ГЛАВА 28
ЛИМЕРОС
Магнус был уверен, что отец впадет в ярость из-за его неудачи в Пелсии. Прождав больше недели, он был готов принять свою судьбу, какова бы та ни оказалась. Когда Гай вступил в круглую высокую прихожую своего замка, Магнус стоял у толстых железных перил. Слуга бросился помочь королю снять заляпанный грязью плащ. Стаскивая с рук перчатки для верховой езды, правитель спросил сына сразу о деле:
— Где принцесса Клейона?
Магнус не дрогнув выдержал его взгляд.
— Полагаю, — сказал он, — в Ораносе.
— Ты подвел меня? — взревел король.
— Мы попали в засаду, — ответил Магнус. — Мои стражники убиты. Мне самому пришлось расправиться с охранником, сопровождавшим принцессу, иначе и я бы там погиб.
Багровея от ярости, король бросился к сыну, занося руку для сокрушительного удара. Однако нанести его не смог: Магнус перехватил запястье отца.
— Уймись, — тихо и грозно выговорил принц. — Посмеешь еще ударить меня, я и тебя убью.
— Я дал тебе самое простое поручение, а ты с ним не справился!
— Еще чуть-чуть, и я бы живым домой не вернулся. Да, я не сумел привезти тебе дочь короля Корвина. Так уж вышло. Придется изобрести другой способ добиться желаемого. Быть может, твоя собственная дочь окажет тебе всю необходимую помощь… — Его лицо напряглось. — Хотя она и не родная…
Глаза короля едва заметно расширились. Если он испытал потрясение, услышав от Магнуса эти слова, то ничем больше его не выказал.
— Как ты узнал?
— Твоя любовница сказала мне за минуту до того, как Люция испепелила ее. А мать позже все подтвердила. — Принц скривил губы. — Есть что добавить по этому поводу?
Он еще удерживал руку отца. Потом король Гай рывком высвободился.
— Я собирался открыть тебе все по возвращении.
— Извини, но я почему-то не верю.
— Однако придется, Магнус. Сабина и твоя мать сказали правду. Впрочем, от этого ничего не меняется. — Его первоначальная ярость наконец улеглась, и он медленно кивнул. — И я полагаюсь на судьбу. Нам придется вступить в войну без полной уверенности в победе.
Вот так: ни малейшей попытки попросить прощения за целую жизнь, выстроенную на обмане. Собственно, Магнус ничего такого и не ждал. Но и сам не собирался извиняться за провал в Пелсии.
Он спросил:
— А была бы такая уверенность, окажись принцесса Клейона в наших руках?
— Нет. Лишь умозрительные предположения. — Король Гай внимательно вглядывался в лицо сына. — Я вижу, ты извлек уроки и из своей неудачи, и из откровений лживой женщины. Они сделали тебя сильнее. — Он вновь кивнул, и его губы растянулись в усмешке. — Все идет хорошо. Удача улыбается нам, Магнус. Погоди, и увидишь: Оранос будет наш.
Принц стоял с каменным лицом. Не улыбнулся в ответ, лишь сказал:
— Что-то я внезапно ощутил желание кого-нибудь затоптать…
Улыбка короля сделалась шире.
— Распробовал кровь, правильно я понимаю? Понравилось ощущение меча, пронзающего живую плоть?
— Не исключено.
— И отлично. Очень скоро у тебя всего этого будет в достатке, сын. Обещаю.
На другой день, когда король вызвал его к себе, Магнус явился без промедления, хотя ему и пришлось оставить урок фехтования. Андреас и другие юноши смотрели, как он уходил. Им это не нравилось, но они пытались скрыть недовольство.
— Прошу меня извинить, — сказал Магнус, бросая учебный меч, которым за последнюю неделю успел переломать кости двоим партнерам. Пострадавшим еще повезло — упражняйся они с острыми клинками, принц оставил бы их вовсе без рук. — Дела трона призывают меня.
Насколько проще все стало, когда он изменил свой взгляд на вещи. Да, он сын Кровавого Короля. И намерен всеми возможными способами показать, что достоин этого титула.
