ГЛАВА 34
Селена сидела у окна спальни и рассеянно следила за танцем снежинок в вечерней мгле. Нехемия давно уже вернулась к себе. От Селены она уходила, отмыв все черные полоски на щеках и гордо расправив плечи, как и полагается принцессе. Часы пробили одиннадцать. Селена встала, потянулась и тут же замерла от боли в животе. Стараясь дышать ровно, она нагнулась и подождала, когда судороги ослабнут. У нее началось это больше часа назад. Вместе с болью накатывал озноб. Тепло ярко пылающего камина сюда не доходило, и Селена закуталась в одеяло. Спасибо Фалипе, которая подала ей чашку травяного чая.
— Вот, девочка, выпей, — сказала служанка, ставя чашку на столик. — Это поможет.
Она наклонилась к Селене, опершись о спинку кресла, и почти шепотом добавила:
— Бедняги они, эти эйлуэйские мятежники. Представляю, каково сейчас принцессе.
Вместе со спазмами внутри Селены поднимался гнев.
— Хорошо еще, что у нее есть такая подруга, как ты, — сказала Фалипа.
— Спасибо.
Селена по привычке обхватила руками чашку и едва не обварила себе колени.
— А ручка у чашки на что? — усмехнулась Фалипа. — Вот уж не думала, что ассасины бывают такими неуклюжими. Если помощь понадобится, зови меня. Сама в свое время намучилась с этими женскими делами.
Селена кивком поблагодарила ее. Фалипа ушла. Селена успела сделать несколько глотков и снова скрючилась от грызущей боли внизу живота.
Эндовьер, отняв у нее почти все, освободил ее от малоприятной ежемесячной женской особенности. Но теперь, через три с половиной месяца жизни в нормальных условиях и сытной пищи, это вернулось. Селена чуть не плакала. Как в таком состоянии она будет упражняться? До завершающего поединка — всего месяц.
А снежинки, равнодушные к ее страданиям, вспыхивали в свете, льющемся из окна, и продолжали свой удивительный танец, музыка которого была недоступна человеческому уху.
Элиана призывает ее уничтожить зло в замке. А что древняя королева скажет насчет зла в других частях Эрилеи? Жертвы там исчисляются сотнями. Интересно, кто-нибудь считал, сколько людей нашли свой конец в Калакулле и Эндовьере?
Мысли Селены прервал новый гость.
— Я слышал про Нехемию, — сказал вошедший Шаол.
— Капитан, не поздновато ли для визита? — спросила Селена, кутаясь в одеяло.
— Ты что, заболела?
— Так, недомогание.
— На тебя подействовало известие об убийстве мятежников?
«Неужели он не догадывается?»
— Нет. — Она поморщилась от новой рези в животе. — Мне нездоровится.
— Тут и впрямь заболеешь, — подхватил Шаол, глядя не на нее, а на пол. — Есть от чего. А тому, кто собственными глазами видел Эндовьер…
Капитан провел рукой по лицу, словно избавляясь от воспоминаний о страшном месте.
— Надо же, пятьсот человек.
«Неужели и его пробило?» — удивилась Селена.
Шаол стал расхаживать взад-вперед.
— Послушай, я знаю, что иногда бываю строг с тобой. Ты даже жаловалась на меня Дорину. Но… — Он остановился, повернувшись к Селене. — Это хорошо, что ты подружилась с принцессой. Мне нравится твоя честность и верность вашей дружбе. Ходят слухи, будто Нехемия тайком помогала эйлуэйским мятежникам… Если бы кто-то завоевал мою страну, я бы тоже делал все возможное, только бы вернуть свободу.
Селена хотела ответить, но ей мешала боль в пояснице, добавившаяся к спазмам в животе.
— Знаешь, — вновь заговорил Шаол, вставая у окна, — я был во многом не прав.
«Ну зачем он приперся?»
Окружающий мир завертелся, словно детский волчок, наклоняясь то в одну, то в другую сторону. Хуже всего, если ее сейчас начнет рвать. В прошлом такое бывало.
