ГЛАВА 33
ОРАНОС
Без сомнения, рассвет был прекраснейшим зрелищем в мире, и даже во время войны. Сегодня Люция проснулась раньше обычного и стояла у своей палатки, ожидая, чтобы небо над лагерем расцвело теплыми розовыми и огненно-золотыми тонами.
Она страдала душой, находясь здесь. Ее, конечно, держали поодаль от кровавых ужасов битвы, но Люция все равно представляла себе, что там творилось. Люди десятками и сотнями гибли с обеих сторон. Скорее бы все закончилось!
Она уже хотела просить у отца позволения вернуться хотя бы в Пелсию, но вся ее решимость тотчас испарилась, когда двое охранников, поддерживая, привели к ней в палатку ее брата. Сам король вошел следом, лицо у него было угрюмое. Магнус брел с полузакрытыми глазами, весь в крови…
— Что с ним? — вырвалось у нее.
Откинув полог, внутрь вбежал лекарь. Стражи отступили прочь, и лекарь вспорол куртку Магнуса, а потом и рубашку. Рука принца выше локтя оказалась рассечена до самой кости, на животе кровоточила очень нехорошая колотая рана.
— Я даже не знал, что он еще в поле и бьется, пока его на носилках не принесли, — ответил король. — Я не хотел, чтобы он наравне со всеми участвовал в своем первом бою, но он вечно поступает по-своему, не слушая моих распоряжений. Глупый мальчишка!
Люция потянулась к брату, но отдернула руку и прижала ее ко рту.
— Магнус!..
— Он еще и потерял очень много крови. Я велел доставить его сюда, чтобы никто не мешал.
Душа Люции вспыхнула гневом.
— Магнус, что же ты натворил? Зачем так безответственно полез навстречу опасности?
Принц с трудом повернул голову, стекленеющие глаза кое-как, не сразу, нашли ее, стоявшую в нескольких футах от его ложа. Однако он ничего не сказал.
Лекарь как-то очень уж испуганно оглянулся, и Люция тотчас это заметила.
— Чем ты там занят? Помоги же ему! Спаси его!..
Лекарь осматривал раны принца и белел на глазах.
— Б-боюсь, ваше высочество, мы опоздали… Принц близок к смерти, ему уже не помочь…
Король с ругательством выхватил меч и приставил острый кончик лекарю к горлу.
— Ты говоришь о наследнике лимерийского трона!
— Я… Я попытаюсь помочь, но раны принца слишком серьезны…
Голос лекаря дрожал, он не открывал плотно зажмуренных глаз, словно ожидая, что его немедленно казнят за эти слова.
— Я сама помогу брату, — сказала Люция. — Только пусть этот человек прежде выйдет отсюда.
— Вон! — рыкнул король и легонько кольнул лекаря в шею мечом. Потекла кровь. — Ступай сам себя перевязывать!
Зажав шею ладонью, лекарь едва не на четвереньках выскочил из палатки, спасаясь от короля с его страшным мечом.
Люция же припала на колени подле распростертого брата. Весь пол шатра был залит его кровью. Дышать он стал медленнее, но продолжал неотрывно смотреть на нее. Даже сквозь боль глядел, как прежде, сердито. И с определенной опаской.
— Я наслышана, что ты выделывал с другими ребятами на фехтовальных уроках, — тихо проговорила Люция. — Мне не нравится человек, в которого ты пытаешься превратиться. Мой брат гораздо, гораздо лучше…
Его глаза сузились, он свел брови.
— Ты хочешь врываться в гущу сражения и лить чужую кровь, — продолжала она. — Неужто тебе необходимо вспарывать сталью плоть, чтобы тем самым подтверждать свою мужественность? Скольких ты сегодня убил?..
Она не ждала ответа. Сейчас Магнус вряд ли способен был говорить, но и в лучшие для него времена они не разговаривали — с того вечера, когда он вернулся из Пелсии.
— Не будь ты моим братом, я, пожалуй, оставила бы тебя умирать. Но сколько бы народу ты ни убил, каким бы негодяем ни пытался заделаться… Я все равно люблю тебя. Слышишь?
Его взгляд затуманила боль. Магнус отвернулся, уставившись в матерчатую стенку палатки. Так, словно зрелище ее лица вдруг сделалось для него невыносимым.
У нее заныло сердце, но это уже не важно. Значение имела одна только магия.
По счастью, в данный момент Люция была ужасно сердита. Это должно помочь.
Она не знала, каким образом работало ее волшебство, — действовало, и все тут. Люция упражнялась и самостоятельно, и с наставницей, которую раздобыл для нее отец. Старухой, утверждавшей, будто является ведьмой; впрочем, никаких чар, которыми якобы обладала, показать она не могла.
Итак — воздух, вода, огонь и земля…
Коротко покосившись на отца, Люция прижала ладони к рассеченной руке Магнуса. Сквозь вспоротую кровавую плоть отчетливо видна была кость. Желудок принцессы тотчас завязался узлом.