Отец ждал у входа в восточную башню, где содержались узники, представлявшие особый интерес для короля.
— Идем со мной, — сказал Гай и повел сына вверх по узкой винтовой лестнице. Чем выше они поднимались, тем гуще делался иней на черных каменных стенах. Башни не отапливались — здесь вообще не было очагов.
Поднимаясь к самой вершине, Магнус толком не представлял, чего ждать. Уж не собирался ли отец лично казнить какого-нибудь узника? Чего доброго, он сейчас удостоится совершить окончательную справедливость над вором или убийцей.
Когда принц увидел, к кому они шли, едва не споткнулся.
В маленьком каменном закутке прикованной к стене висела Эмия. Цепи удерживали ее руки над головой, а по бокам стояли два стражника. Лицо девушки было в крови. Вот она заметила принца, и у нее округлились глаза. Однако потом она прикусила нижнюю губу и уставилась в пол.
— Это одна из судомоек с кухни, — сказал король. — Ее схватили, когда она подслушивала за дверью моего зала советов. Тебе известно, что подсылов я не прощаю.
— Я не подсыл… — прошептала она.
Король прошелся по комнате. Потом взял Эмию за подбородок и заставил поднять взгляд.
— Всякий, кто скрытно слушает чужие разговоры, — подсыл. Соглядатай. Шпион. Остается лишь выяснить, для кого ты вынюхивала, Эмия?
Магнус ощутил во рту вкус желчи. Девчонка подслушивала ради него. Старалась быть полезной с тех самых пор, как он впервые положил на нее глаз. Сколько неоценимых сведений ему доставила!..
Эмия между тем не спешила отвечать на вопрос, и король наотмашь ударил ее по лицу. По губам девушки потекла кровь, она всхлипнула.
Сердце Магнуса гремело в груди. Вслух он сказал:
— По-моему, она не расположена говорить.
— Полагаю, — ответил король, — девчонка прикрывает кого-то. Или просто непроходимо глупа. Я привел тебя сюда, чтобы посоветоваться: как, по-твоему, с ней следует поступить? Шпионов обычно пытают, пока все не выложат. Эта девка продолжает упорствовать, но, думаю, несколько часов на дыбе прибавят ей разговорчивости…
— Я… я подслушивала просто из любопытства… — срывающимся голосом выговорила Эмия. — Я не хотела причинить никакого вреда…
— А я хочу, — сказал король. — Я имею обыкновение причинять нешуточный вред глупым девкам, страдающим от неумеренного любопытства. Итак, с чего бы начать? Ты подслушивала разговоры, не предназначенные для твоих ушей; почему бы их не отрезать и не заставить тебя носить их на шее в назидание прочим? — Король не глядя протянул руку, и стражник тотчас вложил в нее кинжал. Гай обвел острым лезвием лицо плачущей девушки. — А еще ты подглядывала, то есть пускала в ход глазки. Может, мне их тоже забрать? Вырезать прямо сейчас? Знаешь, я так ловко умею это проделывать, что ты почти ничего не почувствуешь. Те, у кого вместо глаз на лицах кровавые ямы, как-то быстро мудреют…
— Скажи ему, — выдавил Магнус сквозь зубы. — Скажи ему, для кого ты шпионила.
Выдай меня.
Эмия задыхалась от страха и боли. Она посмотрела на Магнуса сквозь пелену слез и ответила:
— Ни для кого… Я ни для кого не шпионила… Я просто дурочка, вздумавшая подслушивать ради забавы…
У Магнуса застрял в горле ком.
Он был весьма далек от того, чтобы недооценивать короля Гая. Отец любил «поразвлечься» с каким-нибудь заключенным, будь то мужчина или женщина. Любил кровь и не мог насытиться ее видом. Он с этим родился. Дед Магнуса, которого принц почти не успел запомнить, весьма огорчался, видя у сына и наследника явные палаческие наклонности. Покойный король Лимероса запомнился людям как добрый и милосердный правитель. Другое дело, что даже у самого доброго короля непременно имелась пыточная в замковом подземелье.
