Часть первая

Докторша была молодая. Слишком молодая. Она выглядела бледной и измученной, вымотанной, словно сама нуждалась в госпитализации и длительном отдыхе. Под глазами залегли синевато-лиловые тени, а мою медицинскую карту она сжимала в трясущихся, непослушных руках и изучала будто пьесу, которую ей необходимо выучить наизусть. Губы докторши шевелились, когда она разбирала написанные в карте слова.

– Вы попали в аварию. Упали с мотоцикла. – Доктор подняла взгляд, и ее покрасневшие глаза увеличились за стеклами очков.

Я сдвинул со рта кислородную маску.

– Это не шутка?

– И потеряли сознание.

Я сглотнул. Такое ощущение, что горло ободрано и все опухло, как будто в него что-то проталкивали или пропихивали, пока я лежал в отключке: наверное, дыхательную трубку.

– На сколько?

Доктор посмотрела на настенные часы, висевшие в углу. Сделала пометку в медкарте.

– Вы провели без сознания почти семь часов. До того, как в первый раз пришли в себя.

Семь часов! Видимо, произошел какой-то временной сдвиг. Со мной такое уже случалось, но, без сомнения, этот сдвиг – самый скверный и длительный.

– В первый раз? – переспросил я.

– А вы не помните?

Оторвавшись от подушки, я помотал головой.

– Что ж, это вполне нормально. Все в порядке. Меня зовут доктор Гаскелл. Мы разговаривали полтора часа назад. Вы тогда пришли в себя, очень ненадолго.

Я покопался в мозгах, но так ничего и не вспомнил. Перед глазами все расплывалось, словно веки намазали вазелином. Я поморгал, и комната сместилась куда-то вправо.

– Не беспокойтесь, я не обиделась. Кратковременная потеря памяти – вполне обычное явление при травматических повреждениях головы.

– Травматических?

– Попытайтесь успокоиться и расслабиться, мистер Хейл. Поспите, если хочется. У вас полно времени, еще успеете все это обсудить со специалистом. Завтра утром.

– Нет, расскажите сейчас. Пожалуйста.

Доктор Гаскелл нахмурилась. Сдвинула очки к переносице.

– А в чем проблема? – спросил я. – Боитесь, что я забуду?

Женщина пожевала нижнюю губу, словно раздумывая и борясь с собой, но потом все же обошла вокруг койки, взяла кислородную маску из моих рук и приладила мне на лицо. Потом достала из нагрудного кармана белого халата фонарик и посветила мне в глаза.

– Так неприятно? – спросила она.

– Больно. Режет.

Мой голос звучал приглушенно. Дыхание конденсировалось на внутренней стороне маски.

– У вас немного затруднена речь, вы невнятно произносите слова. Голова кружится? Перед глазами плывет? Тошнит?

– Все вместе.

Доктор Гаскелл кивнула:

– Придется несколько дней побыть в больнице. Вам сделали компьютерную томографию головного мозга, но нужна еще и магнитно-резонансная. Необходимо проследить, не возникла ли повторно гематома. Но ничего страшного. Зато у нас будет время, чтобы заняться другими вашими травмами.

И без того слабо освещенную комнату заполнила темнота, подобравшаяся из-за спины докторши. Перед глазами заплясали кровавые тени. Я попытался приподняться на постели, но спину будто проткнули ножом. Я застонал и откинулся навзничь.

– Осторожнее! У вас повреждена левая лопатка. – Доктор Гаскелл прижала ладонью мою руку, не давая снова пошевелиться. – Ничего серьезного, просто небольшая трещина. Скоро заживет. Сейчас придет сестра и заложит руку в перевязь.

Я повернул голову и увидел бинты, которыми была замотана моя грудь, от подмышки до подмышки, закрывая ключицу. Поврежденное плечо. Пройдет несколько недель, прежде чем я снова смогу двигаться. Пройдет несколько месяцев, прежде чем я снова смогу поднимать тяжелые предметы. Страшно даже подумать о том, что станет с моими делами, с моим бизнесом. На свете не так много одноруких ремонтников, специалистов по отопительным и нагревательным системам. А последствия для моей карьеры мотогонщика могут быть еще более неприятными. Похоже на то, что карьера эта закончилась, едва успев начаться.

– У вас еще повреждена пара ребер, – сообщила докторша. – Но в целом вам здорово повезло. На левом боку несколько небольших царапин и ссадин и еще ссадины на ноге, но тазовые кости, колени, щиколотки и ступни целы. И пальцы не сломаны, вот чудо-то! Я видела случаи похуже.

Не думаю, что я ей поверил. И, видимо, выдал эту мысль выражением лица.

– Может, я и младший врач, мистер Хейл, но это же остров Мэн. Мне приходилось лечить более чем достаточно жертв мотоциклетных аварий, уж поверьте.

В тоне докторши слышалось неодобрение, но она была слишком молода, чтобы ее слова производили сильное впечатление. Особенно на парня, который только-только пришел в себя.

