Дом у трех дорог

В кабинете у Зарубова было тихо, Тигренко только что закончил доклад о проведенном времени в ожоге. Полковник сидел, погрузившись в раздумья, на автомате барабаня пальцами по столешнице. Олег, расположившийся в углу на кушетке, с интересом изучал висящую на стене карту. Наконец Алексей Степанович произнес:

– Что-то мне эти ваши чумные уже порядком надоели. Так что, как только закрепимся на новом месте, будем их гасить.

– А стоит ли связываться, Алексей Степанович?

– Стоит, Рома, стоит. Два медведя, как известно, в одной берлоге не уживаются. А они ребята серьезные, рассказал мне тут недавно Артур, как они Князя катать пытались. Гранатометы и прочие прелести использовали… ладно, это все потом. Сейчас, топайте спать, выглядите хреново, честно говоря. Как отоспитесь, найдете меня, порешим, что дальше делать.

И уже когда капитан с сержантом вышли в коридор крикнул вдогонку:

– И это, Рома, скажи своей Рыси, что бить морды офицерам нехорошо… да и пацанов своих с каземата забери.

Дубов в голос расхохотался, Тигренко наоборот скривился, развернулся было назад в кабинет, но Зарубов махнув рукой, произнес:

– У них все сам узнаешь. Идите уже, идите.

Своих охламонов они нашли сидящими в камере с понуренными головами. Ленька грустно смотрел на мир одним глазом, второй весь заплыл огромным фингалом. Молчун с загипсованной ногой, сидел на скамье и что-то вырезал из деревянного чурбака.

– Буратино лепишь? – Весело гаркнул сержант.

– Молчун, наши! – радостно вскинулся Ленька.

– Ваши-ваши, обормоты, вы как тут умудрились оказаться? – смеясь, спросил Корявень.

– Да уж, вот и оставь вас без присмотра, – Тигренко пропустил дежурного солдата вперед, подождал, пока тот открыл зарешеченную дверь, и продолжил, – докладывайте, как тут оказались. За какие такие грехи?

Ленька подорвавшийся было на выход, замялся. Дубов все еще посмеявшийся в бороду, заметив эту секундную заминку, подмигнул пацану и, подтолкнув капитана под локоть, сказал:

– Роман, дай им сделать полной грудью глоток утраченной, было, свободы, а объясняться они дома… за столом. А то я сейчас этого солдата сжую, – и он плотоядно улыбаясь, кивнул на дежурного.

– Да уж. Чувствую повествование нас ждет захватывающее и остросюжетное, ни чета нашим унылым приключениям в ожоге. Ладно, бойцы, встали и, приняв уныло-понурый вид, двинулись за своим бравым отцом-командиром, на ходу выдумывая наиболее правдивые объяснения.

Кристина встретила их визгом, от которого заложило уши, и бросилась на шею капитану. Дубов деликатно кашлянул, когда их поцелуй стал набирать вторую минуту, и аккуратно подвинув их, прошел к столу. Брякнув на пол рюкзак и оружие, вытянул ноги и произнес:

– Ляпота… Рысь, да хватит его тискать, корми нас лучше уже.

Тигренко отстранившись от своей зеленоглазой красавицы, счастливо улыбаясь, кивнул.

– Так, сначала, объявляю пяти минутную помывку, а вы, – он ткнул пальцем в пацанов, – помогаете по кухне. Вернемся, устрою вам всем допрос с пристрастием. И тебе тоже, егоза.

Он ущипнул взвизгнувшую девушку за ягодицу и вышел на крыльцо. Сержант вывалился к нему через минуту, держа в руках таз с водой и зажав подмышкой здоровенный кусок самодельного мыла.

– Во, ототремся до скрипа, – гыкнул здоровяк кивая, и в два прыжка добрался до пенька, который Тиграш использовал для колки дров. Установив на него таз, он, кряхтя, стянул через голову куртку вместе с гимнастеркой, и сел расшнуровывать берцы. – Давай, капитан, не тормози, а то один всю воду изведу.

Роман, улыбаясь, спустился, разделся по пояс. Но в отличие от сержанта, кинувшего одежду безформенным кулем, он все аккуратно сложил. Потрогав пальцем густую щетину, произнес с явной подначкой:

– Тоже что ли куст себе отрастить?

– Тебе нельзя, – фыркнул Корявень, – у тебя его при первой же ссоре Кристина оторвет… скорее всего вместе с подбородком или даже всей головой. Так что не искушай судьбу.

Тиграш хохотнул, отобрал у друга ковш и, зачерпнув воды, умылся, затем с удовольствием натер щеки и подбородок мылом.

– Как истинный воин и альфа-самец, бриться ты, конечно же, будешь ножом – сивым конем заржал Олег

– Истинный альфа-самец бреется когтями, или совсем не бреется, зарастая грозной гривой – произнес знакомый насмешливый голос за их спинами.

Дубов гукнул, стремительно развернулся, зграбастал сияющего улыбкой Шланга в ахапку.

– Задушишь, медведь! – притворно закатив глаза, забился якобы в удушье байкер.

– Ты как тут очутился? – ошарашено произнес Роман, едва сумел подобрать упавшую на землю челюсть.

– О, я тут с высокой миссией, обличенный так сказать всевозможными полномочиями и особым доверием, призванный помогать и способствовать, и прочие, и прочие, и прочие. Ну, и самогонки вам Кузьмичевой привез.

– Вот это дело, вот это ты молодцом! – сразу стал много радостнее Дубов, хоть казалось, что дальше уже и некуда.

– Ну вот, знал, что ты обрадуешься. Ладно, наводите марафет, а я пойду пока кошку подовожу, – он подмигнул Тиграшу, – она ж уже заселилась к тебе, да, Ромыч или правильнее сказать выселила тебя?

Они вновь жизнерадостно заржали и беловолосый байкер скрылся в доме.

