ЯЗЫК

Сразу было удивительно, как такой безыскусный лозунг: «партия жуликов и воров» — стал настолько популярным. Он как-то слишком прост и недостаточно конкретен. Но вот до всякого Навального пелевинский комиссар Петр Пустота корит себя после очередного общения с революционным народом: «Даже если допустить, что власть в этой страшной стране достанется не какой-нибудь из сражающихся за нее клик, а просто упадет в руки жулья и воров, то и тогда русский интеллигент, как собачий парикмахер, побежит к ним за заказом». Невольный первоисточник.

А ведь текст-то из 90-x годов, когда никакой «Единой России» не было и в помине. Вот что имеет в виду Гораций, когда упорно называет поэта пророком — vates. Партии еще не было, а Пелевин уже знал, как она будет называться.

Не в том примитивном смысле, что Навальный стырил дефиницию у Пелевина, а в том, что они вытащили ее из общего воздуха — из того эфира, откуда поэтам диктуются стихи (только успевай записывай) и откуда вообще появляются целые удачные тексты и отдельные фразы.

Как всякое меткое выражение, оно существует как бы само по себе, висит, так сказать, в пустоте между людьми. Просто Пелевин, будучи vates, поймал его оттуда раньше.

Что же в нем удачного? Как каждая формулировка, пойманная в этом самом эфире, она не лишена поэтической формы. Без ритма трудно войти в резонанс с подсознательным, а без него не овладеть сознанием масс. Партия жуликов и воров. Две дактилические стопы, и один анапест в конце. Партия жуликов и воров призрачный сбрасывает покров, кто не согласен пасти коров, будет пасти гусей.

Хотя, на мой вкус, последний анапест «и воров» по инерции от двух первых дактилей произносится с почти ударным «и». Так что получается своего рода русский «кретик» — отсутствующая в нашей метрике, но существовавшая на ее античной родине стопа из двух долгих (у нас — ударных) по краям и краткого (безударного) посередине. Впрочем, «и воров» можно считать двумя усеченными анапестами.

Такой лозунг, как свойственно стихотворной строке, становится понятен до всякого анализа, интуитивно, — сходу и непосредственно: таково свойство смысла, усиленного ритмом. Он не требует ни объяснений, ни улучшений. В самом деле, почему, например, не «бандитов и воров», или не «казнокрадов и воров». Во-первых — хуже ритм. Во-вторых, почти любая другая пара к ворам хуже и по смыслу.

Воры — это, понятное дело, — nomen generis, родовое понятие — самое общее определение, к которому мы относим правящую партию. Но к нему требуется уточняющее. Так сказать, species. Кот обыкновенный или камышовый?

Казнокрады — слишком конкретно и интеллектуально, бюрократы — несколько нейтрально, и главное — и то и другое слишком серьезно. И то и другое клеймит, но не унижает, не высмеивает. В этом клейме нет ямба, сатиры, анекдота, карнавала. Это гражданская лирика. Учил ты жить для славы, для свободы, но более учил ты умирать. Бледный стоял Мальчиш, но гордый.

Бандиты — пара к ворам еще хуже. Бандиты — это совсем серьезно. Это уже страшно, их можно испугаться. А фраза сигнализирует, что бояться не надо. К тому же в определенном проценте носителей народного сознания бандиты — это еще и уважаемо. Бандит — серьезный, авторитетный человек, хорошо поднявшийся, пусть по своей специфической иерархии.

Другое дело жулик. Жулик — это из южнославянских языков, с Балкан, от тамошнего глагола со значением «драть», «лущить», к нам попал, видимо, через Одессу. Воры — они вообще воры, а жулики — мы и сами чувствуем, и Ушаков подтверждает, — они или мелкие воры, не брезгуют стянуть полотенце в гостинице, или люди, «склонные к мошенническим проделкам и обману»: обсчитать, обвесить, недодать сдачи, продать подержанный айфон как новый. Разновидность вора, который ворует, так сказать, в глаза, общаясь или даже используя личное отношение с жертвой.

Кроме того, жулик — это неприлично. Это почти смешно. Если опрашивать народ для передачи «Сто к одному», где игроку надо угадать самую употребительную словесную пару, самым употребительным словом-спутником «жулика» наверняка будет «мелкий». К тому же мелкий жулик — это хороший хорей. Робко прячет тело жирное в утесах. Тут вам и карнавал, и анекдот, и опозоренный и смешной дьявол, — что и требовалось осмеять.

