– Я нашел вход сзади, – сказал Кларк. – Там была лампочка освещения, но я перекусил провод.

Он стоял возле «Воксхолла», пригнувшись, чтобы говорить с Мензером сквозь наполовину опущенное стекло боковой дверцы. Они поставили машины рядом с пляжем, возле забитого досками кафе-мороженого. Набережная пуста, но долго так продолжаться не будет. На часах двадцать минут седьмого, все вокруг в сером, едва прибивающемся свете. Скоро люди начнут вставать. Может, собак поведут на прогулку. Может, сами вылезут на утреннюю пробежку.

Мензер выбрался из машины и ступил на мокрый от дождя асфальт. Закрыл глаза. Его покачивало, и он пытался обрести равновесие. Ночное плавание на пароме прошло гораздо более спокойно, чем тогда, на траулере. Но качка все равно сыграла свою роль, и ее последствия по-прежнему донимали Мензера.

Он натянул на руки перчатки. Подтянул их поплотнее, особенно между пальцами, потом полез в машину за рюкзаком.

– Давай показывай.

Кларк повел его прочь от берега по направлению к небольшому сухому доку, где наклонно стояли на киле несколько яхт, утопая в грязи. Уличные фонари бросали пятна света, их нетрудно было избежать. В сером и влажном воздухе едва ощущалась слабая морось.

Мензер проследовал за Кларком по скверно воняющему переулку, вдоль дощатого забора. Переулок загибался вправо, уходя за серию террасных коттеджей. Кларк остановился, не доходя до его конца, и нырнул в щель в заборе, поманив Мензера за собой.

– Это здесь? – спросил Мензер.

Не слишком привлекательное местечко. Захламленный задний двор, вымощенный бетонными плитами, какими обычно мостят патио, некоторое количество разросшихся кустов, забытый ржавый набор для приготовления барбекю. Узкое, приземистое здание с заплатанной крышей, на втором этаже два окна (одно забрано матовым стеклом, значит, это ванная) и сдвижная дверь на первом. Тревогу никто не поднимает. Обтрепанный провод от лампочки освещения над дверью провис и свободно болтается.

– Просто, верно?

Мензер расстегнул замок-молнию на рюкзаке и достал свой набор отмычек. И привычно занялся замком. Отмычки были примитивные, но и дешевый замок сдвижной двери сложностью не отличался.

Полозья двери оказались гладкими, хорошо отполированными, так что дверь отошла в сторону почти беззвучно. Мензер вошел в тесную гостиную и обнаружил, что стоит на гимнастическом мате из губчатой резины. Он махнул рукой Кларку, приглашая его последовать за собой, и прошел в холл. Справа оказалась дверь, ведущая в маленькую кухоньку, а слева – лестница, покрытая ковровой дорожкой.

Мензер попробовал ногой ступеньки – не скрипят, не болтаются ли, – прежде чем наступить на первую всем весом. Он уже мысленно вообразил себе детектива-сержанта Джеклин Тир, в одиночестве спящую в своей постели. Ничего не слышащую. И не подозревающую.

Легко уязвимую.

Джеки Тир пребывала в скверном настроении. Она всегда впадала в хандру, когда не удавалось заснуть. Она вертелась в постели, ругалась, кряхтела и охала, словно кто-то лежал рядом, готовый спросить, что с ней такое. Но рядом никого не наблюдалось, и это было частью досаждавшей ей проблемы. Джеки отлично знала, как трудно иногда бывает поддерживать с кем-то отношения, но давно поняла, что еще труднее оставаться в одиночестве. Особенно когда какая-то мысль грызет тебя изнутри, бередит душу, а поговорить не с кем.

А мысль была о гибели Лоры Хейл. И о необъяснимых событиях в коттедже в лесу Арраси Плантейшн. О том, как странно Шиммин отнесся к обоим этим делам. У Джеки были свои сомнения, целая куча сомнений, но когда она стала расспрашивать Шиммина, это плохо для нее кончилось. Но сомнения остались, они терзали ее, а теперь еще и братец Лоры начал повсюду совать свой нос вместе с этой заносчивой сыщицей и задавать неудобные вопросы.

