ГЛАВА 19

Томас в остолбенении не мог оторвать взгляда от чудовища в коридоре.

Оно выглядело так, словно эксперимент по его созданию пошёл вкривь и вкось — что-то из области ночных кошмаров. Полуживотное-полумашина, гривер, жужжа и звякая, перекатывался по проходу между каменных стен. Его тело походило на гигантскую улитку без раковины, кое-где покрытую редкими волосами и блестящую от слизи. Оно пульсировало в такт дыханию. Ярко выраженной головы или хвоста у чудища не было. В длину оно насчитывало как минимум футов шесть, в толщину — фута четыре.

Через каждые десять-пятнадцать секунд из грушевидного тела высовывались металлические острия, и всё существо вдруг скручивалось в шар и перекатывалось вперёд. После этого оно приостанавливалось, словно собираясь с мыслями, шипы втягивались в мокрую кожу с тошнотворным чмоком. Весь процесс повторялся снова и снова, и существо неторопливо двигалось — всего несколько футов за раз.

Но из тела гривера торчали не только волосы и шипы. Здесь и там, без всякой системы и симметрии располагались механические руки-манипуляторы — каждый со своим назначением. Некоторые были оснащены яркими прожекторами. Другие держали длинные, угрожающего вида иглы. Одна из рук оканчивалась трёхпалой клешнёй, которая клацала без всякой видимой причины. Когда тварь катилась, руки складывались и выворачивались, чтобы не сломаться. Томас только дивился, что — или кто — мог создать нечто столь ужасающее и мерзкое.

Так вот откуда шли те отвратительные звуки! Когда гривер катился вперёд, он издавал отдающий металлом визг, словно вращающаяся циркулярная пила, а жуткое звяканье слышалось, когда шипы и руки стукались о камни. Но что действительно вгоняло Томаса в пот — так это замогильный вой, издаваемый тварью, когда она не двигалась. Словно предсмертные стоны умирающих на поле боя.

Воспринимая теперь всю картину целиком — и монстра, и производимые им звуки — Томас не мог отделаться от мысли, что ни один ночной кошмар не мог бы сравниться с приближающейся к нему чудовищной тварью. Он старался подавить страх, заставить своё тело оставаться совершенно недвижным, висеть, как мёртвый, здесь, вверху, на лианах. По всей видимости, их единственное спасение было в том, чтобы остаться незамеченными.

«Может, повезёт и он нас не увидит», — надеялся он. Но закрывать глаза на реальное положение дел ему не удавалось. Проклятый шпион уже, без сомнения, выдал их местонахождение.

Гривер подкатывался всё ближе, выписывая зигзаги, позвякивая, завывая и урча. Каждый раз, когда он останавливался, металлические руки разгибались и поворачивались в разные стороны, как у разведывательного робота на чужой планете, ищущего признаки жизни. Мечущийся свет прожекторов заставлял мрачные тени в закоулках Лабиринта плясать какой-то жуткий танец. Мимолётное воспоминание вдруг вырвалось из запертого ящика потерянной памяти Томаса: он маленький, а по стене движутся тени, пугая его до беспамятства. Как было бы хорошо сейчас убежать туда, в эти воспоминания, где бы они ни находились, кинуться к маме и папе, которые, как он надеялся, ещё были живы, тосковали по нему, ждали, искали его...

Его ноздри затрепетали от ударившей в них вони: тошнотворной смеси запахов перегретых моторов и горелой плоти. Неужели люди могли создать нечто столь гадостное и потом напустить его на детей?!

Стараясь не думать об этом, Томас закрыл глаза и сосредоточился на том, чтобы висеть абсолютно тихо и неподвижно. Чудовище неумолимо приближалось.

Не поворачивая головы, Томас скосил глаза вниз: гривер наконец достиг того участка, где на стене висели они с Алби. Монстр приостановился у щели, обозначающей закрытую Дверь в Приют, всего в нескольких футах справа от Томаса.

«Пожалуйста, — безмолвно молил Томас, — уйди!

Повернись.

Уйди.

Вон туда.

Пожалуйста!»

Гривер выпустил шипы и продолжал катиться по направлению к приютелям.

Монстр остановился, потом прокатился ещё немного, вплотную приблизившись к стене.

Томас затаил дыхание, боясь издать хоть малейший звук. Гривер сидел сейчас прямо под ними. Юноше страшно хотелось бросить взгляд вниз, но этого нельзя было делать: самое лёгкое движение могло выдать его. Яркие лучи света, исходящие от прожекторов чудовища, обшаривали всё вокруг, ни на чём не задерживаясь.

И тут они внезапно потухли.

Мир мгновенно стал тёмен и тих. Словно само чудовище вдруг выключилось: оно не двигалось, все звуки исчезли, даже смертный стон прекратился. Томас не в состоянии был ничего разглядеть.

Он полностью ослеп.

Юноша осторожно задышал через нос — интенсивно качающее кровь сердце отчаянно требовало кислорода. Могло ли чудовище услышать его? Или унюхать? Всё тело Томаса изошло потом: он пропитывал его волосы, одежду, лился ручьями со лба и испариной выступал на ладонях. Страх, подобного которому он никогда не испытывал прежде, доводил его до безумия.

По-прежнему тихо. Ни шевеления, ни звука, ни луча света. Каков будет следующий ход монстра? Желание предугадать его смертельно изматывало юношу.

Прошли секунды, потом минуты. Там, где лианы впивались в тело Томаса, плоть занемела. Его так и подмывало заорать застывшему внизу монстру: «Убей меня и убирайся туда, откуда пришёл!»

И вдруг, с внезапно ударившей вспышкой света, гривер пробудился к жизни и зажужжал, завыл, зазвякал...

А потом принялся карабкаться вверх по стене.