Без Людмилы Федоровны
Катя пошла в школу раньше, чем всегда. Ей очень хотелось поскорей, еще до начала уроков, рассказать Наташе, Настеньке и другим девочкам о Танином школьном вечере, об Артемове, о Сереже…
«Девочки, наверно, тоже захотят разыскивать Сережу, — думала Катя. — Вот мы вместе и придумаем, с чего начать. Пусть Артемов ищет Сережу, и мы искать будем».
Но когда она вошла в класс, все эти мысли сразу вылетели у нее из головы. Ее удивило и встревожило, что Людмилы Федоровны в классе не оказалось. Обычно она приходила раньше всех своих учениц и ждала их в коридоре у дверей класса. А сегодня все уже собрались, расселись по партам; кто-то успел нарисовать на доске домик с трубой и дымом и положить мел на место, а Людмилы Федоровны все не было.
Прошло еще пять минут. Дежурная Валя Ёлкина сбегала в учительскую, принесла глобус, указку и стерла с доски домик с трубой. Людмила Федоровна все еще не показывалась.
«Странно, — думала Катя, — и на школьный вечер она не пришла, и сейчас ее нет…»
Наконец дверь открылась. Все разом встали. Но, к общему удивлению, в класс вошла не Людмила Федоровна, а старшая вожатая Надежда Ивановна.
— Здравствуйте, девочки, — сказала она своим спокойным, звучным голосом. — Садитесь.
Девочки смотрели на нее с недоумением. Почему она пришла в такой неурочный час? Ведь во время уроков не устраиваются сборы отряда.
— Какой у вас первый урок? География? — спросила Надежда Ивановна, взглянув на глобус.
— География, — ответили ей.
— Хорошо. На чем вы остановились в прошлый раз?
Маленькая кудрявая Валя Ёлкина подняла руку.
— Мы дошли до китов, — сказала она.
Надежда Ивановна чуть-чуть улыбнулась.
— А где же Людмила Федоровна? — не вытерпев, спросила Катя. — Разве ее сегодня не будет?
— Не будет. Она нездорова.
Настенька всплеснула руками:
— А что с ней?
— Что с ней?.. Что с ней?.. — подхватили во всех углах.
— Тише, тише, девочки. — Надежда Ивановна подняла руку. — Не тревожьтесь. Ничего опасного нет, но все-таки Людмила Федоровна больна довольно серьезно. Разве вы сами не заметили, как трудно было ей в последнее время говорить? Должно быть, Людмиле Федоровне придется сделать горловую операцию.
— Ой, горло резать! — сказала Валя Ёлкина тихонько. — Я бы ни за что не дала…
— Перестань глупости говорить, — остановила ее Настенька. — Если надо, так надо!
— Совершенно верно, — сказала Надежда Ивановна. — Если надо, так надо. Людмиле Федоровне сделают операцию, и она поправится. Только ей придется недели две молчать. Даже шепотом нельзя будет говорить.
Девочки так и ахнули:
— Ой, две недели молчать!
Надежда Ивановна улыбнулась, и от улыбки лицо ее, как всегда, словно осветилось.
— Я знаю, — сказала она, — вам и пять минут бывает трудно помолчать, не то что две недели. — И добавила очень серьезно: — Может быть, Людмиле Федоровне уже до самого конца года не придется работать в школе, чтобы не утомлять горло.
— Мы ее не будем утомлять!.. Ни за что не будем! — заговорили девочки наперебой. — Мы будем сидеть тихо-тихо — как будто нас и нет… Пускай она хоть шепотом говорит или совсем не говорит, а пишет на доске. Передайте ей…
— Хорошо, хорошо, девочки, — сказала Надежда Ивановна и села за учительский стол. — Обязательно передам. Ну а сейчас мы с вами почитаем дальше по учебнику. Потом, если останется время, я расскажу вам, как ездила прошлым летом на север и видела, как там охотятся на морских животных.
— На китов? — спросила Валя Ёлкина.
— Нет, на моржей и тюленей. Ну, найдите-ка ваших китов.
