Глава 16
Архив
На следующее утро мы все четверо встречаемся перед библиотекой, где, как думают наши охранники, ждем Каталлуса. Но вместо того мы прокрадываемся в самый темный уголок ближайшего коридора, как и планировали.
Минут пять мы просто ссоримся.
Снова.
– Нам необходимо разобраться, что здесь происходит, – говорит Ро. – Если мы им нужны, тому должна быть причина. Мы уже понимаем, что, возможно, способны помочь Сопротивлению разнести все это вдребезги.
– Тогда почему ты до сих пор здесь? Я думал, ты уже давно смылся. – Лукас бешено сверкает глазами.
– Скоро, скоро. Но кто знает, может, сейчас у нас есть отличный шанс узнать для начала всю правду.
Ро смотрит на меня, поскольку мы с ним только что вместе пришли к такому выводу. Я киваю.
– Мы и так знаем, что происходит. – Теперь Лукас уставился на меня. – Тот мерк болтается поблизости, потому что хочет продать некие сведения и заработать несколько монет. Это единственная причина, по которой мерки вообще что-либо делают.
Ро ежится, будто ему не по себе.
– Но это лучше, чем просто торчать здесь и позволять Посольству ставить на нас опыты, как на каких-нибудь крысах.
– Но они ведь не могут нас убить, – напоминает ему Тима. Она говорит быстро, ее взгляд бегает из стороны в сторону, как будто она следит за периметром, опасаясь хищников. Впрочем, так оно, должно быть, и есть. – Конечно не могут. Трупы не обладают эмоциями. Так что в мертвом виде от нас никакой пользы, правильно?
Мысль довольно мрачная, но Ро, похоже, рад тому, что девушка это говорит.
– Точно. Они нас используют. Даже Тима со мной согласна. Так почему бы нам не найти того парня, мерка, и не узнать у него кое-что? – Ро улыбается.
– Валяй, действуй. Ты что, намерен довериться какому-то мерку, который прорвался в Посольство и сумел заткнуть Дока просто для того, чтобы поговорить с нами? – Лукас явно раздражен, но он вовсе не защищает Посольство, потому что не может этого. – Тебе все это не кажется немножко подозрительным?
Лукас явно проигрывает схватку. Я кладу ладонь на его руку:
– Ты сам сказал… Зачем бы он стал это делать, если бы у него не было на то причины?
– Деньги – достаточная причина для любого мерка. – Тима встает на сторону Лукаса.
– Икона! Он же говорит об Иконе! – настаивает на своем Ро.
– Но мы не знаем, есть ли хоть доля правды в его словах. Мы не знаем, имеет ли все это отношение к нам. – Лукас резко качает головой.
Все умолкают. Мы стоим, прислонившись спинами к стене, в темной нише, глядя в сторону библиотеки. Наконец Тима переводит взгляд с Ро на Лукаса:
– Полагаю, есть только один способ все выяснить. Давайте-ка заглянем в архив.
– Прямо сейчас?
Я смотрю на охранника, пересекающего коридор перед главным входом в нужное нам помещение.
Тима вздыхает:
– Он скоро сменится. Я знаю их расписание. А другой не сразу узнает, где мы. Но я не могу гарантировать, что Док не следит за нами.
– С Доком я справлюсь, – говорит Лукас. – Всю жизнь только этим и занимаюсь.
– Значит, нам нужно только туда проскользнуть… и чтобы нас не спохватились достаточно долго. – Тима делает большие глаза и смотрит на Ро. – Мне надоело уводить вас из-под присмотра охраны. Но я начинаю сожалеть, что поначалу отправила вас на мусорную баржу.
– В самом деле? – усмехается Ро.
– Не совсем.
Тима фыркает и стремительно выскакивает из ниши, чтобы очутиться за открытой центральной дверью библиотеки.
– Я так и думал.
Ро подмигивает мне, и мы устремляемся следом.
* * *
Стеклянная центральная дверь не заперта, но мы попадаем лишь в холл. Тима машет рукой:
– Архив там.
Мы все смотрим в ту сторону.
– Если что-то когда-то случалось, Док это знает. Если Док знает, это есть в его базе данных. Если это есть в базе данных, то это скопировано в резерве.
– А дублирующие данные – в архиве? – Ро выглядит необычайно серьезным.
Лукас подходит к тусклой металлической двери, помахивая своей личной карточкой.
