ГЛАВА 14
Все четыре последующих дня Селена просыпалась на рассвете и тренировалась, используя любые предметы, пригодные для упражнений: стулья, дверной косяк и даже бильярдный стол и шары, которые оказались изумительным подспорьем для выработки равновесия. Ей удавалось вдоволь попотеть час-полтора, затем являлся Шаол, и они завтракали. Дав пище немного улечься, капитан выводил Селену в сад для игр, и там они вдвоем бегали. После затяжного дождя заметно похолодало, и теперь вместе с остатками листьев под ногами хрустел иней. Дул пронизывающий ветер, заставляя Селену бежать быстрее, чтобы согреться. Все ее достижения и недостатки Шаол воспринимал молча. Он не сказал ни слова, когда она вдруг согнулась пополам и, как тогда, на первой пробежке, исторгла из себя весь завтрак. Молчал капитан и о том, что с каждым днем она все лучше держала дыхание и успевала пробегать большее расстояние.
После бега начинались учебные поединки. Все эти дни Селена и Шаол занимались в отдельном помещении. Но спуску капитан ей не давал. Под конец занятий Селена валилась на пол и вопила, что вот-вот помрет от изнеможения и голода. Кинжалы по-прежнему оставались ее излюбленным оружием, хотя она открыла для себя все привлекательные стороны деревянной дубинки: вот чем можно было сбить капитана с ног без риска оттяпать ему руку. После той встречи с принцессой Нехемией Селена ее больше не видела и ничего о ней не знала. Даже в сплетнях служанок не упоминалось имя принцессы.
Шаол всегда обедал вместе с Селеной, после чего давал ей короткий отдых и снова вел в зал. Там она упражнялась наравне со всеми, под бдительным наблюдением Брулло. Главному оружейнику требовалось убедиться, что претенденты владеют всеми видами оружия. Селена делала все, что положено, стараясь ничем не привлекать к себе внимания Брулло, не вызывать ни его упреков, ни похвал, которые тот расточал Кэйну.
Как же она ненавидела этого Кэйна! А Брулло почти боготворил его. Другие претенденты также стремились выказать свое почтение этому крепышу, если он оказывался рядом. Но никто не хвалил Селену. Впрочем, и у Аробинна ее тоже никогда не хвалили. Аробинн считал, что похвалы расхолаживают ассасина. Зато Кэйн постоянно за нею наблюдал: молча усмехался, хмыкал, подмигивал и ждал, когда она допустит ошибку. Селена пообещала себе: во время первого испытания ни в коем случае не отвлекаться на этого верзилу. Вот только каким будет оно, первое испытание? Брулло хранил молчание, Шаол — тоже.
За день до испытания Селена почуяла неладное. Началось с самого утра. Шаол не пришел на завтрак, а вместо этого велел караульным отвести Селену в зал, где ей предстояло упражняться в одиночку. Не пришел он и на обед. Когда стражники явились, чтобы вновь проводить ее в зал, Селену переполняли вопросы. Задать их караульным она не решилась.
Упражняться в зале без соперника — напрасная трата сил. Таких упражнений ей хватало и в комнатах. Несколько претендентов вяло сражались между собой, но большинство, как и Селена, слонялись по залу, сопровождаемые караульными и наставниками. Брулло в зале тоже не было — еще одна странность. Его отсутствие восполнялось увеличением числа караульных.
— Что у нас сегодня творится? — послышался рядом голос Нокса Оэна, юного вора из Перранта.
Убедившись, что он не бахвалится, многие претенденты были бы не прочь скрестить с ним клинки. Однако Нокс почему-то сторонился их, предпочитая тренироваться в одиночестве.
— Ничего особенного, — сказала Селена, сообразив, что вопрос адресован ей. — Капитан Шаол Эстфол сегодня занят и не смог упражняться со мной.
Вряд ли эти слова повредят капитану.
— Нокс Оэн, — представился вор, протягивая руку.
— Мне известно, кто ты, — сказала она, но руку пожала.
Рука у Нокса была сильной и мозолистой. Со шрамами. Чувствовалось, парень успел хлебнуть всякого.