— Мне скучно, отец, — с трудом выговорил Магнус. — Ты вынудил меня прервать урок фехтования ради подобной ерунды! Девчонка — откровенная дурочка. Безмозглая и безвредная. Если за ней нет иных проступков, пусть страх, которого она тут натерпелась, послужит ей уроком. Если ее поймают вдругорядь, я сам ей глаза выколю.
Король покосился на сына, уголок его губ приподнялся в улыбке.
— В самом деле? И я смогу это увидеть?
— Я буду настаивать, чтобы ты пришел посмотреть.
Король стиснул пальцами щеку Эмии — достаточно сильно, чтобы остался синяк.
— Тебе повезло, судомойка, что у нас с сыном согласие. Впредь веди себя как подобает, поняла? Если опять чего-нибудь натворишь… всего один раз, запомни! — станешь подслушивать или разобьешь хотя бы тарелку, обещаю, ты тотчас окажешься здесь. И тогда уже потеряешь не только глаза. Дошло?
Она судорожно втянула в себя воздух:
— Да, ваше величество…
Король погладил ее по щеке:
— Вот и умница. — И кивнул стражникам: — Отошлите ее обратно на кухню, но прежде всыпьте двадцать горячих, чтобы крепче запомнила.
Магнус вышел за порог вместе с отцом, не позволив себе ни разу оглянуться на Эмию. Спускаясь по ступенькам, он до самой двери башни слышал ее всхлипывания, эхом отражавшиеся от каменных стен.
— Сын мой. — Король обнял принца за плечи. — Да ты у нас рыцарь! Даже с распоследней дурочкой с кухни!
Он рассмеялся, и Магнус с готовностью подхватил его смех.
На другой день, когда отец отправился на очередную охоту, Магнус разыскал Эмию на кухне. Девушка толкла безвкусную каану для ужина; старший повар неподалеку резал уже шестую курицу на жаркое. Лицо Эмии сплошь заплыло багрово-синими кровоподтеками, глаза едва открывались…
Заметив Магнуса, она напряглась всем телом.
— Я ничего не сказала, — прошептала она. — Вы не должны сердиться на меня…
— Ты сглупила, дав застукать себя.
Эмия вновь склонилась над работой. Ее плечи дрожали, она судорожно всхлипывала. Глядя на нее сейчас, Магнус невольно задавался вопросом, как вообще эта девушка продержалась так долго, выживая в закоулках лимерийского замка. В ней совершенно не чувствовалось прочного стержня, ни железного, ни ледяного. Принц не понимал, каким образом такое мягкотелое и слабое существо вынесло жестокие побои в застенке, а потом еще и двадцать плетей. Ей бы вовсе умереть полагалось, а она, поди ж ты, стоит на ногах и даже поварам помогает…
— Я и не ожидала, что вы заступитесь за меня, — тихо проговорила она.
— И правильно, — сказал Магнус. — Я бы не попытался его остановить, даже если бы он в самом деле глаза тебе выкалывать начал. Никто не указывает моему отцу, что он должен делать или не должен. Он творит, что пожелает. А кто попытается встать на пути — того просто затаптывает.
Эмия избегала прямо смотреть на него.
— Мне столько всего надо приготовить для ужина, — тихо проговорила она. — Можно мне вернуться к работе, ваше высочество?
— Нет, — сказал Магнус. — Твои труды здесь окончены. Навсегда.
Схватив Эмию за руку, он грубо потащил ее за собой — сперва вон из кухни, потом коридорами замка. Девушка жалобно всхлипывала, но сопротивляться даже не пыталась. Хотя наверняка успела решить, что принц волок ее назад в башню, чтобы прикончить уже самолично.
Магнус выпустил ее только снаружи, когда они вышли на вечерний морозец. Эмия отшатнулась прочь, озираясь, и заметила конную повозку, ожидавшую неподалеку.
— Ты уезжаешь, — сказал принц. — Я велел возчику доставить тебя на восток. Там, милях в пятидесяти отсюда, есть многолюдная деревня. Она станет тебе добрым пристанищем.
У нее даже рот приоткрылся.
— Не понимаю…
Магнус вложил ей в руку кошелек, в котором звякали золотые монеты.
