Пять лет назад

Клара бросила сумку в прихожей, заглянула в столовую и поспешила в комнату младшего брата. Никого. Она вернулась обратно.

Мать, как обычно, сидела в старом кресле с прямой спинкой, уставившись в телевизор. Кое-как заколотые седые волосы, синяки под тусклыми глазами с набрякшими веками — она давно перестала следить за собой, ей ни до чего не было дела.

— Где Кевин? — спросила Клара.

Не получив ответа, взяла пульт, уменьшила звук и встала прямо перед матерью.

— На улице, наверное, — равнодушно уронила мать.

— А ты знаешь, что делается там, на улице?! — негодующе осведомилась Клара.

Вместо ответа безразличное пожатие плеч. Но Клара уже побежала к двери и с колотящимся сердцем ринулась вниз через три ступеньки.

На улице остановилась и прислушалась, стараясь понять, откуда доносятся шум и крики. Беспорядки, похоже, на парковке. Клара взглянула на небо: синеву заливало багровое зарево. Из-за угла выбежали два подростка с косынками на лицах. Клара вжалась в стену, пропуская их, слыша их частое дыхание, чувствуя их страх и гнев.

Она заспешила к пустырю, где Кевин обычно играл с приятелями в мяч. Издалека стали слышны крики. Очевидно, полиция перешла от слов к делу. Из открытых окон посыпались ругательства, добавляя смуты. Подростки, теснясь у окон, выплескивали ненависть.

Клара всячески успокаивала себя, превозмогая липкий страх.

На пустыре ни души. Она повернула обратно и услышала вдруг у себя за спиной нарастающий шум и топот. Она вздрогнула. Мчалась лавина подростков, а за ними полиция. Эта лавина неслась на нее. Если не спрятаться, сметет, опрокинет, затопчет. Клара заметалась, ища места, где бы укрыться, и тут кто-то схватил ее за руку, потянул.

— Кевин! — обрадовалась она, увидев брата, но по-прежнему чувствуя страх и не зная, куда спрятаться.

— Сюда! Быстрей! — прошипел Кевин, продолжая тянуть ее за руку. Мальчуган открыл калитку, втолкнул сестру во двор и быстро задвинул щеколду.

— Где ты был? — Клара обняла брата за плечи.

— С ребятами, на том конце квартала, — ответил мальчишка дрогнувшим голосом. — Мы издалека смотрели, как там взрослые. А когда разгорелось всерьез, мы с Хасаном решили вернуться. Тут все как побегут в разные стороны. Мы пошли подвалами и заблудились. Потом все-таки вылезли. Я уже направлялся к дому, а тут ты идешь. — Он старался изо всех сил совладать с собой, стиснул зубы, но слезы у него так и катились градом.

— Милый ты мой! Какого же ты страху натерпелся! — Сестра крепко обняла его и прижала к себе.

Шум стычек стих с наступлением ночи. Призрачный покой опустился на улицы, скованные напряженной тревогой. Тревогой, которую, казалось, можно было пощупать рукой.

Клара лежала, свернувшись клубком под одеялом, и не спала — перевозбуждение не давало уснуть. Сегодня она даже не пошла на занятия в танцевальную студию — она училась современным танцам. Уже совсем было собралась, вышла из бара, где работала, но услышала, что в квартале опять беспорядки. И тогда, зная, что на мать нельзя положиться и неизвестно, что будет с Кевином, подхватилась и побежала домой.