Все в классе сразу оживились. Девочки раскрыли свои учебники и скоро нашли страницу, где была напечатана картинка, изображающая плывущего среди бурного моря кита.
Надежда Ивановна подошла и села рядом с Кузьминской — на пустовавшее место Ани Лебедевой. Заглянув в раскрытый учебник Стеллы, она сказала:
— Начнем с того места, на котором вы остановились. Читай, Валя. Можешь сидя.
Валя встряхнула своими кудряшками и звонко начала:
— «В летнее время в северных морях появляется много разной рыбы и мелких животных. Изредка встречаются самые большие в мире животные — киты…»
Но не успела Валя перевернуть страницу, как дверь опять приоткрылась, и в класс заглянула нянечка, тетя Ариша.
— Сидите, доченьки, — сказала она и обратилась к старшей вожатой: — Надечка, вас директорша зайти просит. Говорит, по срочному делу.
Надежда Ивановна сразу же встала:
— Сейчас иду. Спасибо, тетя Ариша.
Все разочарованно посмотрели на старшую вожатую. Значит, не придется читать дальше?
— Опять дошли только до китов, — сказала, вздохнув, Валя Ёлкина.
— Что ж поделаешь, девочки, — проговорила Надежда Ивановна, озабоченно оглядывая класс. — Я постараюсь скоро вернуться, и тогда мы и почитаем и поговорим. А что, Зои Алиевой, старосты, нет сегодня в классе?
— Нет, Надежда Ивановна, Алиева второй день не приходит — простудилась.
— Тогда вот что. Стелла Кузьминская, поручаю следить за порядком тебе. Ты — председатель совета отряда, и я на тебя надеюсь. Смотри, чтобы в классе был порядок и чтобы все были заняты делом.
Надежда Ивановна торопливо вышла из класса. Девочки остались одни.
— Ну, что мы будем делать? — послышались голоса.
Кто принялся доставать из сумок и портфелей книжки, кто — переговариваться друг с другом.
Стелла подошла к учительскому столу и громко сказала:
— Девочки! Вы очень шумите, а Надежда Ивановна велела мне следить за порядком. Хотите, я буду вас спрашивать по географии?
На минутку в классе стало тише, потом из разных концов класса донеслись голоса:
— Все равно порядка не будет.
— Почему ты думаешь, что будет порядок, если спрашивать?
— Очень просто, почему, — ответила Стелла. — Нельзя же шуметь, когда в классе урок.
— А какой же у нас урок? — спросила с места рыженькая Ира Ладыгина, та самая девочка, которая принесла однажды в класс живых жуков. — Нет же у нас урока!
— Будет, — спокойно проговорила Стелла. — Сейчас я начну вас вызывать и спрашивать.
— А мы не будем отвечать, — донеслось из глубины класса.
— А тому, кто не будет отвечать, — сказала Стелла, — я поставлю двойку.
В классе задвигались, зашумели.
— Не имеешь права ставить отметки в журнал! Ты не учительница.
— А я и не буду ставить в журнал, — так же уверенно ответила Стелла. — Я буду записывать в тетрадку. Там у меня как раз полный список фамилий всех девочек нашего отряда.
— И ставь, пожалуйста! — крикнула опять Ира Ладыгина. — Себе в тетрадку можешь ставить что хочешь. Хоть единицу с пятью минусами, хоть четырнадцать с плюсом.
Все засмеялись.
— Нет, я буду ставить самые обыкновенные отметки, — сказала Стелла. — А потом скажу Надежде Ивановне, как вы отвечали: кто на двойку, кто на пятерку.
Девочки переглянулись, и в классе стало тише. Но вот раздались голоса:
— Надежда Ивановна собиралась сегодня рассказывать, а не спрашивать.
Но Стелла не обратила внимания на то, что говорили в классе.
Подойдя к своей парте, она, не торопясь, достала тетрадку, карандаш, а потом преспокойно уселась за стол Людмилы Федоровны.
Стелла держалась серьезно и важно. Прищурившись, она медленно вела карандашом по тетрадке сверху вниз, словно не зная, на ком остановиться.
