Йонас
Оранос
Ястребиная Бровь, крупнейший город Ораноса, являл отличный пример жизни под властью Кровавого короля. И неплохо подходил для попыток заронить в головы жителей некие крамольные мысли, прежде чем бунтовщики вернутся в дебри Диколесья.
– Ты посмотри только на них, – сказал Йонас Брайону, идя по тротуару оживленного делового квартала. Кругом чередовались сверкающие таверны, роскошные гостиницы и лавки, торговавшие всем, что угодно душе, от цветов до драгоценностей и нарядов. – Суетятся как ни в чем не бывало!
– Да уж, оранийцы умеют… – Брайон помедлил, ища точное слово, – приспосабливаться.
– Я бы выразился иначе: умеют верить тому, во что хочется верить.
Мимо них как раз шел юноша примерно их возраста, и Йонас окликнул его:
– Приятель, ты здешний?
Светловолосый парень был облачен в тончайшие шелка, изумрудного цвета курточку украшало золотое шитье.
– Да, здешний, – проговорил он и нахмурился, оглядывая рваную и запыленную одежду пелсийцев. – А вы… я так понимаю, приезжие?
Йонас сложил на груди руки:
– Мы приехали в Ястребиную Бровь, надеясь разузнать, как живется в этом прекрасном городе при новом короле.
Юноша немедленно обежал взглядом прохожих. Люди шли мимо, не обращая на них никакого внимания. Потом он уставился куда-то вправо: там, на ближнем перекрестке, стояли на посту двое королевских солдат.
– Вы работаете на короля Гая?
– Считай нас независимыми исследователями, – ответил Брайон.
Юноша неуверенно переступил с ноги на ногу.
– Я могу говорить лишь за себя, но лично я только рад приветствовать нового правителя на троне Ораноса. Я слышал о той замечательной речи, что он произнес на прошлой неделе. Он обещает нашему народу нечто удивительное. Строительство новой дороги, помолвка его сына с принцессой Клейоной… Через месяц королевская свадьба, мы очень взволнованы!
– И ты веришь, что это будет достойный брак?
Его собеседник задумался.
– Да, я так думаю, – ответил он затем. – И если хотите знать мое мнение, принцессе надо каждый день богиню благодарить за такое замужество! Сразу видно, король Гай хочет оставить позади былую вражду, чтобы смена власти прошла без осложнений. Он очень чутко относится к своим новым подданным. И право же, для нас ничто особо не изменилось, несмотря на… – тут он вновь покосился на солдат в красных мундирах, – на постоянное присутствие его людей.
Ничто особо не изменилось… Может, так оно и было – для тех, кто проводил свои дни в неге и роскоши… засунув, грубо говоря, голову в задницу. Йонас и Брайон прибыли в город еще вчера и уже со многими успели переговорить. Люди в основном отвечали примерно так же, как этот недоумок в шелках. В прежние времена оранийцам жилось очень неплохо, и они надеялись: надо только слушаться короля Гая, и все будет как раньше.
– А ты знаешь, что в Ораносе набирает силу повстанческое движение? – спросил Брайон.
– Повстанческое? – Юноша свел брови. – Нет, бунтовщики тут никому не нужны.
– Я же не спрашивал, нужны они кому или нет. Просто спросил, слышал ли ты о них?
– Ну… Вроде есть какие-то разрозненные шайки… Оранийские и пелсийские. Они сеют смуту, грабят и жгут…
Грабят и жгут? Йонас и Брайон заинтересованно переглянулись. Если верить подобным слухам, внятной цели у бунтовщиков не было. Между тем цель была. Все, что предпринимал Йонас, будь то погром, похищение еды или оружия, служило укреплению его мятежного отряда, чтобы в нужный момент поднять настоящее восстание против короля.
А еще он уделял немало внимания привлечению к себе новых бойцов.
