Глава 14
Детские забавы

Габлер стоял у окна, глядя на городские огни и машинально щелкая зажигалкой. «Зиппо» ‒ ничего лучше еще не придумали в Виа Лактеа. В темном небе светили робкие звезды, а одна была гораздо ярче ‒ вероятно, это сияла отраженным солнечным светом орбитальная станция серии «Ринг». Само окно он уже изучил. Окно было самым обыкновенным, затянутым тонкой пленкой. Безосколочный тончайший синт, легкий и очень прочный, меняющий характеристики в зависимости от освещенности, силы ветра, всяких вредоносных излучений, уровня шума и прочего. Хороший материал, пробовать разбить его бесполезно ‒ во всяком случае, кулаком или локтем. Но Крис знал и другие способы. Окно соседнего номера, безусловно, было точно таким же.

Услышав шаги в коридоре, Крис направился к входной двери и встретил доставщика на пороге. Это был худощавый высокий паренек с длинными черными волосами, в фирменной желто-синей накидке с надписью: «Ган-шоп „Меткий глаз“ ‒ всё для надежной обороны». Вероятно, очередной студент, подрабатывающий на каникулах. Доставщик уважительно покосился на нагрудного орла, грозно глядящего с комбинезона Габлера, проверил ин-кард файтера и вручил ему упакованную в прозрачный пакет черную изогнутую трубочку парализатора.

‒ Заряжен? ‒ осведомился Крис, вскрывая пакет.

‒ Разумеется, мистер, а как же? ‒ с готовностью ответил доставщик. ‒ Хоть сейчас ‒ прямо в глаз!

Габлер вскинул голову, на мгновение заподозрив, что перед ним не кто иной, как Граната. Паренек невинно улыбался.

‒ Да нет уж, обойдемся без этого, ‒ пробормотал Крис, проверяя парализатор. ‒ Глаза беречь надо…

Когда двери лифта за доставщиком закрылись, Крис подкрался к соседнему номеру и почти тут же вернулся к себе. Прикрыл входную дверь, поглядел на часы в окошке манжеты комбинезона и принялся за дело. У него в запасе были только три минуты. Нет, уже сто семьдесят секунд. Время неслось, словно файтер в кабак.

«Для мысли и действия рожден человек», ‒ ох как вы правы, мудрые древние римляне! И действовать нужно было незамедлительно.

Ради таких денег грех не рискнуть…

Крис, не мешкая, открыл дверь и вышел на полукруглый балкон. Повернул голову налево и посмотрел на окно соседнего номера. Оно было темным, но это не значило, что те двое сидят без света. Просто свет не проникал наружу. И еще файтер очень рассчитывал на то, что не сидят они сейчас там ‒ по крайней мере, кто-то из них направился в ванную, освежиться с дороги, а кто-то сторожит юнит. Но даже если его расчет неверен, все равно нужно действовать.

Соседний балкон находился метрах в четырех, и с разбега можно было это расстояние преодолеть, на базе приходилось проделывать и не такое. Да, но при этом так нашуметь, что тут же получить дырку в голове. Нет, такие трюки тут не годились. Лучше уж пройтись по карнизу.

Эти карнизы Габлер заметил, еще когда подходил к отелю. Они тянулись от балкона к балкону, по всей видимости, опоясывая здание. Посмотрев вверх, на такой же карниз тринадцатого этажа, он понял, что это отнюдь не декоративный элемент. Под карнизом тянулись едва различимые в сумерках трубочки с воронкообразными насадками. Отель был вовсе не таким провинциальным, как казалось на первый взгляд. Эти трубочки с воронками были атрибутами системы защиты, и явно не от стихийных бедствий, а от атаки вооруженного до зубов неприятеля. Видать, землянам пришлось хлебнуть горя. А может, и сейчас тут все не так гладко, только в ньюзах об этом ни гу-гу… «Туарер» был не просто отелем, а настоящей крепостью, не чета той, древней, что расположилась неподалеку, со смехотворными бастионами, валами и рвом. Система защиты «Туарера» могла, вероятно, погасить и массированный ракетный удар.

Карниз был узким ‒ если встать на него, прижавшись спиной к стене, носки бегунцов будут торчать в воздухе. Но других вариантов не было ‒ крылья файтерам пока не отращивали.

Габлер еще раз взглянул на часы и быстро взобрался на балконное ограждение. А оттуда, держась левой рукой за стену, а правой за свой балкон, осторожно перебрался на карниз. И, глядя не под ноги, а вдаль, на россыпи городских огней, начал мелкими приставными шажками перемещаться к номеру подопечных, с силой вжимаясь в стену лопатками. За бегунцы он не переживал ‒ их подошвы не допускали ни малейшего скольжения. О том, что можно загреметь вниз с высоты двенадцати этажей, он даже не думал. Погода была хорошей, и внезапный порыв ветра ему не грозил. В конце концов, пройти на приличной высоте по карнизу шириной четверть метра ничуть не сложнее, чем по такой же ширины полосе на полу. Главное ‒ быть психологически готовым к подобной прогулке. Это файтер легиона «Минерва» усвоил давно и хорошо. Случалось ходить и по более узким выступам, на цыпочках. И не на четыре метра, а гораздо дальше.