Через четверть часа они уже все рассаживались в небольшой кухоньке Тигренко, за накрытый пестрым сукном стол, не иначе Рысь уже где-то раздобыла, по крайней мере, сам Роман, так и не припомнил, чтобы у него имелась в запасах такая ткань. Он помывшийся и побритый, с удовольствием помогал Кристине накрывать на стол. Эта суета, такая домашняя, такая обычная, но в тоже время абсолютно непривычная для него, заставляла все в душе петь, так, словно он обретал что-то важное, что-то утраченное и позабытое. Мальчишки поначалу довольно настороженно отнесшиеся к шумному зубоскалу из Всадников Апокалипсиса, уже через пять минут буквально были им очарованны и теперь не отлипали от него. Вот и сейчас, Ленька пристал к нему с расспросами о байкерском движении. Шланг послушно рассказывал, метко шутил, заставляя парней то и дело улыбаться, успевал мимоходом беззлобно поддевать Кристину и при этом еще отвечал на расспросы Корявна.

Наконец-то все расселись и последние блюдо заняло свое место на столе.

– Ну, хозяйка, ну молодец, – похвалили девушку Олег, шумно втягивая носом воздух и с блеском в глазах рассматривая заставленный яствами стол: копченое мясо, сыр, колбаса, жареная рыба, картофельное пюре, хлеб, и кувшин с квасом.

– Да уж, когда только успела? Не иначе запалил нас кто-то, – улыбнулся капитан, прижимая к себе зардевшуюся девчонку и мимолетно целуя ее в висок. – Одного не пойму, где ты все это раздобыла-то?

Шланг, как раз, устанавливающий по центру бутылку с розовой жидкостью на стол – знаменитая наливка Кузьмича, едва не смахнул половину блюд со стола, согнувшись от хохота после этих слов.

– Да это уже притчей во языцех тут стало! Я уже трижды ее в разных интерпретациях слушал, и каждый раз удовольствие получал несказанное. Давай, Рысь, порадуй капитана, – продолжая смеяться произнес Тимка, и кивнув на бутылку продолжил, – Олег, давай, разливай, под хорошую выпивку хорошая история вообще в сладость.

Пока сержант разливал самогонку, все упорно работали челюстями, благо проголодаться успели все, а учитывая, что на такую еду и не рассчитывал никто, наворачивали все так, что треск за ушами стоял. Дубов, едва прожевав кусок вяленого мяса, поднял кружку, заменяющую в данном случае рюмку, и произнес:

– Давайте, за нас! Полюбил я вас всех, чертей!

Стук кружек вышел вовсе не мелодичным, зато искренним, как тут же заметил на этот счет белобрысый байкер.

Следующие тридцать минут воздух в комнате сотрясался бесконечными взрывами хохота. Кристина наконец-то начала рассказ.

Оказалось, что как только они вчера, выйдя из ожога, вышли на связь с базой, к ней заскочил сердобольный Ахмед и шепнул эту радостную весть – герои возвращаются мол, а героев и встречать надо по геройски. Он то и подсказал, что деликатесы вымаливать стоит у Илюши Каргузина. Нашла завхоза девчонка довольно быстро, и через пятнадцать минут надоела ему так, что он, вызвав бойца, велел ему провести «настырную капитанскую невесту» на продовольственный склад. Ленька вызвался ей помочь, так что на склад они пришли втроем. Вот тут то и началось форменное безобразие, боец, оказался сыном фермера, потому, когда в корзину, которую тащил Ленька, нырнула колбаса к уже лежащей там картошке, луку, рыбе и окороку, внутри фермерской экономной натуры началась буря. Он неосторожно позволил себе высказаться о прожорливости и явной жадности посетителей, после чего провел небезопасное для своего здоровья сравнение со свиньями, за что тут же и получил по морде от разорителей склада. Сработали гости из Первоцвета на удивление слаженно, так что к концу драки, буквально выкинули фермерского сыночка из склада и благополучно вернулись к наполнению корзинки продовольствием. Солдатик же заперев снаружи дверь, побежал жаловаться Каргузину, и майор собственнолично решил проверить «полное разворовывание склада», еще не подозревая какой опасности себя подвергает. Кристина с Ленькой, тем временем, ожидая возвращения горящего жаждой мести бойца, разработали примитивный, но действенный план: засада, контратака и отхода с продуктами к дому капитана. Потому, когда склад снова отперли и в темноту проема ступил майор, в лицо ему прилетела метко брошенная Рысью колбаса, а за следом и залихватский пинок в грудь, опрокинувший его на спину, в исполнении Леньки. Каргузин явно ошарашенный таким приемом в своя святая святых, через секунду форменным образом озверел, и, вскинувшись на ноги, принялся методично отпускать Леньке зуботычины. Ленька драки с одним из старших офицеров базы не забоялся и, крикнув Кристине, чтобы она бежала с продуктами домой, начал отмахиваться от наседающего майора и подключившегося к нему бойца. На общую беду, из санчасти, аккурат мимо злосчастного склада, в это время как раз прыгал загипсованный Молчун. Услышав шум потасовки и голос друга, он, не раздумывая, кинулся на помощь. Леньку как раз буквально замесили во входном тамбуре, когда на голову бедняги Ильи опустился костыль. Хрюкнув, завхоз вознамерился потерять сознание, медленно сползая по стенке. Друзья из Первоцвета немудурствуя, быстро запинали фермерского отпрыска и уже готовы были ретироваться, когда на их беду, на помощь к побежденным прибежали бойцы катившие мимо бочки с горючим. Через минуту их уже скрутили и очумевший от произошедшего Каргузин, распорядился запихать их в каземат «и гноить их там до второго Торнадо». Об инциденте тут же доложили полковнику, принимающему в это время прибывшего еще утром парламентера от Всадников Апокалипсиса. Зарубов извинившись, перед гостем, лично пошел разобраться с разбуянившейся молодежью, но Рысь, к тому времени уже укрепившаяся в доме, двери открывать категорически отказалась, предупредив, что трофейную колбасу и прочее она будет защищать до последнего патрона. Как себя вести в сложившейся ситуации, не разворачивая полноценных боевых действий, полковник явно не представлял, и, махнув на нее рукой, вернулся к своим делам, рыкнув на последок, что еще одна такая выходка и мир лишиться трех жителей Первоцвета, а возможно и Первоцвета в целом.