– А что с Леной? – спросил я. – Как она?

Брови доктора Гаскелл поднялись, взлетев над оправой очков. Она прищурилась, словно не верила собственным ушам.

А я-то думал, что это у меня травма головного мозга.

– Лена, – повторил я. – Моя подруга. Ее увезли в первой машине «Скорой помощи».

Вот это я помню совершенно точно. Такое трудно забыть. Я валялся у края дороги, упершись головой в травянистую возвышенность, идущую вдоль мокрого холодного шоссе. Левая рука была подвернута и неудобно зажата под весом тела. Не знаю, как долго я пролежал без сознания, но когда пришел в себя, то боковым зрением увидел раздолбанное битумное покрытие дороги и мрачные, полные влаги облака, плывущие сверху.

Тут перед лицом возник фельдшер «Скорой помощи» в зеленом комбинезоне и сорвал с меня остатки прозрачного щитка гоночного шлема.

Я попытался привстать, но руки и ноги совершенно онемели. Я велел себе не паниковать: ведь это просто шок.

– С вами все будет в порядке, – пообещал фельдшер. Его волосы были коротко острижены, а под нижней губой виднелась бородка. Эта растительность на лице не слишком ему шла, но я вовсе не собирался ему об этом сообщать. – Сейчас еще одна машина подъедет. Девушка сильнее пострадала. Придется забрать ее первой. Вы меня понимаете?

Я тяжело засопел в ответ. Попытался сказать, что со мной все в порядке. И что это правильное решение. Но так и не смог ничего произнести.

Фельдшер пожал мою руку, затянутую в перчатку, чем-то задев кожу на запястье. И ушел. Я услышал, как хлопнула дверь. Перед глазами мелькнуло белое пятно: машина «Скорой помощи» на полной скорости рванула по шоссе. Я остался один в тошнотворной тишине, которая сменилась серым, а потом черным безмолвием.

Следующее мое воспоминание – разговор с доктором Гаскелл. В эту минуту она выглядела обеспокоенной. Даже прикусила нижнюю губу.

– Мне надо сходить кое-что выяснить, – сказала докторша, оглянувшись на дверь.

Я смотрел ей вслед, а в груди вдруг возник тугой комок. «Умерла», – понял я.

Нет, только не это.

Все как обычно. Стоило мне захотеть провалиться в бездну забвения, как ничего не произошло. Я был довольно слаб, но в сознании. Ужас сковал мой разум.

Лена.

Моя подруга, как я ее называл. Вот только была ли она и впрямь моей подругой? Полагаю, что Лена – не просто клиентка. Нравилась ли мне она? Несомненно. Но сколько в общей сложности мы с ней были знакомы? Час? Два? Достаточно долго, чтобы, по крайней мере, почувствовать взаимное притяжение.

И что произошло, когда я увез ее на своем мотоцикле? При нашем первом свидании?

Лена казалась очень оживленной, когда мы мчались по грунтовой дорожке, ведущей от коттеджа. И такой веселой… Шлепала меня по спине, хихикала, когда я набирал скорость и мы неслись под мокрыми от дождя деревьями. Словно для нее это нечто большее, чем просто поездка. Словно это стало чем-то вроде бегства.

Дверь распахнулась настежь, и в палату ввалился долговязый тощий врач. Полы белого халата развевались и трепетали позади него. Доктор Гаскелл старалась не отставать, но выглядела какой-то потерянной и еще более бледной.

– Мистер Хейл, меня зовут доктор Стэнли.

Включив маленький фонарик, Стэнли направил луч мне в глаза. Похоже, врачи обожают это делать. Я попытался отклонить голову в сторону, но доктор придержал мое веко большим пальцем. И не отпускал его, пока не обдал меня кофейным дыханием.

– У вас травматическое повреждение головного мозга. – Стэнли выпрямился и почесал щетину на подбородке. – Ушиб лобной доли при ударе о тупой предмет.

Я стянул с лица кислородную маску.

– Мне это уже говорили.

– Поэтому будьте готовы к каким угодно побочным эффектам. Головная боль. Головокружение. Тошнота.

– Мы это уже обсудили.

– Нарушение мыслительного процесса. Нарушение когнитивной способности.

Доктор выжидающе уставился на меня, как будто его слова должны были дать некий практический результат. Словно в них заключалось какое-то тайное послание, упрятанное за обычными звуками.

– Я вас понял. Будут всякие последствия. Но что там с Леной? Она ведь не погибла?

Мне стоило больших усилий выдавить из себя этот вопрос. И чувствовал я боль не только в горле.

– Что касается Лены… Вы говорите, она ехала вместе с вами на мотоцикле? И тоже попала в аварию?

– Ее увезла первая машина «Скорой помощи». И это правильно, она ведь пострадала гораздо сильнее, по словам фельдшера.

Доктор Стэнли сделал длинный выдох. Его плечи поникли.

– Дело в том, мистер Хейл, что никакой другой машины «Скорой помощи» не было. И вы – единственный, кого обнаружили на месте аварии.