— Отец, я не зря просила, чтобы мне дали попробовать на других раненых. Я не уверена, что смогу…
Король в самом деле раз за разом отклонял ее просьбы, предоставляя лекарям управляться с беспрерывным потоком покалеченных в битве.
— Ты сможешь, — твердо произнес Гай, убирая меч в ножны. — Сделай это, Люция. Исцели его.
Она знала, что вполне способна заживлять небольшие царапины: это проверила на себе. Но раны от меча и кинжала — тут Люция никакой уверенности не испытывала.
Абсолютно ясно только одно: Магнуса потерять она никак не могла.
Воззвав к магической силе, она всю ее устремила на дело исцеления. Теплая волна земляной магии наполнила ее руки и излилась из них, породив неяркое белое сияние. Лежа на полу, Магнус выгнул спину дугой, словно от невыносимой муки.
Это едва не заставило Люцию остановиться, но она не посмела. Не знала, сможет ли опять вызвать такую же по силе магическую волну. Когда она отдавала все без остатка — как тогда с Сабиной, — то и сама заметно слабела. Наставница полагала, это случалось оттого, что ее волшебство не окрепло. Оно могло войти в полную силу лишь со временем, путем непрестанных упражнений.
Люция едва не отступилась из страха повредить Магнусу еще больше, но вовремя победила боязнь и устремила через руки к его ране еще больше энергии. Магнус корчился от боли под ее ладонями, испускавшими пронзительный белый свет. Мало-помалу рана начала закрываться. Рассеченные мышцы соединялись, откуда-то возникала новая гладкая кожа…
Люция не останавливалась. Без задержки переместив ладони на его изуродованный живот, она щедро излила магический поток в глубину раны.
На сей раз у Магнуса вырвался хриплый крик боли.
Люция пришла в ужас, но снова преодолела себя и продолжала лечение, пока рана окончательно не закрылась.
Тогда ее ладони заскользили по его окровавленному лицу, стирая порезы и синяки… Наконец Магнус оттолкнул ее руки и зарычал:
— Хватит!
Не очень-то это походило на изъявление благодарности за спасение жизни.
— Больно было? — робко спросила она.
Он издал какое-то фырканье, которое могло сойти за смешок сквозь слезы.
— Мне точно раскаленную лаву лили на голые кости…
— И хорошо, — сказала она. — Может, эти страдания научат тебя не быть таким безрассудным.
Резкость ее тона заставила его посмотреть ей в глаза.
— Я постараюсь, сестренка. Хотя твердо обещать не берусь.
Что-то жгло ей глаза. Лишь спустя мгновение Люция сообразила, что плачет, и это еще больше рассердило ее.
— Я сама тебя зарежу, если опять в пекло полезешь и тебя там едва не насмерть изранят!
Его свирепый взгляд немедля смягчился. Люция нечасто лила слезы, но они всегда очень действовали на него. Даже когда названые брат и сестра ссорились.
— Не надо плакать, Люция. Во всяком случае, из-за меня.
— А я вовсе не из-за тебя плачу. Все эта ваша глупая война! Когда она уже, наконец, кончится?
Король тем временем осматривал плечо и голый живот сына, тряпкой стирая с них кровь. От обеих тяжких ран не осталось и следа. Люция увидела в глазах отца небывалую гордость.
— Невероятно, — проговорил он. — Просто немыслимо! Люция, твой брат тебе жизнью обязан!
Она посмотрела на Магнуса и сказала:
— Мне будет достаточно и простой благодарности.
Принц с трудом сглотнул, и во взгляде карих глаз промелькнуло нечто удивительно беззащитное.
— Спасибо, что спасла меня, сестра.
Сказав так, он отвернулся.
Король помог Люции встать.
— Значит, тебе очень хочется, чтобы эта война скорей прекратилась…
— Больше всего на свете!
— У нас сейчас что-то вроде равновесия сил, — сказал ей король. — Наружную стену мы проломили, но дальше продвинуться не выходит. Король Корвин и с ним все, кто не желает скорейшего и по возможности безболезненного окончания битвы, заперлись в цитадели и ни под каким видом не желают сдаваться.
— Так вышиби ворота, — приподнявшись на локтях, произнес Магнус. Он был очень бледен, под глазами залегли темные круги. Хотя Люция и вылечила его раны, до полного восстановления принцу было далеко.
— Мы бы сделали это, если бы могли, — ответил король Гай. — Беда в том, что на них охранные чары. Их можно преодолеть… только не вполне обычными способами.
— Охранные чары? — удивилась Люция. — Их наложила ведьма?
— Да.
Принцесса вновь ощутила нарастающий гнев. На сей раз оттого, что король, ее приемный отец, громоздил один обман на другой.
— Так вот ради чего меня сюда привезли! — сказала она. — Ты все знал заранее! А мне почему объяснил только теперь?
— Потому что сам не был уверен в существовании заклятия, пока мы не подобрались к внутренним воротам вплотную. Ведьма, которая, по слухам, заговорила их, была поймана и приведена ко мне на допрос. Правда, большого толку от нее не добились…
— Где она теперь? — спросил Магнус.
