12
После этого я полночи искал Никко, но в итоге узнал, что тот на закате уехал из города. Он удалился в загородное имение с новой шлюшкой и строго–настрого запретил его беспокоить. Меня подмывало дотопать до виллы пешком, но скучавший без дела охранник дал понять, что я напрасно потрачу время. В лучшем случае только ноги собью, а в худшем – зубы выбьют.
Никко был недоступен; мужик серьезно относился к своему хоботу.
Но если не попасть мне, то не попасть и Шатуну. Слабое утешение, но обойдусь – по крайней мере, до рассвета. Тем временем можно потолковать о веревке.
Войти в кордон Раффа–Наир – все равно что посетить Джанийскую Деспотию. Только для этого не нужно переплывать Корсианский пролив или брести через пустоши на южных границах империи. В Раффа–Наир нет ни фигурных Ангелов, следящих за площадями, ни храмов трех императорских воплощений. Вместо них на каждом углу висит табличка с изображением одного из странствующих богов, которым поклоняются джанийцы. Джанийские иммигранты тут повсюду: торгуются, покупают, воруют – словом, живут как у себя дома и очень настороженно относятся к сынам и дочерям империи, которые ходят среди них. В стане врага приходится сохранять бдительность.
Я пробирался по затененным навесами улочкам без всякой опаски. Империя находилась в состоянии очередного временного перемирия с Джанийской Деспотией, и нас ненавидели, но умеренно. Меня, конечно, могли ограбить, надуть, а то и отвесить плюху, но не стали бы мочить из-за подданства. Во время войны становилось жарче, но тогда местные понимали, что имперцев сподручнее валить за пределами, а не внутри кордона. В конце концов, их терпели из милости.
Джелема я нашел сидящим напротив кафе «Лумар» в компании четверых соотечественников. С деревянной решетки свисали лампы, расчерчивавшие патио на квадраты глубокой тени и мягкого света. У собравшихся было по маленькой латунной чашке, рядом стоял полный кофейник. Еще двое раскуривали кальяны. Даже с улицы я учуял смесь трав и ганнар, легкий наркотик, который так нравился джанийцам.
Они играли в аджа́ – джанийскую игру, правила которой я так и не сумел постичь. Слишком много всего: и кости, и костяные фишки, и замысловатая система ставок. По мне, так спустить наличность можно и проще.
Я остановился, не доходя до патио и давая глазам привыкнуть к освещению. Джелем поднял взгляд и улыбнулся, сверкнув белыми зубами на красновато–коричневом лице. Он, как обычно, был нарочито безразличен, словно ничто в мире не заслуживало его искреннего интереса. Джелем полулежал в кресле, и его длинные темные пальцы лениво перебирали фишки, а вторая рука рассеянно поглаживала вышитый алый жилет. Из-под длинной кремовой рубахи виднелись кончики туфель на скрещенных ногах. Его четкие, острые черты размылись и оплыли в свете лампы. Но несмотря на расслабленную позу, глаза его выдавали: темные, тусклые, непроницаемые, как два черных камешка. Расчетливые глаза мага.
— Доброночки, Дрот, – протянул Джелем. – Слышал, ты меня ищешь.
Остальные взглянули на меня, как на таракана, вдруг выползшего из-под стола.
У Круга всегда были напряженные отношения с Закуром, джанийским дном в Илдрекке. Они нам отстегивали (обычно), а мы к ним не лезли (обычно). Поскольку я охотился за артефактами, мне чаще, чем остальным Кентам, приходилось иметь с ними дело, но это не наделяло меня авторитетом. Они были джанийцами, я – имперцем. Этим все сказано, и никто об этом не забывает.
Джелем был редким исключением из этого правила. Он работал на кого угодно, лишь бы платили.
Я кивнул магу:
— Доброночки. Отойти можешь?
Джелем поглядел на неприкаянную горку монет посреди стола, потом на фишку, которую выложил секундой раньше.
— Сейчас не лучшее время, Дрот.
С таким же бесстрастным лицом я вынул из сумки веревку Тамаса и свернутой швырнул ее на стол.
Я не знал, что случится дальше, и просто хотел привлечь внимание Джелема. Вышло неплохо.
Веревка приземлилась перед Джелемом точно на костяную фишку, и та разлетелась с громким хлопком, побив монеты, а игроки шарахнулись кто куда, крича по–джанийски:
— Сучий имперец! Дромадер! Проклятый похититель дерьма!