— Шаол, — только и могла произнести Селена, поскольку из-за подступающей рвоты ей пришлось срочно зажать рот рукой.
— Я вот все время думал: неужели тебе не хотелось…
— Шао-ол, — простонала Селена.
Капитан резко повернулся к ней, и тут, не в силах сдерживаться, Селена исторгла на пол весь ужин.
Шаол поморщился и отскочил в сторону. Рот Селены наполнился едкой горечью, а хлынувшие слезы обожгли глаза. Новый спазм заставил ее опуститься на колени. Селену вновь вырвало, на этот раз желчью.
— Так ты… действительно заболела? — испугался Шаол.
Он крикнул служанку и довел Селену до стула. В голове у нее начало проясняться. Кажется, он о чем-то спрашивал.
— Тебе надо лечь в постель. Я донесу тебя на руках.
— Да я… по-другому больна, — простонала Селена.
Шаол усадил ее на постель, откинул покрывало. Появившаяся служанка хмуро покосилась на испачканный пол и отправилась за подмогой.
— Как это… по-другому? — не понял Шаол.
— Я… в общем…
Лицо Селены буквально раскалилось, грозя вот-вот растечься по полу.
«Ну и тупица!»
— У меня начались женские дела!
Лицо капитана тоже стало ярко-красным. Он смущенно провел рукой по волосам.
— Если… тогда… тогда я лучше уйду, — запинаясь, пробормотал Шаол и неуклюже поклонился.
Он стремительно вышел и чуть не споткнулся, задев за дверной косяк. Зрелище было настолько комичным, что Селена, превозмогая боль, улыбнулась.
Пришли служанки и молча стали убирать пол.
— Вы меня простите, — виновато начала Селена, но женщины отмахнулись и продолжили заниматься своим делом.
Селене не оставалось ничего иного, как забраться под одеяло и мечтать о скором сне.
Но сна не было. Селена ворочалась, ища наилучшее положение для своего взбесившегося живота. Дверь снова открылась, и на пороге появился смеющийся Дорин.
— Мне повстречался Шаол, так что я знаю о твоем… «интересном состоянии». Кажется, ты перепугала беднягу сильнее, чем все растерзанные трупы.
Селена открыла глаза. Принц бесцеремонно уселся на ее постель.
— Ваше высочество, мне действительно очень плохо, и сегодня я — никудышная собеседница.
— От этого еще ни одна женщина не умерла, — парировал ее возражение Дорин.
Он извлек из кармана новенькую колоду карт.
— Почему бы нам не сыграть? Можем прямо на одеяле, — предложил принц.
— Я вам уже сказала: мне нездоровится.
— По твоему лицу что-то незаметно.
Принц достал колоду из футляра и с ловкостью завзятого игрока перетасовал карты.
— Всего разочек. Не упрямься.
— Разве в замке мало желающих вас развлечь?
Глаза Дорина вспыхнули. Колоду он перегнул пополам.
— Тебе должно было бы льстить мое общество.
— Я буду очень польщена, если вы уйдете.
— А тебе не кажется, что странно рассчитывать на мою благосклонность и при этом вести себя столь дерзко?
— Дерзко? Я едва начала.
Живот опять схватило, и Селена подтянула колени к груди.
Принц засмеялся и убрал колоду обратно в карман.
— Кстати, если тебе интересно: спасенный тобой щенок передавал привет.
— Уходите, — простонала Селена.
— Я не позволю прекрасной девушке умереть в одиночестве, — сказал Дорин, кладя свою руку поверх ее ладони. — Хочешь, я тебе что-нибудь почитаю, чтобы скрасить последние мгновения? Какую книгу?
Селена спрятала руки под одеялом и прошипела:
— Как насчет романа о глупом принце, который, не имея ни капли сострадания, мучил своими разговорами несчастную девушку-ассасина?
— Замечательная история! Мне она уже нравится, поскольку у нее счастливый конец. Эта девушка была вовсе не несчастная, а хитрая. Она только притворялась больной, чтобы привлечь внимание принца. Кто бы мог подумать? Сия девица придумала ловкий ход. А дальше последует потрясающая сцена в спальне. Там будет столько остроумия.
