ГЛАВА 19
Кальтена сидела в кресле у камина. Оттуда ей было удобно наблюдать за герцогом Перангоном. Герцог стоял возле тронного подиума и беседовал с королевой. Как жаль, что Дорин ушел час назад и ей не удалось переброситься с ним хотя бы несколькими словами. Кальтена досадливо кусала губы. Она почти все утро провела в приготовлениях, выбирая наряд и прическу. А как красиво ей уложили волосы! Иссиня-черные локоны окаймляли ее лицо с золотистой кожей. Естественно, кожа Кальтены не была золотистой от природы, но то, чего не существовало в природе, с лихвой возмещали всевозможные пудры, помады, румяна и прочие средства из арсенала красоты. Пусть тугая шнуровка корсажа на ее желто-розовом платье грозила сломать ей ребра, а нитки жемчуга и брильянтов сдавливали шею, Кальтена стойко выносила эти тяготы и заставляла себя непринужденно улыбаться. Хотя Дорин и ушел, зато в зале неожиданно появился Перангон. Это был поистине подарок судьбы, ибо герцог редко посещал придворные ассамблеи.
Пора напомнить о себе. Кальтена церемонно поднялась с кресла. Странно, что герцог ее не заметил. Вероятно, он куда-то спешил, потому что откланялся королеве и пошел к двери. Кальтене не оставалось иного, как оказаться на его пути. Глаза Перангона сразу стали голодными. Кальтена сжалась внутри, убеждая себя, что все мужчины одинаковы.
— Приветствую вас, госпожа Кальтена, — произнес герцог, отвесив ей низкий поклон.
— Здравствуйте, ваша светлость, — улыбнулась она, стараясь как можно глубже спрятать свое отвращение к герцогу.
— Надеюсь, вы пребываете в добром здравии, — сказал Перангон, предлагая ей руку.
Кальтена снова улыбнулась и приняла его руку. Герцог имел внушительный животик, однако руки оставались сильными.
— Благодарю, ваша светлость. Ну как можно не быть в добром здравии, находясь в столь удивительном месте? А как вы? Мне кажется, я целую вечность вас не видела. Ваше появление здесь — на редкость приятный сюрприз.
Перангон одарил ее заученной улыбкой.
— И я скучал по вашему обществу, госпожа Кальтена.
Она постаралась не морщиться от прикосновения мясистых волосатых пальцев герцога к ее драгоценной коже и даже наклонила к нему голову.
— Надеюсь, что и ее величество тоже пребывает в добром здравии. Ваша беседа с нею была приятной?
Заниматься подобными расспросами было небезопасно, особенно учитывая, что ее нахождение в замке целиком зависело от милости герцога. Кальтена познакомилась с ним прошлой весной и считала это редкой удачей. Добиться от него приглашения ко двору особого труда не составило. Кальтена знала, что герцог любит прогуливаться в одиночестве, и просто попалась ему на пути, предварительно отделавшись от бдительной компаньонки, приставленной к ней отцом. Однако Кальтена приехала в замок не только ради наслаждения придворной жизнью. Ее не устраивала роль богатой провинциальной невесты, которую отец намеревался выдать замуж с выгодой для себя. Ей надоели провинциальные склоки и местные дурни, готовые исполнять любую ее прихоть.
— Хвала небесам, королева на здоровье не жалуется, — сказал Перангон, сопровождая Кальтену в ее покои.
Она шла, придумывая благовидные предлоги, чтобы расстаться с герцогом у дверей. В животе противно свербело, будто она съела что-то несвежее. Герцог не скрывал, что хочет ее. Правда, он не позволял себе загрести ее своими ручищами и завалить на постель, но привык всегда получать желаемое. Тем более что она сама ему намекнула, что отблагодарит за приглашение в столицу. Герцог сразу же понял намек и теперь дожидался случая напомнить Кальтене о данном обещании. В прошлый раз она отговорилась приступом мигрени. Что же придумать на этот раз?