– Будем надеяться. – Он стоит перед дверью, но ничего не происходит. Лукас снова взмахивает карточкой. – Это странно… – Он смотрит вверх. – Док?
– Да, Лукас.
– Можешь сказать, почему дверь в архив, южное крыло, не открывается?
– Могу, Лукас.
Мы стоим перед дверью и ждем. Лукас выглядит раздраженным.
– Док, мы спешим!
– Виноват. Ты желаешь, чтобы я тебе это сказал? Просто вопрос был построен немного не так… Как бы не требовал прямого ответа.
– Пожалуйста!
– Твоя пластиковая карта более не предназначена для полного доступа. Согласно справочной системе, ограничения наложены тогда, когда ты вернулся с Трассы.
Вернулся со мной. В тот день, когда он нашел меня.
Я вспоминаю о Ро и слегка смущаюсь.
Когда он нашел нас.
– Ты это серьезно? – Лукас в полном недоумении прижимается лбом к двери.
– Это не шутка. Не желаешь ли услышать шутку? В меня загружено около двух миллионов семисот сорока двух тысяч шуток для постоянного использования.
– В другой раз, Док.
Лукас смотрит на Тиму:
– Не хочешь свою карту испытать?
– У меня никогда не было полного доступа.
Ро пожимает плечами и достает из кармана острую пластинку сланца. Это оружие грассов, знакомое ему с детства, – кусочек камня, заточенный как лезвие бритвы, им можно без труда перерезать человеку горло. Прежде чем остальные успевают хоть что-то сказать, Ро просовывает его в щель между дверью и косяком и проверяет сначала верхнюю часть, потом нижнюю.
– Если получится, можно просто найти, где тут датчики.
– Камнем? Ты собираешься обмануть посольскую систему защиты простым камнем?! – фыркает Лукас.
Ро через плечо бросает на него бешеный взгляд:
– Острым камнем.
Пластинка тут же ломается в его руке, и в ладони остается лишь кучка каменной крошки.
– Вот и нет его, – говорит Лукас, глядя на Ро.
– Нет, так не пойдет, – вздыхает Тима. – Так ничего не добиться. Мы не можем просто замкнуть датчики, нам нужна энергия, чтобы открыть дверь. Мы не можем и нарушить запрет, потому что они об этом узнают. Мы ничего не можем сделать. Нам остается лишь сдаться. – Тима уже близка к истерике.
– Мы не можем сдаться. – Я смотрю на них. – Это не наш выбор. Мы должны узнать, что здесь происходит.
В моей голове звучит голос Посла.
Ты выжила, чтобы суметь заплатить долг.
Кое в чем Посол была права. Я не могу отойти в сторону. Я должна слишком много слишком многим людям.
– Если у тебя есть идея получше, дай знать. Потому что, насколько мне известно, никто не может открыть эту дверь без пластиковой карточки общего доступа. – Лукас теперь стоит спиной к двери. Он готов отступить, я это чувствую.
Внутри появляется библиотекарша, она выглядывает из прохода между стеллажами. Мы тут же прижимаемся к двери. Попались. Я собираюсь с духом, готовясь услышать неизбежные вопросы.
Но она ничего не подозревает. Она слишком занята тем, что улыбается Лукасу. Они же всегда ему улыбаются, все до единого.
И тут меня озаряет. Лукасу не нужна карточка общего доступа. Лукас сам и есть такая карточка.
– Да, у меня есть идея получше, – говорю я.
Лукас не хочет этого делать. Но делает.
Он стоит в небрежной позе перед стойкой в главном зале библиотеки. Библиотекарша, то есть, если верить беджику на ее груди, директор архива, продолжает улыбаться ему. Лилиас Грин.
Она вытягивает шею в сторону Лукаса. Ее руки начинают нервно елозить по гладкой деревянной поверхности стойки.
– Лилиас, спасибо, что нашла время поговорить со мной. – Он чуть наклоняется через стойку к библиотекарше.
– Ну разумеется, мистер Амаре.
– Лукас, пожалуйста. Зови меня Лукасом. – (Она снова улыбается и кивает.) – Видишь ли, с моей карточкой что-то случилось. Ты знаешь, у меня полный доступ по всему Посольству. Я хочу сказать, Посол ведь обладает наиболее широким доступом, а она моя мама.
Мама. Я ни разу не слышала, чтобы Лукас произносил это слово. И слово делает его более мягким и юным, что, как я предполагаю, и составляет суть замысла.
