Глава 29. Сыны противления
Я смотрела на мелькающую за окном черную дорогу, ведущую нас к месту, координаты которого были вырезаны на ручке кувалды. Я пыталась занять себя рисованием, чтобы отвлечься и не думать о руках Джареда, обнимавших меня в стене, и о том, с какой легкостью он бросил меня, очутившись снаружи. После того как я оставила его стоять перед «Сострадательными Сердцами», мы с ним не сказали друг с другом ни слова.
О чем тут было говорить?
Я рисовала леса на границе штата Мэриленд, где исполинские дубы охраняли развалины обугленных кирпичных домов. Если верить рассказам, в этих домах жили ведьмы, пока их не сожгли дотла вместе с запертыми внутри женщинами. Теперь ходили слухи, что на пепелищах можно увидеть призрака.
Трудно было представить, что мы направляемся в место с более пугающей историей.
Лукас большую часть поездки просидел, уткнувшись в свой телефон, чтобы только не говорить с братом. Когда наконец пропал сигнал, он вернулся к изучению карты.
Он начертил линию, соединяющую между собой красные круги, а Джаред принялся крутить ручку радиоприемника в поисках какой-нибудь станции.
– Здесь, скорее всего, нет приема, – сказал Прист, оторвавшись от своего собственного эскиза – на нем было изображено что-то вроде трубы, заряженной баллонами.
– Это потому, что мы доехали до края света и вот-вот с него свалимся, – подала голос Алара.
Джаред снова крутанул ручку, и на этот раз сквозь шипение помех прорезался голос диктора.
– Стрельба произошла в одиннадцать пятнадцать утра в «Уолмарте» в Маундсвилле. Три человека были убиты, еще двое – ранены, после чего стрелявший вышел из здания магазина и вступил в перестрелку с полицией. В результате перестрелки стрелявший погиб, полицейские не пострадали.
– Видимо, мы приближаемся к месту, – прокомментировал Прист.
– Я еще кое-что обнаружил.
Лукас поднял карту. Несколько точек внутри красных границ были помечены синими крестами.
Алара нахмурилась:
– А можно поподробней?
– Кругами обведены места, в которых за последний месяц наблюдались заметные всплески насилия, города и населенные пункты, в которых мы искали Кеннеди. – Он ткнул в карту пальцем. – А крестами обозначено, где мы нашли части Орудия.
Прист замер.
Они все находятся внутри красной линии.
– И что это значит? – спросила Алара.
– Я думаю, что Средоточие тоже где-то внутри, – ответил Лукас. – И если я прав, Андрас ближе, чем мы думали.
Алара кивнула:
– Значит, нужно найти последнюю часть.
Голос первого диктора сменился другим.
– На востоке Западной Виргинии все еще сохраняется опасность смерчей. Вчера два смерча пронеслись над Моргантауном, разрушив три жилых дома и здание местного досугового центра. Национальная метеорологическая служба ведет исследование с целью определить причины….
– Похоже, мы направляемся прямиком туда, – заметил Прист.
Алара прищурилась, глядя на черные тучи, клубящиеся вдали.
– По-моему, уже приехали.
* * *
«МАУНДСВИЛЛЬ, ЗАПАДНАЯ ВИРГИНИЯ. ЧИСЛЕННОСТЬ НАСЕЛЕНИЯ 9835 ЧЕЛОВЕК».
Джаред взглянул на знак у обочины.
– Осталось всего несколько миль.
Это были его первые слова с тех пор, как мы уехали из «Сострадательных Сердец».
Дорога сделала поворот, и небо почернело, но на этот раз тучи тут были ни при чем.
Алара перегнулась через переднее сиденье, чтобы получше разглядеть происходящее.
– Скажите, что мне это мерещится.
Полчища ворон облепляли телефонные провода, сидели на ветвях деревьев и кружили в небе.
Алара не сводила с птиц глаз.
– Черный дождь. Так называется, когда тьма ворон собирается в одном месте, как сейчас.
– Потому что из-за них небо становится черным? – спросил Прист.
– Потому что это точно так же противоестественно.
Мы подъехали поближе к месту, над которым настойчиво кружили птицы. Я могла и не читать вывеску, мимо которой мы проехали, чтобы понять, что это тюрьма штата Западная Виргиния.
Готический фасад обрамляли высокие каменные стены, а само здание походило скорее на европейский замок, нежели на тюрьму. Спутанная колючая проволока в траве была единственным указанием на то, что внутри когда-то обитали убийцы, а вовсе не святые.
