ГЛАВА 4

— Да не умрем мы, успокойся ты наконец, — произнес с заднего сиденья Купер.

Он обнимал мою старшую сестру Эшли за талию, с беспокойством следя за хаосом, что творился вокруг моего новенького «фольксвагена-жука». Кто-то вдруг с разбега врезался в дверцу моей машины. Купер машинально прижал Эшли к себе.

— Вот черт! — сердито выругалась я. — Всю машину мне поцарапают.

Эшли посмотрела на меня с удивлением, но я уже не могла скрыть свою злость. На белом «жуке» едва успела высохнуть краска, а эти уроды уже обтерли ему все бока.

— М-да, встали мы, похоже, капитально. — Брюс подался вперед, пытаясь рассмотреть, насколько далеко простирается пробка.

Его русая макушка упиралась в откидной верх «жука». Для поездки на ранчо Брюс хотел взять свой «додж», но я уперлась: папа был ярым фанатом «фордов», и перспектива слушать все выходные, какая тачка круче, совершенно не радовала.

— Давай опустим верх, а то ни черта не видно, — добавил Брюс.

— Еще чего! — фыркнула я.

— Это почему? — Брюс перевел взгляд с бегущих во все стороны людей на меня.

Я кивнула на перепуганную толпу:

— Думаешь, они просто так бегут? Наверняка есть причина, и я не собираюсь пускать ее внутрь.

На выезде из города мы почти сразу попали в пробку и через полтора десятка километров плелись со скоростью не выше сорока, а еще километров через десять встали намертво и вот уже полчаса как не двигались. Даже когда люди из соседних машин решили спасаться на своих двоих.

— Миранда, поехали уже. Надо валить отсюда. И неважно, от чего и куда бегут все эти люди. — Эшли откинула с лица длинные волнистые пряди.

Сестра была настоящей красавицей, вся в мать: высокая, стройная, грациозная. Ее светлые, медового оттенка волосы волнами струились по плечам — совсем как у главной героини в фильме «Голубая лагуна». Эшли смело могла бы ходить без рубашки. Пара капель клея — и ее роскошная шевелюра надежно скроет грудь от посторонних взглядов.

С возрастом я все больше завидовала природной красоте сестры, потому что сама внешностью пошла в отца: маленькая, что называется метр с кепкой, коренастая (особенно на фоне Эшли), лицо круглое, как по циркулю, неяркие карие глаза и тусклые каштановые волосы… Собственно, сам отец-то был рыжим, пока не поседел. Брюс любил повторять, что у меня атлетическое телосложение. Но что он в этом понимает при своих двух метрах росту! Тренер по баскетболу на него буквально молился, но меня это мало утешало, ведь рядом с таким дылдой я смотрелась совсем коротышкой.

— Ты не хуже моего знаешь, что происходит. — Я обеими руками вцепилась в руль.

Надо было быть слепым и глухим, чтобы не знать.

Из-за вспышки эпидемии сегодня даже отменили занятия. Эшли загорелась поехать в Бивер-Лейк на выходные и заранее пригласила своего бойфренда Стэнли Купера. Чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке, мне пришлось позвать Брюса. Хотя, если бы ему стало известно про Стэнли, явился бы сам, без всякого приглашения. К тому же мама уезжала из города на все выходные, и папа, узнав об этом, настоял, чтобы мы приехали к нему. Брюс был в курсе, что мои отношения с отцом в последнее время были несколько напряженными, потому что Брюс всегда в курсе моих дел. Мы стоически терпим друг друга со старших классов, и наши отношения вполне можно назвать взаимовыгодными: Брюс лишил меня девственности и помог пережить развод родителей, а я разбила его первый грузовичок и подарила свою невинность. У Брюса гипертрофированный инстинкт защитника, именно поэтому мы очутились в одном колледже. И ревность тут ни при чем. Если Брюс меня и защищал, то лишь от себя самой, сочетая функции парня и голоса разума в одном лице, что, надо признать, меня вполне устраивало.