Шея девушки вытягивается, библиотекарша подается к Лукасу:
– Разумеется. Должно быть, тут какая-то оплошность. Как неловко.
Улыбка библиотекарши кривится, я могу с уверенностью сказать, что она ждет просьбы.
Веки девушки тяжелеют. Зрачки расширяются.
– Видеть этого не могу, – бормочет Тима рядом со мной.
– Тсс!
Я просматриваю какой-то цифровой текст за столом поодаль, но не читаю, конечно. Я ощущаю каждое внутреннее движение Лукаса и девушки.
Ро стоит возле Тимы у терминала:
– Думаешь, у него получится, Дол?
Я закрываю глаза, мысленно тянусь к тем двоим. Тепло, исходящее от Лукаса, ослепляет и обжигает. Девушка просто извивается в этой волне; она не владеет собой. Она тянется к Лукасу, стараясь окунуться в головокружительные, опьяняющие мысленные волны, испускаемые им.
– О да.
Бедняжка. Мысль неприятная. И разве одной только этой девушке понравилось бы такое?
И есть ли во всем этом нечто настоящее?
Мои щеки загораются. Я смущена тем, что вообще об этом думаю. О нем.
Буквально через несколько секунд библиотекарша и Лукас проходят мимо нас. И Лукас даже не глядит в нашу сторону.
* * *
– Да, приятель, ты настоящий мастер! – Ро качает головой, потому что даже он не в силах отрицать искусство Лукаса.
Дверь архива широко открыта перед нами.
– Она, вообще-то, совсем не хотела этого делать, – с грустью произносит Лукас.
Он бледен, утомлен. Он буквально истощен, и мне очень даже хорошо знакомы эти ощущения. Ему жаль бедную Лилиас. Неприятно, что он вот так ее использовал.
Тима кивает:
– А это значит, что она должна была знать, что ей не следует помогать тебе. А это, в свою очередь, означает, что они должны были разослать некое официальное предупреждение. Вполне разумное предположение, так?
– В точку, – соглашается Лукас.
Мы с Ро переглядываемся, когда двери скользят и закрываются за нами. Куда ни посмотри, везде видны только настоящие стены из металлических стеллажей, и на коробках с файлами – наклейки с цифрами. Это все равно что заглянуть в пещеру, полную спящих серебристых летучих мышей; коробки как будто висят рядами, словно маленькие живые твари.
– Посольство хранит здесь наиболее секретные записи, и подобная закрытая информация вообще изолирована от всей сети, – сообщает Тима с важным видом. – Единственный способ заполучить эти данные – пробраться внутрь и использовать прямое включение. Обременительно, зато очень надежно.
– Обременительно? – смеется Ро.
Тима слегка растеряна.
– Ну да, именно это я и сказала.
– Да кто вообще так говорит? – Ро качает головой.
Тима улыбается, но я не знаю почему. Обременительное подключение лишь делает ее задачу труднее.
Как и шутки. И друзья.
Я присматриваюсь к коробкам и вижу, что на каждой обозначены некий день, неделя, месяц, год. Странно представить, что и все крупные события, и простые дни рождения, свадьбы, мелкие неприятности – все расставлено рядами в пронумерованных металлических коробках.
И мой день рождения.
И моих родителей. Моих братьев. И… и то, что противоположно их рождению.
Меня привлекает кое-что особенное.
Я тяну руку к одной из коробок с датой Того Дня. Такие коробки тянутся рядами, потому что в Тот День умерло очень много людей. Невозможно записать на один диск всю информацию такого рода. Ее слишком много.
Моя семья. Мой мир.
Безмолвные Города.
Это и сравнить не с чем.
Я чувствую, как остальные подошли и встали за моей спиной, уставившись на невероятную металлическую стену. У меня все расплывается перед глазами; сердце начинает колотиться о ребра. Меня охватывает такая необъятная печаль, что я могла бы взорваться или залиться слезами, которые уже никогда не остановятся.
Ро берет мою руку в свои и заставляет отойти подальше. Заставляет меня вернуться в собственное тело, в эту комнату. Его ладонь обжигает, но я не отпускаю ее. Гнев Ро то разгорается, то слегка утихает.
Я чувствую, как пятится Тима, охваченная ужасом, желающая исчезнуть. Только присутствие Лукаса поддерживает ее, точно так же, как я каким-то образом поддерживаю его самого.