Лукас указал на арочный вход:
– Координаты указывают на место за вон той стеной.
Алара покачала головой:
– Мне это не нравится. Моя бабушка верила, что вороны могут переносить злых духов в ад и обратно.
Я взглянула на темное небо, пульсирующее в такт взмахам тысяч черных крыльев.
– Значит, в этом месте было множество злых духов.
– Или они до сих пор здесь.
Мы запарковали фургон и остановились перед бетонной стеной. «Хватит ли у тебя храбрости?» – было выведено на ней краской из баллончика над проломом, который напомнил мне точно такой же в стене подвала «Сострадательных Сердец». Стена вокруг пестрела именами смельчаков, отважившихся принять этот вызов. Наверное, в маленьком городке это было что-то вроде ритуала; я вполне представляла, как Элль могла подбить меня на нечто подобное.
Теперь же я была занята проверкой карманов на предмет пейнтбольных гильз со святой водой и кухонными приправами, а также маркера на тот случай, если понадобится утихомирить призрака при помощи еще какого-нибудь вудуистского символа.
Алара как завороженная смотрела на ворон, точно видела нечто большее, нежели глянцевые черные перья и блестящие глаза.
– У меня плохое предчувствие.
– Еще бы у тебя его не было, – сказал Прист, загружая в карман своей толстовки батарейки и боеприпасы. – Мы собираемся проникнуть на территорию тюрьмы, в которой были казнены сотни преступников. Тут у кого угодно будет плохое предчувствие.
– Ты хочешь сказать, что нам не стоит туда идти? – спросила она.
– Я хочу сказать, что моего деда нет в живых по милости Андраса, а Орудие может остановить его. Без Орудия я лично отсюда не уйду.
Интонации у него были гораздо более взрослые, чем когда я познакомилась с ним несколько дней назад.
Алара бросила последний взгляд на мир по эту сторону тюремной стены и следом за Пристом исчезла в проломе.
– Да несет нас всех по жизни на своих крыльях черная голубка.
Лукас оглянулся на меня, прежде чем лезть в пролом. Глаза его были полны вопросов, но я знала, что вслух он их не задаст никогда. Эти вопросы читались в каждом его взгляде на меня с тех пор, как он взломал заколоченный пролом в стене «Сострадательных Сердец» и обнаружил меня в объятиях своего брата.
В тех стенах я сделала свой выбор, и переиграть все возможности уже не было. Даже если это и был неправильный выбор, как я могла сказать это Лукасу, если меня тянуло к Джареду?
– Кеннеди?
Я не стала оборачиваться.
Джаред положил руку на каменную стену над моим плечом. Я почувствовала его теплое дыхание на своем затылке.
– Я думаю, перед тем как идти туда, нам нужно поговорить.
– Мы уже достаточно наговорились.
Я проскользнула в пролом не оглядываясь – не могла позволить себе дать ему шанс снова причинить мне боль.
Лукас ждал с той стороны с протянутой рукой, готовый помочь мне выбраться. Я не оглянулась, услышав за спиной шаги Джареда.
Мы впятером пересекли растрескавшуюся заасфальтированную баскетбольную площадку – единственный островок в море жухлой травы и спутанной колючей проволоки.
– Куда идти? – спросил Прист.
– На северо-восток.
Лукас указал на дальний угол здания.
– Нужно ли нам что-то знать об этом месте до того, как мы туда войдем?
«За исключением того обстоятельства, что мы направляемся в тюрьму, в которой живут привидения».
– Там умерло более тысячи человек. – За время поездки Лукас успел накопать некоторое количество сведений. – В этой тюрьме было казнено на электрическом стуле больше заключенных, чем в любом другом исправительном заведении штата. Добавьте к этому тех, кто покончил с собой, и тех, которые погибли от рук других заключенных.
– Внушительное количество.
Прист изучающим взглядом окинул массивные двойные двери перед нами.
– И это еще не считая тех шестерых, которых убил Дариен Ширс, – заметил Лукас.
– Кто?
Джаред покосился на ворон, наскакивающих друг на друга на сломанном столе для пикника в углу двора.
– Я наткнулся на паре сайтов на упоминания о том, что в Маундсвилле был свой собственный маньяк-убийца.
Алара замахала руками:
– Все, я сыта этим по горло. Это паранормальное минное поле. Смотрите, куда наступаете.
Я в жизни не думала, что мне когда-нибудь доведется увидеть тюрьму изнутри.