— Я эти дни старался быть незаметным. Особенно вблизи этого чурбана.
Нокс кивнул в сторону Кэйна. Тот стоял посреди зала, разглядывая свои могучие мышцы. На пальце поблескивал перстень с большим черным камнем. Странно, что Кэйн не снимал перстень на время упражнений. Такие штучки только мешают. Бывало, люди и пальцев лишались.
— Видела Верина? — продолжал Нокс. — Похоже, его сейчас выворачивать начнет.
Он ткнул пальцем в сторону горластого вора, которого Селене хотелось утихомирить раз и навсегда. Обычно Верин терся возле Кэйна, поддразнивая других претендентов. Однако сегодня горластый Верин был непривычно тих. Он стоял возле окна, бледный, с выпученными глазами.
— Я слышал, как он говорил с Кэйном, — раздался сзади робкий голос Пелора, самого молодого из здешних ассасинов.
Селена полдня наблюдала за Пелором. Почти мальчишка, но есть в нем что-то опасное. Как же он здесь оказался? Даже голос еще ломается.
— И о чем они говорили? — спросил Нокс.
Он стоял, держа руки в карманах. Его одежда заметно отличалась от рванья, в которое были одеты остальные претенденты. Наверное, в своем Перранте он и впрямь был удачливым вором.
Веснушчатое лицо Пелора побледнело.
— Утром этот… Глазопожиратель… словом, нашли его. Мертвым.
Глазопожиратель? Опытный, безжалостный убийца… мертв?
— Как это случилось? — выдохнула Селена.
Пелор ответил не сразу. Огляделся по сторонам, затем проглотил ком слюны и только тогда зашептал:
— Верин рассказывал… зрелище ужасное. Его как будто кто пытался пополам разорвать. Верин наткнулся на труп, когда шел сюда.
Нокс выругался сквозь зубы. Селена оглядела зал. Похоже, о гибели Глазопожирателя знали все. В зале стояла непривычная тишина. Претенденты сбились в несколько кучек и перешептывались.
— Верин говорил… грудь в клочья была разорвана.
У Селены похолодела спина. Она тряхнула головой, прогоняя страх. В это время в зале появился еще один караульный и объявил, что Брулло позволяет им сегодня упражняться кому как нравится.
Селена живо представила себе располосованный труп Глазопожирателя и потом никак не могла избавиться от жуткой картины. Выход был только один — поскорее себя чем-нибудь занять. Не сказав ни слова Ноксу и Пелору, она прошла к оружейной стойке и взяла пояс с метательными ножами.
Место для тренировки Селена выбрала вблизи мишеней для лучников. Вскоре к ней присоединился Нокс. Он молча стал метать в мишень свои ножи. Все они попадали во второе кольцо, но никак не в середину. Метатель из него был неважный. Из лука он стрелял куда успешнее.
Селена достала первый нож. Ну кто, кто мог с такой жестокостью убить претендента? И где? Прямо в коридоре! Как убийцам удалось скрыться, если в замке полным-полно гвардейцев, караульных и прочей охраны? Но сколько ни задавай вопросов, Глазопожиратель мертв, и убили его накануне первого состязания. Что это? Страшная случайность? Или кто-то решил ускорить выбывание претендентов и это только начало?
Сосредоточившись на маленькой черной точке в центре мишени, Селена успокоила дыхание, примерилась, расслабила запястье. Все прочие звуки в зале перестали существовать. Черный кружок, похожий на бычий глаз, манил ее. Селена выдохнула и метнула нож.
Лезвие блеснуло серебристой звездочкой и врезалось в черную точку. Селена мрачно улыбнулась.
Рядом заковыристо выругался Нокс. Очередной его нож еще больше отклонился от цели, угодив в третье кольцо. Селена улыбнулась еще шире, на мгновение забыв про обезображенный труп Глазопожирателя.
Когда она метнула второй нож, ее вдруг окликнул Верин. Он сейчас упражнялся в паре с Кэйном.
— Эй, послушай, красавица. Королевскому защитнику эти балаганные трюки ни к чему.
Селена мельком посмотрела в его сторону и сейчас же снова устремила взгляд на мишень.