Совершив это недолгое перемещение, Габлер взялся левой рукой за балконное ограждение тысяча двести пятого номера и вновь посмотрел на часы. В запасе у него было еще несколько секунд. Не стоило появляться на балконе раньше времени ‒ он не разглядел бы, что происходит в номере, а постояльцы видели бы его хорошо. Что опять же грозило пробоиной во лбу.

Крис стоял и ждал. Откуда-то издалека доносилась еле слышная музыка, внизу сновали по улицам редкие уникары. Вот-вот должен был подать голос «крикун».

Кто знал, что тут, на Земле, представится такая возможность вспомнить давние годы и вновь потешить себя детской забавой?..

«Крикун» был великолепной штукой. Во всяком случае, по мнению малолеток, к каковым две декады назад принадлежал и школьник Крис Габлер. Так же, как и многие его сверстники, он тогда просто не понимал, почему такую замечательную игрушку взрослые то и дело пытаются запретить. Или эти запретители сами никогда не были детьми и не развлекались подобным же образом? «Крикун» представлял собой вполне безобидный с виду шарик, который можно было подкинуть, куда заблагорассудится. Например, под дверь соседям по кварталу. Или «забыть» в многолюдном шопе. Или оставить на сиденье в поезде надземки ‒ да мало ли где… Главное, выбрать «текст» поинтересней и установить таймер. Желательно минуты на три, не меньше, чтобы успеть отойти в сторонку и не вызвать подозрений у окружающих. А название свое «крикун» вполне оправдывал: он орал на разные голоса так, что звенело в ушах, и мог устроить панику похлеще знаменитого «декабрьского переполоха» в Старой Максатихе. «Текстов» хватало: тут тебе и бесхитростное «помогите!», и более изощренное «уберите от меня эту тварь, она отгрызла мне ногу!», и «ай, сейчас взорвется!» ‒ и так далее… На любой вкус.

Для успешной реализации своего плана Крис выбрал проверенное: «Ой, горииим!!!» И оставил «крикуна» под дверью тысяча двести пятого номера. Тот, кто находится в комнате, услышав этот вопль (даже и зная о существовании таких игрушек), должен был как минимум повернуться к двери. То есть не смотреть в окно. А именно это Габлеру и требовалось.

Когда истекла последняя из ста восьмидесяти секунд с момента приведения «крикуна» в боевую готовность, Габлер перемахнул через ограждение на балкон тысяча двести пятого номера и бросился к окну. Синт не пропускал ни звука изнутри, и Крис не слышал, сработала игрушка или нет, ‒ оставалось надеяться, что сработала. Во всяком случае, в детстве у него отказов не бывало. Он поднес заранее отрегулированную на полную мощность зажигалку к матовой пленке, уже держа в другой руке парализатор. Почти одновременно со щелчком из плоского черного корпуса «зиппо» вырвался длинный язык пламени, прожигая в окне быстро расширяющуюся дыру. Тут же в уши ударил несущийся из-за двери номера, из коридора, истошный вопль: «…рииим!» ‒ и Крис молниеносно запрыгнул в комнату. Ударился подошвами в пол, присел и тут же выпрямился, вскидывая оружие. Еще в прыжке он успел заметить, что в комнате никого нет. Дверь в прихожую была распахнута, она находилась прямо напротив окна, и Габлер увидел, что Здено Шатан находится там, спиной к нему. Он уже успел переодеться, и на нем были только короткие темные шорты.

«Ой, горииим!..» ‒ продолжал добросовестно верещать «крикун».

Шатан намеревался открыть дверь номера и выглянуть в коридор. Его широкая спина и квадратные плечи были покрыты черными волосами. Услышав шум позади, он начал поворачиваться, но Крис не дал ему это сделать до конца. Файтер в два прыжка пересек комнату и оказался у прихожей ‒ дабы противник гарантированно попал в зону поражения. Парализатор тихо зажужжал, и Шатан, вскинув руки, но так и не донеся их до головы, ткнулся виском во входную дверь и мягко съехал на пол.