— Ее нет.
— Ты ее отпустил? — Принц, кажется, не верил собственным ушам. — А может, велел казнить?
Король улыбнулся одними губами:
— Она вступила в сговор с моим врагом. Могла и в дальнейшем оказывать ему помощь. А потому заслуживала худшей смерти, чем та, что постигла ее.
У Люции затряслись руки. Король тотчас повернулся к ней, жесткое выражение на его лице сменилось самой нежной заботой. Он ласково взял ее ладони в свои:
— Мне потребуется твоя магия, чтобы разрушить ведьмины чары.
Она оглянулась на Магнуса, по привычке ожидая его водительства и поддержки.
Принц перехватил ее обеспокоенный взгляд. Он сказал:
— Это может быть опасно.
— Только не для моей дочери, — твердо ответил король. — Она не обычная ведьма, это истинная волшебница! Запасы магической энергии, способной слетать с кончиков ее пальцев, неисчерпаемы!
Магнус сухо поинтересовался:
— А ты совершенно уверен? Потому что, если ошибешься…
— Я не ошибусь, — непреклонно отрезал король.
— Конечно, я помогу тебе, отец, — подала голос Люция. — Ради Лимероса!
Битву, в которой был чуть не убит Магнус, следовало прекратить, не гадая о возможной цене такого деяния. Все, чего Люция хотела сейчас, — как можно скорее уехать домой. Король крепко сжал ее руки и улыбнулся:
— Спасибо тебе. Благодарю, моя прекрасная и храбрая дочь.
Более не откладывая, под охраной отряда из двадцати стражников-лимерийцев Люцию переправили через устланное мертвыми телами бранное поле. Она тщетно пыталась не смотреть на лица убитых и думала лишь об одном: сколько бессмысленной боли и ненужных разрушений можно было предотвратить, если бы Оранос немедленно сдался!.. Под конец поездки она ненавидела оранийцев так же сильно, как и ее отец, — за то, что позволили всему этому произойти.
— Если почувствуешь, что силы на исходе, сразу же прекращай, — напутствовал ее Магнус, когда впереди замаячили ворота дворца. Он говорил очень тихо, чтобы никто другой не услышал. — Пообещай мне!
— Обещаю, — кивнула она и стала вглядываться в высокие деревянные створки.
Никакого сомнения: те были укреплены охранным заклятием. И очень могущественным.
— Ты видишь его? — спросила она.
— Его?..
— Да, заклятие! Вон, мерцает на створках. Я… По-моему, оно сотворено из сочетания всех четырех элементов…
Магнус покачал головой:
— Ничего не вижу. Только ворота. Причем большущие…
Ворота или их величина, впрочем, проблемы не представляли. А вот заклятие — еще какую. И наложила его очень могущественная ведьма. Во всяком случае, познания в магии у нее были исключительно глубокие.
«А еще здесь использовали магию крови, — неожиданно подумала Люция. — Кого-то принесли в жертву, чтобы выстроить эту защиту. И возможно, даже не одного, а многих…»
То, что оранийцы оказались способны на такое, лишь укрепило ее решимость. У этих людей было на руках крови ничуть не меньше, чем у иных! А чего доброго, и побольше!
Для того чтобы пробить зачарованные ворота, Люции требовалась изрядная доля ее магической силы. А это значило, что сомнениям в успехе больше не было места. Еще Люция знала, что наибольшего могущества ей удавалось добиться, если она взывала к самым глубинам своих чувств. И вот теперь, когда понадобилось выложиться без остатка, принцесса вспомнила, как увидела Магнуса — беспомощного, распростертого на окровавленном полу, почти бездыханного…
И обратилась к новообретенному волшебству.
Оно отозвалось и послушно устремилось к поверхности. Сила воздуха, твердость земли, неуничтожимость воды, палящий жар огня…
Магнус и остальные видели, как она простерла руки к воротам, где мерцало заклятие, и дала волю мощи, которой повелевала.
Магия Люции врезалась в кровяные чары, наложенные ведьмой, ответом стала ослепительная вспышка. Охранное заклятие взвилось огненным драконом и попыталось дать бой… Однако отец принцессы оказался прав. Ее волшебство сильнее. Оно выдержало схватку и одолело.
Ворота взорвались, породив огненный шар и ощутимо встряхнув землю под ногами у воинства. Ударная волна настигла всех в радиусе не менее сотни футов, повалив людей наземь. Она не пощадила и Люцию. Принцесса тяжело ударилась при падении, ее пронзила резкая боль…
Вопли ужаса надрывали ей слух. Люди кругом умирали, кто-то горел, кому-то рассекло горло острой щепкой, отлетевшей прочь от ворот, кого-то вообще разорвало на части…
Последнее, что видела Люция, прежде чем уплыть в забытье, — это войско ее отца, рвущееся в объятый пламенем пролом, внутрь оранийского замка…