К концу ее рассказа сержант с байкером хохотали так. Что казалось еще чуть-чуть и с дома капитана слетит крыша. Утирая выступившие от смеха слезы, сержант невнятным бормотанием выразил благодарность за столь радушный прием и вновь зашелся смехом. Тигренко тоже посмеивался, понимая, что надо бы пропесочить оболтусов, но ничего не мог с собой поделать, представляя ошарашенных друзей по мундиру: и Илью, и Заруба. Когда всеобщая истерия пошла на спад, Шланг разлив спиртное по кружкам произнес тост за бравую гвардию капитана, вновь посмеялись, в этот раз Тиграш нашел в себе сил, все же сделать пару замечаний и Кристине и ее помощникам, но из-за прилипшей к губам улыбки, никто к его словам серьезно не отнесся. Дубов накладывая очередную порцию картошки, повернулся к байкеру:

– Ну, у вас там что как? Рассказывай, давай.

– Да, дела дрянь. Князя ведь еще при вас прессовать начали. Так вот, эти ваши чумные, и на нас кидаться пробовали. Самое хреновое, что вполне себе успешно, две разведгруппы наших уничтожили, и половину бойцов, что Саблезуб двинул на помощь Князю положили. Постреляли и по заставе, где вы ночевали, правда безрезультатно и быстро скрылись, едва кошкодав отдал приказ «намотать их кишки на обода», но в любом случае. Сейчас вроде все поутихло, но и Саблезуб и Князь обеспокоенны всерьез. Ситуация напряженная, бойцов они стянули к западной границе, но перевал к Железке сейчас стоит без резерва. Да и чумные эти, периодически «прощупывают» выставленные дозоры. Княжий Град, потрепали серьезно, суки, гранатометами почти весь охранный периметр порушили. Потому меня сюда и отправили, нам нужна помощь, нам нужен союз с вами. Мы умеем защищать свои владения, научились… жизнь научила, но нам нужны вы, нам нужны те, кто умеет воевать. По-настоящему воевать.

– Что полковник сказал? – напряженно спросил Тигренко.

– Да что, он не отказывается от возможности союза, но у вас тут видишь ли двоевластие. А Ваш мэр, зараза трусливая, послушал меня, покивал с сочувствующим выражением лица и сказал, что надо думать. Совет, мол теперь не собрать до окончания переезда, а чтобы все это быстрее сделать, дескать помочь вам надо, начал выбивать земли получше и побезопасней. Шкура, в общем.

Тиграш кивнул, что-то такое он и ожидал услышать. Заруб не находился в подчинении городских властей, но и конфликтовать с гражданскими не хотел. Прав был Князь, едва они оказались в игре, как тут же началась политика.

– Бля. – Выразил свое недовольство Корявень, – Надо мне к вам, хотя бы, двинуть. Я конечно не стратег, но повоевать успел, да и пока служил, не только мурзилки читал перед сном.

– В принципе, нечто подобное у нас и подозревали, – продолжил свою речь Тимка, – так что у нас есть, что вам предложить. Но ведь чувствуя нашу сейчас заинтересованность в вас, этот ваш мэр нас трясти будет как липку, выжимать все до капли. А значит и дружбы не получится, выйдет вынужденный временный союз… хрень в общем. Такие дела, капитан.

Посидели в молчании, потом Шланг продолжил:

– Мы ж и к вам, – он кивнул на пацанов, – группу отправили, правда, не знаю, чем все кончилось, я на следующий день уехал, но в любом случае, союзников ищем всюду. Да и в эти две деревеньки, что у тебя, Ром, на карте были отмечены, тоже снарядили людей…

– Я одного не пойму, кто они и откуда взялись? – теребя кончик носа, произнес Роман, – это не стихийно организованная банда… Зарубов тоже этим вопросом озабочен. Противник серьезный: хорошее вооружение и подготовка, да и, честно говоря, их много, очень много. Если судить по тому, что они развернули поиск в болотах, атаковали вас и Князя, сунулись даже к нам… и в ожоге мы их, вернее вон он видел.

Тиграш кивнул на Дубова, и потер виски, на сытый желудок, да после алкоголя, усталость навалилась с новой силой, спать хотелось неимоверно.

– Так, потом договорите, – не терпящим возражений тоном, подвела итог обеду Кристина, – а сейчас, идите-ка вы спать. Вон носом клюешь, да и сержант наш сдулся совсем.

Сержант открыл было рот, чтобы возразить, подумал секунду и кивнул.

– Хотя, точно, сдулся. Спать охота, шо пипец.

– Это как? – заинтересовался Ленька.

– Это, пацан, сильно, значит, хочет… очень сильно, – фыркнул Шланг, поднимаясь из-за стола, – ладно, до вечера, мужики. Рысь премного благодарен за один из вкуснейших обедов за последние десять лет.

Девчонка, довольная похвалой, улыбнулась и кивнула на стол мальчишкам.

– А нам с вами предстоит теперь все это разобрать.