— Этого, — сказал он, — тебе на несколько лет хватит.
— Вы… отсылаете меня прочь?
— Я спасаю твою жизнь, Эмия. Если останешься, отец непременно убьет тебя. Рано или поздно найдет предлог для расправы. Сколь угодно ничтожный — но отыщет обязательно. А меня не вдохновляет перспектива увидеть твои муки и смерть. Короче, я хочу, чтобы ты уехала и никогда больше не возвращалась.
Она смотрела на увесистый кошелек, лежавший у нее на ладонях. Смысл происходившего с трудом, но начинал до нее доходить.
— Уедем вместе, мой принц…
Если честно, такая реакция едва не заставила его улыбнуться. Вслух он сказал:
— Это невозможно.
— Я же знаю, вам тут совершенно не нравится. И батюшку своего вы очень не любите. Он злой, жестокий и бессердечный… — Эмия даже чуть приподняла подбородок, ни дать ни взять гордилась дерзостью речей, которые произносила. — Но вы — вы совсем не такой! И никогда таким не станете! У вас хорошее и доброе сердце, хоть вы его старательно прячете. Поедемте со мной! Сможете начать новую жизнь, а я постараюсь сделать вас счастливым. Я сумею…
Магнус взял Эмию за руку выше локтя и повел к повозке. Потом поднял за талию и посадил внутрь.
— Будь счастлива. За нас обоих, — сказал он ей.
Отвернулся и пошел в замок.
Королева Лимероса улыбалась.
Это было так странно и удивительно, что принцесса Люция, встретив мать в коридоре дворца, опасливо на нее посмотрела.
— Матушка, — вежливо проговорила она, хоть и помнила, что это обращение было не совсем верно. Люция успела пережить первоначальные потрясение и страх, а потом и вполне законное возмущение тем, что столь важную истину от нее так долго скрывали.
— Люция, деточка, — отозвалась королева. — Как ты?
Принцесса в ответ фыркнула настолько неблагородным образом, что королева изумленно вскинула брови.
— Простите, матушка, я просто не припоминаю, когда вы последний раз справлялись о моем житье-бытье.
Королева поморщилась:
— Я в самом деле была настолько черствой к тебе?
Люция пожала плечами:
— И теперь я, кажется, понимаю причину. Я ведь не родная. Какое вам до меня дело?
Королева оглядела коридор, убеждаясь, что они с принцессой одни. Потом на всякий случай отвела Люцию в сторонку, в укромный альков. Девушка ждала, что лицо королевы станет суровым, но случилось противоположное.
— Надо было давным-давно тебе рассказать. Я и хотела так поступить…
Люция недоверчиво смотрела на нее.
— В самом деле?
— Конечно. Нельзя годами таить от человека подобную правду, а потом обрушивать, точно снег на голову. Я прошу у тебя за это прощения.
— Прощения?..
— Да, и самого искреннего. Может, я и королева, но приказов короля не смею ослушаться, а он не хотел, чтобы ты знала. Боялся, как бы не опечалилась, выяснив правду до времени…
— А я и опечалилась! Да еще как! Где моя настоящая мать? Как мне найти ее?..
И вновь королева оглядела коридор — не слышит ли кто. Речь как-никак шла о нешуточной тайне. Упаси богиня кому-нибудь выведать, что лимерийская принцесса родилась в Пелсии!
— Твоя мать умерла.
У Люции перехватило дыхание.
— Что с ней случилось?
Губы королевы сжались в одну черту.
— Ее убила Сабина.
Люция ощутила дурноту.
— Зачем она совершила такое злодейство?
— Потому что Сабина Маллеос была законченной дрянью. И досталось ей поделом.
Люция силилась выровнять дыхание. Она уже не знала, чему верить. Привычный мир распался на части и никак не мог обрести прежнюю цельность.
— Но если Сабина вправду сотворила подобное, почему отец так долго держал ее при себе?..
Королева вновь помрачнела.
— Прими в расчет очевидное: женские чары Сабины, — сказала она. — Кроме этого, король видел в ней мудрую советницу. Ту, что была способна помочь ему заполучить самое желанное, причем навсегда.