Собственно, это и было главной причиной, побудившей его приехать в Ястребиную Бровь. Крупнейший город Ораноса, до которого от столицы полдня езды, был ключевой позицией, где Йонас хотел обеспечить себе самую многочисленную поддержку. Не далее как нынче утром он убедил прекрасную деву из здешних встать под его знамена и ждать дальнейших указаний. Что же касается поджогов и ограблений, о которых говорил светловолосый, они, скорее всего, были делом рук другой шайки. Возможно, даже оранийской. Что ж, добрый знак! Похоже, не все тут были такими бесполезными хлюпиками!
А юноша продолжал:
– Еще я слышал, что всех пойманных смутьянов немедленно предают смерти. Кто после этого, будучи в здравом уме, решит к ним присоединиться? – И тут в его бегающем взгляде появилась тревога: не иначе, сообразил, с кем разговаривает. – Я… это… я, простите, спешу. Всего доброго, желаю приятно провести время…
– Да уж мы постараемся, – сказал Йонас уже ему в спину. Юноша улепетывал без оглядки. – Приложим все усилия.
– Не наш человек, – пробормотал Брайон.
– Может, когда-нибудь он к нам и придет, но не сегодня. Жареный петух его явно еще не клевал!
– Кстати, от него пахло цитрусами и жасмином. От кого может пахнуть цитрусами и жасмином?
– Да уж точно не от тебя, – рассмеялся Йонас. – Слушай, когда мы с тобой последний раз…
И замолк на полуслове, заметив фреску на боковой стене дома. С нее смотрело мужественно-красивое лицо короля Гая, а пониже был выложен мозаикой лимерийский девиз: «Сила, Вера и Мудрость». И еще слово – более крупными буквами: «Вместе».
– А у него получается, – проворчал Йонас. – Негодяй их всех ведет на веревочке! Заманивает красивыми словами и сладкими посулами – они и развесили уши. И не понимают, что он их всех по малейшему капризу к ногтю прижмет!
– Эй, ты куда? – запоздало окликнул Брайон, но Йонас уже устремился через дорогу прямо к разрисованной стене. Было похоже, что художник едва-едва закончил работу: штукатурка еще не просохла. Йонас принялся соскребать ее, пластами сдирая податливые места и кроша те, что успели подсохнуть.
– Йонас, пойдем отсюда! – предостерег Брайон.
– Я не дам ему победить! Нужно всем показать, какой это лжец!
Его пальцы уже начали кровоточить.
– И покажем. Йонас, мы уже показали! Мы все изменим! – Брайон нервно оглядывался через плечо. Кругом уже собирался народ: зеваки наблюдали за осквернением королевского портрета. – Вспомни об оранийских мятежниках, которым на той неделе головы отрубили!
Йонас перестал крушить стену. На месте королевского лица зияла бесформенная дыра. Хоть убрал со стены эту самодовольную рожу, и то радость. Вот бы еще в реальной жизни это проделать!
– Ну да, помню…
– Так вот, мы же не хотим к ним немедленно присоединиться? А раз так, давай-ка сделаем ноги!
Йонас, спохватившись, глянул направо. На них с мечами наголо уже надвигалось несколько стражников.
– А ну стоять! – заорал один из них. – Именем короля – стойте!
В общем, мысль об отступлении выглядела очень даже разумной.
– Ваш новый король вам лжет! – крикнул Йонас успевшим столпиться зевакам, и они с Брайоном во все лопатки рванули прочь.
Он успел отметить в людском скопище девушку с длинными темными волосами и любопытным взглядом ореховых глаз и крикнул еще, обращаясь именно к ней:
– Кровавый король еще заплатит за свои преступления против Пелсии! Выбирайте, люди, с кем вы – с обманщиком и тираном или со мной и моими повстанцами!
Если сегодня он сможет заставить хоть одного человека задуматься и сделать выбор, значит день был прожит не зря.
