МУЗЫКАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Неожиданный случай вновь прославил Сергея Сыроежкина.

После уроков Вовка Корольков позвал Электроника к себе домой. Профессор просил одноклассника объяснить ему язык «линкос», но в этом была небольшая хитрость. Дело в том, что бабушка Королькова, в прошлом преподаватель консерватории, два раза в неделю обучала внука игре на рояле. Из всех изобретений человечества преклонявшийся перед техникой Профессор невзлюбил лишь два: машину, сверлившую зубы, и музыкальный инструмент с черно-белыми клавишами. Они, по мнению Королькова, отнимали у людей, и в первую очередь у изобретателей, много полезного времени. И как ни упряма была бабушка, он надеялся, что сегодня урок будет отменен из-за важного гостя.

– Бабушка, – представил Вовка своего приятеля строгой женщине в черном платье, – это Сергей Сыроежкин, первый отличник в школе. Он, между прочим, изобрел язык «линкос», чтобы переговариваться с марсианами. И мы хотим с ним потренироваться.

Бабушка кивнула Электронику с высоты своего роста и густым голосом сказала:

– Прекрасно. Про марсиан писали еще во времена моей молодости. Ну а ты, Сережа, играл когда-нибудь на рояле?

– Играл, – невозмутимо ответил Электроник.

Лицо Королькова наморщилось, как от зубной боли. Но энергичная бабушка уже подхватила обоих товарищей за плечи и увлекла в комнату, где в углу с поднятой, сверкавшей лаком черной крышкой застыл в ожидании старинный инструмент.

– Вот и чудесно, – басила пианистка, подводя ребят к роялю. – Сначала мы послушаем, как играет Вова, а потом проверим и тебя.

Бовина бабушка села рядом с внуком, раскрыла ноты.

– Начинай.

Пожалуй, никто из одноклассников не видел еще Профессора таким несчастным. Руки его бессильно висели вдоль тела. Неожиданно Вова взмахнул ими над головой, словно решившись прыгнуть в воду, и бросил на клавиши. «Там-та-там!» – испуганно запрыгали ни в чем не повинные клавиши, а бабушка крепко прижала ладони к ушам.

– Вова!…-В ее голосе прогремел далекий гром. – Перестань! Что с тобой сегодня? Твой товарищ может подумать, что ты впервые сел за инструмент!

– Не знаю, – тихо ответил Вова, – мне просто не хочется.

Старая пианистка встала со стула.

– Все великие музыканты, – сказала она торжественно, – тренировались и играли постоянно, независимо от своего настроения. Я не хочу сказать, что ты станешь великим и даже музыкантом вообще. Но в наши дни стыдно быть музыкально неграмотным…

Внук сидел с опущенной головой. Что мог возразить он бабушке? Но в этот момент он представил маленького Моцарта, привязанного к стулу. Пусть и его так же привяжут!… Огромной толстой веревкой. И он распрощается тогда с ракетами, телескопами, подводными лодками. И станет музыкально грамотным…

– Можно мне? – нарушил неприятную тишину Электроник.

Пианистка жестом указала на стул, а Вова быстро вскочил.

– Что ты нам сыграешь? – спросила, успокаиваясь,

Бовина бабушка.

– Музыку своего сочинения.

Бабушка ласково улыбнулась и присела на диван.

Профессор, сверкая очками, застыл рядом с товарищем, словно готовясь защищать его от неведомой опасности.

Электроник коснулся клавиш очень осторожно, раздались нежные и приятные звуки. Они удивили опытного педагога: бабушка внимательно посмотрела на руки мальчика. Нельзя сказать, что эти руки двигались плавно и грациозно. Но они очень точно касались клавиш, ударяя по ним все быстрее, все сильнее. С каждой секундой звуки усиливались. Казалось, вместе с музыкой сюда летит крепкий ветер, бегут быстрые волны и черная полированная громада рояля постепенно надвигается на слушателей, заполняя всю комнату.

Уже нельзя было различить пальцев музыканта, они слились с клавишами, со всеми клавишами, которые звучали почти одновременно. Рояль гремел так отчаянно, что Бовиной бабушке вдруг почудилось, будто играют несколько инструментов, добрый десяток рук. Музыка оглушала, от нее стало больно в ушах, а в глазах поплыли красные круги. Даже равнодушный до сих пор Вова открыл от изумления рот и вцепился в крышку рояля, чтобы не упасть.

– Ой! – испуганно крикнул Профессор. – Бабушке плохо!

Музыка смолкла.

Вова бросился на кухню и вернулся со стаканом воды. Его товарищ с виноватым видом стоял возле дивана, на котором, откинувшись на подушки, сидела бабушка. Она смотрела на музыканта и улыбалась. Очень добро улыбалась.

– Не волнуйтесь, дети, – тихо сказала бабушка, жестом отказываясь от воды, – у меня просто не к месту закружилась голова… Ты превосходно играл, Сережа. Если ты будешь регулярно заниматься, ты станешь современным Листом. Или Рихтером. Это тебе говорит старый музыкант, запомни… А теперь, мальчики, идите играть в своих марсиан.

Ребята с облегчением выскочили на лестницу. Вовка оглядывал товарища с головы до ног и шептал:

– Талант. На все руки талант! Не понимаю, как это тебе удается? – Он хлопнул себя ладонью по лбу. – Скажи, пожалуйста, а рояль остался цел? Я даже не заметил.

– Рояль цел, – ответил музыкант. – Но его надо настраивать.

– Какую же силу надо иметь! – продолжал восхищаться Профессор. – Я, как и бабушка, чуть не грохнулся в обморок. Как это ты сумел сочинить такую музыку?

– Я играл обычную музыку, но на очень большой скорости. Иначе говоря, я приблизился к границе слышимости звуков человеком, – бесхитростно открыл свой метод Электроник. – Вот формула, если она тебя интересует.

Профессор мигом достал из кармана бумагу, авторучку и затаил дыхание, пока Электроник писал формулу. Его глаза сияли за стеклами очков.

– Вот она, формула Рихтера! – прошептал Профессор, впиваясь в листок. – А скажи, Серега, как научиться играть по этой формуле?

– Надо много тренироваться.

– Я буду, – согласился Корольков. – И я научусь. Чтоб ко мне никто не приставал больше с музыкальным образованием!…

Он проводил Электроника до дверей, таща его портфель, и никак не решался проститься, все уточняя редкую формулу. Сергей из коридора слышал их голоса и злился. Но не мог же он выскочить на площадку и прогнать Профессора.

С этого дня у Сыроежкина прибавилось забот. Музыкальные дети не давали ему прохода, выпытывая формулу Рихтера. Домоуправ просил выступить в красном уголке с концертом. А Бовина бабушка настаивала, чтобы Сережа поехал в консерваторию и продемонстрировал одному известному музыканту свой талант.

С таким талантом стало опасно появляться даже во дворе!