Проснулся Тиграш лишь под утро, небо за окном посерело, но еще не окрасилось солнцем в розовые тона предрассветного часа. Рядом, прижавшись к нему, сопела Кристина, трогательно надув губки. В углу на кушетке, явно маленькой для него, богатырски храпел Дубов, свесив до пола руки и ноги. Пацанов он не усмотрел, но прислушавшись, понял, что они в кухне. Внимательно, по уже многолетней привычке, проверил свои ощущения. Мышцы чувствовались рыхлыми, ватными, но тяжесть усталости исчезла. Вполне ожидаемо, учитывая, сколько он насиловал организм, бегая только на стимуляторах. Кристина под боком смешно плямкнула, прижалась к нему еще сильнее, Роман улыбнулся, поправил ей локон, и бережно, стараясь не разбудить, поднялся. Не озабочиваясь одеванием, вышел, как был, в трусах на крыльцо. Предрассветный час, прохладный и влажный от негустого тумана, моментально снял с него остатки сна. На близкой стене прошелся дозорный, попыхивая сигаретой. Тиграш зевнул, раньше за это можно было и в лоб получить, а сейчас в порядке вещей, ходят, курят на посту. Город за стеной безмолвствовал, Зарубов с начала «большого переезда» ввел комендантский час, перемещение по улицам с наступлением темноты строго запрещалось. В принципе, никто и не стремился выйти в ночь, слишком свежо еще было в памяти людей воспоминание о последнем Жоре. На другом конце базы басовито зарокотал двигателем БТР, утром должна была выехать ударная группа Ахмеда, сопровождающая инженеров. Скрипнув дверью, на крыльцо вышел Корявень, облокотившись на перила, сплюнул вниз.

– Ну, ты как, Ромыч?

– Да хотелось бы лучше, – улыбнулся Тиграш, – но и так, слава богу.

– Ты ж ужин проспал, а тут форменное сражение было, – хмыкнул Дубов, – в гости притопали майоры, и Илья чуть второй раз не подрался с Рысью, она его кормить отказывалась. Ты бы видел его лицо, когда она его обозвала «жадным, несдержанным урюком и жмотом». Да, и наливку допили… Артур приходил, они завтра, в смысле, уже сегодня на рассвете вместе со Шлангом уезжают. А тебя полковник к десяти утра ждет, что-то он там опять придумал.

– Понятно, – Тигренко, опять, зевнул. – Может чайку или ты досыпать пойдешь?

– Да не, выспался вроде. А вот чайку я б не отказался, да только пацанов разбудим.

– Пускай привыкают к солдатским будням, сами просились научить их быть военными.

– Суров ты, – хохотнул Олег, и, хлопнув друга по плечу, открыл дверь, – ну пойдем.

Пацанов они будить все же не стали, но Молчун и сам проснулся, едва они зажгли лампу. Глянул вопросительно, но Роман, махнув рукой, шепнул:

– Спи, давай, мы так, чайку испить зашли.

Парень кивнул, и, перевернувшись на другой бок, мерно засопел.

– Правильный боец, – едва слышно выдал свою оценку сержант, ставя на буржуйку чайник. Попробовал здоровой, словно лопата, ладонью бок печурки, качнул неудовлетворенно головой.

– Едва теплая. А растопим, жарко будет.

– Окно открой и растапливай.

Через пятнадцать минут, Дубов уже закинул в кипящую воду груйды, и, втянув пар, удовлетворенно кивнул каким-то своим мыслям. Тигренко, все это время молча за ним наблюдающий, заметил:

– Олег, что тебя беспокоит? Не отнекивайся только… ну, видно, что ты внутренне напряжен, сжат, словно пружина.

– Да… понимаешь, я ведь тогда, еще до Торнадо так и не обзавелся семьей, не успел… и вниманием женским никогда обделен не была, ну, не суть… а сейчас, понимаешь, мы пока ходили по ожогу и вообще, я, в общем, решил, что хочу с Катей быть… хочу с ней семью… понимаешь?

– Понимаю, конечно, очень хорошо тебя понимаю, брат.

– Ну вот, – Олег явно обрадовался такому ответу, – вот и муторно на душе, боюсь я за нее. И так в неспокойное время живем, а тут еще чумные эти, война… к ней поеду, если Шланг с собой возьмет. Без обид?

– Да какие обиды, все правильно. Я за вас только счастлив буду, – перегнувшись через стол, Роман похлопал друга по плечу, – а ну-ка пойдем, нашего белобрысого велосипедиста найдем. А то еще уедет без тебя, а ты тут от тоски сдохнешь.

Сержант хмыкнул на шутку, кивнул:

– Спасибо, Ром.

Шланг естественно не отказал, с большим удовольствием согласился забрать попутчиком Корявна, позубоскалив, что военные это конечно грозно и могуче, но ничто не заменит свободы и «феерии чуйств» от езды на байке и, «ну и естественно прелестей Кузьмича». Собирались не долго, Олег еще с вечера подготовил свои вещи, и единственное что, немного волновался, что не сдал автомат и дробовик, но едва обратился с этим вопросом к Тигренко, тот махнул рукой:

– Не думаю, что если увезешь с собой, кто-то сочтет тебя вором, считай это оплатой, за то, что мою шкуру охранял.

Гвардии сержант улыбнулся, едва заметно кивнул, и они обнялись, крепко, по-братски. Да и в целом прощались долго, мальчишки волновались в стороне, долго не решаясь подойти, и не зная как себя вести. Шланг, с минуту понаблюдав за ними, позвал:

– Да идите уже сюда, зелень. Мнетесь, как девки в первую ночь, – и первым протянул руку к подошедшим пацанам. Лица у них были настолько серьезные, что Дубов во время рукопожатия, не удержавшись, расхохотался. Стукнул слегка огромным кулаком в плечо ничего не понимающего Молчуна.

– Да расслабьтесь вы, бойцы. Вон, с Рыси пример берите!

Девчонка, стоящая тут же, улыбалась, переругиваясь с Тимкой. Тиграш повернулся к подошедшему от бараков Артуру.

– Спасибо за все. Скажи Игорю, что в моем лице он всегда найдет союзника, чтобы тут не говорил тебе мэр или полковник.