— У женщин есть более приятные занятия. И напрягаться особо не надо: лежи себе на спине. Если хочешь, вечером могу преподать тебе урок.
Верин залился смехом. Кэйн тоже захохотал. Селена до боли стиснула рукоятку ножа.
— Да не слушай ты их, — шепнул Нокс.
Он снова метнул нож, и снова тот впился в дерево далеко от черного кружка.
— Сплошное бахвальство. Они и не знают, с какого бока подступить к женщине, даже если она сама к ним придет и разденется.
Еще один нож Селены застрял почти рядом с предыдущим, вызвав неподдельное удивление Нокса. Селена прикинула возраст сероглазого парня. Вряд ли ему было больше двадцати пяти.
— А ты очень меткая, — сдержанно похвалил он Селену.
— Меткая для женщины? — с вызовом спросила она.
— Нет. Вообще меткая, — ответил вор.
Он бросил последний нож и попал в третье кольцо. Пожав плечами, словно успех метания от него не зависел, Нокс направился к мишени, извлек все ножи и запихнул в кожаные ножны.
— У тебя стойка неправильная, — тихо, чтобы слышал только Нокс, сказала Селена. — И пальцы ты держишь не так.
Нокс опустил руку.
— Смотри. Встаешь, как я.
Нокс послушно встал в аналогичную позу.
— Теперь слегка согни ноги в коленях. Расправь плечи и расслабь кисть. Метать нужно на выдохе. Вот так.
Селена метнула нож и опять попала в самую середину.
— Покажи еще раз, — попросил Нокс.
Она повторила. Потом бросила левой рукой и чуть не вскрикнула от радости, когда этот нож застрял в рукоятке предыдущего.
Нокс добросовестно подражал всем ее движениям, но его нож угодил выше середины.
— Бросать рядом с тобой — только позориться, — вздохнул он и негромко засмеялся.
— Кисть не зажимай, — ответила Селена. — Она должна быть свободной. Ты же не булыжник бросаешь. Потому все время и мажешь.
Нокс слушал ее с раскрытым ртом, будто добросовестный мальчишка-ученик. Он постарался в точности повторить каждое движение Селены и после выдоха метнул нож. В середину он не попал, но его нож впервые оказался во внутреннем круге.
— Ну вот, уже лучше, — обрадовался Нокс.
— Всего чуть-чуть, — охладила его радость Селена.
Она дождалась, пока Нокс освободит мишени, после чего убрала свои ножи в поясные ножны.
— Ты ведь из Перранта? — спросила она Нокса.
Сама она никогда не бывала в Перранте — втором по величине городе Террасена, но знакомое название напомнило ей о родине. Селену обожгло волной страха, сменившейся другой волной — душевной боли, не менее жгучей, чем первая. Как быстро летит время. Вот и десять лет промелькнуло с тех пор, как был убит король Террасена и вся его семья. Десять лет назад к ним вторглись адарланские захватчики, и родная страна Селены встретила их с опущенными головами и в полном молчании. Лучше вообще не заводить разговор на такие темы. Селена в который раз мысленно отругала себя за то, что слова у нее опережают мысли.
Она постаралась изобразить на лице праздное любопытство. Кажется, Нокс ничего не заподозрил.
— Да, из Перранта я. До сих пор жил там безвылазно. А ты, помнится, из Бельхэвена?
— Да. Мой отец — крупный торговец.
— И как он относится к дочке, которая зарабатывает на жизнь воровством драгоценностей?
Селена усмехнулась и опять метнула нож.
— Когда он обо всем узнал, страшно разозлился и заявил, что на порог меня не пустит.
— Может, он тебя уже и простил, — предположил Нокс.
— Не знаю.
— Повезло тебе с наставником, — завистливо вздохнул Нокс. — Тебе самого лучшего дали. Я видел, он тебя заставляет по утрам бегать.
Перрантский вор кивнул в сторону своего наставника. Тот сидел на полу, привалившись к стене, и дремал.
— Ну вот, опять дрыхнет. Он либо спит, либо пьет. Я его чуть ли не на коленях умолял вывести меня в сад.
— Иногда капитан очень докучает мне своими придирками, — сказала Селена, выбирая нож для нового метания. — Но ты прав: он действительно лучший.
