ГЛАВА 6
Эту «копейку» раньше иногда водил Иван, по доверенности от соседа-пенсионера, за двадцать баксов в день. Теперь Иван приобрел за пять тысяч почти новый, по российским меркам, «Мерседес» серого цвета, а за рулем вишневой «копейки» наводила ужас на прохожих его рыжая жена Татьяна, только что получившая права на вождение, ас-водила, по прозвищу «мама: не надо», каким наградили ее инструкторы автошколы. За руль «мерса» Иван ее не пускал – пусть лучше бьет соседскую «копейку», тем более сосед об этом и мечтает, чтобы пустить залоговые две тысячи на что-нибудь поновее.
«Копейка» уже стояла у подъезда Эдика, когда он вышел на улицу. На встречу с майором ФСБ Гольцовым решено было поехать вместе. Ребятам не терпелось узнать новости, на улице подождут. Этот майор позвонил Эдику вчера, впервые за полгода или больше, предложил встретиться по одному делу, и Эдик сразу сообразил, чьи уши торчат из-за майорской спины. Пузырев должен был навести справки об Эдике, и он навел. В милиции на Эдика навряд ли даже досье есть, а вот ФСБ такое имеет, ввиду долгого сотрудничества Эдика с этой организацией. Грубо говоря, Эдик «стучал» туда, и стучал именно майору Гольцову, своему куратору, или как они там называются. В сфере торговли антиквариатом часто крутятся иностранцы, интересные комитетчикам, и этих иностранцев среди покупателей Эдика хватало. Впрочем, Эдик являлся, так сказать, стукачом идейным, не на крючке у органов, как большинство этой публики. В середине девяностых, когда через Измайловский рынок проходили тысячи икон, рэкитеров тут не было – эта сфера традиционно находилась в сфере интересов комитетчиков, а те, если и выносили конкурентов, только вперед ногами. Эдика же воспитали законопослушным, в определенных границах, конечно, и он не выносил этой уголовной шушеры вроде воров или убийц, тех, кто за старые доски из сельской глубинки с легкостью шел на грабеж или на удар по старой голове владельца этого старья. Попав в кабинет к майору Гольцову по какой-то мелкой причине, Эдик без раздумий согласился помогать в очистке искусства от уголовщины, чем и преуспел, сдав майору Гольцову немало грабителей и даже, как потом оказалось, убийц. Ясно, что и Пузырев должен знаться с ФСБ, должность такая.
Он сел на заднее сиденье машины, и Танька тут же кинула ее вперед, да так резко, что мотор заглох.
– Я сцепление рано отпустила, – объяснила она, получив в ответ настороженное молчание.
Вторичная попытка тронуться с места закончилась плавным на удивление вписанием в поток машин по проспекту.
– Куда ехать? – спросила Танька, едва не врезавшись в чей-то красный багажник.
– Дистанцию держи! – рявкнул Иван.
– Я ее обогнать хочу, – сообщила Танька.
– Обгон запрещен. Знак видела?
– Ну. Как только кончится, сразу обгоню, – упрямо сказала Танька.
– А пока держи дистанцию! – заорали оба. Эдик подумал, что майор Гольцов может его не дождаться сегодня, но тут показался знак, и Танька принялась обгонять красную «Тойоту», за рулем которой сидела средних лет женщина. Обогнала, и мужчины перевели дыхание, когда встречный «Камаз» просвистел мимо.
– Так куда ехать? – бодро спросила Танька.
– Ехать… – пробормотал Эдик. – Ты не отвлекайся. И никого не обгоняй.
– А чего она тащилась, кляча старая.
– Неважно. Ты поняла?
– Я водила, мне видней. Адрес давай.
– У старой клячи иномарка была. И ума хватило…, будь такой же дурой как ты, мы бы сейчас под «Камазом» отдыхали. Который по встречной гнал. Улица Родионова. Знаешь?
– Знаю. Пусть Ванька свой «Мерседес» отдаст. Тогда никуда не вклеимся.
Эдик мысленно поклялся никогда больше не ездить с Танькой. И вообще, надо купить машину.
На Родионова, в конце улицы, имелся дом – пятиэтажник, а в нем – конспиративная квартира, на которую Эдик приходил уже пару раз, для инструктажа вроде фотографий похищенных шедевров. Эдик поднялся на третий этаж, майор уже ждал. Прошли на кухню – в комнате бардак в виде скомканной постели и пустых бутылок. Конспиративную квартиру майор использовал чаще в личных целях.
На столе находилась пара бутылок пива.
– Угощайся, – пригласил майор, садясь за стол. – Ты извини, что сюда выдернул. Пришлось, По дружбе.
– Что случилось? – Эдик открыл пиво себе и майору. Гольцов за эти полгода мало изменился – те же морщинки у глаз навыкате, такой же тощий, словно живет на одну фээсбэшную зарплату.
– Я вообще с тобой встречаться не должен, – сказал майор. – Твое досье у меня забрали. С тобой будет работать мой коллега, полковник Онищенко.
– А мне до лампочки. Плевать я хотел на полковника. Если что подвернется, все равно тебе стукну, – улыбаясь, заявил Эдик.
– Не все так просто, – майор поскучнел.
– Что, он мне деньги платить собирается? – удивился Эдик. Майор смутился. Чуть-чуть, словно тень на лице промелькнула – вот так выглядит у фейсов смущение. До сих пор деньги переходили от Эдика к майору, и никак наоборот. Небольшие, скорее на выпивку, чисто по-дружески, но тем не менее. Вдогонку к тем «наградным», которые майор тоже присваивал, списывая эти оперативные расходы на своего стукача. Что делать, если Эдик зарабатывал куда больше майора.