— Так вот почему меня похитили и убили при этом мою настоящую мать, — охрипшим голосом пробормотала принцесса. — Он мечтал с моей помощью добиться еще большей власти!
Королева кивнула:
— Твое рождение предрекли звезды. И Сабина каким-то образом дозналась, где оно должно было произойти. Как раз в то время я всячески пыталась родить второго ребенка, но так и не смогла. Неудачные беременности вконец измотали меня… И тут появляешься ты — прелестная маленькая девчушка, которую, как мне сказали, я смогу воспитать словно собственную дочь, и никто никогда не вызнает истины… Что тут сказать? Я не стала добиваться подробностей, а просто приняла все как есть…
У Люции голова шла кругом, но принцесса крепилась, не желая показать слабости.
— Но раз вы были так счастливы растить меня как родную, почему же лишний раз не смотрели в мою сторону? Почему доброго слова жалели?
— Так было не всегда. Я… — начала королева, но как-то неуверенно. — Не знаю. Видимо, просто не понимала, что причиняю тебе боль. Моя собственная мать была жестокой и… очень холодной женщиной. Быть может, я пошла в нее… причем в большей степени, чем осознавала сама… Поверь, Люция, я поступала так неосознанно. На самом деле очень люблю и тебя, и твоего брата…
— Он мне не брат, — тихо проговорила Люция. Она старательно гнала прочь мысли о том, что произошло между нею и Магнусом тем вечером. Его губы на ее губах… Жадно требующие чего-то такого, что она неспособна ему дать… А потом — отчаяние на лице, когда она его оттолкнула…
— Семья — самое важное в этом мире, — продолжала между тем королева. — Это то, что остается с тобой, когда распадается и рушится все остальное. У тебя есть семья. Отец так гордится тобой…
— Я не возьму в толк, с чего бы ему мною гордиться! Я же убила Сабину! — Она заглянула королеве в глаза. — Вот почему ты сегодня так со мною добра? Боишься того, что я могу сотворить?
Бледные серо-голубые глаза королевы чуть округлились.
— Я никогда не стану бояться тебя, доченька. Я восхищаюсь тобой! Вижу, в какую сильную и прекрасную женщину ты постепенно превращаешься. И я благоговею перед твоими нынешними способностями.
Люцию замутило.
— Я убила ее, матушка! Швырнула на стену, а потом подожгла!
Что-то коротко промелькнуло в глазах королевы, что-то темное и холодное.
— А я очень счастлива, что ее больше нет, — сказала она. — И рада, что она умерла в муках. По правде говоря, я праздную ее смерть!
Люция похолодела от этих слов.
— Как можно ликовать по поводу чьей-то гибели…
Королева Альтия отвела глаза и переменила тему:
— Твой отец желает немедленно видеть тебя. Я как раз шла к тебе, чтобы передать это. Он хочет обсудить с тобой нечто важное. Ступай без промедления.
Королева покинула альков и, не оглядываясь, удалилась по коридору. Люция проводила ее взглядом… А потом пошла в зал для совещаний, зная, что последнее время отец проводил там едва ли не все дневные часы.
— Входи, Люция, — отозвался король, когда она толкнула высокие распашные двери.
Шагнув через порог, принцесса обнаружила, что отец был не один. При виде Магнуса ей снова стало трудно дышать.
Он, впрочем, на нее не смотрел. Стоял у стены, неотрывно глядя на короля. С тех пор как отец вернулся из Ораноса, Магнус много времени проводил в его обществе. Гневался ли король, узнав о прискорбном провале Магнуса в Пелсии, неудаче, еще и приведшей к гибели двоих стражей?.. Люция этого не знала. Ей даже всей истории о поездке принца выслушать не довелось, а хотелось бы…
— Я знаю, дочь, тебе пришлось нелегко, — проговорил король. — Как ты приняла то, что Магнус рассказал тебе о твоем рождении…
Люция старательно отводила от принца взгляд. Зато он теперь смотрел на нее: она чувствовала словно бы ледяное прикосновение.
— Я пытаюсь принимать все, что посылает судьба, — сказала она.