«Крикун» все никак не мог угомониться, все надрывался, и в коридоре послышались чьи-то быстрые приближающиеся шаги. В этот момент еще одна дверь в прихожей, справа от Габлера, начала открываться наружу. Оттуда донесся плеск воды. Крис мигом бросился к ней, сунул парализатор в дверной проем и нажал на спуск, поводя стволом из стороны в сторону и стремясь охватить всю ширину ванной. Сам он старался не попасть в поле зрения женщины. Осторожно заглянув в ванную и прикрывая на всякий случай левой рукой лицо, он увидел, что Лили Акимжанов заметить его никак не сможет. Глаза ее закатились, и она уже оседала на пол, выронив полотенце, которое, вероятно, хотела использовать как накидку. Габлер успел придержать ее голову, не дав напарнице Шатана удариться затылком о край ванны. Уложил на теплые красно-белые плитки, выпрямился и убрал парализатор в набедренный карман. Судя по всему, женщина выбралась из ванны, услышав верещание «крикуна» за дверью. «Крикун», кстати, наконец-то заткнулся. Крис несколько мгновений смотрел на распростертое на полу обнаженное женское тело. У Лили Акимжанов были небольшие, но весьма привлекательные груди, плоский живот с неглубокой впадиной пупка и гладкий на вид безволосый лобок. Шею женщины украшала двойная цепочка цвета червонного золота с подвешенными к ней круглыми прозрачными зеленоватыми бляшками. На каждой был изображен свой непонятный символ ‒ переплетение тонких черных линий. Габлер выключил воду, вышел из ванной и прикрыл дверь.

Обмякшего Здено Шатана от перетащил в комнату. Собственно, делать это было совсем не обязательно, но как-то нехорошо, что человек лежит прямо у входной двери…

Пострадавшие должны были прийти в себя минут через семь-восемь, а значит, у Габлера был целый трюм времени.

Крис, прислушиваясь, постоял у входной двери номера. В коридоре за дверью было тихо, никто не ходил и не бегал. Вероятно, «крикуна» уже нашли и забрали. Или в сердцах раздавили ногой.

Пройдя назад через прихожую, он свернул налево и открыл дверь в спальню. Пробежался взглядом по кроватям… креслам… столу… Ни перламутрового, ни черного нэпа нигде не было видно.

«Стенной шкаф!»

Дверца шкафа отъехала в сторону, и Габлер схватил с полки нэп Здено Шатана. Поставил на стол, расстегнул липучку, торопливо порылся в вещах и извлек нечто продолговатое и узкое, упрятанное в черный чехол.

«Узкий предмет в полметра длиной, ничем не примечательная железяка», ‒ так говорил Янкер.

Габлер отлепил одну застежку ‒ показалась изящная рукоятка золотисто-бронзового цвета. Он взялся за нее и наполовину вытащил из чехла ритуальный меч славейнов. Да, такие мечи он видел в сувенирках. Абсолютно тупые, ими можно было только орехи колоть. Крис сунул меч назад, положил на стол и для полной уверенности, вернувшись к стенному шкафу, проверил нэп Лили Акимжанов. Там не было ничего похожего. Забрав чехол с мечом, Габлер покинул спальню. Заглянул в комнату ‒ Шатан лежал неподвижно. Миновал ванную ‒ оттуда не раздавалось ни звука. Открыл дверь номера и вышел в гостиничный коридор.

Там было безлюдно. Деформированный почти до неузнаваемости серый шарик лежал в вазоне с каким-то не то кустом, не то декоративным деревом ‒ «крикун» свое отслужил. Отслужил честно и достойно. Бросив взгляд направо и налево, Крис аккуратно прикрыл дверь тысяча двести пятого номера и прошмыгнул к себе.

Сборы были предельно короткими. Файтер уложил чехол с императорской бирюлькой в свой нэп, вскинул его на спину, а затем облачился в плащ. Пусть никто не подумает, что мистер Кристиан Конрад Габлер, только что поселившийся, уже покидает отель. Нет, мистер Габлер просто идет погулять перед сном, подышать упоительной вечерней прохладой. А то всё, понимаешь, галеры да галеры…

Крис запер дверь и направился к лифту. Спускаясь на первый этаж, придирчиво осмотрел себя в настенном зеркале. Очертания нэпа выступали под тонким плащом, и файтер распахнул накидку и сдвинул назад ‒ так стало лучше. И в конце концов, кто там будет присматриваться?

Он вышел в вестибюль, пересек его, стараясь не очень спешить, но и не очень медлить, и оказался на улице. Перед ним возвышалась массивная фигура императрицы Елизаветы Петровны, на лавочках поблизости кто-то сидел. Габлер в очередной раз взглянул на часы и зашагал к стоянке уникаров.

Через несколько минут он уже устроился в полосатой машине, бросив плащ на соседнее сиденье, и провожал взглядом уходящие вниз огни Елисавета. Он не думал, что когда-нибудь еще его занесет в этот город.

Пока пайлот руководствовался единственной отданной пассажиром командой: держать курс на север.