Нокс помолчал.
— Знаешь, когда нам снова позволят упражняться самим, разыщи меня, и мы позанимаемся вместе.
— Зачем? — искренне удивилась Селена.
Она хотела метнуть очередной нож, но поясные ножны были пусты. Нокс метнул свой и на этот раз попал в середину.
— Я хочу, чтобы ты выиграла эти проклятые состязания, — признался вор.
— А ты что, не хочешь стать королевским защитником?
— Не потянуть мне, — со вздохом признался Нокс.
— Тогда будем надеяться, что завтрашнее испытание не окажется для тебя первым и последним, — ободряюще улыбнулась ему Селена.
Она снова, в который уже раз, оглядела зал. Никаких перемен. Не считая Кэйна и Верина, остальные молчали. Судя по мертвенной белизне лиц, жестокое убийство Глазопожирателя вогнало претендентов в ступор.
— И давай надеяться, что ни один из нас не кончит, как Глазопожиратель, — шепотом добавила Селена.
Ей очень хотелось на это надеяться.
— Ты никак готова сидеть с книгой до самой ночи? — спросил Шаол.
Осеннее предзакатное солнце, заглядывая в окно, приятно согревало лицо. И ветер сегодня был не пронизывающим, а легким. Но поздняя осень в здешних краях никогда не отличалась теплом. Еще пара дней, и начнется осенняя мозглятина.
Селена закрыла книгу и встала. Шаола не было весь день, и она никак не думала, что он появится сейчас.
— А что еще мне делать? — с некоторым вызовом спросила она. — Гулять по коридорам? Я не жажду наткнуться на труп растерзанного Глазопожирателя.
Взгляд капитана помрачнел.
— Тебя это не касается. И не пытайся приставать ко мне с расспросами, — добавил он, упреждая намерения Селены. — Что ты читаешь? «Ветер и дождь»? Я читал эту книгу. Все хотел спросить, как тебе она.
Неужели он пришел поговорить о книжке? Зачем он пытается вести себя так, будто никакого убийства в замке не было? И ведь убили не какого-нибудь слугу и даже не караульного. Убили одного из претендентов на титул королевского защитника.
— Скучноватая книга, — сказала Селена. — Подтекст, иносказания. Каждую фразу по несколько раз перечитывать нужно, пока смысл уловишь.
Капитан молчал.
— Ты же пришел по другому поводу, — не выдержала Селена.
— У меня сегодня был длинный и трудный день.
Селена растирала колено, ушибленное в зале.
— Это было связано с… ты знаешь, с чем?
— Не угадала. Принц потащил меня на заседание совета, и мне пришлось три часа там сидеть, — сказал Шаол.
Нет, он явно что-то недоговаривал.
— А я думала, вы с принцем — друзья.
— Мы друзья. Но когда принц зовет на нудное заседание, отказаться я не могу.
— И давно вы дружите?
Шаол ответил не сразу. Селена поняла: он решает, о чем ей можно говорить, а о чем нужно помолчать, чтобы она не нанесла удар его же оружием.
Молчание затянулось. Селене захотелось растормошить капитана какой-нибудь колкостью.
— Мы знакомы с детства, — вновь заговорил он. — Мы с Дорином были единственными сверстниками… по крайней мере, среди знати. Вот так и сдружились. Вместе учились, вместе играли, вместе упражнялись. Но когда мне исполнилось тринадцать, отец решил вернуться в Аньель, и наша семья покинула Рафтхол.
— Так ты из города на Серебряном озере?
Тогда, по пути в Рафтхол, она угадала верно: Шаол происходил из знатного рода. Скорее всего, его семья правила Аньелем и окрестностями. Жителей этого города называли прирожденными воинами. Десятки лет аньельцы служили живым барьером, оберегающим королевство от орд дикарей с гор. За сходство горных пиков с белыми клыками их так и назвали — Белоклычьи горы. Наверное, жители Аньеля только радовались, когда десять лет назад адарланский король решил усмирить белоклычников. Те бились до последнего и крайне редко попадали в адарланское рабство. Селене доводилось слышать легенды о непокорных белоклычниках. Не желая подчиниться адарланскому королю, они убивали своих жен и детей, а затем сами бросались в пропасть.