Княжеский следопыт кивнул.

– Скажу. Тебе тоже спасибо за приключение, было интересно встретиться с вашими крысаками.

– Вот уж удивил. Наверное, ты единственный кому это понравилось, – гыкнул за его спиной сержант.

– Так, все. Обнимаемся по последнему разу и погнали, а то так до обеда не уедем, – закруглил момент расставания Тимка и завел мотоцикл. – Капитан, спасибо за гостеприимство, ты классный мужик. А мэр ваш, все же гавнюк. Ну да, хрен с ним.

Тигренко невольно улыбнулся, кивнул солдатам у КПП. Скрипнув тросами, дежурный караул открыл ворота, и мотоцикл, рокоча двигателем, покинул базу. Рысь, обняв его, все же всплакнула, глядя на уменьшающуюся точку мотоколяски, но почти тут же утерев слезы, обернулась к парням.

– Пойдемте, покормлю вас что ли.

В кабинете у Зарубова когда он зашел было накурено так, что хоть топор вешай. За длинным столом сидели все офицеры базы, – общее собрание. Тигренко с удивлением вспомнил, что последний раз такое собрание было почти восемь лет назад, как раз после первого жора. Значит, полковник в чем-то серьезно сомневается, не уверен в чем-то настолько, что желает услышать мнение каждого. Да тут и прорицателем быть не надо, вопрос может быть только один, будут ли они воевать с чумными? Вернее, воевать то они в любом случае будут, но вот, помогут ли Князю и Саблезубу, включаясь в боевые действия уже сейчас? Хотя, подумал Роман, старый лис, скорее всего уже все решил, как бывало до этого не раз, просто желает, чтобы его офицеры сами пришли к такому же решению. Как только все расселись, Зарубов начал свою речь, как всегда без обиняков и увертюр:

– Ну что, ребята, знаете уже, что мы переезжаем. Знаете, что последние пару дней господин мэр вел переговоры с представителями наших будущих соседей. Многие хоть краем уха слышали, что там форменная война начинается, так сказать, из огня да в полымя попадаем. И вопрос сейчас предстоит решить не простой. Васюрин, пытается выторговать с наших возможных союзников «куски пожирнее», что в принципе логично, но… но, конечно, по совести, это блядство откровеннейшее. Вот, Роман Викторович, первый, кто установил связи с нашими будущими соседями, отзывался о них конечно не однозначно, но зато только в положительном ключе. Я ему верю, что эти две общины вполне годятся на роль друзей, за которых не грех и шмальнуть пару раз, но сами понимаете, кидаться в драку против согласия Васюрина… по совести я понимаю, надо так. Но по логике, мы живем тут, нас этот городок, выбравший Васюрина мэром, приютил сразу после катастрофы, кормит, снабжает всем необходимым, да, в конце концов, многие из вас попереженились на местных кумушках-вдовушках, кто-то и лялек налепить уже успел. Так что, давайте, высказывайте свои соображения на этот счет.

Вот и все, грустно подумал Тигренко, вот и все, Зарубов отчего-то принял решение поддержать мэра, хоть и делает вид, что еще ничего не решил. На душе сразу стало темно, тоскливо. Кто-то начал высказывать мнения, выносить предложения, но он уже ничего не слышал, в голове сами собой рисовались трагичные картинки: Дубов до последнего отстреливающийся в попытках защитить дом Кати, княжеские войны бегущие в последнюю атаку за спинами которых дымятся руины Града, минометный обстрел, разметающий мотоциклетный строй байкеров. Он не сразу понял, что его настойчиво трепят за плечо.

– Роман, Рома, ты что, уснул что ли, словно аист в зиму? – спросил его Ахмед сидящий рядом.

Тиграш вздрогнул, глянул на друга, обвел взглядом притихших сослуживцев, все пристально смотрели на него. Зарубов поймав его взгляд, качнул едва заметно головой, порицая, дескать, что ж ты творишь-то!?

– Прошу извинить меня, задумался что-то, – с металлическими нотками в голосе произнес Тиграш и уставился в стол перед собой, – у меня там друзья остались… а слушать разглагольствования о том, почему их не стоит спасать, не хочу.

– Угомонись, – перебил его речь Зарубов. – Никто не заставляет тебя забыть о них, или отречься. Ты бы если не в облаках летал, а слушал, о чем тут товарищи по ружью говорят, не бычился бы сейчас понапрасну. Все, с тобой потом поговорим, капитан, в отпуск тебе видимо пора, теряешь хватку. Итак, действуем по следующему сценарию: после того как наши вероятные союзники подпишут договор, выступаем. Технику и все свободные силы, прежде всего, направляем на закрепление на новом участке. Одновременно с этим, надо будет надавать по рожам неугомонным бойцам в черно-красных тряпках, оказавшихся в пределах досягаемости. Так что, первое, Ахмед, твои лбы, которые тут остались, завтра выступают. Охрану нашим переселенцам и без них обеспечим. Пусть закрепляются, изучают территорию, чтобы, когда туда придет большая часть солдат, они могли им в случае необходимости обеспечит прикрытие на время разворачивания лагеря. Второе, Каргузин, все оружие, технику проверить, по необходимости заменить изношенные детали новыми, особенно это касается техники. Сахоров, на тебе с этого момента все вопросы по связи. Все, всем разойтись. Возникающие вопросы будем решать в рабочем порядке. Тигренко, ты останься, остальные свободны.