— Только смотри, Кузьминская, — раздался предостерегающий голос Настеньки, — не придирайся и не сбивай!
— Ну конечно, — согласилась Стелла, чуть улыбнувшись одним уголком рта, — само собой разумеется…
— Ишь как разговаривает! — прошептала Настя. — Будто она десять лет в десятом классе преподавала.
Стелла все еще вела карандашом по тетрадке:
— Сейчас будет отвечать… будет отвечать… Киселева.
Клава Киселева только качнула своими пышными бантами, торчавшими над ушами, и осталась сидеть за партой.
— Киселева! — еще громче повторила Стелла. — Возьми указку и иди отвечать.
— Сама себе отвечай, — насмешливо ответила Клава. — А я тебе отметки ставить буду. Тоже в свою тетрадку.
— Нет, девочки! — рассердилась Стелла, вставая с места. — Это никуда не годится. Надежда Ивановна велела мне с вами заниматься, а вы не слушаетесь.
— Ну, иди, Клава, так и быть, — предложила Настя, оборачиваясь к ней. — Чего ты боишься?
— Иди, иди, — подхватили и другие девочки.
Всем уже захотелось посмотреть, что выйдет из Стеллиной затеи.
Клава нехотя встала и враскачку пошла к столу, дергая девочек по дороге — кого за косу, кого за лямку передника.
— Покажи мне, пожалуйста, — начала Стелла медленно, словно наслаждаясь своей властью, — Уральские горы, Алтайские и Кавказские.
— Зачем же все горы сразу? — заговорили в классе.
— Так надо.
Клава подумала немножко и решительно ткнула указкой в Алтайские.
— Это какие? Уральские? — спросила Стелла.
— Вот ты и сбиваешь! — крикнула Настя.
Но Стелла даже не обернулась к ней.
— Ага, не знаешь? — протянула она, с усмешкой глядя на Клаву. — А какие реки текут в Черное море?
— Мало ли какие! — ответила Клава. — Тоже еще учительница выискалась! Не буду отвечать — и все!
— И этого не знаешь! — торжествующе сказала Стелла и, подбежав к столу, поставила в тетради такую большую, жирную двойку, что даже близорукая Лена Ипполитова увидела ее со своей парты. — Очень плохо. Два!
— Пусть хоть двадцать два, — сказала Клава и пошла на место, нарочно громко топая.
Пока Стелла спрашивала Клаву, Катя то и дело поглядывала на свою соседку — Наташу, хмурилась и покусывала губы. Ей уже давно хотелось сказать Стелле, что не надо вызывать и спрашивать, что гораздо интереснее было бы что-нибудь читать или рассказывать. Она молчала только потому, что не хотела мешать Стелле следить за порядком. Но внутри у нее все так и кипело.
«Рада влепить двойку! — думала Катя. — Да еще не какую-нибудь, а побольше, пожирней. Людмила Федоровна подумала бы раньше, сколько вопросов задала бы наводящих, а уж потом только вздохнула бы и поставила маленькую двоечку, а эта воображала рада поиздеваться».
Должно быть, Наташа понимала Катины мысли — она сочувственно кивала ей головой и бросала в сторону Стеллы неодобрительные, осуждающие взгляды.
А между тем Стелла уже вызвала другую ученицу, Тоню Зайцеву — тихую, робкую девочку, соседку Иры Ладыгиной по парте.
— О чем мы говорили на прошлом уроке? — спросила Стелла.
— О Северном Ледовитом океане, — чуть слышно ответила Тоня, испуганно глядя на Стеллу своими круглыми глазами.
— А на позапрошлом?
— О Великом Тихом океане, — еще тише сказала Тоня.
— А на позапозапрошлом?
— Тоже об океане, только о каком — не помню. Забыла.
— Почему забыла?
— У меня память плохая.
— Это неуважительная причина, — заметила Стелла.
— Как это — «неуважительная»? — спросила Настя. — Почему?
— Потому что неуважительная.