Крис отнюдь не считал себя специалистом по всем этим детективным делам, но прочитанные книги и просмотренные объемки дали ему некоторое представление о том, как наиболее целесообразно вести себя в подобных ситуациях. Ни в коем случае не стоило сейчас сломя голову мчаться в космопорт и удирать с Земли. Могут догнать. А если у этой парочки есть сообщники, то в любом земном космопорте его будут дожидаться. Разумеется, самым великолепным ходом было бы вообще никуда не убегать. Спрятать юнит под кустом, поторчать в кабаке и как ни в чем не бывало вернуться в свой номер. «Кто забрался в ваше окно? Я забрался? Вы что, мистер и мистрис, сдурели? Вы можете пройти по этому карнизу? А я, извините, не могу. Я еще не утомился от жизни…»

Но такой ход все-таки не годился. Кто его знает, какие приемчики имеются в арсенале Шатана и Акимжанов. И зачем лишний раз себе нервы мотать, искать приключений на свою голову? Не нужны ему чужие игры, у него заслуженный отдых.

Габлер выбрал иной план. Самый, на его взгляд, надежный. Такой, наверное, одобрил бы и сам лейтенант Карамбо.

Он ни в коем случае не будет ломиться прочь с Земли. Нет, он уберется куда-нибудь подальше от Елисавета, пошлет сообщение Улиссу и будет ждать его прибытия. Передаст юнит и умоет руки. Как говорилось в одной старой объемке: «Пришел, передал, получил и ‒ отвалил в сторону…» И будет наслаждаться жизнью. А если Янкер не врет и действительно сможет посодействовать, то в жизни этой скоро грядут большие перемены…

Оставалось только определиться, в каких краях дожидаться Эрика. Долго ломать голову над этим Крису не пришлось: вспомнились песни Гены Тихомирова из девятой вигии. Что ж, ему, Габлеру, выпала прекрасная возможность воочию убедиться в том, так ли хороша эта Тверь…

Покопавшись в унидеске, Крис быстро узнал все, что хотел. Тверь находилась на этом же континенте, на территории Великой Руси. До нее был всего лишь час с небольшим полета, без таможенного контроля на границе буферной зоны и России. Посмотрев на плане города месторасположение отелей, он остановился на «Селигере» и сразу заказал номер.

Габлер вытянул ноги, заложил руки за голову и, радуясь собственной расторопности, начал тихонько насвистывать что-то мажорное, посматривая на звезды. Представил, как сейчас беснуется та парочка, и ему даже стало их немного жалко. Стянуть у Босса этакий раритетище ‒ и так облажаться! Он покопался в лежащем рядом нэпе, вытащил свою добычу. Расстегнул чехол и некоторое время разглядывал испещренный всякими непонятными закорючками славейнский меч. Точнее, имитацию меча. Хорошо бы расковырять обманку и посмотреть, что же там за штука такая, без которой Императору и жизнь не мила… но как отнесется к этому Янкер? Может, вместо второй полусотни тысяч деников пристрелит за такую самодеятельность. Или… Или в любом случае намерен пристрелить, получив желаемое?

Крис призадумался. Что, разве такое невозможно? В жизни случалось всякое, и люди порой открывались с самой неожиданной стороны. Тем более что Янкер уже себя однажды проявил…

Настроение у Габлера слегка упало, но тут перед глазами всплыло лицо Эрика, старого друга, хоть и бывшего, его грустная усмешка, и словно вновь прозвучали негромкие слова: «Два раза не предают, Крис…»

Хотелось думать, что это именно так. Если никому не доверять в этой жизни, то что это за жизнь?..

Крис вздохнул, вновь вынул унидеск и принялся сочинять очередные мейлы родителям и кузену.

Тверь, без которой, по утверждению Гены Тихомирова, «нет России», заявила о себе заревом на горизонте. Вечер уже сменился ночью, и отсвет городских огней был хорошо заметен издалека. Судя по нему, этот город был значительно крупнее буферного Елисавета. Вскоре внизу замелькали кварталы, уникар сбавил ход. Габлер успел рассмотреть лучи улиц, расходящиеся от площади ‒ целых шесть! ‒ потом заблестела отраженными огнями гладь реки. В нее впадала еще одна, поуже, и возвышалось на берегу, возле места слияния двух рек, круглое здание с колоннами и высоким шпилем. От этого белого здания с голубой светящейся надписью «Волга» так и веяло стариной. Так же, как и от другого, расположенного неподалеку, с крестом над куполом. Это была церковь ‒ такие Габлер видел в объемках. Хотя, возможно, и не настоящая, а просто стилизация под старину, как та крепость в Елисавете.