Сейчас она чувствовала: сил у нее больше нет и впереди одна тоска и безнадежность. Сколько ей еще надрываться и лезть из кожи? У нее на руках братишка, ей надо платить за уроки в студии! И до осуществления заветной мечты как до неба! Сколько девушек в восемнадцать лет живут, забот не зная! Учатся себе, если есть желание. Разве Клара не хотела бы тоже поступить в университет, интересоваться политикой, философией, читать книги, говорить об искусстве с подругами за чашкой кофе, танцевать на дискотеках? Но у нее нет выбора. У мамы хроническая депрессия. Конечно, она ходит по домам, убирает, но денег, которые она зарабатывает, хватает на плату за квартиру и на еду недели на две. А все остальное на ней, Кларе… Девушка закрыла глаза, и мало-помалу мечты вытеснили из ее головы заботы. Настанет день, и она отсюда уедет. Станет танцовщицей, будет заниматься делом, которое любит больше всего на свете. У нее есть талант. Но таланта мало, конкуренция жесткая, устроиться трудно. Целеустремленность, твердость, сила характера — вот подспорье ее таланту, они увеличат ее возможности во сто крат, помогут ей преодолеть препятствия. В мечтах Клара уже видела себя на сцене, перед публикой, которую завораживает пластикой.

И вдруг почувствовала: она не одна в комнате.

— Клара!

Она с трудом разглядела в потемках брата.

— Кевин? Чего тебе?

— Мне… это… не спится…

— Хочешь ко мне под бочок?

— Знаю, мне уже не три года…

— Давай устраивайся, — шепнула сестра и улыбнулась.

Кевин лег и укрылся одеялом.

— Думаешь, завтра опять начнется? — спросил он.

Клара обняла его.

— Кто знает, но ты не волнуйся, я провожу тебя в школу, потом встречу.

Она коснулась губами волос на макушке и вдохнула сладкий запах детства.

— Мама у нас сошла с ума.

Признание очевидности, да еще ночью шепотом, да еще после тяжкого дня больно задело Клару.

— Нет… Ты же знаешь… Мама, она…

— Ну да, болеет… Потому и сошла с ума, что болеет…

— Как прошел день в школе? — поспешила переменить тему Клара.

До чего же ей не хотелось увязнуть вместе с Кевином в болезни матери!

— Ничего, справляюсь, хотя ты сама знаешь, до отличника мне далеко.

— Но ты учись, Кевин. Учись, и тогда чего-нибудь да добьешься. Ты кем хочешь стать?

— Не знаю. У меня семь пятниц на неделе.

— А в эту пятницу?

— Детским врачом.

— Почему детским? — удивилась Клара.

— Ну… Мне нравится одна девчонка, а она сказала, что вырастет и будет детским врачом. Я подумал: неплохо, если мы будем учиться вместе.

Клара прыснула.

— Ты что, влюбился?

— Не знаю. Она мне нравится. Нравится, это точно. А ты? Ты в кого влюблена?

Вопрос задел Клару за живое.

— У меня нет времени влюбляться, — сердито отрезала она. — Когда будет — посмотрю! Все! Давай спать.

Мальчуган прижался к ней и вскоре засопел.

Любовь… Она мало что о ней знала. Бывало, какой-нибудь паренек из соседских казался ей симпатичным, но у них здесь не полагалось обнаруживать свои чувства. Чувства для слабаков, а слабаки всегда в проигрыше. Клара стремилась, чтобы ее уважали. Ходила, высоко подняв голову, с ледяным, гордым видом. Научилась быть резкой. Смотрела всегда сурово, держала дистанцию. Она была красавицей и никого к себе не подпускала.

Быть твердой, решительной, волевой, безупречной — в этом ее спасение. Только так она вырвется из предместья. Только так осуществит свою мечту.

Другой она была только с младшим братом. От него она не прятала нежное сердце, ласково смотрела, заботилась, возилась, тормошила, потому что и вправду любила малыша и хотела скрасить ему отсутствие матери. Но Кевин рос, и Клара делалась все сдержаннее: пора и мальчику набираться твердости.

Иногда посреди ночи, когда сквозняки забот выдували сон, а глухая тишина притворялась надежной защитницей, Клара позволяла истомленному усталостью мозгу покачаться на волнах иллюзий. И тогда, заглянув за черту горизонта, проведенную стыдливостью, она решалась поверить, что однажды встретит мужчину, который ее полюбит. Мужчину, с которым она захочет жить семьей. И семья у них будет надежной и настоящей.