— Но у ее величества есть иные заботы. Мать не может не волноваться за сына-жениха.
Кальтена заставила себя спокойно выслушать это. Прежде всего — спокойствие. Ну и вежливое любопытство, будто женитьба принца касается ее постольку-поскольку.
— Значит, в скором времени нас ждет радостное известие о помолвке его высочества?
Этот вопрос тоже был из категории опасных.
— Я искренне на это надеюсь, — пробурчал герцог, однако его лицо под копной рыжих волос помрачнело, а на щеке проступил зубчатый шрам. — Ее величество составила внушительный список претенденток на роль невесты принца. Все они — из достойных семей. Королеву устроила бы любая из них.
Герцог осекся, вспомнив, с кем ведет разговор. Кальтена захлопала ресницами, изображая полную незаинтересованность.
— Простите мое любопытство, — замурлыкала она. — Я ни в коем случае не смею вторгаться в дела королевской семьи.
Кальтена заставила себя погладить его пальцы, отчего ее сердце заколотилось еще сильнее. Что же это получается? Дорину вручен список невест, одобренных королевой? Кто входит в тот список? И как ей… Нет, об этом она будет думать потом. Сейчас нужно перво-наперво выяснить, кто стоит между нею и короной, о которой Кальтена мечтала и которая ей часто снилась.
— Тут не за что извиняться, — сказал герцог, и у него заблестели глаза. — Идемте к вам. Расскажете, чем занимались все эти дни.
— Ничего примечательного, если не считать знакомства с удивительно интересной молодой особой, — с деланым равнодушием ответила Кальтена.
Они шли по светлому коридору стеклянной части замка.
— Что за особа? — насторожился герцог.
— Новая подруга Дорина. Мне он ее представил как госпожу Лилиану.
Герцог заметно напрягся.
— Вы с нею виделись?
— Да. Она очень учтиво меня встретила.
Врать Кальтена умела гладко и складно.
— И давно принц вас с нею познакомил?
— Сегодня, — продолжила врать Кальтена. — Потом он был вынужден нас оставить, а госпожа Лилиана призналась мне, что Дорин к ней неравнодушен. Я искренне желаю, чтобы она значилась в списке королевы.
Естественно, Кальтена надеялась ненароком что-нибудь выведать о своей сопернице. Но услышанное ею заставило ее сердце забиться в третий раз, теперь уже от радости.
— Госпожа Лилиана? Нет, она в списке королевы не значится.
— Бедняжка. Представляю, как это разобьет ей сердце, — защебетала Кальтена, видя, что шея и лицо Перангона заметно побагровели, а сам он сердито запыхтел. — Еще раз говорю: не мне совать нос в подобные дела, но менее часа назад Дорин сказал…
— Что он сказал? — загремел герцог.
Его гнев был направлен не на Кальтену, а, естественно, на так называемую госпожу Лилиану. Как вовремя эта аппетитная дурочка сообщила ему столь ценные сведения.
— Дорин признался, что очень к ней привязан. Можно сказать, он в нее влюблен.
— Быть того не может!
— Прикажете считать его высочество лгуном? — Кальтена изобразила благородное негодование. — Как все это трагично! Принц должен понимать: его родители не согласятся на их брак.
— Это не трагично. Глупо это, вот что!
Они остановились напротив двери, ведущей в комнаты Кальтены. Гнев сделал герцога более откровенным, чем следовало.
— Это глупая, безрассудная и невозможная затея.
— Невозможная? Почему?
— Когда-нибудь я объясню.
Снизу, из сада, донесся прерывистый бой часов. Перангон повернулся на их звук и сказал:
— Меня ждут на заседании совета.
Потом он наклонился к уху Кальтены, обдавая ее жарким и влажным дыханием, и шепнул:
— Быть может, я навещу вас вечерком?