Удирая от повисших на хвосте стражников, Йонас и Брайон мчались мощеными улицами, кидались в узкие переулки, уворачивались от повозок и конных экипажей зажиточных горожан. При каждой резкой смене направления Йонас надеялся, что уж теперь-то они наконец избавились от погони… но нет. Отделаться от стражников оказалось не так-то легко.
– Сюда… – Брайон схватил его за руку, увлекая в узкую улочку, за угол какой-то таверны.
Однако, вбежав туда, парни тотчас увидели, что угодили в тупик. Путь преграждала каменная стена. Оставалось лишь развернуться и встретить троих вооруженных стражников лицом к лицу.
С крыши таверны снялся ястреб…
– Ох уж мне эти смутьяны, – проворчал передовой стражник. – Ну мы вам и зададим, чтоб другим неповадно было!
– Что, собираетесь задержать нас? – с надеждой спросил Брайон.
– Ага, чтобы вы еще и удрали? Нет уж! Мы, пожалуй, прихватим с собой во дворец только ваши головы. Остальное нам без надобности, пусть прямо тут и гниет.
И он нехорошо улыбнулся, показывая обломанный зуб. Его товарищи захихикали.
– Погодите, – начал было Брайон. – Мы можем договориться…
– Бей! – распорядился предводитель и сделал шаг назад.
Йонас уже нашаривал у пояса украшенный самоцветами кинжал, тот самый, которым государь Эрон отнял жизнь у его брата. Однако от этой драгоценной игрушки мало толку было против трех острых мечей. Ну что ж! Если придется сегодня умереть, уж одного из этих скотов он с собой прихватит!
Его ладонь сомкнулась на рукояти. Брайон тоже выхватил оружие. Стражники приближались – такие здоровенные, что заслоняли солнце.
А потом что-то произошло. Двое, споткнувшись на ходу, стали заваливаться вперед, и на лицах у них мешались непонимание и боль. Когда оба упали, стало видно, что в спине у каждого сидело по стреле. Третий стражник крутанулся на месте, вскидывая меч. Послышался тошнотворный звук… и он разделил судьбу остальных, только стрела угодила ему не в спину, а в горло.
У входа в тупичок стояла девушка. Когда она опустила лук, Йонас запоздало сообразил, что перед ним та самая, с ореховыми глазами, к которой он обращался на улице. Теперь она была одета в штаны и рубашку, больше подобающие мальчишке. Единственное, что выдавало в ней девушку, – свисающие на спину длинные темные волосы, заплетенные в толстую косу.
– Говоришь, вы мятежники? Правда, что ли?
Йонас не сразу обрел дар речи.
– А ты сама кто такая?
– Сперва ответь на вопрос. Тогда, может, и скажу.
Йонас оглянулся на Брайона. У того глаза тоже были что блюдца.
– Да, – сказал он. – Мы мятежники.
– И еще ты упоминал Пелсию. Вы пелсийцы? – Она обежала Йонаса внимательным взглядом и сама себе ответила: – Да, ваша одежда это подтверждает. На вас двоих изящных шелков меньше, чем на одном оранийце. А теперь скажи: вы что, каждый день вот так со смертью играете?
– Нет, – сказал Брайон. – Не каждый.
Девушка покосилась через плечо, не появился ли в переулке кто лишний.
– Надо отсюда уходить, – сказала она затем. – Стражников в городе – на каждом углу, и скоро они хватятся отсутствующих, тем более что и слух о порче королевского портрета очень скоро распространится. – Она перевела взгляд на Йонаса. – А ты молодец, парень. Напачкал, конечно, но все равно – хвалю!
– Премного польщен, – буркнул молодой бунтарь. – Сама-то ты кто будешь?
Она убрала лук в налуч, пристегнутый за спиной, и запахнула плащ, разом пряча и оружие, и свое мальчишеское одеяние.