— Тебе следует знать, что для меня ты по-прежнему дочь, — ответил король. — Я люблю тебя превыше всякой иной, которая у меня могла бы родиться. Ты была, есть и всегда будешь частью этой семьи. Веришь мне, Люция?
Его слова звучали так весомо, уверенно и правдиво. Девушка ощутила, как отпускает напряжение, затаившееся в душе.
— Да, — сказала она. — Я верю, отец.
Король уселся на стул с высокой спинкой. Люция отважилась бросить быстрый взгляд на Магнуса, но тот уже вновь смотрел в сторону. Он вообще до сих пор ничем не показал, что заметил ее. Даже не поздоровался. Повадился так вести себя с того памятного вечера полторы недели назад, когда она пришла в покои принца, думая утешить. С тех пор она превратилась для него в пустое место за общим столом. Когда они сталкивались в коридоре, обходил ее, словно неодушевленный предмет.
Люция понимала, что жестоко ранила его чувства, но был ли у нее выбор? Она все равно не могла дать ему то, чего он желал…
Король между тем обратился к ней.
— Известно ли тебе, — спросил он, — о моих планах в отношении Ораноса?
Она кивнула:
— Ты собираешься завоевать его в союзе с вождем Пелсии.
— Отлично. И как по-твоему, это разумный план?
Люция стиснула руки, лежавшие на коленях:
— Мне кажется, это очень опасно…
— Да, трудности нас действительно ждут, — кивнул король Гай. — Но что предначертано, того не миновать. Магнус будет в этом походе рядом со мной, и, не исключено, нам обоим предстоит сложить головы во имя будущего процветания и могущества Лимероса.
Люция встревоженно глядела на него.
— Прошу тебя, не говори так…
— Я вижу, Люция, тебе не все равно, что с нами будет? Даже теперь, когда узнала о своем истинном происхождении?
О да, она выяснила, что была подкидышем, принятым в свой дом семейством Дамора… С чего бы ни началась история ее сиротства, без приемной семьи у Люции не было на свете никого. И ничего. Лиши ее королевской фамилии, и останется она простой пелсийской крестьянкой.
— Да, мне не все равно, — проговорила принцесса.
Король Гай кивнул.
— Так вот, я желаю, чтобы ты поехала с нами, — сказал он. — Согласно пророчеству, твоя магия должна превосходить все, что видел этот мир за последнюю тысячу лет. Она станет залогом нашей победы. Без тебя нам, возможно, суждено проиграть. А скорее всего, и погибнуть.
Принцесса сглотнула:
— Ты хочешь, чтобы моя сила помогла тебе покорить Оранос…
— Мы воспользуемся ею лишь в безвыходных обстоятельствах. Однако не преминем сообщить оранийцам, что держим наготове могущественное оружие. Есть надежда, что это может заставить их сдаться без боя.
— А я не вполне уверен, что мысль удачная, — наконец-то подал голос Магнус. — Истинность пророчества еще не окончательно подтверждена. Люция вполне может оказаться обычной ведьмой, одной из многих.
Магнус произнес это так холодно и отстраненно, что у принцессы пробежали мурашки по коже. Намеренно или нет, но его слова прозвучали как оскорбление. Он говорил о ней, будто о какой-то ерунде, от которой так легко отмахнуться… Люция пристально наблюдала за ним и в какой-то момент перехватила короткий взгляд. Впрочем, Магнус тотчас же отвел глаза.
Теперь он ненавидел ее.
— Ты ошибаешься, — сказал король. — Хотя окончательный выбор, несомненно, за Люцией. Что до меня, я всем сердцем верю, что наш успех или неудача зависят именно от нее. Равно как и наши жизни.
При всей нынешней — наигранной или нет — холодности Магнуса Люция продолжала любить этого человека и знала, что так будет всегда. И она готова на все, лишь бы оградить его от смертельной опасности. При всем том, что он был с нею жесток. И кажется, собирался до гробовой доски ее ненавидеть…
— Я поеду с вами, отец, — сказала она. — И ради победы над Ораносом совершу все, что окажется в моих силах!
