Книга: Иконы
Назад: Глава 22 Парк
Дальше: Глава 24 Ро

Глава 23
Обсерватория

Должно быть, он тронулся с места еще до того, как я упала на землю, потому что не прошло и секунды, как он напал.
Тот парень.
Лукас бросился на него с одной стороны, Фортис с другой. Но оба опоздали. А я только и увидела, что нож.
Ножи.
Я визжу и колочу руками и ногами изо всех сил. Мгновением позже нападавший скатывается с меня. Сверкающее лезвие падает в пыль.
– Пресвятая Дева! – визжу я снова и снова. Просто не могу остановиться.
– Дол! – Лукас бросается к изгороди, но Фортис хватает его за ворот рубашки.
– Погоди-ка.
Я наконец умолкаю. И сдерживаюсь, подавляя все еще рвущийся наружу крик. Мое дыхание становится быстрым и прерывистым, но все-таки теперь я молчу.
Парень лежит неподвижно. Хотя его лицо наполовину уткнулось в землю, я различаю, как закатились его глаза. Я придвигаюсь поближе к нему. Он не дышит. Как будто жизнь покинула его тело.
– Похоже, он мертв.
– Любой, кто пересекает линию этой изгороди, умирает. Такое Икона проделывает с любым из нас, – громко сообщает Фортис, но, говоря это, сам пятится от изгороди. Его лицо теперь выглядит изможденным, нервным. – Думаю, мне лучше держаться немного подальше.
Я во все глаза смотрю на внезапно умершего парня, лежащего под сеткой изгороди. Он даже не успел полностью пробраться под нее.
Лукас тащит его за ноги, выволакивая наружу. Потом распахивает на парне куртку, проверяет карманы. И достает какой-то помятый лист бумаги, сложенный пополам. Но прежде чем Лукас успевает его развернуть, Фортис выхватывает у него лист и читает сам.
– Судя по всему, это награда за твою голову. Всего тысяча монет? Дешево. Они так нам весь рынок обрушат. – На лице Фортиса написано отвращение. – Грабитель с большой дороги, вот он кто.
– Фортис!
– Да. Должно быть, он тебя узнал и подумал, что может срубить несколько монет.
– Да кто бы стал платить за мою голову?
Лукас тянется к бумаге, но Фортис отводит руку в сторону. И листок исчезает, как и многое другое, в необъятных складках его длинной куртки.
– Думаю, за этим стоит вовсе не Посол. Она, скорее всего, и не знает ничего.
– И что в таком случае это означает? – хмурится Лукас.
– Возможно, ничего. Разве что тебе следует помнить Юлия Цезаря.
– Почему бы это?
– Не врагов в Сенате следует бояться. Больше шансов получить удар ножом в спину от кого-нибудь из самых близких.
– Отлично. Мне сразу стало гораздо легче. – Лукас явно рассержен.
– Не стоит благодарности. Но тем не менее я буду присматривать за тем, что происходит вокруг тебя, и сообщу, если что-то пойдет не так. Пожалуй, стоит заплатить Каталлусу. Он уж точно головорез, это я отлично знаю. – Фортис сминает в ком свой носовой платок и засовывает его обратно в карман. – Бедняга. Он, наверное, решил, что это и для него безопасно. Он ведь видел, как Дол сунулась под сетку. – Фортис еще немного пятится, подальше от меня. – Ну, давайте не будем больше тратить на него время. Вам пора идти, вам обоим. А уж я к вам не присоединюсь, спасибо за приглашение. Придется вам самим о себе позаботиться.
Я чувствую, как стремительно работает его мозг. «Они могут войти внутрь, – думает он. – Они могут выжить внутри Иконы. У них иммунитет. На них Икона не действует».
Я ощущаю все это, и на моем лице отражается сомнение.
Фортис смотрит на меня с усмешкой:
– Ох, извини. Иной раз я забываю, с кем имею дело. Что ты можешь заглянуть в мое сознание так же легко, как в хрустальный шар.
– Это не так действует. Не всегда.
– Вот и отлично. Значит, как в симпатичный большой стеклянный стакан. Малость треснувший, как и сам старый Фортис.