Как и все в городе, мы преспокойно строили планы на выходные, уверенные, что ничего по-настоящему страшного не произойдет. Только не в центре страны, где, как правило, вообще ничего не происходит. Самое страшное, что случилось со мной и Эшли, — это развод родителей, а так наша жизнь протекала на редкость скучно, без хлопот и забот. Помню, мы с удивлением слушали рассказы друзей про тяжелое детство, школьные унижения, пьющих отцов и властных матерей. Наши родители никогда не ссорились при нас, вот почему их развод стал для нас полной неожиданностью.

Кто-то снова задел дверцу. Я надавила на клаксон:

— Смотри, куда прешь, козел!

— Миранда, может, нам стоит тоже того… последовать их примеру? — осторожно заметил Брюс.

— «Жука» подарили мне на день рождения. Это был спецзаказ, и отец никогда не простит, если я заявлюсь к нему без машины. И потом, отсюда до ранчо целых два часа езды. Пешком нам туда сроду не добраться.

Ногти Эшли с безупречным маникюром нервно впились в спинку моего кресла.

— М-может, нам лучше повернуть назад?

Я закатила глаза:

— Эшли, ты прям как будто не видела ни одного фильма про зомби! В городе нам не выжить. Папино ранчо — самое надежное укрытие.

— Что ты заладила — «зомби, зомби»? Это же просто смешно! — возмутилась Эшли.

— Эпидемия, заразившиеся нападают и жрут людей, в новостях их называли «трупами». Что это, по-твоему, Эш? Герпес?

Сестра негодующе откинулась на сиденье, скрестив руки на груди. Купер снова притянул ее к себе, и было отлично видно, что он перепуган не меньше, чем она. Но помимо страха, в его глазах было что-то еще…

— Ни за что, Куп, — покачала я головой, наблюдая за ним в зеркало заднего вида. — Я тебя не выпущу.

— У меня там мать с сестренкой… И отца дома нет… Мне нужно к ним.

Я тяжело вздохнула, стараясь не думать о своей маме. Они с отчимом отправились в Белиз, потому мы и решили скоротать выходные у отца.

— Куп, успокойся, они ведь в Техасе. Вот доберемся до ранчо, затаримся и вернемся за ними.

Разумеется, это была ложь, о чем Купер наверняка догадывался, но ранчо лежало к северу, люди бежали на север, а его семья осталась на юге. Может, в один прекрасный день он вернется за ними, но не сейчас. Все мы видели достаточно ужастиков и прекрасно понимали, что будет дальше: массовый хаос и кровопролитие, где выживут лишь единицы. Когда города опустеют, зомби двинутся на поиски пищи, но к тому времени мы уже обустроимся и поймем, как нам с ними справиться. Главное, продержаться первые недели, а значит, нужно ехать на ранчо.

Какой-то парень моего возраста стукнулся о дверцу «жука», пошатнулся и рухнул нам под колеса.

— А ну пошел отсюда! — завопила я и подалась вперед, посмотреть, какой урод посмел покуситься на мою малышку.

Мимо с криком промчался очередной пешеход, чуть не свернув мне боковое зеркало. Семенившая следом женщина остановилась, а потом вдруг прыгнула нам на капот.

— Валим, а не то нас разорвут! — рявкнула я, давая задний ход и оборачиваясь, чтобы оценить обстановку. И вдруг краем глаза заметила, как с того места, где упал первый бегун, во все стороны полетели кровавые ошметки.

— М-Миранда… — тихо сказал Брюс. — Он… он его ест.

Я приподнялась, силясь увидеть, что происходит. Один мужчина отчаянно пытался вырвать руку изо рта другого. Слышались душераздирающие крики и стоны.

Брюс посерел, когда нападавший откусил у жертвы кусок плоти. Кровь брызнула ему в лицо, в зубах торчали ошметки мяса и кожи.