Офицеры, тихо переговариваясь, покинули кабинет полковника. Зарубов дождался, пока за последним из них закрылась дверь, и лишь после этого начал говорить:

– Так, Ром, сказать что ты меня расстроил сегодня, значит, ничего не сказать. Что за сопли? Да не кривись ты, не кривись, но надеюсь, такого я больше не увижу, тем более на общем-то собрании. И так теперь кривотолки пойдут среди солдат, мол, зам мой сдавать стал. Ладно, теперь по делу. Князь твой прав был, не дадут нам просто так жить, втянут в большую игру под названием политика. Да чего там, уже втянули, вон и Васюрин наш с головой в нее кинулся. Я-то отлично понимаю, что если сегодня наглеть будем, завтра, когда надобность в нас отпадет, нам в спину плевать будут, а то и кинжал сунут, и правы будут. Васюрин кусок не по рту ухватить пытается, я уже и так и эдак объяснял, что ту территорию, которую он выцаганить пытается, мы не удержим в случае чего. И вроде заставил его задуматься, так что, думаю, на официальной встрече с Князем и Саблезубом, запросы свои он поумерит.

– Официальная встреча? Я видимо что-то упустил – удивился Тигренко.

– Не упустил, а не знал. Да и когда тебе с твоим-то детским садом, Илья кстати, до сих пор дуется. Но с ним сами потом все порешаете, благо люди взрослые. Теперь касаемо встречи, через неделю запланирована официальная встреча наших лидеров. Так что, я вместе с мэром и нашим эскулапом, уеду уже послезавтра.

– Не слишком ли рискованно?

– Да нет. Каргузин правда тоже против, засадой меня стращал и заговорами, но я склонен считать все это надуманными страхами. Пока что, не байкерам, не этим лесным рыцарям, брать у нас нечего, у них своих забот хватает, которые мы в состояние, по их мнению, решить. Так что заговоры маловероятны. А засада… не знаю, парламентер от Всадников Апокалипсиса, язык поломаешь мля, выдумали названице, заверил, что охрану нам обеспечат самую невероятную. Хотя если что, командование переедет тебе с Ильей, и организуете тут хунту, я, кстати, не шучу. Потому что, если фермеры с городскими демократию затеют, считайте, что контроль вы утратите над поселением. Васюрин хоть и скрипя сердцем, кстати, тоже подтвердил такой вариант, как наиболее правильный по этим временам. Что касается тебя… для начала надо решить по твоим найденышам, либо зачисляй их к себе в отряд, либо отправляй домой, не те времена настали, чтобы я мог позволить тебе с ними нянчиться.

– Я так понимаю, для меня очередное задание появилось?

– Правильно понимаешь, – кивнул полковник.

– А помнится, кто-то обещал мне отпуск и прочие отгула, – не противясь, а скорее задора ради, попытался было протестовать капитан.

– Ну, на кой он тебе сейчас? А? Да и не кем мне тебя заменить.

– Ну, раз не кем, – протянул Тиграш и рассмеялся, – рассказывайте, не тяните, куда в этот раз мне шлепать предстоит.

– О, в интереснейшие места, – улыбнулся полковник, видя появившийся в глазах помощника азартный блеск, – думаю, пришла пора получше узнать, что это за чумные такие, где живут и чем дышат. А то устраивать махач с непонятно кем не сильно тянет.

– Что-то такое я и подозревал. Эх, за что вы так меня не любите, не иначе на женщину мою глаз положили, то в ожог, то в пасть к черту.

Полковник рассмеялся шутке, подмигнул.

– Женщина у тебя и впрямь славная, чуть за колбасу войну со мной не начала. Один пойдешь?

– Да, не пацанов же тащить.

– Ну да, значит домой их, – хитро щурясь согласился Зарубов.

– Алексей Степанович, ну… они ж не бойцы, какими бы рембами себя не считали.

– А если ты их все время будешь в хате прятать, то и не станут никогда. Пойми, Ром, я не настаиваю ни на чем, но если ты решил их воспитывать как разведчиков, воспитывай сразу, а у меня тут никто с ними возиться не будет. Парни взрослые, поэтому или пиши их к себе или до дома. Во время боевых действий тут не до игр будет.

– Я подумаю.

– Подумай. И вот еще что, по размышлению, мы вот что решили, на новом месте база наша будет отстоять от города на довольно приличном расстоянии. Я тебя обидеть не хочу, сам знаешь, ты мне как сын, но бабе твоей своевольничать не позволю, она едет в город, и это не обсуждается. Так что объясни ей сам сразу все, шутки-шутками, а ежели что, дам приказ и поедет перевязанная вся, словно фермерская колбаса.

– Это самое сложное в предстоящем задании, – рассмеялся капитан, – ладно, объясню.

– Ну, тогда все, можешь быть свободен. Время выхода не ставлю. Сам решишь, когда тебе удобнее выходить, а вот по срокам, будь любезен в пару недель уложиться. Сержант твой укатил, говорят? Жаль, сопровождай тебя боец из беркута, я б себя спокойней чувствовал. Все, топай отседова.

К дому Тигренко шел долго, неспешно шагая, размышлял, как отвертеться от Рыси, предчувствуя, что в этот раз, она костьми ляжет, а увяжется за ним. Да и с парнями из Первоцвета нужно что-то решить. Брать их на задание, пользы будет меньше чем сложностей, к тому же Молчун сейчас не дееспособен. Так и не решив ничего, он подошел к дому, сел на ступеньки, заходить и начинать тяжелый разговор не тянуло. Скрипнув дверью, на крыльцо вышла Кристина, тихонько села рядом, обняла его руку.

– Одного не пущу, – без предисловий категорично выдала она. – Я тут одна с ума сойду, уж лучше с тобой под пулями бегать, чем сидеть и ждать, не зная живой ты или уже кормишь радиоактивных варанов.

Роман хмыкнул, но не ответил.

– И не думай, что сбежать сумеешь… да и сумеешь если, я тогда уйду сама. Навсегда. Понял.

– Понял, понял, чудо ты мое зеленоокое, – Он наклонился к ее лицу, нежно поцеловал. И продолжил, – А ты понимаешь, что если с тобой что-то случится, я себе этого никогда не прощу.