Мы все вчетвером стоим рядом, и я впервые ощущаю, что мы как будто объединены, связаны друг с другом, хотим мы того или нет.
И мы все четверо смотрим на память о трагедии перед нами.
Пока Ро не разрушает эти чары.
– Это не просто обременительно. Это сумасшествие какое-то. Здесь слишком много всего. Если мы не знаем, что именно искать, то как поймем, куда вообще смотреть? – Ро хлопает ладонью по ближайшему ряду металлических коробок.
– Но мы ведь ищем не все, что случилось, а только одну вещь, которая тогда произошла, – говорит Тима, и я понимаю, что она приходит в себя.
– Или четыре вещи.
Я прослеживаю за ее взглядом – она просматривает годы. Семнадцать лет.
Мы тратим почти час на попытку повернуть время вспять. Один диск за другим – и все битком набиты тайнами. Записи о тысячах часов, дней – о рождениях и смертях и обо всех тех куда более обыденных событиях, что лежат между ними.
Я вынимаю из приемного устройства последний диск. Последний диск того дня, когда я родилась. Дня, когда родились трое из нас, если Тима и Лукас не ошибаются относительно своего общего дня рождения. Может, и все четверо родились в тот день, поскольку Ро просто не знает или не может вспомнить достаточно, чтобы рассказать нам.
– Должно быть, вот этот!
Ро явно взволнован. Тима пожимает плечами, а я несу диск к столу в центре комнаты, к приемному устройству. И роняю на стол.
– Открывай! – говорит Лукас.
Но я просто стою и смотрю на него. Я не знаю, о чем думаю: то ли боюсь узнать что-то, то ли боюсь, что ничего не узнаю.
Тима теряет терпение и засовывает диск в щель. Он открывается как цветок, пять квадратов возникают на большом экране, окружая ряды каких-то драйверов.
По крайней мере, это должны быть запускающие программки, судя по тем дискам, которые мы открывали за прошедший час. Но этот от них отличается.
Он пуст.
– Нет, такого не может быть, – говорит Тима, изумленно глядя на Лукаса. – Должно быть, тут какая-то ошибка.
– Нет, это не ошибка. – Я чувствую, как больно Лукасу признавать это. – Посольство таких ошибок не совершает. Просто это значит, что мы на что-то натолкнулись.
Ро торжествует:
– Это значит, что Фортис прав! Есть что-то такое, чего они не хотят нам сообщать, мы просто не должны этого знать. Что-то такое, что должно быть на этом диске.
Его догадка наполняет меня неуверенностью. Неужели я действительно всего лишь какая-то пуля? Секретное оружие?
– Что-то настолько важное, что она закрыла мою карточку, чтобы мы сюда не попали, а потом уничтожила файл. – Лукас мрачен и холоден, он произносит местоимение так, словно выплевывает его.
– Кто? – спрашивает Ро, хотя сам все прекрасно слышал, как и я.
– Известно кто, – мрачно откликается Лукас.
Я втискиваюсь между ними до того, как Ро начинает заводиться.
– Мы должны это выяснить. А что ты проделал с Доком?
– Он сейчас следит за полковником Каталлусом. Я ему сказал, что это игра. Прятки.
– Позови его.
Лукас смотрит на ближайшую круглую решетку в потолке:
– Эй, Док! Ты где? Выигрываешь?
Следует пауза, потом звучит знакомый голос:
– Уверен, что да, Лукас. Поскольку я – везде, а полковник Каталлус, похоже, не догадывается, что мы играем. Но это на самом деле куда интереснее, чем не следить за тобой, Лукас. Ты уже перестал прятаться?
– Почти, Док. Но сейчас я хочу взять нечто вроде тайм-аута.
– Оруэлл, – перебивает его Тима, тоже глядя в потолок, – мы в архиве. Ты это знаешь?
– Да, Тима, – отвечает Док. – Хочешь тоже поиграть?
– Как ты объяснишь отсутствие записей о том годе и месяце, когда мы родились, семнадцать лет назад? – Тима пристально смотрит на решетку, как будто изучая лицо Дока.
– Это выглядит так, словно в Посольстве случилась какая-то организационная или канцелярская ошибка. – Голос Дока звучит по-прежнему ровно.
– Ты считаешь это нормальным, Оруэлл, чтобы в Посольстве происходили организационные или канцелярские ошибки?
– Нет, Тимора.
– Я тоже не считаю.
– Док, – вмешивается Лукас, – что ты на самом деле думаешь о происходящем?