Эшли пронзительно завизжала, да так, что у меня зазвенело в ушах, и все равно ее визг был лишь слабым подобием того, что раздавалось за окном. Я глянула на Брюса — в его глазах все читалось без слов.

Я дала газу, и «жук» врезался в машину позади нас. Переключив передачу, я вклинилась между грузовичком и минивэном, которые сиротливо стояли на дороге без водителей. Подскочив на краю асфальта, мы съехали на обочину.

— Не останавливайся! Гони! — вопила Эшли.

Мы мчали сквозь толпу, не разбирая, кто жертвы, а кто преследователи. Попадались целые семьи: младенцев несли на руках, а детей постарше просто волокли за собой. Меня умоляли остановиться, просили о помощи, но по фильмам я знала: любая остановка означает смерть, а кому охота умирать в восемнадцать лет. Неизвестно, сколько мы протянем при таком раскладе, но погибнуть в самый первый день зомби-апокалипсиса я точно не собиралась!

Конечно, я рисковала, выбрав самый короткий путь — через старую автостраду, но ехать по главному шоссе было равносильно самоубийству. Джип примкнул к каравану из десяти-пятнадцати машин, которым удалось вырваться из города. Впереди меня ехала серебристая «тойота-камри» с детским креслом на заднем сиденье. Хотелось надеяться, что там ребенок.

Слева и справа одна за другой мелькали фермы, и вдруг на подъезде к мосту водители один за другим стали сбавлять ход. Меня охватил дикий страх. Останавливаться нельзя! Что бы там ни было, нужно ехать. У меня, конечно, джип, но реку на нем не переплывешь. Только через мост.

Причина затора выяснилась ближе к мосту: на обочине стоял допотопный синий «бьюик» с опущенными стеклами. Внутри были двое. Женщина со стеклянным взглядом конвульсивно дергалась всякий раз, когда спутник впивался зубами в ее плоть.

Я машинально дернулась, чтобы заслонить девочкам обзор, но потом вспомнила, что сижу в машине одна. Меня захлестнула паника пополам с отчаянием. Мои малышки! Где они сейчас, как? Я едва могла управлять машиной.

— Потерпите, родные. Мамочка уже едет, — прошептала я, сглатывая тугой комок.

Сперва по шоссе на север, потом еще столько же — на восток, и будет Андерсон. Нас разделяли два городка с населением в несколько тысяч человек. Ничтожная цифра для людей и огромная — для зомби.

Почти вся вереница машин повернула на запад, в менее людные края, куда при хорошем раскладе свернули бы и мы с девочками. Дальше начиналось одиннадцатое шоссе, ведущее прямиком на ранчо доктора Хейза.

Вместе еще с двумя машинами я повернула на восток. Путь до Андерсона лежал через Келливиль и Фэрвью.

Случайные попутчики пробудили во мне любопытство. Кто они? Куда направляются? Впереди ехала та самая «тойота» с детским креслом, сзади — зеленый допотопный пикап. Не поймешь, один там человек или целая семья: пикап чуть отставал.

На подъезде к Келливилю у меня затряслись руки. Интересно, другим водителям тоже страшно? К такому кошмару нельзя подготовиться заранее, хотя в кино мы видели подобное много раз и были в курсе, как выжить в подобной ситуации. Мол, запасайтесь едой, оружием, медикаментами. Но что толку, если тебя укусят… или сожрут заживо.

На въезде в город «тойота» прибавила скорость. Нервы у меня были на пределе, на лбу выступил пот. Кто знает, вдруг понадобится быстро развернуться или сдать назад.

Городок смотрелся заброшенным. Ни живых мертвецов, ни людей. Ни криков, ни выстрелов. Во мне затеплилась надежда, что эпидемия каким-то чудом миновала его.