Это была обычная филиппика, касавшаяся моего гражданства. Но напасть никто не решился. Я пришел к Джелему, и они не хотели с ним ссориться.
Я притворился, будто не понял ни слова, и молча смотрел на Джелема. Он один остался сидеть, спокойно взирая на дымившуюся веревку. Потом осторожно взялся за нее между узлами.
— Я пропускаю кон, – сказал Джелем по–джанийски, отодвинул кресло и встал.
Его сородичи, недовольно ворча и сверля меня злобными взглядами, потянулись обратно. Я послал им презрительную улыбку и пошел за Джелемом.
Мы уселись за маленький столик у стены кафе. Из дверей высунулся мальчик посмотреть, что за шум, и я поманил его. Заказ я сделал на джанийском: кофе для себя, для Джелема и что-нибудь легкое, что у них есть. Мальчик исчез, а я блаженно развалился на тощих подушках.
Я молчал, покуда Джелем изучал веревку. Джаниец осторожно пропускал ее меж пальцев, раз за разом, старательно избегая прикасаться к узлам, как целым, так и обугленным. Он что-то бормотал, обращаясь не то к себе, не то к ней.
Из кафе доносились тихая, ритмичная музыка и приглушенный гул голосов.
— Некоторые заклинания уже сработали, – сказал наконец Джелем.
— Это точно. Я свидетель.
Джелем вскинул на меня взгляд и одобрительно поднял бровь:
— Полагаю, это не был человек Никко?
— Не в его стиле, – нахмурился я. – А почему вдруг он?
Джелем пожал плечами:
— Потому что он один из немногих, кто может себе это позволить. Но да, будь это он, ты был бы мертв или находился в двух днях пути от города.
— Клинка звали Тамас, – сказал я.
— Есть идеи, кто его нанял?
Принесли кофе. Джелем и я смотрели друг на друга, пока мальчик разливал его по чашкам.
Потом слуга удалился, и я ответил:
— За этим-то я и пришел.
— Ах вот как? – вздохнул Джелем.
Он снова посмотрел на веревку, поцокал языком и отложил ее в сторону. Затем взял чашку и пригубил.
— Скверно, – проговорил он.
Я понял, что он не о кофе.
Мне говорили, что магию – глиммер – классифицируют по–разному, но с точки зрения Круга ее всего три: законная, незаконная и имперская.
Законная нас не интересует, на ней денег не сделаешь. Поляна занята полностью: с одной стороны – имперским Культом, они промышляют всякими благословениями, утешительными проповедями и прочими «чудодейственными» пассажами; с другой – Содружеством Уличных Ртов, которое специализируется на разного рода оберегах, удалении бородавок, талисманах и прочем обыденном ширпотребе.
Но незаконная магия – совсем другое дело. Круг зарабатывал на ней веками. Понадобилось убить кого-то и не оставить следов? Спалить каменное здание? Сгноить груз конкурента в доках? Есть люди, способные наложить такие заклятия – за определенную сумму. Очень крупную.
А за еще большую вам сделают переносной глиммер – магический артефакт, которым может пользоваться кто угодно. С его помощью можно убить, сломать или ранить безо всяких усилий. Такая магия запрещена уже три столетия, со времен Восстания Големов в Нимении. Короче говоря, за такой артефакт мигом вздернут, если найдут его при вас.
Что до имперской магии, то с ней мы вообще не связываемся. Одно дело – щелкнуть имперскую Стражу по носу чем-то вроде Тамасовой веревки; другое – шутить с магией, дарованной императору и его придворным самими Ангелами. Эти силы способны сровнять с землей город или за считаные минуты выжечь дотла лес. В общем, дела обстоят следующим образом: за глиммер полагается смерть, а за имперскую магию – казнь, которую будут помнить десятилетиями и дольше.
Веревка Тамаса была переносным глиммером.
— Мне нужно выяснить, кто послал по мою душу Клинка, – сказал я. – Найду того, кто сделал веревку, – выйду на заказчика. Ты разбираешься в артефактах, так что… – Я со значением умолк.
— Это невозможно, – отозвался Джелем, разглядывая кофе в своей чашке. – Йазани, или Рты, как вы их зовете, не оставляют имен на своих изделиях. По крайней мере, умные Йазани, а тот, кто изготовил эту веревку, умен.
— А как же Эталоны выходят на их след?
Джелем пожал плечами:
— Я не имперский маг. Не знаю.
Я налил себе еще кофе.