Прежде чем уйти, Перангон проехался рукой по ее ягодице. Кальтена проводила его взглядом и, когда он скрылся за поворотом, брезгливо передернула плечами. Она вовсе не жаждала сегодня вечером принимать у себя этого сладострастного пузана. Но если с его помощью она станет ближе к Дорину…
Кальтене еще предстояло выяснить, кто ее соперницы, но сначала нужно приложить усилия и оторвать коготки Лилианы от принца. Входит эта заносчивая девка в список или нет, а угрозу она представляет. И если герцог тоже ненавидит Лилиану, лучше не ссориться со столь могущественным союзником. Уж он-то сумеет отодрать эту пиявку от Дорина.
Идя на обед в Большой зал, Дорин и Шаол почти не разговаривали. Принцессу Нехемию благополучно вернули в ее покои, где ей ничего не угрожало. Оба согласились, что Селена повела себя глупо, толкнув принца на поединок с Нехемией. Но и Шаолу было нельзя оставлять ее без присмотра, тем более что труп претендента никуда бы не сбежал.
— Вы, кажется, сдружились с этой Селеной, — холодным тоном заметил принцу Шаол.
— А мы ревнуем? — усмехнулся Дорин.
— Меня больше заботит ваша безопасность. Она умеет быть привлекательной. Она способна поразить вас своим умом. Но при этом она не перестает быть ассасином.
— То же самое я слышал от отца.
— Вы это услышите от любого здравомыслящего человека. Хоть она и согласилась быть вашей защитницей, держитесь от нее подальше.
— Нечего мне приказывать!
— Это не приказ. Можете считать мои слова настоятельным дружеским советом.
— Скажи, ну зачем ей меня убивать? Она же прекрасно знает, чем это кончится. Думаешь, ей не хочется жить? Еще как хочется. И ей нравятся знаки внимания с нашей стороны. Если Селена до сих пор никого не убила и не попыталась сбежать, с какой стати она решится на такую глупость сейчас? Ей есть что терять. — Дорин похлопал капитана по плечу. — Ты беспокоишься больше, чем надо.
— А у меня должность такая: беспокоиться за безопасность королевской семьи.
— Тогда к двадцати пяти годам ты поседеешь, и Селена точно тебя не полюбит.
— Дорин, что за ерунду вы говорите?
— По-моему, она решила немного изменить направленность своего, скажем так, ассасинства. Зачем ломать тебе шею, если можно разбить твое сердце? И тогда тебе поневоле придется бросить ее в тюрьму или даже убить.
— Напрасно, Дорин. Такие, как Селена, не в моем вкусе.
Не желая дальше злить друга, Дорин переменил тему.
— Я тут пытался понять, кто же мог убить этого Глазопожирателя. И зачем?
Золотисто-карие глаза Шаола стали почти черными.
— Я пару дней разглядывал его останки. Очень точное слово.
У капитана побледнели щеки.
— Кто-то выдрал у него все внутренности и даже… мозги. Осталась истерзанная кожа. Я послал к королю гонца с донесением, но сам не намерен прекращать расследования.
— А я думаю, Глазопожиратель напоролся на пьяных гвардейцев. Забияк среди наших хватает. Уж не знаю, чем он их разозлил, но они решили обойтись с ним так же, как он обходился со своими жертвами.
Повторяя свою версию, Дорин и сам начал в ней сомневаться. Он видел ссоры и потасовки пьяных гвардейцев. Бывало, даже принимал в них участие. Но он не помнил, чтобы гвардейцы забили кого-нибудь насмерть да еще располосовали бы труп, вытащив оттуда все внутренности. Где-то в глубине зашевелился страх.
— Думаю, мой отец только обрадуется гибели Глазопожирателя.
— Я надеюсь.
А страх не проходил. Желая прогнать его, Дорин улыбнулся и обнял капитана за плечи.
— Ты у нас дотошный. Обязательно докопаешься. Возможно, даже завтра, — прибавил он, входя вместе с Шаолом в Большой зал.