Мы беспрепятственно ехали дальше, но ощущение тревоги нарастало. Слишком все просто, даже подозрительно. Я прибавила громкость в приемнике, но сводки по-прежнему были неутешительные. То и дело сообщали о смерти очередной знаменитости как следствия бушующей эпидемии, но в целом картина не изменилась.

Новость про всплеск заразы в Капитолии штата настигла нас уже возле Фэрвью. У местного здания средней школы меня затошнило: всю территорию футбольного поля усеивали трупы или то, что от них осталось. Не разберешь, то ли взрослые, то ли дети, а может — и те и другие. Я старалась не присматриваться. Вокруг бродили несколько мертвяков, вот, собственно, и все. Может, жителям Фэрвью повезло и они успели эвакуироваться?

«Тойота» впереди резко затормозила. От неожиданности я слегка растерялась. В зеркале заднего вида я разглядела, как в паре сотен метров замер пикап. Я огляделась по сторонам в поисках причины остановки.

Долго искать не пришлось.

Возле церкви на углу толпились живые мертвецы: мужчины, женщины… и дети. Одни — в порванной, окровавленной одежде, другие вполне нормальные с виду, но все — с молочно-белыми, точно подернутыми пленкой глазами. Я внутренне сжалась, мечтая только о том, чтобы поскорее убраться отсюда.

Зомби настойчиво ломились в наглухо закрытые окна и двери церкви, двигаясь при этом несколько неуклюже, но с поразительной целеустремленностью. Голод гнал их вперед. По западной стене вверх тянулась тонкая полоска крови. Наверное, кто-то из раненых успел вскарабкаться на крышу и привлек внимание изголодавшейся толпы.

Теперь понятно, почему затормозила «тойота» — в церкви находились люди. Спасаясь от неминуемой смерти, они загнали себя в ловушку и теперь не могли выбраться.

— Только не глупи, — прошептала я. — У тебя ребенок в машине!

«Тойота» посигналила: раз, другой, пока несколько зомби не повернулись в ее сторону. Еще пару раз надавив на клаксон, из салона выбрался водитель и стал размахивать руками.

— Эй, я тут! Сюда! — закричал он.

От толпы отделилась кучка мертвецов и неуклюже засеменила по направлению к «тойоте». За первой партией двинулись и все остальные.

— Вот дерьмо! — выругалась я и загудела в клаксон. — Давай уже, лезь в машину. Ну давай!

Мужчина снова замахал руками.

— Джон, давай в машину! Скорее! — завопила жена водителя, перегнувшись через сиденье, чтобы дотянуться до мужа.

Джон прыгнул на место и ударил по газам. Я рванула следом с бешено колотящимся сердцем, успешно миновав медленно приближавшихся зомби.

В зеркале заднего вида я заметила людей — на сей раз живых. Они бежали через дорогу. Зеленый пикап стоял в квартале от церкви и по-прежнему не двигался, словно ждал чего-то.

Весь оставшийся путь меня трясло как в лихорадке. До Андерсона и возможных препятствий оставалось совсем немного, как и до ответа на страшный, неотступно терзавший меня вопрос — живы ли мои девочки?

Со слезами на глазах я доехала до эстакады, за которой начинался мой родной город, и поначалу даже не поняла, что значит скопление военных грузовиков на въезде, — слишком много было машин внизу.

— О господи! — выдохнула я.

Этого я и боялась. У въезда на магистраль скопилась куча машин. Некоторые водители вышли из своих автомобилей и теперь умоляли солдат их пропустить.

«Тойота» затормозила у этого подобия КПП. Джон выбрался наружу, и обстановка моментально накалилась. Военные занервничали, их взгляд метался от машины к Джону. В Андерсоне находился губернатор Беллмон. Возможно, поэтому город так тщательно охраняли. Не исключено, что губернатор был единственным из сильных мира сего, кто остался в живых. Не зря же по радио сообщили о вспышке эпидемии в Капитолии.