– Не все так просто, – опять повторил Гольцов. – Я предупредить должен тебя. По дружески. В досье на тебя крючок имеется. Ну, извини, пришлось. Для начальства. Так что…
– Какой еще крючок? – удивился Эдик.
– Ну, ты помнишь банду Лямкина. Я тебя туда наводчиком заделал. Взял показания с двух членов банды. Им все равно, кого виноватить. Объяснил, что мне для дела нужно, передачку организовал – ребята и подписали. Ну, ты и краденое покупал заодно. Я ж не знал, что так обернется. Извини, Эд.
– Не извиняйся. – Эдик махнул рукой. – Это же ерунда. Туфта обычная. Плевать. Так что плевать, полковник твой не дурак, сам сообразит.
– Он не дурак, – согласился Гольцов. – Все он сообразит. Но для тебя это реальный крючок. Будешь фордыбачить, он превратится в реальный срок, какая ни туфта.
Эдик думал недолго.
– Все равно плевать. Это не угроза, а дым. Пусть попробует применить – Пузыреву не поздоровится. За мной горшковская родня, да и сам Горшков, если припахать умеючи в скандал. Мало не покажется. Так что за меня не беспокойся.
– Что за Пузырев?
– Я его плохо знаю. Мелкий жулик. Ты лучше о нем Онищенку расспроси, он лучше знает.
Как же, расскажет он, – майор усмехнулся. – Он больше вопросы задавать приучен.
И какие вопросы он задавал? Обо мне? Чем объяснил свой интерес к моей скромной персоне?
Майор неопределенно пожал плечами, налил в стакан пива. Подумал и честно сказал:
– Не знаю. Видимо, он запросил в электронном архиве твое досье. У этого Онищенко большие полномочия. Какие – никто не знает точно. Но только при малейшем напряге раздается звонок сверху, из кабинета директора ФСБ, и проблема решается. Так что досье ему выдали, это я уверен, а на досье пометка – Д/И, то есть действующий информатор, ну и моя фамилия, само собой. Так полковник вышел на меня. Пригласил в кабинет и давай про тебя расспрашивать. Пришлось говорить, потому что перед этим вызвал меня начальник отдела и попросил оказать Онищенке всяческое содействие, вплоть до отмены режима секретности и наплевательства на все правила работы с агентурой. Вот так у нас в ФСБ ценят агентуру, Эдик. – Майор горько усмехнулся. – Бардак. Но ты не волнуйся особо. У него интерес, я бы сказал, явно не репрессивный. Его очень интересовала твоя работа по подделкам. Или копиям. Или новоделам, как вы их называете. Ты же спец.
Эдик кивнул, думая о своем. Так оно и было. Едва поняв, что новоделы ценятся чуть ниже настоящих икон, в свое время Эдик тут же переключился с простой перепродажи к реставрации – частичной, а потом и на полное изготовление иконы. Дело нехитрое, было бы желание и трудолюбие. Но зачем это полковнику? Точнее…Пузыреву? Хочет спихнуть всю ответственность за подделку горшковской коллекции на Эдика? Это невозможно.
– Короче говоря, – продолжал майор, выпив свое пиво. – Онищенко забрал тебя под свое крылышко и приказал мне забыть. Ну, и организовать вашу встречу, плюс самые лучшие для него рекомендации. Вот они – держи ухо востро, прохиндей еще тот.
Поразмыслив, Эдик понял, что смысл в интересе полковника может быть единственный – Пузырев решил-таки курочить коллекцию вместе, решил, что Эдику и впрямь можно доверять, но подделку спихнет на Эдика. Фигу ему, пусть сам работает.
– В наше время прохиндей – это и есть лучшая рекомендация, – сказал Эдик. – Я скажу тебе, отчего ты грустишь. Причем искренне. Ты чувствуешь, что у тебя из-под носа вместе со мной увели хорошие бабки, и ты не ошибаешься. Жаль, что Пузырев обратился за помощью не к уголовникам – а то мы бы с тобой вообще этого директора до нитки раздели. Я на него по делу наехал. Все в рамках закона, если реально смотреть на вещи. Он умней оказался, решил поделиться, и тебе обломилось. Ничего, Костя, не грусти, я тебе по дружбе всегда чего-нибудь отломлю, дай только срок. Где встреча?
– Деньги – это неплохо, но… – майор развел руками, – от тебя нужно другое.
– Что?
– По-прежнему. Информация. Про Онищенко. Я не от себя говорю. Это меня начальник отдела озадачил. Видишь, до чего бардак в конторе дошел? Правая рука хочет подсмотреть за левой, а спросить боится. Короче, желательно знать, чем этот Онищенко у нас занимается. В действительности.
Само собой. Я верю людям. Всегда продам все его злодейские планы. Где встреча?
– Я серьезно. Звони, не стесняйся, всегда помогу. Договорились?
– Ты что, меня плохо знаешь? – обозлился Эдик. – Плевать мне на все ваши секретности, и потому я все тебе выложу. И не только тебе, а вообще первому встречному, потому что ваша контора только ерундой занимается. Сейчас серьезное – это бабки, а вы, дураки, за какими-то…а кстати, за кем вы сейчас гоняетесь? Ах да, за террористами. Но только за нищими, потому что сейчас все через бабки делается. У кого они есть, он в столице хоть метро взорвет, хоть Кремль, а вы последними узнаете. Костя, бросал бы ты этой фигней секретной заниматься, шел бы бабки делать. Где встреча?
Значит, мы договорились. А встретиться он хочет…, если не против, он в гости к тебе зайдет. Сегодня устроит?
Жучков, поди, понатыкать хочет, – решил Эдик. – Я не возражаю. Пусть к шести подходит, поговорим.