— Хватит! Замолчите! Идите в другие спальни, а меня оставьте в покое!
Схватив книгу, Селена бросила ее в принца. К счастью, Дорин сумел поймать книгу раньше, чем та соприкоснулась с его носом.
— Простите! — забормотала перепуганная Селена. — Я не сообразила, что книга тяжелая. Честное слово, ваше высочество, я не хотела причинить вам увечье.
— Охотно верю. Лучший ассасин Адарлана вряд ли стала бы убивать меня столь грубым образом. Думаю, это был бы удар кинжалом или ножом и желательно не в спину.
Селена схватилась за живот и даже согнулась от боли. В такие моменты она всегда жалела, что не родилась мужчиной.
— Перестань называть меня «ваше высочество». Я для тебя просто Дорин.
— Хорошо.
— Скажи это.
— Что сказать?
— То, что уже сказала, и назови меня по имени: «Хорошо, Дорин».
Селена выпучила глаза: от боли и от его дурачеств.
— Если это приятно для ушей вашей благородной святости, я буду называть вас только по имени, — сказала она.
— Благородная святость? Великолепно. Мне это нравится.
Дорин усмехнулся, подумав, что так называется роман, который едва не соприкоснулся с его носом.
— Что-то не припомню, чтобы я посылал тебе эту книгу. Да у меня и нет таких книжонок!
Селена чуть слышно рассмеялась и отхлебнула несколько глотков целебного отвара, принесенного служанкой.
— Где же, Дорин, таким книгам быть в вашей библиотеке? Этот роман мне одолжила одна из служанок, которая любит читать.
— «Страсти на закате», — прочел он название романа, после чего, наугад раскрыв книгу, стал читать вслух: — «Его пальцы нежно ласкали ее молочно-кремовую гр…»
У принца округлились глаза.
— Черт тебя побери, Селена! Ты действительно читаешь эту чепуху? Никак «Символы и сила» надоели? И трактат по эйлуэйской культуре — тоже?
Селена допила имбирный чай. Фалипа оказалась права: животу стало легче.
— У меня, Дорин, круг чтения шире вашего. А этот роман вам тоже не мешало бы прочесть. Кстати, могу одолжить, когда дочитаю. У автора замечательный стиль. И еще, — застенчиво улыбнувшись, добавила она, — вы почерпнете там немало полезного по части обращения с вашими подружками.
— Я не стану читать такое, — процедил принц сквозь зубы.
Селена забрала у него книгу и откинулась на подушку.
— В таком случае вы уподобляетесь Шаолу.
— Шаолу? — переспросил Дорин, не догадываясь о ловушке. — Ты и ему предлагала читать эту дребедень?
— Предлагала, но он отказался, — соврала Селена. — Сказал, что капитану королевской гвардии не пристало читать подобные книги.
Принц выхватил у нее роман.
— Ах ты, демон в женском обличье! Давай сюда эту писанину! Я не позволю тебе противопоставлять нас друг другу.
Дорин снова покосился на книгу и перевернул ее, скрыв обложку с названием.
Селена улыбнулась и стала глядеть на падающий снег. В спальне заметно похолодало, и огонь в камине не спасал от сквозняков, прорывавшихся через щели в балконных дверях. Селена чувствовала: Дорин наблюдает за ней. Но без настороженности, которую она иногда замечала во взгляде Шаола. Дорин наблюдал за ней, поскольку ему это нравилось.
Нехотя она призналась себе, что ей тоже нравится наблюдать за ним.
— На что это вы так зачарованно смотрите?
Вопрос Селены вышиб принца из непонятного состояния, которое действительно походило на зачарованность.
— На тебя. Ты красивая, — вырвалось у него.
— Не говорите глупостей.
— Я что, обидел тебя?
От прилившей крови у него застучало в висках.
— Нет, — коротко ответила Селена и вновь повернулась к окну.
