понимаю, — с грустной усмешкой сказала Нина. — Вас всюду пускают, поэтому вы и не понимаете.
— А тебя разве не пускают? — удивилась Ира. — Ты же ездила с нами в Орехово-Зуево!
— Ну, в Орехово-Зуево меня пустили, потому что Анна Сергеевна с нами ехала.
— А сюда?
— А сюда — потому что близко.
— Так ведь Тоне еще ближе! — сказала Катя. — Мы с ней в одном доме живем. Только лестницы разные… Ну, идемте заниматься, а то у нас уже сколько времени зря пропало! Так никакого толку не будет. Ирина, садись на место, да смотри не болтай! Ни одного словечка лишнего! Слышишь?
— Почему это только я?..
— Да уж потому! Сама знаешь.
Все уселись за стол, и Катя, взяв в руки один из листков, прочла вслух:
— «Билет номер первый. Перечислить буквы в алфавитном порядке. Назвать из них гласные. Какой член предложения называется подлежащим? Разобрать предложение…»
В открытое окно донесся со двора чей-то звонкий голос:
— Палочка-выручалочка, выручи меня!
Все разом обернулись к окну. Голоса манили, дразнили, притягивали…
Катя решительно встала и закрыла окно.
— Аня, скажи все буквы в алфавитном порядке.
— Что я, маленькая? — обиделась Аня.
— Ты, может, и на экзамене собираешься торговаться?
— Так ведь то — экзамен!
— А сейчас ты к экзамену и готовишься. Ну, отвечай!
Аня начала очень бойко, но после буквы «з» пропустила «и», а всю азбуку оборвала на букве «щ».
— Что же ты остановилась?
— Все! — сказала Аня.
— Как — все? А где у тебя «э», «ю», «я»?
— Ой, я забыла!
— Ира Ладыгина, скажи ты.
Ира ответила бойчее, но тоже запнулась раза три.
— Ты немножко лучше знаешь, — сказала Катя. — А теперь давайте по очереди, быстро-быстро, прямо как скороговорку! Кто запнется, тот дома еще раз повторит.
— Да что ты, Катя! — всплеснула руками Ира. — Это уже зубрежка какая-то! И вообще, некоторые у нас в классе говорят, что к экзаменам готовятся только зубрилы…
— Кто это говорит? — оборвала ее Катя.
А Наташа рассудительно заметила:
— Говорят те, кто сами-то зубрят, да только потихоньку от всех. Ой, девочки, если бы вы знамя, как я боюсь экзаменов! Ведь мне-то уж никак нельзя не выдержать! Я же и так…
— Ничего не так! — прервала ее Катя. — Ты по болезни осталась, а не потому, что не выдержала. Это совсем другое дело.
Но Наташа только горестно покачала головой:
— Другое не другое, а на третий год в одном классе оставаться нельзя. Наверно, тогда уже исключают?
Все испуганно посмотрели друг на друга. Это никому не приходило в голову.
— Ну да ладно. Авось выдержу, — без особой умеренности сказала Наташа. — Посмотри, Катюши, что там дальше? Гласные или согласные?
Девочки назвали сперва гласные, потом согласные и, определив, что такое подлежащее и сказуемое, принялись разбирать предложения. Придумывали их все по очереди. Разобрали Анино, Наташино, Нинино…
— А может быть, сделаем маленький перерыв? — спросила Ира. — Ведь мы уже сорок минут занимаемся! Это почти как на уроке.
Но Катя даже не оглянулась на нее.
— Давайте разберем такое предложение, — сказала она: — «Весеннее солнце заливало землю яркими лучами».
— Очень красиво, — проговорила задумчиво Аня. — Это ты сама придумала?
— Нет, — ответила Катя. — Это из какой-то книжки, только не помню из какой. Ну, кто знает, где тут подлежащее?
— «Солнце»! — закричали девочки все сразу.
И каждой захотелось еще сказать, где тут сказуемое, определение и дополнение.
— Я тоже придумала, — сказала Ира, когда фраза была разобрана до конца: — «Весеннее солнце зовет всех на улицу гулять».
Девочки с усмешкой переглянулись. А Катя сказала:
— Знаешь что, Ира? Иди!
Ира пожала плечами:
— Куда?
— Гулять.
— Да я не хочу, — сказала Ира, растерянно поглядев на девочек. — Это я только так, для разбора придумала.
— Ну а если для разбора, так разбирай.
И когда Ира кончила, Катя сказала:
— Умница ты, Иришка, только уж больно много дурачишься.
— Ничего! — Ира бойко тряхнула рыжими косичками. — Знаете, как мой папа говорит? Когда умный дурачится — полбеды, а вот когда дурак умничает, это похуже.
— Твой папа, наверно, веселый? — спросила Катя.
— Еще какой! — сказала Ира. — Прямо пообедать спокойно не даст. Все смешит, смешит…
— Счастливые! — вздохнула Аня. — А наш папа за обедом разговаривать не позволяет.
— Ну, хватит болтать! — остановила девочек Катя. — Теперь давайте скорей пройдем еще один билет, а потом сделаем перерыв.