Джон протянул одному из солдат руку, но тот угрожающе выставил вперед автомат. В висках у меня стучало сильнее с каждой секундой. Нервозность военных пугала. Джон кивнул куда-то за спину солдата, потом на свою семью в машине, взволнованно объясняя что-то.

Я посмотрела вниз на шоссе. На дороге лежал перевернутый пикап, весь изрешеченный пулями. Слева, в полсотне шагов — фургон, тоже весь в дырах.

— Давай, Джон, садись в машину, — прошептала я.

Видя, что мольбы его не действуют, Джон, прежде чем уйти, вдруг толкнул солдата в плечо. Агрессии в этом не было, только отчаяние. Наверняка в Андерсоне у него остались близкие, к которым он так спешил. Может, старший ребенок. Когда вокруг творится такое, каждый хочет, чтобы близкие были рядом.

Находясь, быть может, шагах в двадцати от места действия, я отчетливо видела, как солдат отдал приказ своим товарищам… Как взметнулись дула автоматов… Но я была слишком далеко, чтобы предупредить Джона.

Едва он уселся в «тойоту», военные открыли огонь. За долю секунды машина превратилась в груду металла. Я нажала на газ с такой силой, что ударилась о руль.

— Господи, нет! Нет! — рыдала я, быстро разворачивая джип.

Андерсон на замке, и самое страшное — границу охраняли совсем молодые, насмерть перепуганные солдаты с оружием в руках. Либо им приказали стрелять в каждого, кто приблизится, либо они действовали по собственной инициативе, без санкции высшего руководства. Второе казалось наиболее вероятным — и вдвойне пугающим.

Почти не видя сквозь слезы, я вырулила на проселочную дорогу. Девочки… Как теперь добраться до них? А вдруг солдаты отстреливают чужаков прямо на улицах?

Я заставила себя прекратить истерику и сосредоточиться. Мне нужно проникнуть в город. В конце концов, я там родилась и знаю все входы и выходы куда лучше военных. Одна лазейка да найдется.

На северо-востоке Андерсона вдоль сплошного лесного массива проходила грунтовая дорога, а за лесом начиналась главная улица города. Даже если лес патрулируют, на другой стороне есть река, трава по пояс и старый мост, ведущий прямиком на Блэквелл-стрит. Нужно только добраться туда, а от Блэквелл-стрит до дома Эндрю рукой подать.

Но проскочить незамеченной можно лишь ночью. Меня бросило в дрожь при мысли о том, что придется идти через лес, который, возможно, кишмя кишит ходячими мертвецами. Однако другого пути нет.

Я отъехала на пять километров к северу, потом свернула на восток, следя, чтобы за мной не было хвоста. За эстакадой поуже той, что перекрыли военные, начиналась грунтовка. Красная глина летела из-под колес во все стороны. Пять километров — достаточно, чтобы не попасть в поле зрения тех, кто сейчас охраняет северную границу. И от кровожадных тварей подальше. По крайней мере, мне ни одна не встретилась.

Остановив джип, я вдруг с ужасом поняла, что забыла в своей машине сумку, а вместе с ней — мобильник. В глазах потемнело. Даже если телефонные линии не работают, лишиться возможности позвонить Эндрю или еще кому-то было выше моих сил. Я затравленно огляделась — вроде никого, — заперла все двери и перелезла на заднее сиденье. Под ковриком обнаружилась монтировка. Эта штуковина и маленький фонарик — больше ничего полезного в джипе не было.

Усевшись обратно на водительское сиденье, я вся обратилась в слух, готовая рвануть при первых признаках ходячих мертвецов. Сердце обрывалось и ухало в пропасть всякий раз, когда порыв ветра шелестел ветвями деревьев или травой. Я растерянно напевала какой-то мотив, грызла ногти, проверяла шнурки на кроссовках и молилась, молилась, молилась.