Вокзал «Волга», так же, как и космопорт «Дикое поле», немного удивил его отсутствием не то что бюста, но хоть какой-нибудь захудалой доски с очередным древнеримским изречением. Это была уже явно не случайность, а тенденция. Жители Земли, видимо, до сих пор не желали мириться с потерей центрального места в Виа Лактеа и выражали таким образом свой протест. Впрочем, форма этого протеста была вполне безобидной. А о мятежах на Земле Габлеру слышать никогда не приходилось. Да и что могло противопоставить местное население мощной имперской машине, надежной, не сбоящей, обеспечивающей мир и процветание в огромной галактике… А самым курьезным тут было то, что жители Земли отказывались рекламировать собственных же пращуров, древних римлян!

Людей в зале было немного. Оглядевшись, Крис убедился, что не привлек внимания никого из окружающих. Вновь облачившись в плащ, но оставив капюшон откинутым, он направился к камерам хранения, расположенным у дальней стены. Забирать юнит с собой в отель он не намеревался ‒ мало ли что?

Стена над камерами хранения была украшена громадным объемным изображением ‒ Габлер предположил, что это герб города. На темно-красном фоне красовалось нечто вроде золотой табуретки с зеленой обивкой. На табуретке возлежала золотая же корона с пятью листовидными зубцами, украшенная зелеными камнями. Наверное, это были изумруды, как в детской арте об Изумрудном городе, где жил великий волшебник Оз. Правда, в том городе изумруды были не настоящими, да и волшебник оказался вовсе не волшебником.

Герб тоже был не настоящим, а всего лишь трехмерной проекцией, зато уж Тверь была истинной ‒ древний город, одно время претендовавший на звание столицы Руси. Эту инфу Габлер почерпнул в унидеске.

Еще раз украдкой осмотревшись и вновь не заметив ничего подозрительного, Крис снял нэп с плеч, вынул чехол с юнитом и положил в просторную камеру. Закрыл массивную дверцу, чуть подождал и, услышав щелчок, убрал руку.

‒ Папина игрушка, ‒ негромко, но внятно произнес он, подавшись к черному кружку мембраны.

Услышал короткий писк приемника, развернулся и зашагал к выходу.

За сохранность «папиной игрушки» можно было не волноваться ‒ тембр-код еще никому не удавалось подделать.

На просторной площади перед вокзалом скучала парочка ярко-оранжевых экскурсионных басов без пассажиров. Доносящийся откуда-то сверху бодрый голос предлагал всем желающим совершить прогулку по Волге на речном трамвае от причала номер два. Желающих, кажется, не было. Сувенирки, окружающие площадь, пустовали, на стоянке дремали уникары, и вообще этот уголок Твери казался чуть ли не пустыней.

Судя по плану города, отель «Селигер» находился на другом берегу Волги, и до него было не очень далеко. Габлер решил не отказывать себе в удовольствии прогуляться по ночной Твери ‒ спешить было некуда.

Немного подумав, он все-таки на минутку присел на лавку под голыми деревьями. Достал унидеск и зашел в Нет, на эд-пейдж «Терра».

«Улиссу. Я в Твери. Отель „Селигер“. Работу выполнил, отдыхаю. Гладиатор».

Можно было сделать это и потом, в отеле… но слаб человек. Крису не терпелось сообщить о быстром выполнении задания. Знай, мол, наших!

Осмотревшись напоследок, он по старинного вида широкой лестнице спустился на набережную. Совсем рядом тихо плескались в одетый камнем берег речные волны, в отдалении покачивалось на воде длинное белое пятно ‒ вероятно, тот самый «речной трамвай». За рекой тянулась цепочка неярких фонарей, дома там были низкими и, наверное, не менее старинными, чем лестница. Крис медленно направился к далекому мосту, тоже отмеченному нитями огней. Там изредка скользили уникары. Дорожка пролегала мимо темных деревьев и кустов, и можно было представить, сколько тут зелени летом и как хорошо сидеть в тенечке на склоне и смотреть на неспешно текущую воду. Во всяком случае, пейзаж здесь был гораздо более приятный, чем в казарме на базе. И почему-то ему казалось, что все вокруг сохраняется в неизменном виде уже очень-очень много лет.

Сюда почти не долетал голос зазывалы с привокзальной площади, и Габлер чувствовал себя, словно в глухом лесу. Прохладный воздух был чистым, под ногами иногда шуршали сухие листья. Мысли о выполненном с блеском задании и великолепных перспективах настраивали файтера на благодушный лад. А ведь можно было теперь еще и посидеть в кабаке ‒ нет, не напиваться, а просто поужинать, не спеша, под музыку. И спокойно заснуть в древнем городе, не думая ни о чем.

Но, как оказалось, гулял здесь в этот поздний час не только он один.