О том, почему «жуликов», а не «бандитов», мы рассуждали с теоретиком СМИ, преподавателем журналистских наук Андреем Новиковым-Ланским, проезжая по Новорижскому шоссе, где на покрытой первым снегом разделительной полосе один за другим, как кресты на погосте, стояли плакаты «Единой России». Только часть билбордов была обклеена навязчивым лозунгом «Будущее за нами». Остальные стояли пустыми.

И явно написанный на коленке лозунг (а ведь наверняка в ведомости значится оплата услуг копирайтера), и эти пустые щиты тихо рассказывали историю про освоение выделенных на избирательную кампанию средств. Тут же вспомнился антисоветский анекдот про диссидента, который раздавал пустые листовки на площади, а на вопрос милиционера ответил: «А зачем писать, и так все всё знают». В самом деле, и так что ли непонятно, чьи это щиты и что на них могло быть написано.

Более сильное высказывание с точки зрения формы вытеснило более точные по смыслу — вроде «партия бюрократов», «узурпаторов власти», «чиновников», «казнокрадов». Речь ведь и не идет о терминологическом попадании. В конце концов, через ЛДПР еще с 90-х прошло немало романтиков с больших и новых дорог, внезапно открывшихся перед удивленным взором русского человека. И не случайно ее лидер выходил на выборы с программой, адресованной тюремной России. Но этого почетного титула его партии не видать.

Потому что дефиниция «партия жуликов и воров» — это не про «Единую Россию», это про место, которое она занимает и не хочет отдавать. Народ подхватил термин не потому, что он вник в распилочные и откатные схемы, остроумно раскрытые Навальным, а потому, что он заранее знает: кто наверху — те и воры, кто в начальстве — те и жулики. Потому что по-другому наверх-то у нас разве залезешь? И там разве по-другому бывает? Всякая власть от вора.

Емкое прозвище партии «жуликов и воров» «Единая Россия» получила не в силу ее собственных немалых заслуг на этом поприще, а из-за ее уникального, единого и неделимого положения мелкого и крупного начальства, партии власти, партии у власти, партии, которая не хочет отдать власть. Это титул, который она принимает по наследству.

Хотите надолго во власть? Пожалуйте в воры. И в жулики, разумеется.

Прекрасно помню общий стон брежневского времени (и последовавших за ним кратких правлений) насчет коммунистов, которые понастроили служебных дач, нахапали себе привилегий, отовариваются в спецмагазинах, а нам тут за колбасой давись, за гречкой в Москву на электричке езжай, больше двух кило в одни руки не давать, женщина, вы зачем второй раз занимаете, а у самих служебные «Волги», квартиры получают без очереди для себя и для родственников, путевки заграничные, пальто заграничные, сапоги импортные, дети в МГИМО, на автосервисе блат, а у нас пива нет и закрыто на учет.

Перестройка всего лишь легитимизировала это поистине всенародное возмущение против жуликов и воров у власти. И сейчас коммунисты могут не обольщаться: как только они окажутся там, откуда их 20 лет назад выкинули, они за считаные годы превратятся в жуликов и воров не в сознании горстки отщепенцев, как они пытаются представить дело забывчивым, а в сознании широчайших народных масс.

Но и обитатели свободного сегмента общественного мнения пускай не радуются. Случись такое, что власть в России окажется в руках идейно близких, они еще быстрее, чем ЕР и коммунисты, получат этот титул. Тем более что либералы, демократы, западники буквально вчера слыли в народе и жуликами, и ворами. Лесковский неологизм «прихватизация» вполне передает отношение к тем, кто «развалил государство». И это при том, что они хотя бы на парламентских выборах честно получали свое меньшинство.

И те, кто пришел его восстанавливать, нынешние государственники — чиновники, силовики и дружественные миллионеры — увязли в том же звании, и еще крепче всех прежних. Пять лет назад кто бы подумал.

Жуликами и ворами в короткий исторический срок побывали три совершенно разные общественные силы, и, честно говоря, я не знаю политической силы, которая, придя к власти, избежала бы этой участи.

Может, и есть такая партия, но я не видал. Население просто не представляет себе собственную власть за другим занятием. При полном отсутствии у меня симпатии к ЕР характеристика «партия жуликов и воров» говорит про деятельность тех, кто добрался у нас до и про восприятие всякой власти народом. А при таких отношениях населения с властью, не так уж важно, кто побеждает на выборах.