Ряды узких прямоугольных окон практически не пропускали свет, чему я была в глубине души очень рада. Мне не слишком хотелось разглядывать темные пятна на бетонном полу. Знать, что здесь умирали люди, было одно, а видеть свидетельства этого своими глазами – совершенно иное.
В конце узкого коридора виднелась открытая нараспашку дверь с надписью «Блок А». Вокруг нас было четыре яруса зарешеченных дверей. Стены и потолок были затянуты проволочной сеткой, отчего создавалось впечатление, что ты находишься в гигантской клетке. Пол усеивал разнообразный мусор, обрывки постельного белья и лоскутки оранжевой ткани.
В дальнем конце коридора что-то мелькнуло – расплывчатый силуэт мужчины в комбинезоне того самого ядовито-оранжевого оттенка. Он сосредоточенно возил шваброй по полу, потом вдруг вскинул голову, точно услышал донесшийся откуда-то сверху звук. В следующую секунду через перила верхнего этажа спиной вперед перелетел другой такой же размытый силуэт. Человек со шваброй зашелся в безмолвном крике, пытаясь прикрыться, но чудовищной силы удар смял его в лепешку.
Оба исчезли, и в следующий же миг первый уже снова возил по полу шваброй, и чудовищная сцена повторилась вновь, точно кто-то нажал на кнопку беспрерывного воспроизведения.
Я вцепилась в локоть Приста:
– Это остаточный энергетический след?
– Вот видишь, как быстро ты стала экспертом.
Несмотря на то что я знала, что эти двое – по сути всего лишь отпечаток ладони на грязном стекле, взывающий о помощи, сердце у меня от этого зрелища забилось быстрее.
Мы двинулись за Лукасом к двери, ведущей в северный конец блока. Под ногами хрустели пустые сигаретные пачки и горелая бумага. За дверью начинался новый коридор, часть лабиринта бетонных туннелей, пронизывающих чрево тюрьмы.
Лукас без труда отыскал северо-западный угол. Когда-то здесь была прачечная: вдоль дальней стены стояли промышленные стиральные и сушильные машины и несколько тележек для белья. Под проржавевшими белыми корпусами на полу тоже бурели пятна крови.
Алара закрыла глаза и провела рукой по стене:
– Вряд ли Орудие где-то тут.
Прист вскинул бровь:
– С каких это пор ты научилась определять такие вещи наложением рук?
– У меня просто такое чувство.
Лукас заглянул за одну из машинок:
– Давайте на всякий случай все-таки проверим.
Алара закатила глаза и открыла дверцу одной из сушилок. С тех пор как на запястье у нее появилась метка, ее интуиция, казалось, обострилась – точно так же, как Прист стал отважней.
Это метки изменили их или они сами изменились из-за меток? Мне очень хотелось спросить, но мешала смутная зависть.
– Тут ничего нет, – сказал Джаред. – Нужно подняться на второй этаж. Там в конце коридора была лестница.
Прист запрыгнул на первую металлическую ступеньку:
– Уже явно теплее.
– Я бы так не сказала, – проворчала я.
Изо рта у меня шел пар.
Температура продолжала понижаться с каждым шагом, и когда мы добрались до второго этажа, я поняла почему. На глухой белой двери прямо над прачечной краской из баллончика было написано «Дом смерти».
Я потерла ладонями плечи:
– Что это, по-вашему, значит?
– Это помещение, где находится электрический стул, – отозвался Прист. – В некоторых тюрьмах казни производились в отдельном здании. Его называли Домом смерти.
– Смотрите! – Алара указала на серую металлическую дверь. На ней тоже темнела надпись.
ДАРИЕН ШИРС
– Наверное, это была его камера, – сказал Лукас.
– Чья?
– Тюремного маньяка-убийцы. Местного героя войны, осужденного за убийство девушки, которую нашли мертвой после того, как она ушла из бара в его обществе. Ширс утверждал, что не убивал ее, но присяжные ему не поверили, и его приговорили к пожизненному заключению. Через несколько недель начали гибнуть заключенные – одних зарезали в душе, других задушили во дворе, третьи задохнулись во сне. Ширс признался во всех этих убийствах, хотя свидетелей не было.
Алара вскинула бровь:
– У маньяка-убийцы проснулась совесть?
– Кто знает? – Лукас кивнул на белую дверь в конце коридора. – Но его казнили на электрическом стуле в этой камере.
Камера Ширса была расположена прямо напротив Дома смерти. Единственное, что мог видеть Дариен Ширс, выглядывая из крошечного окошечка своей камеры, было помещение, в котором ему предстояло испустить свой последний вздох.