Физические упражнения не помогали. Не помогло и белое вино – Джеки уговорила полбутылки. А теперь еще и сон никак не приходил.

Она точно знала, что ей нужно сделать, не знала только, хватит ли у нее на это пороху. Если Шиммин получил ее сообщение, то через несколько часов приедет сюда. И тогда Джеки придется принять окончательное решение. Она может потребовать объяснений и дать собственную оценку движущим им мотивам. Или же она может сказать ему, что не намерена и далее молчать, что готова даже прыгнуть выше головы. Это значит поставить под угрозу свою работу и карьеру. А это единственное, что когда-либо заботило и волновало Джеки.

Она со стоном посмотрела на будильник. Двадцать минут седьмого. Она вообще-то всегда была ранней пташкой, и сейчас нет никаких причин продолжать валяться в постели.

Ванная находилась напротив, через холл. Джеки прошлепала туда и рухнула на ледяное сиденье унитаза. Закрывать дверь нет смысла. Это единственное преимущество проживания в одиночку.

Ванная была крошечная. Сидя на унитазе, Джеки легко могла дотянуться до самой ванны. Она отвернула кран горячей воды, и вода хлынула ей на руку, которой она втыкала в слив пробку.

Вот она, эта проблема. Никуда от нее не денешься, она все время здесь, рядом. Джеки очень хотелось собраться с силами и взглянуть самой себе прямо в глаза, понять и удостовериться, что она поступила верно, из правильных соображений. Шиммин, конечно, станет ее уверять, что во всем имеются разные привходящие факторы и прочие нюансы. Может, даже прочтет ей очередную лекцию на моральные темы, какие она не раз от него слышала в участке. Но Тир никак не могла понять, какое это имеет отношение к гибели Лоры Хейл. А в том, что произошло в коттедже, вообще нет никаких нюансов и привходящих факторов. Просто уйти в сторону от всего того, что ей представлялось серией явных несоответствий и нестыковок… Это было для нее неприемлемо. А тут еще и этот братец Лоры. Он, конечно, в горе, ему больно, он ищет ответы на свои вопросы. Разыскивает эту пропавшую девушку, память о которой Джеки всеми силами старается выкинуть из головы.

Но больше она не может так жить. Теперь это совершенно ясно.

Решение принято.

Ванна уже наполнилась. От воды поднимался пар, тянулся к окну.

Потом за стеклом что-то мелькнуло. Темный силуэт.

Джеки резко обернулась и тут увидела их. Двоих мужчин. Один стоял в дверном проеме, второй как раз поднялся на лестничную площадку. Этот, что стоял в дверях, был небольшого роста, но плотного сложения. На его лысой голове и морщинистом лице, а также на плечах черного свитера с высоким воротом посверкивали дождевые капли. Рюкзак висел на плече. На руках – кожаные перчатки.

Джеки уставилась на него. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем сигнал от мозга дошел до мышц. Ее правая рука рванулась к двери, и она набрала воздуха, собираясь закричать.

Но не успела. Мужчина стремительно бросился вперед и ребром ладони нанес ей жуткий удар по горлу. Джеки упала на колени и схватилась за шею. Попыталась вдохнуть. Не смогла. Попыталась снова, но издала только сухой, хриплый, каркающий звук.

Мужчина схватил ее за волосы. Рывком откинул ей голову назад, открывая шею, и занес свободную руку для нового удара.

У Джеки выкатились глаза. Она чувствовала, как сильно сжато горло. И как к лицу прихлынула кровь.

Она скосила глаза в сторону, на второго мужчину. Он был молодой и мускулистый, с клоком волос под нижней губой.

– У нас есть к тебе вопросы, – сказал тот, кто ее ударил. – Насчет ДТП с мотоциклом. Насчет пропавшей девушки. И ты сейчас все нам расскажешь.

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем Джеки снова смогла говорить. Но начав, она уже не могла остановиться.