– Фортис, что все это значит? – Я внимательно смотрю на него. Мне хочется, чтобы он хоть разок был просто с нами откровенен.
– Что все это значит, я элементарно не знаю. – Фортис ни на мгновение не задумывается. – Может, ты мне скажешь, когда вернешься. Так что вперед! Вверх по склону, моя храбрая малышка Грасси! – Он делает жест в сторону Лукаса. – Впусти в ворота своего дружка – и вперед!
– И что мы будем делать там, наверху? – Я смотрю в сторону Иконы, хотя и не могу ее видеть. Не отсюда. Нам нужно подняться вверх по склону.
– Не знаю.
Лукас поднимает руку и обращается к своему запястью:
– Док, хоть ты имеешь представление о том, что мы ищем?
Голос Дока потрескивает – связь плохая:
– Основываясь на том, что нам известно, ты должен суметь отыскать некое физическое пространство, ориентировочно – пункт управления, Лукас. Некий источник энергии, который связан со всем зданием. Даже если технология не имеет ничего общего с техническими характеристиками энергоснабжения Посольства.
Фортис хватает Лукаса за руку и сдвигает повязку с запястья:
– Старина Хакс прав, но он не слишком-то сможет тебе помочь, особенно за оградой. Там зона радиомолчания. Влияние пульсации Иконы.
– Все понял.
Лукас окончательно освобождает свое запястье. Потом нажимает кнопку на манжете, и вокруг становится как будто еще тише.
Док исчезает.
Фортис хлопает Лукаса по плечу:
– Помни вот что. Там все не из нашего мира. Не ожидай, что увидишь нечто такое, что будет похоже на знакомые тебе вещи.
– Я уже сказал: понял!
Лукас так же злится, как и я. Когда я отпираю ворота изнутри, он едва не спотыкается о какую-то старую кость.
– Поосторожнее, – предостерегаю я, но он лишь ожигает меня бешеным взглядом.
Что ж, ситуация такова, что у кого угодно испортится настроение.
Но мы не останавливаемся. Мы не можем. Поэтому мы молча шагаем. Наконец пустые дома расступаются перед идущей вверх дорогой, потом дорога превращается в широкую тропу, а тропа переходит в узкую стежку на склоне горы. Мы идем и идем, пока все вокруг не дичает окончательно. Высохшие остатки некогда густого мха и сгнивший папоротник навалились на мертвые деревья по обе стороны извивающейся тропинки. Теперь я понимаю, откуда взялось название той улицы – Мшистый Папоротник.
В висках у меня начинает стучать.
Лукас показывает на остатки деревянного указателя. Видна часть стрелки и буквы «РИЯ».
– Там. Там самый крутой подъем, должно быть, он и ведет к обсерватории.
– Что ж, веди.

 

Лукас прав.
Мы пришли, только я не понимаю, на что смотрю. За пустой парковкой, за несколькими остовами заржавевших автомобилей – это.
Обсерватория. Прежде люди отсюда наблюдали за небом. А теперь небеса захватили ее, и это наблюдает за нами, видимое за много миль. Оно напоминает мне форт Санта-Каталины, вот только перед этим не раскинулся океан, а есть только огромный потерянный город. И я вижу причину того, почему мы здесь. Она врезается в небо над старым зданием. Почерневший металл Иконы раскрывается, как зловещая тень, надо всем впереди нас.
– Просто шагай дальше, – бормочет Лукас – он тоже видит.
Я киваю.
По мере того как мы приближаемся к зданию, все становится более темным, непонятным и еще сильнее разрушенным. Стук в голове усиливается. Здание уже вовсе не выглядит похожим на обсерваторию. Оно выглядит как заброшенный военный завод.
Мы поднимаемся по растрескавшимся бетонным ступеням, что ведут к центральному комплексу. Двери обмотаны цепями. Лукас трясет их, но я не теряю времени зря.
Я обхожу здание сбоку и оказываюсь на бетонной платформе за обсерваторией, на самом краю холма, возвышающегося над городом.
Хоул.
Я вижу море зданий, белую дымку на горизонте, где дома наползают друг на друга, и все кажется таким, каким давно перестало быть на самом деле. Оболочки пустых деловых центров вздымаются, как древние обелиски и артефакты того времени, которое уже не имеет никакого значения. Ближе к холмам под обсерваторией бледная растительность заползает на склоны вперемешку с чахлыми деревьями и узкими тропинками. Я вижу все пространство – от холмов на востоке до воды на западе.
