Заседание королевского совета завершилось. Шаол изо всех сил старался не встречаться глазами ни с отцом, ни с Дорином. Все время, пока Шаол излагал свой, а точнее, уже королевский замысел, отец пристально следил за ним. Кажется, он впервые восхищался сыном. Зато Дорин сидел с таким видом, будто капитан его предал. Шаол торопился вернуться в казарму, но ничуть не удивился, когда рука принца схватила его за плечо.

— Почему Вендалин? — прорычал принц.

Шаол старался сохранить внешнее бесстрастие:

— Если она способна открывать порталы в иные миры, нужно временно удалить ее из замка. Для ее и нашей безопасности.

Это была ложь, но едва ли Дорин знал правду.

— Она тебе никогда не простит. Ты позволил себе распоряжаться ее судьбой. Мало того, ты устроил из этого отвратительное зрелище. Ты, никак, спятил?

— Я не нуждаюсь в ее прощении. Мне было достаточно вчерашней ночи. Еще один всплеск тоски по убитой подруге, и в наш мир ворвутся полчища демонов.

Шаол ненавидел каждое слово своего вранья, однако Дорин глотал его слова. Глаза принца наливались гневом. Это была вторая вынужденная жертва, приносимая Шаолом. Если Дорин его не возненавидит, если не захочет, чтобы он покинул службу и вернулся в Аньель, — им обоим будет гораздо труднее.

— Если в Вендалине с нею что-нибудь случится, я заставлю тебя пожалеть о собственном появлении на свет! — прорычал Дорин, все еще охваченный бешенством.

Это Шаол знал и без принца. Если с нею что-то случится, он…

— Дорин, кому-то из нас надо было сделать первый шаг, — сказал Шаол и зашагал по коридору.

Дорин за ним не пошел.

На могилу Нехемии Селена пришла ранним утром, едва только рассвело. Последний зимний снег растаял. Голая бурая земля ждала весны.

Через считаные часы она поднимется на корабль и уплывет далеко отсюда.

Земля вокруг могилы была холодной и сырой. Селена опустилась на колени, прильнув к могильному холму.

Она сказала Нехемии все, что не успела сказать в ночь открытия портала. Эти слова нужно было говорить гораздо раньше. Хотя неизвестно, изменили бы они что-то в замыслах Нехемии.

— Я хочу, чтобы ты знала, — шептала Селена. — Ты была права. Очень права. Я — трусиха. Я долго убегала от судьбы. Я успела забыть, что это значит — остановиться и дать бой. — Селена склонилась еще ниже, коснувшись могилы лбом. — Но я тебе обещаю. Обещаю остановить его. Обещаю, что не забуду и не прощу ни единой капли зла и унижений, причиненных тебе. Я тебе обещаю: Эйлуэ будет свободной. Обещаю, я своими глазами увижу, как твой отец вновь наденет корону.

Селена встала, вынула кинжал и разрезала себе левую ладонь. Ярко-красная кровь капала на могилу Нехемии. Селена прижала ладонь к земле.

— Я обещаю, — повторила Селена. — Клянусь своим именем, своей жизнью, даже если для этого мне придется отдать ее без остатка. Но Эйлуэ будет свободной. Я тебе обещаю.

Кровь уходила в землю, неся послание Селены в иной мир. Туда, где Нехемия наконец-то была в безопасности. Отныне для Селены не будет других клятв, других приказов, других обязательств. Только это: не забуду, не прощу.

Она не знала, каким образом выполнит свое обещание и когда. Но она обязательно выполнит… потому что Нехемия не смогла.

Потому что для нее самой настало время перемен.