Селена представила, каково жить в близком соседстве с сотнями верзил вроде Кэйна, и внутренне содрогнулась.
— Отец и меня готовил к карьере советника, — продолжил Шаол. — Он мне твердил, что наступают новые времена, что с угрозой белоклычников покончено и быть советником теперь куда почетнее и выгоднее, чем военным.
Золотисто-карие глаза капитана смотрели сквозь нее, в прошлое.
— Но я скучал по Рафтхолу.
— И убежал сюда? — изумилась Селена.
Ее удивляла непривычная откровенность Шаола. Помнится, по пути сюда он напрочь отказывался говорить о своей жизни. Может, теперь стал больше ей доверять?
— Убежал? Нет, — усмехнулся Шаол. — Бегство ничего бы не решило. Дорин уговорил тогдашнего капитана королевских гвардейцев взять меня в обучение. Брулло вызвался помогать. Но мой отец отказывался. Старшему сыну всегда труднее. Я ведь должен был унаследовать титул правителя Аньеля. У меня был единственный выход: я позвал стряпчего и в его присутствии отказался от титула в пользу младшего брата. На следующий же день я уехал в Рафтхол. Отец даже не пожелал со мной проститься.
Похоже, капитан сказал ей все, что позволил себе сказать. Итак, у него есть младший брат. Есть несговорчивый отец. А про мать — ни слова. Может, умерла?
— А что ты про себя расскажешь? — вдруг спросил Шаол.
— Я думала, тебя вообще не интересует моя жизнь, — сказала Селена.
Капитан слегка улыбнулся. Он смотрел не на Селену, а на небо, где синие и голубые краски сменялись оранжевыми.
— Почему же, интересует. И больше всего мне интересно, как твои родители решились отдать тебя обучаться ремеслу ассасина. Или они гордились славой дочери?
— Мои родители мертвы. Их не стало, когда мне было восемь.
— Так значит, ты…
У Селены заколотилось сердце.
— Я родилась в Террасене, потом стала ассасином, потом оказалась в Эндовьере, а теперь нахожусь здесь. Как видишь, ничего интересного.
Селена думала, что на этом расспросы кончатся, но Шаол, помолчав минут пять, вдруг спросил:
— Откуда у тебя шрам на правой руке? Он у тебя давнишний, не из Эндовьера.
Конечно не из Эндовьера. Там ее наградили другими шрамами.
— В свои двенадцать я была еще упрямее, чем сейчас. Аробинн Хэмел — так звали моего наставника — все время твердил нам: левая рука у ассасина должна уметь то же, что и правая. В частности, владеть мечом. Поначалу он просто привязал мне правую руку к телу, заставив все делать только левой. Мне это не понравилось, и я перерезала веревку. Он завязал вторично, пригрозив, что если опять развяжу, будет хуже. Я не поверила. Тогда Аробинн сказал: «Выбирай: или ты сама сломаешь себе правую руку, или я». В тот же вечер я приложила руку к дверному косяку и что есть силы рванула дверь на себя.
Селена поморщилась. Ей и сейчас было жутко вспоминать о вынужденном членовредительстве.
— Я сломала две кости. Рука срослась только через несколько месяцев. Мне не оставалось иного, как все делать левой рукой. В том числе и упражняться с мечом. — Селена криво усмехнулась. — Надеюсь, у Брулло были другие методы обучения.
— Рук насильно он не ломал, а в остальном… Сама видела, что снисхождения от него не добьешься.
Шаол встал со стула.
— Завтра — первое испытание. Ты готова?
— Конечно, — соврала Селена.
Капитан постоял еще пару минут, глядя на нее.
— Завтра утром я приду, — сказал он и вышел.
Селена раздумывала об услышанном. Она и не предполагала, как много похожего в ее жизни и жизни капитана Эстфола. И как много совершенно непохожего.
Она вышла на балкон и встала, обхватив себя руками. Солнце садилось. Ветер становился все холоднее. Он трепал складки ее платья, студил спину и наконец заставил уйти с балкона.