– Меня зовут Лисандра Барбас. И я тоже пелсийка. Я прошла всю Пелсию и Оранос, разыскивая восставших. И кажется, каких-никаких все же нашла.
– Тебе нужна наша помощь? – спросил Йонас.
Она посмотрела на него так, будто он сморозил несусветную глупость.
– Пока больше похоже на то, что это вам моя помощь нужна! Я вступаю в ваш отряд. А теперь пошли, нечего нам тут задерживаться!
И Лисандра, повернувшись, быстро зашагала из тупичка прочь. На убитых стражников даже не оглянулась.
Йонас последовал за нею и лишь на ходу задумался: что он, собственно, делает? Лисандра двигалась так быстро, что Брайону пришлось догонять их трусцой.
– Лисандра, а ты уверена, что знаешь, о чем толкуешь? – обратился к ней Йонас. – Жизнь повстанца опасна, никто не знает, что его ждет завтра. Ты очень здорово управляешься с луком и стрелами, но мы стоим лагерем в Диколесье, а там места неуютные, даже для нас.
Она обернулась к нему, ее глаза яростно сверкнули.
– Это все из-за того, что я девушка? А у вас, значит, собрались одни мужики?
Йонасу пришлось сознаться:
– Ну… не только.
– Значит, и мне найдется местечко.
– Ты только пойми меня правильно, мы очень благодарны тебе за вмешательство…
– Вмешательство? – перебила она. – Да я ваши шкуры спасла!
Лисандра нисколько не преувеличивала. Если бы не она, стражники просто казнили бы обоих пелсийцев прямо на месте. Что ж, Йонас прибыл в Ястребиную Бровь вербовать себе сторонников. И кажется, нашел. Сторонницу. Причем очень способную. Тем не менее было в этой девушке что-то, заставившее его помедлить с решением.
Этот огонь в ее взгляде… И то, как она выражалась… Не каждому пелсийцу было свойственно подобное. Фелиция, сестра Йонаса, тоже при нужде становилась воительницей. Но такая страсть и охота сражаться встречались не чаще бриллиантов.
Тем не менее внутренний голос буквально кричал ему, что с этой Лисандрой Барбас не оберешься хлопот.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
– Семнадцать.
То есть она была ровесницей им с Брайоном.
– А твоя семья где? Дома хоть знают, какую опасную жизнь ты решила избрать?
– Моя семья погибла.
Она произнесла эти слова ровным голосом, без особого чувства, но Йонас все равно содрогнулся.
– Люди короля Гая явились в мою деревню и позвали всех работать на дороге, которую он начал строить. Мы ответили «нет», и они уехали, а потом вернулись и спалили всю деревню дотла. Поубивали почти всех, кто пытался бежать. Остальных обратили в рабство и увезли в лагерь на дороге. Насколько мне известно, я одна и спаслась.
Дорога короля Гая! Та, о которой он объявил в своей речи на прошлой неделе!
– Когда это произошло? – спросил Йонас.
– Две недели назад. С тех пор я почти не спала. Бродила туда и сюда, пыталась кого-нибудь разыскать. Большинство пелсийцев просто приемлют судьбу. Предначертанное. Как подумаю, аж тошнит! А здешние, оранийцы, они так легко позволяют себя обмануть, им хочется думать, что король Гай вовсе не так уж плох, как о нем говорят. Как же все они ошибаются! Что ж, зато теперь я отыскала вас и буду помогать освобождать наших земляков.
Йонас с трудом проглотил застрявший в горле комок. Ноги быстро уносили их все дальше от переулка и лежавших там мертвецов.
– Я скорблю о твоей потере…
– Не надо скорбеть. Теперь я здесь, и я готова биться против Кровавого короля. Я хочу, чтобы он страдал. Хочу, чтобы с его головы скатилась корона, которую он так ценит. Чтобы он умер в муках и с воплями, глядя, как кругом горит весь его мир. Вот чего я хочу!