К вечеру нервы у меня были на пределе. Тщетно я старалась не думать о Джоне, чью семью так безжалостно расстреляли, и о том, с какими ужасами мне предстоит столкнуться в Андерсоне. В каком-то смысле, скорые на расправу солдаты даже к лучшему — меньше тварей попадет в город.

По земле поползли длинные тени, а вскоре на небе показалась луна. С наступлением темноты резко похолодало. Я дрожала в своей больничной униформе, сетуя, что не захватила ничего потеплее, и лихорадочна растирала ладони и плечи, чтобы хоть немного согреться. Скоро пора выдвигаться в лес, уповая только на слух и монтировку. Впрочем, от монтировки толку в этом деле мало. Сегодня всем известно, что убить зомби можно лишь прямым ударом в ствол мозга. Здесь сподручней пистолет или нож. Монтировкой так просто череп не пробьешь, и вряд ли кто-то станет ждать, пока у меня получится это сделать.

Поразительно, что может сделать воображение с человеком. Сердце у меня колотилось, как у заправского бегуна, спина покрылась холодным потом. С каждым новым приступом страха я упорно напоминала себе, что нужна девочкам. Бедняжки наверняка напуганы до смерти, но, что бы с ними ни случилось, я должна быть рядом.

Мы побежали к машине. Зои пригнулась — то ли инстинктивно, то ли подражая мне. Через два дома от нас грянул выстрел — мой сосед Лайл Эдсон размозжил череп незнакомцу, посягнувшему на его крыльцо. Мимо, завывая сиреной, промчалась «скорая» с распахнутыми задними дверцами, которые громко хлопали на поворотах.

— Папочка, — позвала Зои с неприкрытым страхом в голосе.

Страхом, от которого я обязан был защитить ее любой ценой, но не смог, оказавшись бессильным перед лицом обрушившегося на нас кошмара.

Руки у меня тряслись, и ключ никак не хотел попадать в замок.

— Папочка, — снова позвала Зои.

— Сейчас, милая, — откликнулся я, ругая свои трясущиеся руки на чем свет стоит. Наконец мне удалось засунуть ключ в замочную скважину и повернуть его. В ту же секунду Зои стиснула мою ладонь.

— Папочка! — завопила она.

Я обернулся: к нам ковылял полицейский. Рот широко открыт, из глотки вырывается заунывный стон. Я схватил биту, которую прислонил к дверце, пока возился с замком, и шагнул вперед, загородив собой Зои.

— Стоять!

Полицейский продолжал идти.

— Если вы меня понимаете, прошу, остановитесь, иначе мне придется применить силу, — предупредил я и угрожающе выставил биту.

Дочка вцепилась в мою штанину, и я покрепче сжал рукоятку.

— Зои, закрой глаза.

Я встал в позу отбивающего и уже приготовился ударить, как за спиной прогремел выстрел. Полицейский рухнул как подкошенный. Чуть поодаль стоял Лайл Эдсон с винтовкой наперевес.

— Спасибо, — кивнул ему я.

— Забери у него пистолет и вали отсюда вместе с ребенком к чертовой матери, — посоветовал Лайл.

— А ты?

Он покачал головой:

— Останусь. У меня дома жена. Ее укусили. Я буду с ней до конца.

Я снова кивнул и наклонился достать из кобуры револьвер. Подумав, прихватил еще и рацию, а под конец решил забрать весь пояс.

Зои открыла водительскую дверцу и перелезла на пассажирское сиденье. Мы пристегнулись, и я завел двигатель. Стрелка топлива показывала, что бензобак на три четверти полон. Я не был уверен, что этого хватит, чтобы оказаться в безопасности, но выбираться из города надо было срочно.

Зои потянулась закрыть дверь.

— И заднюю тоже, милая, — предупредил я, закрывая двери со своей стороны.

Я вырулил на дорогу и решил поехать в том же направлении, куда укатила «скорая». От чего бы она там ни убегала, нужно делать то же самое.