– Глупости. Как будто тут меня крысы сожрать не могут или те же чумные застрелить. Когда выходим?

Роман скосил на нее глаза, спорить не хотелось совсем и, вместо этого, зарылся лицом в пахнущих луговой травой кудряшках. И мысленно махнул рукой, а и черт с ним, возьмет девчонку с собой. В принципе ведь права, тут не намного безопасней. Безопасней конечно, в разы, но в условиях переезда и возможного конфликта, не на много. Он, снова, поцеловал ее и, глядя в самые родные зеленые глаза, произнес:

– Завтра утром выходим. Так что беги, собирайся.

Рысь радостно пискнула, вскочила ураганом, обняла его, покрывая лицо молниеносными поцелуями и тараторя, что он у нее самый-самый и что с ней у него проблем не будет. Внутренний голос язвительно каркнул, что проблемы-то как раз с ее присутствием прибавятся, но Роман отмахнулся от него. Хлопнул девушку по попке.

– Мальчишек мне позови, надо с ними кое-что обсудить.

Довольная Кристина кивнула, осыпала его лицо очередной порцией поцелуев, и унеслась в дом.

Через минуту Ленька и прыгающий на одной ноге Молчун уже вышли на крыльцо. Тиграш с улыбкой посмотрел на них, понимая, что сейчас начнутся протесты, едва он озвучит свое решение, но тянуть смысла не было, и он начал:

– Завтра мы с Рысью уходим. Так, погодите спорить, все равно Молчун еще неделю минимум ходить нормально не сможет, а я не за грибами отправляюсь. На вас будет не менее ответственная задача возложена, будете отвечать за переезд моего имущества.

– Мы вроде военными стать хотели, а не грузчиками, – попытался было возразить Ленька, но без задора. По всему было видно, мальчишка рвется на задание, но бросить раненого друга не желает.

– Так. Рядовой, быть солдатом не просто, и прежде всего потому, что приказы не обсуждаются.

Роман поднялся, прошелся, разминая ноги.

– Полковник вас вообще хочет домой отправить. Так что, имейте ввиду, еще раз так накосячите как с Каргузиным, и поедете домой. Вернее пойдете.

Молчун почесал щеку, заросшую многодневной щетиной, улыбнулся немного виновато и развел руками, дескать извиняйте, но так уж вышло.

Ленька же, помимо воли, дотронулся до синяка, болезненно морщась, потер ставший темно фиолетовым фингал и сказал:

– Капитан, а можно нам с вами… ну, на следующее задание… ну, если вас опять на задание отправят?

Тиграш постоял, молча, рассматривая замерших перед ним мальчишек, размышляя, что все-таки ему везет и с друзьями, и с соратниками, и кивнул.

– Можно. Я вас кстати, сегодня же запишу к себе в отряд, и очень надеюсь, что не пожалею об этом, – и глядя на их враз ставшие счастливыми лица, понял, если и пожалеет, то только не по их вине.

Сборы в этот раз прошли более тихо и скромно, чем предыдущие. Сказывалось отсутствие балагура Дубова, да и парни вели себя много тише чем обычно. После довольно унылого обеда, Роман ушел «уладить последние вопросы» и полдня проносился по базе, сначала оформляя пацанов к себе в подразделение. Затем встречаясь с Каргузиным, сначала извиняясь перед местным завхозом, потом пропустив с ним по рюмахе за мировую, и в итоге выцыганив у него комплект одежды и оружия для Рыси. Домой вернулся уже когда заметно стемнело. Его соратники, все троя, сидели в кухне за столом и, развернув одну из его карт, склонив голову к центру стола, над испещренной значками и метками бумаге, Ленька что-то упорно доказывал Рыси, та спорила, вяло огрызаясь и называя парня «стратегом херовым». На что последний, к его чести, не обращал никакого внимания и упорно гнул свою линию, доказывая «что если вот тут и тут укрепить заставы и снабдить их рациями, то выйдет даже очень толково». Капитан тихо подошел к столу, посмотрел, куда тыкал пальцем с обгрызаным ногтем Ленька, и веско произнес:

– Кристина, а ведь «стратег херов» прав. Действительно толково, только первую заставу, не так далеко следует выдвигать на юг.

Парнишка, услышав похвалу, аж просиял. Рысь, напротив нахохлилась, показала Леньке язык и прыснула смехом.

– Хоть в чем-то прав оказался, радуйся. – И тут же, переключив все внимание на Тиграша, защебетала, – Вещи я собрала, ну там по мелочи, все что нужно. Только с оружием не знаю как быть, у моего автомата патроны почти кончились. Молчун вот, твой ствол почистил, старался.

– Спасибо, – Роман взъерошил пацану белокурые волосы. Придвинул свободный табурет и тоже сел к столу. – Завтра утром выходим. Я с Зарубом вопрос ваш порешил. Главное на глаза поменьше попадайтесь, кормиться можете в столовой или хотите сами готовьте, в подполе ящик тушенки стоит и бак с макаронами. Илья завтра пришлет вам ящики, начинайте все аккуратненько разбирать и запаковывать, если все нормально будет, к концу недели вас на новое место отправят. Так, Молчун, тебе послезавтра надо будет в санчасть, выцыганил я у нашего Кащея «укус тарантула», пора тебя на ноги ставить. Ленька, ты как самый говорливый из вас двоих за старшего, но чтоб никаких драк и прочего. Полковник первый раз расценивший это как своеобразную шутку, второй раз прикажет вас к стене поставить и будет прав. База сейчас в режиме близком к осадному, так что ведете себя предельно тихо и почтительно.

– А что такое укус тарантула? – неожиданно подал голос Молчун.

Тиграш подмигнул ему.