Несколько темных фигур выскочили впереди, из-за кустов, загородили файтеру дорогу. Света тут было не очень много, но все-таки Крис разглядел, что это молодые парни лет шестнадцати-семнадцати, не старше. Пятеро довольно крепких юнцов в одинаковых темных шапочках и темных куртках. Судя по всему, любители ночных прогулок на свежем воздухе. Можно было свернуть с дорожки и обойти их по траве, но Крис знал, что вряд ли они его отпустят. Да и не собирался он никуда сворачивать.

‒ Эй, чу, купи картинки, ‒ развязно предложил один из них. ‒ Картинки хорошие, и совсем недорого.

Что такое «чу», Габлер не знал, в его молодые годы так не говорили. А может, это было какое-то специфическое местное обращение. Ни в каких «картинках» он не нуждался, тем более если пытались навязать. Что-то приличное вряд ли будут навязывать.

Парень вынул из кармана «картинки». Это было обычное порно: мускулистые самцы и смазливые самки, голые, полностью поглощенные своим занятием, вдвоем и целыми группами ‒ всё на «картинках» двигалось и издавало разные соответствующие звуки.

‒ Недорого ‒ это сколько? ‒ миролюбиво спросил Крис.

Осенняя ночь была хорошей, спокойной, в такую ночь нужно смотреть на звезды и слушать шелест ветерка…

‒ Двадцать, ‒ заявил парень.

‒ Ассов? ‒ уточнил Габлер, хотя прекрасно понимал, что речь вовсе не об ассах.

Ребята дружно загоготали.

‒ Ты что, чу? Два десятка деников, это еще со скидкой. Просто мы остаток раздаем, так что тебе повезло. Бросай на мой счет, и «картинки» твои. Дешевле не бывает.

‒ Дороговато, ‒ задумчиво сказал файтер. ‒ Что, папа с мамой денег на конфеты не дают?

Парни нахохлились, придвинулись, держа руки в карманах.

‒ Купи по-хорошему, ‒ угрожающе произнес вожак этой стайки. ‒ А то придется по-плохому. И это будет гораздо дороже.

«Картинки» он убрал и тоже сунул руку в карман. Сделал едва заметное движение головой ‒ и его приятели тут же отреагировали. Раздались почти одновременные щелчки, нарушившие ночную тишину, и Габлер увидел в их руках дубинки.

«Телескопические», ‒ подумал файтер.

Такой вид ударного оружия был ему знаком, и не понаслышке. Размахивали подобными дубинками бунтующие студенты на Натали. А на базе, на тренировках, файтеры бросались друг на друга и с дубинками, и с ножами, и с кастетами, и даже с копьями и боевыми топорами. Весело было…

О парализаторе в набедренном кармане комбинезона Крис помнил, но с этим пацаньем можно было разобраться и без него.

«Ну что за уроды? ‒ поморщился Габлер. ‒ И чего им просто так не гуляется? И чего вообще не спится? Вот тебе и город Тверь…»

И все-таки он хотел надеяться, что удастся разойтись миром.

Неужели они ничего не усвоили из объемок? Неужели не видели, чем такие дела там обычно кончаются? И не только в объемках, но порой и в жизни? Пятеро, конечно, это серьезно, но что эти сопляки смогут против экстры?

Говорить с ними, наверное, было бесполезно, но Крис решил попробовать. Ну не хотелось ему тревожить покой такой славной ночи в таком славном городе. Золотая корона, зубцы с изумрудами… А ему вместо изумрудов ‒ дубинки?

Он распахнул плащ, показывая орла:

‒ Видите эмблему, ребята? Стафл, легион «Минерва». Отошли бы вы в сторонку, чтобы не ушибиться.

Если Габлер думал, что это их остановит, то просчитался. А то, что он услышал дальше, наводило на очень неприятные мысли.

‒ И какого это черта всякие провинциальные ублюдки тут шляются? ‒ процедил вожак сквозь зубы.

Криса словно кипятком обдало.

‒ Не понял? ‒ глухо произнес он, и кулаки его сжались сами собой. ‒ Это кого ты имеешь в виду, мальчик? Это кто здесь провинциальный ублюдок?

Парень осклабился:

‒ Ну, не я же! Понаехали тут всякие полукровки с окраин, даже по ночам проходу нет.

‒ А вы, значит, пупы Вселенной… ‒ Габлер сбросил плащ и шагнул к нему, чувствуя, как щекам стало жарко.

Вожак поднял дубинку, двое его приятелей попытались зажать файтера справа и слева.

Но не успели.