Дорин видел, как быстро краснеет ее лицо. Он не привык к долгим ухаживаниям. Его отношения быстро заканчивались постелью. Исключение, пожалуй, составляла Кальтена, которую он не мечтал увидеть в постели рядом с собой. А вот Селена манила его. Дорину хотелось целовать ее, гладить нежную кожу и следить, как ее тело откликается на его ласки.
Неделя, предшествующая Ильмасу, была временем отдыха, временем плотских наслаждений, помогающих людям согреться длинными зимними ночами. Женщины распускали волосы, а некоторые даже отказывались от корсетов. Это был пир, на котором не существовало запретных плодов, и каждый мог лакомиться столько, сколько позволяли силы. Естественно, принц каждый год с нетерпением ждал заветной поры. Но сейчас…
Сейчас сама мысль о празднике казалась ему кощунственной. Какое тут веселье, когда королевские солдаты — солдаты его отца — убили пятьсот эйлуэйских мятежников? Всех, даже детей. Пятьсот загубленных жизней. Как теперь он будет смотреть в глаза Нехемии? И как в дальнейшем он будет править страной, где солдат натаскивают, словно бойцовых собак, не знающих сострадания?
У Дорина пересохло во рту. А ведь Селена родом из Террасена — первого государства, завоеванного его отцом. Это чудо, что она уцелела и каким-то образом привыкла к жизни под адарланским владычеством. Или затаилась? Три шрама на ее спине — вечное напоминание о жестокости адарланского короля, хотя и не он хлестал ее плеткой в Эндовьере.
— Вас что-то заботит? — спросила Селена.
Вопрос был задан с осторожным любопытством, словно ее действительно интересовали его мысли. Не в силах смотреть на нее, принц отошел к окну. Стекло было совсем холодным, а за ним безостановочно падал снег.
— Ты должна меня ненавидеть, — почти шепотом произнес Дорин. — Меня и мой двор. Они резвятся, флиртуют и не желают знать о том, что происходит за стенами замка и за пределами Рафтхола… Когда меня известили, что королевская армия истребила пятьсот пленных эйлуэйских мятежников, я… Я не знал, куда спрятаться со стыда.
Он слышал, что Селена встала и перебралась в кресло. Что ей его признания? Но слова рвались из него, и ему было не остановиться.
— Теперь я понимаю, почему ты с такой легкостью убивала адарланцев. И я ничуть не виню тебя за это.
— Дорин, не сейчас.
Нет, именно сейчас, поскольку только в тишине спящего замка он мог высказать то, о чем не решался говорить днем.
— Бывают прирожденные убийцы, но таких немного. А с тобой… с тобой случилось что-то ужасное, когда ты была еще совсем маленькой. И скорее всего, в этом повинен мой отец. Ты имеешь полное право ненавидеть Адарлан и адарланцев. Наши ученые прихвостни уверяют, что сама Богиня повелела Адарлану распространить свою власть на все остальные государства. И на Террасен, и на Эйлуэ.
Дорин уткнулся лбом в стекло. Глаза щипало, хотя тяга в камине была исправной.
— Ты мне не поверишь, но я… не хочу быть частью всего этого, — продолжил принц. — Я не могу называть себя мужчиной, если позволяю отцу творить все новые и новые зверства. Но даже если бы я валялся у него в ногах, прося о снисхождении к завоеванным королевствам, он и слушать бы не стал. Он считает такой порядок вещей правильным и даже идеальным. Я и тебя выбрал своей претенденткой лишь потому, что знал: мой выбор рассердит отца.
Селена морщилась от его слов и возобновившихся болей в животе, но Дорин хотел высказаться до конца.
— Если бы я вообще отказался искать себе претендентов, отец посчитал бы это бунтом против него, а я еще не настолько силен, чтобы открыто ему противостоять. И потому я выбрал тебя — лучшего ассасина Адарлана. Другого выбора у меня и быть не могло.
Вот он и сказал это, и она слышала эти слова. Как она их воспримет — неизвестно. Главное, он выплеснул то, что давно носил в себе.
Дорин повернулся к Селене, их глаза встретились.