– Мы все этого хотим, – сказал Йонас. – Мои повстанцы готовы к настоящему делу, мы…
– Твои повстанцы? – резко переспросила Лисандра. – Так ты, значит, главарь?
– В нашем отряде – да.
– А зовут тебя как?
– Йонас Агеллон.
У нее округлились глаза.
– Ого! А я о тебе слышала. Каждый пелсиец знает твое имя!
Еще бы. Убийство Томаса, давшее повод королю Гаю призвать наивных пелсийцев под свои знамена в войне против Ораноса, прославило имена обоих братьев Агеллонов по всей стране. Йонас невольно коснулся узорчатой рукояти кинжала, хранимого на случай, если однажды представится возможность отнять жизнь у государя Эрона Лагариса.
Лисандра повернулась к Брайону:
– А ты кто такой?
– Брайон Раденос. – Он с готовностью заулыбался.
Лисандра нахмурилась:
– О тебе я что-то не слышала…
Его улыбка погасла.
– Когда-нибудь я тоже прославлюсь.
– Не сомневаюсь, – сказала она и вновь обратилась к Йонасу: – Чем твои бунтари в ближайшее время намерены заниматься?
Он покосился за угол, в переулок, который они собирались миновать, но там, по счастью, не было никакой засады.
– Пока мы собираем людей со всей Пелсии и Ораноса. Нас уже почти пятьдесят. И мы мутим воду где только можем, чтобы король знал: мы существуем и нас следует опасаться. Ну а здесь, в Ораносе, мы пытаемся убедить жителей, что король – лжец и не стоит так легко покупаться на его обещания.
– А на самого короля ваш отряд покамест не покушался?
– Нет пока.
Йонаса продолжало преследовать видение трех отрубленных голов, поднятых на длинные пики. Вот и теперь живот сразу скрутило. Йонас рад был предпринять все от него зависевшее, чтобы победить короля, но вот мысль о потерях… О том, что его приказ пошлет кого-то на муки и смерть…
Это будет все равно что снова и снова видеть смерть Томаса. Только теперь ответственность каждый раз будет на нем самом.
– Соскребая фрески и вербуя сторонников, короля Гая не свалишь, – сказала Лисандра. Наконец-то замедлив шаги, она задумчиво пожевала нижнюю губу. – Он порабощает наш народ и гонит людей на строительство своей дороги. Повсюду в Пелсии наших братьев и сестер принуждают трудиться на него, а за попытку сопротивления – убивают.
– Об этом мне слышать не доводилось, – проговорил Йонас. От мысли о подобных зверствах у него красная пелена вставала перед глазами. – Король в своей речи рассуждал об Имперской дороге, которая якобы свяжет всю Митику и объединит три народа в один. И оранийцы принимают это, точно домашние коты, которым показали блюдце со сливками…
– У оранийцев мозгов нет, – бросила Лисандра и в который раз огляделась. Они стояли на обочине оживленной улицы, в стороне от толпы. В полусотне шагов шумел фруктовый рынок. – Они, наверно, заслуживают, чтобы король ими правил такой. Они – но не пелсийцы… А что еще он говорил в своей речи?
– Объявил о помолвке между принцем Магнусом и принцессой Клейоной.
Брови девушки поползли вверх.
– Похоже, золотая принцесса готова отдаться врагу, лишь бы продолжать нежиться в роскоши и изобилии.
– Это не так, – тихо ответил Йонас.
– Ты о чем?
– Принцесса вовсе не отдается врагу. Эта помолвка не была… не могла быть заключена по ее доброй воле. Семейство Дамора всю ее жизнь разрушило! Отца убили, трон отняли…
– А ее саму пригласили к себе, предложив золотой кров над головой и слуг, чтобы завтрак в постельку подавали.
– Все не так.