Крис был взбешен, но действовал хладнокровно, как учили. Тело работало само, выполняя отточенные движения в режиме экстра. Все происходило очень быстро, и со стороны выглядело, наверное, не очень красиво. Зато эффективность была на самом высоком уровне. Габлер атаковал хоть и резко, но не ставил целью причинить противникам максимальный ущерб. Все-таки это были малолетки. Правда, успевшие проникнуться идеей собственного безусловного расового превосходства и изначальной неполноценности тех, кто родился в иных планетных системах… Не прошло и десятка секунд, как вожак, перелетев через каменную стенку набережной, барахтался в речной воде, второй сопляк, держась за ушибленный пах, корчился в кустах, а третий вяло подергивал ногами, впечатавшись носом в дорожку. Двое более сообразительных удирали во весь дух в сторону вокзала. Сам Крис не пострадал, но все-таки немного досадовал на себя за то, что не успел увернуться и получил скользящий удар дубинкой по плечу.

Ночь потеряла все свое очарование. Вновь стал слышен бодрый голос с привокзальной площади, зазывающий туареров, с неприятным шумом пошел на посадку прибывший откуда-то уникар.

Габлер подошел к стенке набережной, глянул вниз. Парень стоял по грудь в воде и выбираться оттуда явно не спешил.

‒ Помочь? ‒ спросил Крис. ‒ Примешь помощь от провинциального ублюдка?

‒ Обойдусь, ‒ буркнул тот.

Файтер пожал плечами. Злость уже прошла.

‒ Как хочешь. Мокни на здоровье. Мой тебе совет, принц крови: не считай, что ты лучше всех. Можешь нарваться. И запомни: везде и всюду живут такие же ромсы, как ты. Ничуть не хуже.

Парень молча шмыгал носом.

«Бесполезно, ‒ подумал файтер. ‒ Плевать он хотел на все эти рассказы».

С детства им говорили, что все они равны. Что в Роме Юнионе сложилась новая историческая общность ‒ ромсы. Но не все это усвоили… Габлеру сразу вспомнился тот бритоголовый урод с галеры «Гней Помпей Магн», обозвавший Низу «грязнокровкой».

‒ А за такие «картинки» можно и присесть лет этак на пять, ‒ добавил он. ‒ Плюс разбойное нападение. Доходит до мозгов или как? Я бы на твоем месте теперь из дому вообще носа не показывал. Давай, выбрасывай сам, или мне придется тебе помочь.

Парень не сразу, но повиновался. «Картинки», удаляясь, поплыли по реке, постепенно погружаясь в воду.

‒ Так-то лучше, ‒ сказал Крис. ‒ Пока, чистокровка. Привет из провинции.

Он отошел, подобрал с земли плащ, расправил и перекинул через руку. Посмотрел на второго парня. Тот уже не лежал, а сидел на дорожке, вытирая рукавом разбитый нос.

‒ Что, чистая кровь-то, без примесей? ‒ поинтересовался Габлер. ‒ Попадешься еще раз ‒ вообще всю выпущу, без шуток.

Он бросил взгляд на кусты ‒ оттуда доносилось тихое прерывистое сопение еще одного пострадавшего, который явно не собирался вылезать на свет божий, ‒ и продолжил путь к мосту.

Настроение Крису эти недоумки изрядно подпортили, и у него пропала всякая охота наслаждаться ночным променадом. Он уже не глядел ни по сторонам, ни в небо. И только мрачно усмехнулся, когда сзади, уже вдалеке, раздалось:

‒ Ублюдок!

Гнаться за ними он не стал, это было бы бесполезным делом. Кулаки не годились для прочистки мозгов. Тут требовалось что-то другое…

Он, стараясь выкинуть из головы этих сопляков, дошагал до моста ‒ тоже старинного, с мощными темными быками-опорами ‒ и направился на другую сторону реки.

Посредине моста тянулись параллельно тротуару какие-то полосы, металлически поблескивая в свете фонарей. Крис замедлил шаги, стараясь сообразить, что же это такое, и тут увидел, как навстречу ему ползет, поднимаясь по широкой спине моста, настоящее чудо-юдо. Желто-красная продолговатая коробка на небольших колесах, с множеством окон, а за ней еще одна, прицепная. Скошенное лобовое стекло, пустое кресло за ним. Две широко расставленные фары на рыбьей морде, светящаяся цифра «6» над лобовым стеклом. А на крыше ‒ какой-то металлический каркас, задевающий за провода. Если бы Крис не слышал объявление на вокзале, он никогда бы не вспомнил, как называется эта допотопная штука, иногда мелькавшая в объемках о древних временах. «Трамвай» ‒ вот как она называлась. Архаичное средство передвижения, наземный транспорт, пришедший на смену еще более архаичным каретам ‒ кажется, так. Смешно было бы предположить, что этот раритет сохранился тут с докосмической эпохи. Нет, это была специально изготовленная приманка для туареров.