— Жизнь не должна быть такой, — сказал он. — И… мир тоже не должен быть таким, как сейчас.
Селена заговорила не сразу. Некоторое время она прислушивалась к биению собственного сердца.
— Я не испытываю ненависти к вам, — тихо, почти шепотом, произнесла она.
Дорин опустился на соседний стул и обхватил голову руками. Вид у него был совсем одинокий.
— Вы не такой, как они. И… простите, если я вас чем-то обидела. Я ведь над вами все время подшучивала.
— Ты меня… обидела? С чего ты взяла? Ты… ты сделала жизнь в замке чуточку веселее.
— Всего только чуточку? — вскинула голову Селена.
— Ну, на две чуточки, — улыбнулся принц, вытягивая ноги. — С одной стороны, жаль, что ты не сможешь пойти со мной на праздничный бал. Но с другой — это и к лучшему. Бал в ночь Ильмаса…
— А почему я не могу пойти? И чем этот бал отличается от прочих?
— На Ильмас устраивают не просто бал, а бал-маскарад. Вот, пожалуй, и все отличия. Думаю, тебе не надо объяснять, почему ты не можешь пойти.
— Вам с Шаолом нравится лишать меня развлечений. Когда я в клетке, это спокойнее, верно? А я люблю развлечения.
— Когда станешь королевской защитницей, можешь ходить на все балы подряд.
Селена поморщилась, на сей раз не от боли, а от досады. Дорин смотрел на нее, не зная, что делать. Убеждать ее, как он был бы рад появиться с нею на балу? Что он дорожит этими редкими встречами с нею? Что думает о ней постоянно? Скорее всего, Селена высмеяла бы его за эти признания.
Часы пробили полночь.
— Пожалуй, мне пора, — сказал принц и потянулся. — Завтра почти весь день придется торчать с советниками. Герцогу Перангону вряд ли понравится, если я буду клевать носом.
— Передайте герцогу мои наилучшие пожелания, — язвительно усмехаясь, попросила Селена.
Она не забыла, как герцог обошелся с нею в Эндовьере, в день их первой встречи. Дорин этого тоже не забыл, и сейчас воспоминания наполнили его холодной яростью.
Он вдруг наклонился и поцеловал Селену в щеку. Почувствовав прикосновение его губ, Селена сжалась, и хотя поцелуй был кратким, принц успел вдохнуть аромат ее кожи. Дорин едва удержался, чтобы не поцеловать ее снова.
— Спокойных тебе снов, Селена.
— И вам спокойной ночи, Дорин.
По пути к себе принц раздумывал, почему Селена так погрустнела и почему произнесла его имя не с нежностью, а с какой-то отрешенной покорностью.
Селена не могла уснуть. Она смотрела на широкую полосу лунного света, разлитого по полу. Бал-маскарад в ночь Ильмаса! И пусть адарланский двор считался самым лживым и помпезным во всей Эрилее, от самого слова «бал-маскарад» веяло чем-то романтичным. И снова, как и в ночь Самуинна, вход в бальный зал будет ей закрыт. Селена протяжно вздохнула и поправила подушку. А может, Шаол хотел тайком позвать ее на бал? Может, он об этом начал говорить, когда ее вывернуло?
Селена покачала головой. Размечталась! Дождешься от капитана такого приглашения! И потом, у них с Шаолом есть дела поважнее. Например, искать того, кто убивает претендентов. Селена пожалела, что ничего не сказала капитану о странном поведении Кэйна.
Она закрыла глаза и улыбнулась, представляя себе праздничный подарок на Ильмас. Самым лучшим подарком был бы труп Кэйна, найденный… да хоть завтра утром.
Час ночи. Два часа. Три. Время шло, а сон так и не появлялся. Селена лежала и думала. О неведомом зле, таящемся в укромном углу громадного замка. О пяти сотнях убитых эйлуэйских пленных, тела которых наверняка уже побросали в несколько больших общих ям и засыпали. Сколько еще таких ям появится по всей Эрилее стараниями его величества короля Адарланского?