– Можешь говорить что угодно, – кивнула Лисандра, – только от этого ничего не меняется. Ладно, мне, собственно, начихать на принцессу Клейону, я о нашем народе думаю. О моем брате… О жителях нашей деревни и о других пелсийцах, которых в рабство угнали. Нам необходимо немедленно напасть на дорогу! Если вправду хочешь показать королю, что с нами надо считаться, вот тебе способ по-настоящему заявить о себе! Освободим рабов, разнесем все, что там успели построить…
– Мы? – переспросил Йонас.
– Да, мы. – У нее раскраснелись щеки от возбуждения.
– Будь так добра, Лисандра, позволь нам с Брайоном перекинуться словечком наедине… – И Йонас кивнул в сторону рыночных лотков, где красовались сложенные горками фрукты. – Встретимся вон там, хорошо?
Но от Лисандры оказалось не больно-то просто отделаться.
– Так вы возьмете меня с собой в лагерь мятежников?
Йонас некоторое время молчал. Просто изучающе смотрел на эту дикую кошку, спасшую им жизнь и, кстати, показавшую недюжинное мастерство в обращении с луком и стрелами. Подмывало отослать ее прочь, пока не дошло до беды, – уже было ясно как день, что с этой Лисандрой хлопот не оберешься. Искушение было велико… но Йонас не мог так поступить. Ему были очень нужны пламенные бунтари – и какая разница, кто они такие?
– Да, – сказал он. – Возьмем.
Она наконец-то улыбнулась. Улыбка у нее оказалась замечательная, все лицо так и озарилось.
– Рада слышать. Ну мы им перцу и зададим! Вот увидите!
И, не добавив больше ни слова, Лисандра повернулась и быстрым шагом отошла к фруктовым лоткам. Когда она оказалась достаточно далеко и больше не могла слышать их, Йонас повернулся к Брайону.
Тот смотрел ему прямо в глаза.
– Эта девчонка…
– Вот именно. Десяти других стоит.
– Кажется, я влюбиться успел. – Брайон расплылся в широченной улыбке.
– Ой, Брайон, нет, только не это! – Йонас не сумел удержаться от смеха. – Нашел в кого! Да мы с ней хлебнем горя…
– Очень надеюсь, – хмыкнул Брайон. – Особенно если горе вот так выглядит… – И вновь стал серьезен. – А как тебе ее мысль о нападении на дорогу?
Йонас покачал головой. У него перед глазами струилась красная кровь, стекавшая по древкам длинных пик на площади перед дворцом.
– Пока – слишком опасно. Я не стану рисковать ничьей жизнью, пока у нас не будет настоящего шанса на успех. Если поступить так, как она предлагает, погибнет слишком много людей.
Брайон поиграл желваками на скулах:
– Да, ты прав.
– Но мне нужно многое разведать, и о дороге, и о замыслах короля. Чем больше мы узнаем, тем больше сможем сделать, чтобы остановить его. А уж если выведаем какое-нибудь слабое место, то используем непременно. – Мысль о порабощенных пелсийцах воспламеняла его сердце. – Клянусь, Брайон, мы его свергнем! К несчастью, прямо сейчас мы, можно сказать, слепы и глухи, не знаем, что у него на уме, пока он сам не расскажет в очередной речи. Мне очень нужны глаза и уши в этом дворце!
– Согласен, парочка шпионов очень даже не помешала бы. – Брайон кивнул. – Но как устроить, чтобы их не поймали и головы на пики не вздели?
– Хороший шпион – это тот, которого не заподозрят. Например, стражник. Или кто-то, кто выдал бы себя за лимерийского стражника.
– Не-ет, это точно головой на пике закончится! Соваться туда так скоро после победы короля Гая – чистое самоубийство.
Разум Йонаса усердно трудился, придавая окончательный вид мысли, зародившейся сразу после падения Ораноса.
– Значит, – сказал он, – нашим шпионом должен стать кто-то, уже находящийся во дворце. Кто-то очень близкий и к принцу, и к королю…