— Тем не менее… – проговорил Джелем.
Я ухмыльнулся, так как подозревал, что лаконичным «нет» дело не обойдется.
— Это не значит, что я не могу изучить саму веревку.
— За деньги?
— Да, это тоже не бесплатно.
— Сколько?
Джелем развел руками – элегантный заученный жест.
— Трудно сказать. Все зависит от сложности глиммера. Как только пойму, кто наложил заклятия на веревку, я смогу лучше…
— Постой, – перебил я. – Ты только что заявил, что не сможешь сказать, кто ее изготовил.
— Да, было дело.
— Но…
Джелем поднял руку:
— Обожди.
Я подался к нему:
— Не говори мне, ждать или нет. Если ты шутки шутишь…
— Нет же, – сказал Джелем, показывая мне за спину. – Обожди. Еду принесли.
Я поднял голову и чуть не врезался в тарелку, которая как раз поплыла над моим плечом. В последний миг она увернулась, и мальчик виновато улыбнулся, склонившись поудобнее и ставя передо мной ужин.
Это были ореховый салат, свежая зелень и нарезанные фрукты с заправкой из масла со специями. Мальчик положил рядом лепешку и подал плошку с нарезанным перцем и размятыми бобами, маринованными в винном уксусе. Типичная джанийская еда.
Мальчик поклонился и отошел, а я вдруг понял, что очень голоден, и с облегчением начал трапезу. Джелем снисходительно рассмеялся, отметив превосходство джанийской кухни над имперской. Я несогласно повел плечами, так как рот был полон.
Через пару минут я сбавил темп. Принесли еще кофе, и его резкий вкус смысл сладковатый жар салатной заправки. Теперь я распробовал то, что ел, и счел меню превосходным. Так и сказал Джелему.
— Еще бы! – Тот широко улыбнулся. – По–твоему, я хожу куда попало? – И он наклонился ближе: – К тому же, хозяин кафе – троюродный брат моей жены, и все они отличные повара. Ахния не простила бы мне, пойди я в другое место.
Я улыбнулся в ответ, легко представив, как маленькая, хрупкая, но пылкая госпожа Ахния костерит Рта за оскорбление рода.
Я откинулся на подушки, оторвал кусочек лепешки и решил воспользоваться расслабленностью Джелема.
— Ты что-то говорил о веревке Тамаса, – напомнил я, макая хлеб в бобы и перцы.
Джелем вздохнул и прикрыл глаза.
— Я сказал, что не понял, кто ее сделал, и это правда. Но я могу попытаться выяснить, как ее сделали. Способов сплести магию в нечто подобное раз–два и обчелся.
— И чем это нам поможет?
Джелем открыл глаза и взглянул на меня, как на фазана, который спросил, за что его едят.
— «Как» выведет на стиль магии, – объяснил он. – «Как» выдает уровень мастерства. «Как», грубо говоря, покажет, сколько готовы за тебя заплатить. А мне, быть может, подскажет еще и то, как понаделать этих милых хлопушек.
И он постучал пальцем по веревке.
— Магия здесь привязана к рунам. Это упрощает задачу.
Я поглядел на листки – клочки – бумаги, торчавшие из узлов. По наитию полез в кисет и выудил полоску пергамента, которую нашел в вещах Ателя Улыбашки.
— Что ты об этом скажешь? – спросил я.
Джелем взял затрепанную бумажку длинными тонкими пальцами и поднес к свету висевшей над нами лампы.
— Ничего, – ответил он мигом позже. – А должен?
Я забрал бумажку.
— Не могу прочесть, что там написано. Мне пришло в голову, что это может быть примечанием или прописью для заклинаний.
— Если и так, то я ничего подобного не встречал.
— Это я уже слышал, – сказал я.
И снова всмотрелся в бумажку. В тусклом свете она выглядела как раньше: точки, прочерки, тильды и намеки на буквы, но сплошь без смысла, кроме значков «имперский» и «реликвия».
— Это что-то важное? – спросил Джелем.
— Надеюсь, что да, – раздался справа знакомый голос. – Иначе окажется, что цель его поисков – ничто.
Я вскинул взгляд и увидел на пороге Дегана. Тот приветственно коснулся края шляпы, и Рот лениво улыбнулся в ответ.
— Бывает, что «ничто» – лучший объект преследования, – заметил Джелем.
— У Дрота всякое «ничто» разгуливает с мечом, – возразил Деган, – и ходит в обществе вооруженных до зубов друзей.