Снова возникает пауза, и я слышу мягкое гудение машинной жизни.
– Я думаю, Лукас, что определенные блоки информации, относящиеся к этой дате, были удалены из архива.
– Я тоже так думаю, Док.
Док снова делает паузу, прежде чем произнести:
– Это, возможно, шутка? Шутки могут быть удивительными.
– Нет, Док. Это не шутка.
Снова тишина. Потом Док предпринимает новую попытку:
– И это не игра.
– К несчастью, нет.
– Значит, это очень серьезно, не так ли?
– Да, Док, думаю, что так. Тебе известно, кто мог бы сделать нечто в этом роде? Удалить информацию из архива?
– Да, Лукас.
– Кто?
– Некто очень высокого положения. Некто с полным доступом. Некто с полным пониманием ситуации, связанной с этими данными.
– Кто, Док?
Лукас ждет, пока Док повторно обработает вопрос.
– Твоя мать, Посол, Лукас.
То тепло, которое исходило от Лукаса, когда он разговаривал с Лилиас, теперь кажется фантазией. Я гадаю, не собирается ли он вступить в спор с Послом.
Если они вообще когда-нибудь спорят.
Если она вообще когда-нибудь ведет себя как мать, а не как связующее звено между Хоулом и Домом Лордов.
У него, похоже, точно так же нет матери, как у меня.
А может, и того хуже.
У меня, по крайней мере, мама когда-то была. И я стараюсь за это держаться.
Это куда больше, чем есть у Лукаса.
Я наблюдаю за тем, как его губы сжимаются в тонкую линию.
– Тебе известно, это сделала она?
Машина молчит.
– Нет. Однако прямо сейчас я проверяю загрузку этих файлов. Прошу дать мне немного времени.
– Да, конечно.
– Лукас?
– Да, Док?
– Эти материалы были переклассифицированы на «личное пользование», ЛП, и переведены в собственный офис Посла. А полковник Каталлус из классной комнаты попросил меня связаться с тобой. Видимо, он не настроен на игру. Ты опоздал на занятие на шестьдесят семь минут и двадцать девять секунд. Тридцать. Тридцать одну.
– Оруэлл! – рявкает Тима.
Пора идти.
ОТЧЕТ ОБ ИССЛЕДОВАНИИ:
Проект «Человечество»
Гриф: совершенно секретно / Для Посла лично
Кому: Послу АмареТема: Набор новобранцев бунтовщиками и материалы по идеологической обработкеПодтема: Запрещенные детские стишкиСписок приложений: Свидетельства, обнаруженные во время рейда в убежище бунтовщиков. Обрывки стихотворений
ВЕЗДЕ И ВСЮДУ, В ГОРАХ И В ПОЛЕСИМПЫ ИЩУТ ОТСЕВКОВ.СИМПЫ СЧИТАЮТ, ЧТО ЭТО СМЕШНО.ХЛОП! И ПОЙМАЛ КОГО-ТО.ЯНКИ-ДУДЛ К НАМ В ХОУЛ ПРИШЕЛ,РАСКАТЫВАЯ ПО ТРАССЕ,ПЕРЫШКО В ШЛЯПУ СВОЮ ОН ВОТКНУЛ,ГОНЯЯСЬ ЗА ВСЕМИ В МАССЕ.ДЖЕК И ДЖИЛЛ НА ТРАССУ ЯВИЛИСЬ,С СИМПАМИ КРЕПКО ОНИ СРАЗИЛИСЬ.КТО УВЕЛ ДЖИЛЛ,КТО УВЕЛ ДЖЕКА,ТОТ СТИШОК СОЧИНИЛ,ЧТОБЫ ВЕРНУТЬ ИХ ВНОВЬ.ЭТО ДОЖДЬ, ЭТО ПОТОК,НЕБО ОБРУШИЛОСЬ ПРЯМО НА НАС,И В ХОУЛЕ ВСЕМ КРАСОТКАМПОДОЛ ПОДОБРАТЬ ПРИДЕТСЯ.ОДНАЖДЫ ЯСНОЙ НОЧЬЮ,НАСТАВШЕЙ СРЕДИ ДНЯ,КОРАБЛЬ СЕРЕБРИСТЫЙ ПРИБЫЛИ ОСТАЛСЯ НАВСЕГДА…
Назад: Глава 15 Брут
Дальше: Глава 17 Исчезновение