Крис проводил взглядом тверскую диковинку с горсткой пассажиров, и на душе у него потеплело. В мире существовали не только Стафл, кабаки, хошки и всякие придурки… А ведь тут был еще и какой-то «речной трамвай»!

Он спустился с моста на авеню с многоцветьем надписей и мув-имиджей у шопов и кабаков. Тут людей было побольше, и кое-кто едва держался на ногах. То ли это местные так набирались, то ли приезжие… Крису вспомнились слова Гены Тихомирова о том, что хорошая пьянка с последующей дракой издревле считалась в России лучшим времяпрепровождением. Выпить и подраться ‒ ну просто истинные файтеры!

С любопытством поглядывая туда-сюда, Габлер миновал квартал и, руководствуясь схемой, повернул налево, на залитую светом улицу, где тоже бежали в обе стороны стальные дорожки для трамваев. На другой ее стороне высилось еще одно старинное здание, по виду ‒ храм. Улица уходила вдаль, людей здесь было немного, и вели они себя тихо. От стен домов прямо-таки веяло древностью, словно и не город это был, а какой-то огромный музей под открытым небом. Окажись рядом Граната, он бы, как поэт, непременно сказал, что в воздухе витает пыль веков. И нигде не было видно никаких следов атомной катастрофы. Хотя, возможно, весь этот город являлся всего лишь копией, повторением того, старинного, стертого с лица планеты в ходе давней войны…

Впереди открылась площадь с уходящими в небо деревьями, обрамленная зданиями так, что получался восьмигранник. И стояла там, на постаменте высотой в два человеческих роста, большая статуя какого-то крупноголового лысоватого мужчины с усами и бородкой. Одна рука у мужчины была полуопущена, что-то он в ней сжимал, а другой рукой держался за край старинного плаща. На постаменте темнели пять крупных букв, но, в отличие от надписи на памятнике императрице Елизавете Петровне, эта была не на терлине, а на каком-то древнем земном языке. Правда, три буквы совпадали с терлином, точнее, две ‒ последняя повторяла третью. Первая, незнакомая, представляла собой две расходящиеся из верхней точки линии, этакий равнобедренный треугольник без основания. Предпоследняя, тоже незнакомая, была позаковыристей ‒ две вертикальные параллельные прямые и диагональ между ними, вверх, слева направо. На древнего римлянина головастый никак не походил, скорее уж на узкоглазого стронгхолдского пола Нисазаву, и был это, наверное, основатель Твери. А может, кто-то еще. Внизу, у ботинка, на одной штанине основателя, выставившего вперед ногу, виднелось красное пятно, похожее на кровь, ‒ то ли так задумал криэйтер, то ли пятно появилось позже.

Да, ничего древнеримского в этом памятнике не было, зато от скверика перед отелем «Селигер» ‒ и скверик, и отель обнаружились буквально через два дома ‒ сразу повеяло Древним Римом. Под окнами семи‒ или восьмиэтажного здания красовалась посреди клумбы знакомая еще с детских познавательных арт-объемок фигурка ‒ «Мальчик, вынимающий занозу». Не оригинал, конечно, а копия.

Вряд ли это был прогиб перед Императором. Никакой цитаты там не было, и никого этот мальчуган ничему не поучал. Или все-таки предостерегал от бега босиком по пересеченной местности? Скорее всего, стоял он тут ‒ точнее, сидел ‒ еще до времен Ромы Юниона.

Все дела на ресепшене были сделаны в считанные минуты. Габлер, как и заказывал, получил однокомнатный номер на втором этаже ‒ «люкс» ему был совсем ни к чему. Оргий он устраивать не собирался, забегов по номеру тоже.

‒ Располагайся и видпочивай, ‒ с традиционной улыбкой сказал ему портье, протягивая пластинку ключа.

Крис посмотрел на него. Портье был широкоскулым, толстогубым и усатым ‒ никакого сходства с плосколицым Арамисом.

‒ Ты, случаем, не с Беловодья? ‒ поинтересовался Габлер.

‒ Ни, ‒ мотнул головой портье. ‒ С буфера, со Жмеринки. А шо?

‒ Да нет, ничего.

Файтер перекинул плащ через плечо и направился к широкой лестнице. На второй этаж можно было подняться и без лифта.

«Видпочивать», как выражались Арамис и портье (только у портье «чи» звучало потверже), он пока не собирался ‒ столько спал на галере, что больше уже не лезло. А собирался он, оставив нэп и плащ в номере, вновь прогуляться по ночной Твери, посидеть в каком-нибудь кабаке ‒ только на открытой площадке, на свежем воздухе. Желательно где-нибудь у Волги. Почему-то этот город казался ему странно близким. Может быть, его предки были именно отсюда?..

«Муж в дверь, а жена в Тверь».

Это внезапно всплыло в голове вообще неведомо из каких глубин.