— А, – отозвался Джелем, – речь об этом «ничто»!
Он выпрямился.
— В таком случае «ничто» подлежит дальнейшему изучению.
Джелем положил ладонь на веревку:
— Мы договорились?
— Мы договорились, – отозвался я. У меня не было выбора. – Только не обдирай меня как липку. И поторопись.
Джелем встал и отвесил изящный поклон, выписав замысловатую спираль.
— На все воля Потомков Великого Семейства, – молвил он, взял веревку, свернул ее и пошел к столику, за которым шла игра.
Я повернулся к Дегану, занявшему место Джелема.
— Питал надежду на встречу, – сказал я.
— Не иначе, тебе везет, – кивнул Деган, отрывая кусок лепешки и обмакивая его в соус. – Или мне.
— Есть одно имя; интересно, что ты скажешь.
— Я весь внимание.
— Ирониус, – назвал я имя человека, голос которого слышал в канализации Десяти Путей, а лицо видел в логове Шатуна.
Деган замер, не донеся до рта хлеб. Не глядя на меня, положил его на тарелку и встал.
— Уходим, – бросил он и, не дожидаясь ответа, развернулся и пошел прочь. Я вскочил и поспешил следом.
Деган увлек меня через кордон Раффа–Наир и дальше, в Гончий, все молча. Чтобы поспеть за его широким шагом, мне то и дело приходилось переходить на бег. В конце концов я остановился на маленькой площади и оперся рукой о борт фонтана, находившегося посреди нее.
— Довольно, – выдохнул я. – Здесь вполне подойдет.
Деган остановился и огляделся, словно не понимая, куда завел меня. Возможно, так и было. Затем подошел, зачерпнул воды из фонтана, хлебнул и сплюнул на брусчатку.
— Откуда тебе известно это имя? – спросил он.
Я помолчал, прикидывая, не разговорить ли его первым. Потом посмотрел ему в глаза и передумал.
— Он был с Шатуном, – ответил я.
— С Шатуном, который под Никко ходит?
— А что, есть другой? Они встретились в Десяти Путях.
— Чем занимались?
Я рассказал ему о подслушанном разговоре – и о том, как Шатун договаривался с Ирониусом, и о нашей короткой встрече на крыше.
— Ирониус и женщина окучивают Десять Путей, – закончил я. – Уже не первый день. Похоже, они зачем-то пытаются объединить местные банды.
Деган нахмурился:
— Зачем?
— Не знаю, – ответил я. – Прибрать к рукам кордон? Сейчас там хозяина нет. Но если они такие крутые, то зачем тратить время на Десять Путей? В столице есть кордоны получше, и захватить их проще.
— Действительно, – согласился Деган.
Он рассеянно погладил по голове каменного фавна в центре фонтана, подставив палец под струю, бившую изо рта.
— Что там такого ценного? Может, дело в самих Десяти Путях?
— Помимо милой атмосферы, ты хочешь сказать? – отозвался я.
Меня беспокоил тот же вопрос: зачем подминать под себя такую клоаку, притом что объединить ее очень трудно? Если вообще получится…
— Думаю, это будет лишним пером на чью-то шляпу, – предположил я. – Никто не мог подмять Десять Путей со времен Исидора, а он стал Королем–Тенью. Если у кого-то выгорит, ему предстоит долгий путь уподобления…
Тут я осекся и поглядел на Дегана. Тот ответил таким же пристальным взглядом.
— Не может быть, – произнес я чуть ли не шепотом. – Пойти по стопам Короля–Тени? Оседлать Круг в Илдрекке? Это невозможно.
Тогда это получилось, но то была работа гения – чудо, неслыханная удача. И повторить не удалось никому. Удастся ли им?
— Это не значит, что никто не попробует, – заметил Деган.
Я кивнул, сведя воедино все, что знал.
— А война между парой Тузов – скажем, между Никко и Келлзом – пойдет только на пользу. Черт, если взяться с умом, то можно втянуть всех Тузов за три кордона от Десяти Путей…
— Тогда сцепится чуть ли не половина илдрекканских Кентов, – подхватил Деган.
— И местные в Десяти Путях тоже возьмутся за оружие, – продолжил я. – Им не понравится, что в их войне примут участие соседи.
— Тогда-то вождя и выберут, – сказал Деган.
— Ту, что звенит на ходу и держит на поводке Ирониуса, – горько заметил я. – Даже делать ничего не придется – сиди и жди, пока остальные слабеют. А потом, когда станет хуже некуда, возглавить Круг в Десяти Путях.
