Весь день мне не по себе, как-то нехорошо. Потом — сама не знаю когда — я понимаю, что это странное ощущение наплывает волнами, примерно каждые десять минут, и это не просто неприятно, а больно. Каждый раз живот становится твердый, мышцы сжимаются, как кулак.

Больше никого дома нет.

Блин! Блин! Не может быть. Я точно не знаю, какой у меня срок, но до девяти месяцев еще далеко — или нет? Я не успела подготовиться. Хватаю книгу, пролистываю страницы. «Роды». Боже мой, надо было внимательнее читать! Там говорится про то, как дышать, что надо двигаться, потом принимать разные позы. Буквы пляшут перед глазами — начинается очередная схватка.

Двигаться. Двигаться. Пытаюсь ходить по второму этажу, но при каждой схватке меня парализует. Хватаюсь за стенку и еле дышу.

В промежутках я стараюсь не поддаваться панике. Кричу, вою — это получается само по себе, голос меня больше не слушается.

Все должно было быть не так. К врачам и в больницу я не хочу, но думала, что рядом кто-то будет. Думала, Винни окажется дома. Воды отходят на лестничной площадке. Не все сразу — струйкой по ноге. «Описалась, — думаю я. — Супер». Только остановить струйку у меня не получается — жидкость течет и течет. В ней кровь. Это, наверное, плохо, да?

Добираюсь до ванной. Крики — мои крики — там слышны еще громче, они отдаются от кафельных стен. Сажусь на унитаз, жду, когда все вытечет. Хочется так и сидеть, но я заставляю себя встать. Нельзя же родить в тубзик.

Держусь за раковину, сопротивляюсь боли. Она одолевает меня, не дает передышки. Вот бы куда-нибудь от нее убежать — только куда? Наклоняюсь вбок, меня рвет в унитаз, раз, другой, третий, потом сползаю на пол.

Кричу и рычу, как зверь, — низко, утробно.

А вдруг я тут умру?

Если боль не прекратится, я точно умру — ну и наплевать. Лишь бы это кончилось. Лишь бы все прошло. Болит живот, болит спина, что-то давит в попу. Сейчас я разорвусь пополам и истеку кровью.

Я умру на полу в ванной, как наркоманка от передоза, но это не страшно. Все лучше, чем это — эта пытка, этот ад. Я готова умереть.

Нас находит Винни. Мы так и лежим на полу в ванной. Я сумела дотянуться до полотенец, и мы завернулись в них, как в одеяла. Я боялась, что она замерзнет — ну, моя дочка. Прижимала ее к себе, кожа к коже, чтобы она грелась об меня. Она немного поплакала, потом перестала — а потом как взглянет на меня прекрасными васильковыми глазами, и я поцеловала ее, поцеловала ее крошечное личико, ее кулачки.

Моя дочка.

Моя малышка.

Мия.