Тут уж Катя не выдержала. Она вскочила с места.
— Уж если спрашиваешь, — сказала она, задыхаясь от возмущения, — спрашивай справедливо! Людмила Федоровна напомнила бы, о чем говорилось даже на прошлом уроке, а тебе еще зачем-то понадобилось вспомнить позапрошлые…
— Тише, Снегирева! — остановила ее Стелла. — Я тебя не вызывала.
— Ну так вызови!
— В другой раз.
— Другого раза не будет, — сказала Катя, села на свое место и решительно отвернулась к окну.
— Нарочно слабых учениц вызывает, — сказала она вполголоса. — Хороших труднее сбить.
Еще одна двойка появилась в Стеллиной тетрадке — против фамилии «Зайцева». Но Стелле и этого показалось мало. В скобках она приписала: «По неуважительной причине».
Видно, ей приятно было разыгрывать из себя учительницу, да еще такую строгую.
Играть в школу Катя и сама любила. Но сейчас ей было не до игры. Кому охота играть, когда на душе так грустно! Еще и Аня не выздоровела, а уже заболела Людмила Федоровна, да так опасно! Шутка ли — горло резать… Нет, играть не хотелось. Да это и не была игра. Не игра и не урок.
Только сейчас поняли девочки, как интересно было на уроках у Людмилы Федоровны. Каждый день в последнее время, даже каждый час, каждая минута приносили что-нибудь новое.
Кате и в голову не приходило раньше, что самая большая гора на земном шаре — это все равно что пылинка на мяче, а самая глубокая впадина — все равно что царапина на арбузе, и что на Южном полюсе вовсе не жарко, а очень холодно…
И вот теперь Людмилы Федоровны нет. Во всех классах по-прежнему идут уроки, а у них, в четвертом «А», все словно остановилось.
Так бывает, когда в пути, на маленьком полустанке, внезапно остановится скорый поезд. Мимо деловито проносятся другие поезда, а этот стоит, и неизвестно, когда двинется дальше…
Уже и Стелла не знала, что ей делать теперь — кого вызывать и что спрашивать.
Но тут, к счастью, вернулась Надежда Ивановна.
— Простите, девочки, — сказала она, — мне пришлось задержаться. Вера Александровна вызвала меня по очень важному делу. Оно касается вас…
— Нас?.. — Все так и впились глазами в Надежду Ивановну.
— Да, девочки. Вы же сами понимаете — Людмила Федоровна вернется не скоро, а вам нельзя долго оставаться без учительницы.
— Кто же у нас будет?
— Новая учительница, тоже очень хорошая.
— А может быть, Людмила Федоровна еще поправится?
— Конечно, она поправится. Но чем дольше она будет отдыхать, тем лучше для нее.
— И хуже для нас, — сказал кто-то.
Надежда Ивановна слегка нахмурилась:
— Ну а что вы без меня делали? Успели что-нибудь?
— Нет, — ответили девочки. — Ничего не успели.
— А надо было хоть что-нибудь успеть. Взяли бы да почитали какую-нибудь книжку. Или порисовали.
— Я спрашивала их, — немного смущенно сказала Стелла.
— Что спрашивала?
— То, что уже прошли…
Надежда Ивановна посмотрела вокруг и увидела по лицам девочек, что они не очень довольны Стеллиным уроком.
— Спрашивать — это не такое простое дело, — сказала она. — Иной раз потрудней, чем отвечать.
Стелла опустила глаза и слегка покраснела. Но Надежда Ивановна этого как будто не заметила.
— Ну, ничего! — сказала она успокоительно. — Сейчас у вас будет рукоделие, потом английский. Все пойдет своим порядком.
— А завтра приходить?
— Конечно, приходите. Обязательно. Завтра у вас — пение, физкультура.
— А уроки кто нам задаст? Вы, Надежда Ивановна?
— Да, я. Леночка, дай-ка мне сюда твои книжки.
Надежда Ивановна села за стол и, перебирая страницы учебников, стала говорить девочкам, что им прочесть, что переписать и какую решить задачу.