— Очень по–имперски, – заметил Деган.
Он был прав. Это срабатывало веками – власти стравливали туземных князьков, потом вмешивались и наделяли полномочиями лучшую марионетку.
Теперь кому-то захотелось проделать то же самое с Кругом.
— Расскажи мне об Ирониусе, – предложил я.
— Я… – Деган вздохнул и провел ладонью по лицу.
— Только не начинай.
— Я… не могу.
— Черт тебя побери, Деган! Что значит – не можешь?! – Мой вопль разнесся по округе. Где-то залаяла собака. – Это же я, ради Ангелов!
— Да, – согласился он, шагнул ко мне и зашептал так тихо, что я едва слышал за шумом фонтана: – Вот почему я говорю тебе забыть про это дело. Вали. Доложишься Никко – и все.
— Что? – Я заставил себя понизить голос до обычного. – Но если мы правы, то кто-то готовит клановую войну в Десяти Путях, а то и во всем городе! А если это случится, ты знаешь, что будет дальше.
— Мы не знаем, вмешается империя или нет, – не очень убежденно молвил Деган.
— При малейшем намеке на повторение истории с Исидором нам придется иметь дело не с Крушаками, – напомнил я. – Придут легионы. Белые Кушаки. А я не собираюсь рисковать жизнью и средствами только из-за того, что кому-то чешется примерить полночную корону!
— Ты не знаешь наверняка, – уперся Деган. – Может, все ограничится Десятью Путями. Ты сам сказал, что Исидору повезло и никто не сможет объединить Круг заново. Пусть подставят Никко. Пусть он воюет. Пусть он сдохнет. Этот урод тебе все равно никогда не нравился. А сам больше не суйся.
Я различил лицо моего друга ночным зрением и отшатнулся.
— Да ты напуган, – неверяще вымолвил я. – Да помогут мне Ангелы – ты боишься!
Деган скривился:
— Я не напуган, а встревожен.
— Чем?
— Тем, куда это тебя заведет. Нас обоих.
— «Куда это меня заведет», – повторил я. Умора, но мне было не до смеха. – На случай, если ты не заметил, Деган, вокруг меня последние пару дней творятся вещи все хуже и хуже. Мне не нужна твоя тревога. Мне нужна твоя помощь!
Деган так надвинулся, что чуть не сбил меня с ног.
— Я не могу тебе помочь! – заорал он. – Не понимаешь? Не могу! Пока…
— Пока что? – спросил я. – Что?
Деган свирепо зыркнул на меня и отвернулся. Я смотрел, как двигались его плечи в такт дыханию.
— Просто не лезь в это дело, – проговорил он. – Пожалуйста.
Тут до меня дошло, и я озлился всерьез.
— Это связано с Орденом Деганов? Ты не скажешь, пока я не принесу тебе вашу чертову Клятву?!
Я схватил Дегана за руку и развернул к себе. Он не сопротивлялся.
— Отлично, – заявил я. – Будет тебе Клятва. Если ты этого хочешь, я сделаю.
Деган выдернул руку.
— Я не хочу, – отрезал он. – И даже если ты поклянешься, этого мало. Дело не только в Ордене.
— А в чем дело? В дружбе? – Я хлестал словами, как бичом. – В том, что мы столько раз проливали друг за друга кровь, что я сбился со счета? И обходились без Клятвы!
Деган болезненно поморщился. Я не отступал:
— Что за несчастье с вашими Деганскими Клятвами? Тайны, обещания, все молчком – да вы же, мать вашу, просто Руки, Деган! Вы таскаетесь с мечами и мочите на заказ! Если кому и требовать тайны, то мне! Я здесь Нос. Что такого в этом Ирониусе, что ты не можешь… не можешь…
И тут я осекся и посмотрел на Дегана. На Бронзового Дегана. Конечно – я ведь привык звать его просто Деганом.
— Он ведь не Ирониус? – тихо спросил я. – Он Железо. Железный Деган.
Деган не ответил, но лицо у него было такое, что все слова разом стали излишни. Наш противник, кем бы он ни был, нанял Дегана. И если Бронзовый Деган не желал об этом говорить, это означало только одно: Железный Деган и та женщина уже обменялись Клятвами.
А это означало, что если я хочу от Дегана помощи, то надо тоже поклясться. Беда была в том, что я уже не хотел приносить эту Клятву.