А кроме того, я вижу едва различимые неровные очертания острова Санта-Каталина, который выглядит небольшим пятном на горизонте.
Я смотрю на Хоул, на весь город, и он именно таков. Хоул, Дыра. Я пытаюсь вообразить его живым, снова свободным от непрестанного страха смерти.
Но не могу.
Не могу избавиться от чувства, что все кончено, что этот некогда великий город никогда уже не станет чем-то прежним. Потому что, стоя здесь, рядом с обсерваторией, единственное, что я могу видеть, – это то, что город умирает.
Икона – машина, пульсирующая прямо возле меня, – убивает его, убивает те остатки, что еще можно убить.
Это как пустые дома на склоне холма, только везде и гораздо хуже.
– Вот ты где.
Лукас нашел меня, но он нашел и кое-что еще. Он пятится, задрав голову.
Я прослеживаю его взгляд, неохотно повернувшись к обсерватории.
К Иконе.
Я почти ожидаю увидеть каких-нибудь стражей-нелюдей, или солдат-симпов, или какое-то инопланетное приспособление, которое не позволит нам войти внутрь. Потом вспоминаю, что ни одно человеческое существо не может добраться сюда, где стою я, и что вряд ли те, кто управляет Иконой, поставили здесь охрану.
Но когда я подхожу к Иконе ближе, я вижу то, что пугает куда больше, чем любая охранная система. Земля перед нами полностью засыпана обломками. Остатки стен с разбитыми окнами выглядят так, словно здание тряхнуло землетрясением. Парадные двери широко распахнуты. Одна створка вообще упала, вторая криво висит на сломанных петлях.
– Совсем несложно, – мрачно вздыхает Лукас.
Ни одному из нас не хочется идти дальше.
Но мы идем.
Мы направляемся прямиком к самому большому строению центральной части.
Лукас идет первым, покачивая головой, как будто пытается что-то уловить.
– Чувствуешь это?
Из его уха выскальзывает капелька крови и ползет вниз.
Я киваю. Потому что все мое тело дрожит – и даже сердце вибрирует. Нам с трудом удается устоять на ногах. Никто не в силах выдержать поток энергии так близко к Иконе.
Даже мы.
– Лукас, нам не следует находиться здесь, – говорю я, протягивая руку к его уху.
Лукас отдергивает голову:
– Да. И делать этого не следует. – Он берет меня за руку, и я позволяю это. – Давай взглянем на его мозг и уберемся отсюда, Дол.
Мы входим внутрь.

 

Икона полностью разрушила то, что некогда было обсерваторией.
То, что мы видим теперь, выглядит как лишь небольшая часть Иконы – того, что мы видели снаружи. Но даже это более чем устрашает.
Оно твердое и острое, металлическое и серебристо-черное.
Поверхность как будто пульсирует, почти как густая жидкость, она волнуется и течет, создавая разные рисунки.
Я не осмеливаюсь прикоснуться к ней.
Эта штука – словно заостренные когти какой-то гигантской лапы.
Длинные трубки торчат, как пальцы, и оплетают здание. Основная часть тела Иконы, длинная и широкая, покрыта выступами, и массивные стальные кольца соединяются вертикальными полосами. Это выглядит буквально насмешкой. Та часть, что находится перед нами, чем бы она ни была, кажется единственной живой вещью во всем Грифф-парке.
Эта машина – я просто не знаю, какое еще слово подобрать, – совсем не похожа на то, что я видела издали, через телескоп. Снаружи видна лишь оболочка. А то, перед чем мы стоим, остается скрытым от мира, но оно куда мощнее всего того, что в ней есть.
Мы нашли не просто мозг. Думаю, это нечто вроде сердца. Мы стоим и наблюдаем, как оно бьется, ощущаем его ритм. Лукас поднимает руку ко лбу. Я тоже это чувствую – странную энергию, исходящую от Иконы. Чувствую, как она исследует меня, стучится в меня, нападает на меня.
Эта сила просто неправдоподобна.