Джаред заглянул в квадратное отверстие в двери и замер:
– Не может быть.
– Что там? – вскинулась Алара.
Он отпер засов. Скрипнули петли. В камере было пусто, но впечатления пустоты она не производила, потому что все стены от пола до потолка были покрыты словами, символами и рисунками, сливающимися в один ошеломительный орнамент. За исключением одного рисунка, которому был отведен отдельный островок, не пересекающийся с другими.
Орудие.
Оно в точности повторяло рисунок в дневнике Приста, хотя явно было нарисовано другой рукой.
Прист протиснулся мимо Джареда и остановился перед огромным чертежом. Он протянул руку и провел над ним ладонью, не касаясь гладкого бетона, на который он был нанесен.
– Быть этого не может.
– Может, Ширс нашел корпус в тюрьме, – предположил Лукас.
Пятой и последней частью Орудия был непосредственно его корпус, цилиндр, в который вставлялись все четыре диска.
Приста этот довод не убедил.
– Но откуда ему было знать, как выглядят диски? На этом чертеже Орудие в собранном виде.
Лукас покачал головой:
– Не знаю.
Я принялась разглядывать стены, а мой мозг тем временем автоматически запечатлевал рисунки и символы. Мой взгляд упал на слова, повторяющиеся несколько раз над чертежом Орудия, слова, которые теперь намертво отпечатались в моей памяти: ДУХ ДЕЙСТВУЕТ НЫНЕ В СЫНАХ ПРОТИВЛЕНИЯ.
Алара тоже прочитала.
– На бред вроде бы не похоже.
– Это стих из Библии. – Джаред вгляделся в надпись. – Только тут должно быть «дух, действующий ныне в сынах противления». Имеется в виду дьявол. Это он – тот самый дух.
Мне было вполне достаточно демонов. Не хватало только еще каких-то сынов противления.
– В статье про Ширса было еще кое-что. – Лукас заколебался. – Когда он признался в убийствах, он сказал надзирателю, что он – всего лишь солдат, исполняющий приказы.
– Ты думаешь, что эти приказы давал ему дьявол?
Мне не удалось скрыть свое потрясение.
– Я склоняюсь скорее к тому, что это был демон, – ответил Лукас. – Тот самый, который не хочет, чтобы мы нашли Орудие.
Скрипнули петли, и металлическая дверь камеры с лязгом захлопнулась.
На пороге стоял высокий мужчина и смотрел на нас с таким видом, как будто мы вломились к нему в дом. Голова у него была обрита под ноль, бледные глаза терялись на фоне теней, залегавших во впадинах мрачного худого лица. Поперек лба темнела полоса обугленной кожи, тянущаяся вокруг черепа.
Каждая клеточка моего тела требовала от меня бежать, но бежать было некуда. Я не могла оторвать от него глаз.
– Я слишком долго вел эту войну, чтобы сейчас проиграть.
На Дариене Ширсе был тот же самый оранжевый комбинезон, в котором его казнили.
– Нет никакой войны, – ровным голосом произнес Лукас. – Проигрывать нечего.
Мы все понимали, что это ложь. Дух отступил от двери, и на ней обнаружилась еще одна надпись: НЕ ЗНАЕТЕ, В КОТОРЫЙ ЧАС ГОСПОДЬ ВАШ ПРИИДЕТ.
Призрак указал на Лукаса:
– Я отдал свою жизнь, чтобы защитить его. Не говори мне, что нечего проигрывать.
Орудие все еще здесь!
Я окинула камеру быстрым взглядом. Спрятать цилиндр размером с кофейную банку в ней было негде.
Ширс распрямился:
– Я – хороший солдат. Я остановил всех, кто пытался его забрать. Точно так же, как остановлю вас.
Прист вскинул винтовку для пейнтбола и выпустил в призрака один за другим несколько зарядов, но все они лопнули, отлетев от груди казненного и забрызгав стены святой водой с солью и гвоздикой. Я ждала, что Ширс взорвется, но он лишь замерцал и исчез.
Я уставилась на лопнувшие гильзы, лежащие на полу.
– Почему они его не уничтожили?
– Он сильнее, чем обычный дух. – Лукас принялся ощупывать стены в поисках трещин. – Они ослабили его, но я не знаю точно насколько. Нужно найти корпус Орудия, пока он не вернулся.
– Его здесь нет, – подал голос Джаред. – Это цельнолитой бетон.
– Где же оно тогда? – спросила я.
Алара стояла на пороге, глядя на открывающийся из камеры вид.
– Думаю, я знаю.