– Не бойся. Это лекарство специально для армейских нужд выдуманное, вполне себе безболезненное, кстати, вроде пены в баллончике. Брызгаешь на рану, и она, под действием препаратов в этой пене, начинает довольно быстро зарастать. Чешется правда сильно, ну да ничего потерпишь. Так вроде бы все. Ладно, парни и девочка, сейчас объявляю отбой по гарнизону. Всем спать, завтра рано вставать.

И он первым поднялся из-за стола.

Встали, и впрямь, рано, едва-едва солнце добавило багрянца на горизонте. Быстро попрощавшись с мальчишками, поддерживая сонную, вовсю зевающую Рысь, Тигренко добрался к гаражам, когда от туда уже выкатился второй БМДешник. Рассевшиеся на броне бугаи в сером камуфляже, весело перешучиваясь, поприветствовали его, один из амбалов с абсолютно лысым черепом и пижонским платком на шее, прилаживая на коленях огромную дуру печенега, кивнул на первую машину.

– Капитан, Ахмедка вас в первом экипаже ждет.

– Спасибо, Антон, – поблагодарил лысого бойца Тиграш. По каким-то своим суевериям, бойцы спецназа выходя на задание называли друг друга только по именам, абсолютно игнорируя звания. Зарубов еще во время памятных учений попытавшийся изменить это, наткнулся на такую стену непонимания даже со стороны самого майора, что через пару дней сдался. Напористые, упрямые бойцы спецназа форменным образом объявили ему и остальным офицерам байкот и чуть ли не всем составом оказались на «губе», чем едва не сорвали учения. Полковник тогда форменным образом очумел, не возымели действия даже угрозы штрафбатом. А учитывая, что больше половины спецназовцев были ветераны, прошедшие конфликты в Ливии и Турции, и получившие кавалеров тех или иных наград, отправить их всех в штрафбат он все же не посмел. И пообещав Ахмеду по возвращению кучу проблем, плюнул на это небольшое своеволие. Так все и осталось с тех пор. Остальные офицеры поначалу посмеивались над этой традицией, некоторые откровенно кривились, дескать, а как же субординация, а потом свыклись настолько, что сейчас уже никто даже внимания на это не обращал.

Ахмед, расплылся в радостной улыбке, когда они залезли в кабину первой машины.

– Однако, спать любите долго, – вместо приветствия произнес он, – мои мальчики чуть мхом не обросли пока вас дожидались. Кристиночка, садись вот сюда, здесь помягче, это у нас с капитаном задницы дубовые, а твои булочки беречь надо.

– Свои береги, а то я тебе их надеру, – хмыкнул Роман, – ишь, донжуан горбаносый, булочками он озаботился.

Ахмед, притворно испугавшись, попятился назад, хоть это и плохо вышло сидя в кресле.

– Эээ. Зачем так гаваришь, а? Абыдеть хочешь? – попытался он коверкать слова, изображая плохое знание языка.

– Да тебя обидешь, – улыбнулся Тиграш пожимая майору руку.

– Легко, душа у меня знаешь какая ранимая? Как лепестки розы под картечью, вот какая нежная у меня душа.

– Кончай свои присказки, Илья тебя все равно не слышит, а мне они ровно, сам знаешь.

– Зато как на них Кощей бесится, любо-дорого, – хохотнул кавказец, и стукнул по плечу водилу. – Алешка, трогай давай, а то так до обеда простоим.

Водитель, жлоб под стать остальным бойцам, кивнул огромной лобастой башкой и запустил двигатель. Тихо рокоча моторами две БМП выкатились с территории базы и взяли направление на восток, на встречу новому дню.

Покинули отряд спецназа они далеко за полдень, когда за спиной остался напряженный двухчасовой переход по ожогу. Машины остановились у заброшенного хутора, три из пяти избушек уже завалились, у оставшихся отсутствовали крыши. Причем, если у одной крыша благополучно провалилась внутрь согласно законам физики, то у последней она обнаружилась метрах в двадцати по радиусу. Создавалось впечатление, что в свое время внутри этого дома прогремел взрыв невероятной силы, заставив крышу раскрыться, словно цветок, да так и раскидал ее во все стороны, но стены и благополучно гниющая мебель внутри никаких следов взрыва или даже пожара не несли. Дозорный развод, высланный Ахмедом, быстро проверил эти два дома и близкую чащу кустарника, в котором без труда распознавался орешник хоть и тронутый радиацией, но мутировать до неузнаваемости явно отказавшийся, ограничившись всего лишь незначительным увеличением в размерах. Ничего опасного ахмедовы вышибалы не обнаружили, иначе бы уже развязали форменную войну. Лишь после этого майор выпустил их на улицу и выпрыгнул следом сам.

– Ну что, разведка, дальше на своих двоих.

– Ничего, дело привычное, – не поддержав шутливый тон друга, ответил капитан, подтягивая ремешки разгрузки. – Рысь, автомат с предохранителя сними.

Девушка послушно щелкнула переключателем, установив флажок на выстрелы очередью, чем вызвала едва слышные смешки сидящих на броне мордоворотов. Лысый щеголь даже не преминул заметить:

– Учитесь, братцы, вот это дисциплина. Молодец, бой-баба!

– Сам ты баба, – полыхнула на него взглядом Кристина, – дуболом плешивый.

Спецназовцы дружно грохнули, и под акомпонемент их смеха, толстый майор обнял Тигренко с девушкой, сграбастав их в одну охапку.

– Удачи, разведка!

– Еще увидимся, – кивнул ему Роман.

– Обязательно, – кивнул в ответ Ахмед и запрыгнул на подножку тронувшейся машины.

Едва машины скрылись из виду, Рысь обвела наполеоновским взглядом окружающий, вполне себе мирный, пейзаж и спросила:

– Ну и что дальше?

Роман скосил на любимую глаза, хмыкнул.

– А дальше, дальняя дорога, не отставай, боец! – и первым шагнул с потрескавшегося плата асфальта.