Эта сила может оборвать все, что поддерживает во мне жизнь. Она выстукивает ритм, похожий на сердцебиение.
Что-то там есть – глубоко в центре этой Иконы. Нечто живое. Нечто могущественное. Нечто, что существует единственно для того, чтобы убивать.
Я прижимаю ладонь к груди, чтобы почувствовать собственное сердце.
Да.
Я закрываю глаза и вспоминаю падре и Рамону. И вижу все до последней мелочи.
Помни.
Я знаю, что Икона желает овладеть каждой клеточкой моего тела, но чувствую также и то, как внутри меня что-то ему сопротивляется.
Мое сердце сегодня не остановится.
Я мысленно тянусь к Лукасу и хватаюсь за него. Рука в руке, сердце к сердцу.
Лукас тоже испуган, но мы не можем долго находиться здесь, мы и так зашли слишком далеко.
Мы снова пробираемся сквозь завалы и путаницу проводов. Здание стоит в руинах – Икона уничтожила все старые структуры. Наконец мы приходим к согласию, что видели достаточно и что пора возвращаться.
К тому времени, когда мы выбираемся наружу, мы уже понимаем, что старые стены обсерватории не настолько крепки, чтобы выдержать такие нагрузки, и что бетонные блоки рушатся под напором Иконы.
Как рука, сжимающая чье-то горло.
– Смотри, – говорит вдруг Лукас. – У этой штуки есть корни.
Это правда. Везде вокруг нас из-под растрескавшегося бетона высовываются куски черного металла. «Значит, тут куда больше того, что мы увидели», – думаю я, и в висках начинает стучать сильнее.
Кто знает, где это заканчивается?
Тут моя нога налетает на что-то среди щебенки, и я едва не падаю. Что-то твердое, как металл, и когда я наклоняюсь и поднимаю это, оно холодит мою руку. Я уже держу его в ладони, когда мне приходит в голову, что это часть Иконы. Оно вибрирует, испуская свою собственную энергию. Дыхание. Или пульс.
– Лукас?
Тот оглядывается.
– Это то, что я думаю?
– Наверное, отломилось, когда она приземлялась.
Я поворачиваюсь, чтобы швырнуть обломок через стену, в море мертвого города внизу. Но потом замираю. Я не могу заставить себя выбросить его. Не после того, как я ощутила в нем нечто.
Я понимаю, что в этом нет смысла. Единственное, что несет с собой Икона, – смерть.
Мне следует ненавидеть его.
Но вместо того обломок меня притягивает.
– Дол? Что ты делаешь с этой штукой? Брось ее!
Но я не могу. Я не хочу.
Я пожимаю плечами:
– Кто знает, может быть, Док сумеет что-нибудь из него извлечь? Может быть, это поможет? – И я заставляю себя бросить острый обломок в свою нагрудную сумку.
– Поможет чему? – Лукас прислоняется к стене рядом со мной.
Я оглядываюсь вокруг:
– Тому, что задумал Фортис. Заставить это место заткнуться или взорвать его. Полагаю, что-то у него на уме есть. Ты же его слышал.
Но когда я смотрю на Лукаса, то вижу в его глазах нечто странное.
– Дол… оглянись вокруг. Ты действительно думаешь, что можешь просто найти какой-то выключатель Иконы? Думаешь, ты, или Фортис, или Ро, или еще кто-нибудь может просто ее взорвать?
Я растерянно смотрю на него:
– Но разве не в этом смысл? Разве мы не для этого сюда пришли?
– Ты действительно…
– Что, Лукас?
– …настолько глупа? – Я фыркаю, но он продолжает: – Ты действительно хочешь и теперь слушать Фортиса? Соваться в его Сопротивление? Просто забыть о том, что есть Посольство, симпы, оружие, Дом Лордов – все то и все те, кто управляет миром, в котором нам довелось жить?
Симпы. Я никогда прежде не слышала от Лукаса этого слова, его произносят только грассы.
– Лукас, но если это не то, чего ты хочешь, то зачем мы здесь? В Хоуле? Возле Иконы?
– Разве тебе не очевидно? Я привел тебя сюда, чтобы показать, какое все это безумие. Доказать, что ты не можешь победить. Покончить с этим, Дол! – Он с грустью смотрит на меня. – Я просто хочу покончить со всем этим.