Так как всем хотелось поскорей сделать перерыв, занятия пошли гораздо быстрей. Девочки, уже не отвлекаясь, не глядя в окно и не пересмеиваясь, повторили все правила, придумали примеры, прочитали наизусть басню «Слон и Моська».
— А теперь пойдемте на бульвар, побегаем, — Предложила Катя. — Отдохнем немножко, а потом еще позанимаемся. По арифметике.
Все сразу вскочили с мест и бегом побежали вниз по лестнице.
По дорожкам бульвара, среди зазеленевших деревьев и кустов, важно катили на трехколесных велосипедах маленькие мальчики. В колясках, стоявших возле скамеек, сидели сонные, разморенные солнцем младенцы. У Нины в руках неожиданно появилась скакалка. Оказалось, что Нина всегда, на всякий случай, носит ее с собой.
Аня и Наташа взялись за концы веревочки, а перед веревочкой выстроились гуськом Нина, Ира и Катя.
— Давайте только по всем правилам, — сказала Нина, — с пожаром, с опоздалом, с выручалом и с вылетом.
— Нет, — сказала Катя, — с опоздалом, с выручалом и с вылетом не выйдет. Народу мало. А с пожаром можно.
Веревочка быстро завертелась, и голые коленки так и замелькали.
Это и был «пожар» — высший класс прыганья через веревочку.
— Двадцать! — крикнула Аня, считавшая прыжки, и девочки поменялись местами.
Наконец все досыта напрыгались.
— А Тоня-то, бедная! — сказала Наташа, когда девочки пошли опять вверх по лестнице. — Все одна и одна…
— Да, — согласилась Ира. — Вот мы и учимся вместе и играем вместе, а ей и поиграть не с кем.
— Ужас прямо! — добавила Аня. — Как ей должно быть скучно!
— Не в том дело, что скучно, — сказала Катя. — Главная беда, что Тоня может не выдержать экзаменов.
— Удивляюсь я на этих родителей, — сказала Ира. — Какие иногда бывают несознательные!
Наташа неодобрительно покачала головой:
— Ой, Ира, как ты говоришь! Разве можно? Все-таки родители…
— А держать Тоньку взаперти можно? Вот провалится, что вы тогда запоете?
Катя остановилась в раздумье, теребя кончик косы.
— Действительно, так нельзя оставить… Ведь Тоня — не лентяйка. Она учит, только никогда не знает, выучила или нет. Ее проверять надо. А проверить-то и некому. Нет, завтра же пойду к ней. Обязательно!
На другой день Катя с самого утра пошла к Тоне.
Должно быть, у Кати был очень встревоженный вид, потому что Тонина мама, открыв ей дверь, сразу же спросила:
— Что случилось?
— Ничего не случилось, — начала Катя, — но может случиться…
Тонина мама не поняла:
— Что может случиться? С кем?
— С вашей Тоней. Да-да, только не пугайтесь, Пожалуйста, — добавила Катя. — Я сейчас вам все объясню. А Тоня где? Дома?
— В булочную пошла… Да что такое?
Катя перевела дыханье и начала рассказывать:
— Знаете, Тонина мама… то есть товарищ Зайцева, мы теперь готовимся к экзаменам вместе — половинками звеньев. Вы сами понимаете — это очень важно, чтобы мы сдали экзамены как следует. Ведь мы в этом году кончаем…
— Да что ты! — перебила Катю Тонина мама. — Неужто учиться больше не будете?
— Нет, будем, конечно, — объяснила Катя. — Мы же кончаем только начальную школу. А потом перейдем в среднюю. И вот нам очень важно хорошо кончить и перейти в пятый класс. Мы друг друга проверяем, и это нам очень помогает.
— Так-так, деточка, — проговорила Тонина мама. — Понимаю — ты за Тоней пришла. Тут еще одна ваша ученица за ней приходила, бойкая такая, веселая.
— Да, я знаю, — сказала Катя. — Это Ира Ладыгина, из нашей «половинки». С Тоней нас было бы шестеро, а так — пятеро. И нам очень не хватает Тони!
— Что ж поделаешь, деточка! — вздохнула Тонина мама. — Отец не хочет. Он этого не любит, чтобы девочки валандались без дела.
— Как это — без дела? — повторила Катя, не скрывая обиды. — Мы же учимся, а не валандаемся.
— Ну, может, и учитесь, — примирительно сказала Тонина мама. — А только наш отец говорит, что девочки как соберутся вместе, так и начинают трещать да болтать, а дело — ни с места. Ни к чему, говорит, эта беготня друг к дружке. А я что могу сделать? Спасибо тебе, деточка, сознательная ты, умница. А уж Тонечка как-нибудь сама…
Катя постояла еще с минуту у порога, потопталась в нерешительности и взялась за ручку двери.
— Ну, я пойду, — сказала она и вышла на площадку лестницы.
«Что же делать? — подумала она. — Как быть? Ах, вот что! Надо пойти к Оле — посоветоваться. А заодно и с Настей поговорить. Вместе мы что-нибудь да придумаем».