Я знаю, что он действительно так думает. Но когда я смотрю на Икону, во всей ее уродливости, я знаю также и то, что Лукас не прав.
– Это не так заканчивается, – говорю я. – Наша история. Какой бы она ни была.
– Но так должно быть.
– Мы не можем, – качаю я головой.
– А что, если Фортис лжет?
– Он не лжет. Ты и сам знаешь. Кроме того, посмотри вокруг. Вот это все не ложь.
Я поворачиваюсь спиной к городу, глядя теперь на обсерваторию. Но Лукас на нее не смотрит. Он просто закрывает на все глаза.
– Нет. Это всего лишь ночной кошмар.
– И дело ведь не только в Фортисе. Есть еще и Док. Ты должен доверять Доку.
Я смотрю на Икону, и вдруг меня поражает то, насколько это странно. Машина помогла мне добраться сюда, на то место, откуда она подавляет город.
Лукас наконец открывает рот. И встряхивает головой:
– Фортис не дружит с Доком. Док – просто компьютерная программа. Никто не дружит с Доком.
– Это неправда. Ты сам дружишь.
Теперь мы оба смотрим на город. Лукас молчит, и я продолжаю:
– Ты знаешь его с самого детства… Сам говорил.
– Но это не означает, что я собираюсь взорвать Икону просто потому, что какой-то сумасшедший мерк решил, будто это хорошая идея.
– Он не просто какой-то мерк. И ты не потому собираешься это сделать.
– Вот как? Так объясни. Почему?
– Потому что ты можешь это сделать. Мы можем.
– Прекрати!
– Только мы. А это должно что-то означать.
Подвывание Иконы как будто становится тем громче, чем дольше мы стоим здесь. И вскоре я уже не в силах его выдерживать.
– Означает ли?
Лукас задумывается, но я уже знаю ответ. Или, по крайней мере, вопрос.
Из всего, что я видела сегодня, что именно имеет значение?
Я закрываю глаза, и в моей памяти непрошено всплывает предсказатель. Я буквально ощущаю нефритовые фигурки в своей сумке. И пытаюсь вспомнить, что он говорил.
Есть некая девочка. Он сказал, что я должна ее найти. Не я важна. Она. Но как я могу это сделать? Я не могу.
Потом я вспоминаю золотой крестик, тот, что принадлежал моей матери. Тот, что Посол вложила в мою ладонь.
Ты выжила, чтобы суметь заплатить долг.
Я знаю, зачем я здесь, даже если Лукас этого не знает.
Я должна бы сказать ему, но исходящий от Иконы шум не дает возможности думать. И я хватаю Лукаса за руку и увлекаю к тропе на склоне горы.
Это – все это – куда больше того, что может выдержать один человек за один день.
Больше, чем могу выдержать я.
Нужно так много сделать, и никто больше не может сделать это. Это совсем не то, чего бы мне хотелось, но так уж все сложилось.
Мы должны быть сильными.
Мои родители мертвы. Наш город умирает. Речь не только о нас самих, речь о куда большем.
ОТЧЕТ ОБ ИССЛЕДОВАНИИ:
проект «Человечество»
Гриф: совершенно секретно / Для Посла лично

Кому: Послу Амаре

Тема: Пауло Фортиссимо, иначе называемый Фортисом
Образование: докторские степени в Массачусетском технологическом институте и Колумбийском университете – астрофизика, неврология, генетика и искусственный интеллект.
Автор книги «Высшая сила. Освободи энергию своих эмоций».
Советник по науке при Министерстве обороны США при четырех президентских администрациях, с 2040 по 2056 г.
Получил специальное назначение в комиссию ООН по околоземным объектам, занимался вопросами возможной эвакуации в связи с приближением Персея.
Предполагаемый руководитель и автор исследований, относящихся к Детям Икон.
Местонахождение: неизвестно.
Принадлежность к сообществам: нет уверенности, но известен как враг оккупационного правительства.
Весьма опасен.
Примечание: имеется приказ Посольства уничтожить его при первой возможности.
Назад: Глава 22 Парк
Дальше: Глава 24 Ро