Глава тридцать восьмая

После полуночи они – банда «Кровь» – прочесывали улицы в поисках заброшенного дома или сдающегося в аренду жилья, где могли найти приют ночной гвардеец и женщина-культистка, и все это время вокруг них не переставая бушевала снежная буря.

Малум потребовал, чтобы его люди дали волю своим звериным инстинктам. Его собственный гнев был как-то связан с глубинным, самым жутким аспектом его вампиризма. Все были в масках, все курили, все рвались в бой. Хвастались. Задавались друг перед другом и обзывали женщин, которые спешили из баров домой. Размахивали руками, передавая представителям других банд сигналы на тайном бандитском языке, но те разбегались от них по углам и прятались по подворотням. Сигналы означали следующее: «Выходите драться, вы, трусы! К чертям Чертей Собачьей улицы». Были и отчуждение, и шутливые потасовки, и оскорбления, и чувство общности. Тлел слабый, ни на кого конкретно не направленный конфликт.

Малум, в маске, сюртуке и теплых перчатках, с ножом приставал к прохожим, которые отвечали на его вопросы, иные поскуливая от страха.

– Не, ниче мы не видали.

– Пожалуйста, мы две сестры, старушки.

– Какого хрена среди ночи? О, это ты, Малум, извини, не признал. Я…

Он разыскал всех владельцев трущобной недвижимости, которые, подкупив бейлифа, получили неограниченное право обдирать бедняков, втридорога сдавая внаем негодное жилье, в котором зачастую даже запаса огненных зерен на ночь не было. Он бил их нещадно, может быть, потому, что от них ему не было никакого проку, а может, и потому, что они того стоили. Один парень, заслуживший особое презрение Малума, был даже избран донором крови. Бандиты нашли его в собственном особняке, недавно выстроенном в Скархаузе, и, набросившись на него с радостными криками, зубами впились во все главные артерии его тела. Малум, взяв из бара в той же комнате бокал, наполнил его свежей кровью и произнес тост за здоровье жертвы.

Пятьдесят бандитов прочесали все подходящие районы и улицы. Пинками они открывали двери домов, спугнув несколько парочек, которые спаривались, точно животные во время гона; в одном месте они обнаружили трех стариков-культистов, которые тут же раскинули сеть магической энергии и забаррикадировали ею вход; подняли с постели одного румеля из инквизиции – тот был не в духе и в очень смешных штанах.

Первую подсказку им дал один квартирный хозяин, которого они застукали развлекающимся с порноголемом. Малум даже подумал, уж не его ли это собственный товар.

– Ага, были тут такие, этажом ниже, правда, в основном она, парень-то все время уходил в казармы. Но они уже ушли.

– Куда?

Мужчина пожал плечами и потянул наверх простыню, тщетно пытаясь прикрыть непристойно розового голема, который, извиваясь, притворно округляя слишком красные губы и то и дело касаясь своих глиняных грудей, свалился с кровати.

– Я слышал, как они говорили что-то про гостиницу в двух улицах к западу отсюда, кажется, но как она называется, не сказали.

Они продолжали свой путь с тем же шумом и грохотом, избегая встреч лишь с военными патрулями и стараясь держаться подальше от доков, где расположились солдаты, считая, что стычки с имперцами им сейчас ни к чему и только помешают достижению простой, в сущности, цели: найти и убить Беами и ее любовника. Но может быть, они понапрасну тратили время? Малуму было все равно – он располагал и деньгами, и временем, и людьми для поисков.

Десяток его парней обыскивали район в миле от Старого квартала, где, по наводке информатора, их все-таки нашли.

Малум подождал, успокоился и вдруг увидел ее силуэт, мелькнувший в окне среднего этажа одной из самых дорогих городских гостиниц, располагавшейся в комплексе готических башен, строительство которых было заморожено. Ее знакомая фигура возникла на фоне портьеры, мягко подсвеченной изнутри цветным фонарем, она подняла руки, распуская волосы, как вдруг сзади к ней подошел мужчина и обнял ее. Вся сцена казалась до странности уютной и интимной и словно не имела к нему никакого отношения, но память о ее лице не отпускала его. Ему хотелось убить их обоих, чтобы они не смели наслаждаться тем, чего он сам не мог ей предложить. В нем говорил примитивный инстинкт – не дать другому самцу посягнуть на территорию, которую он считал своей.

Он послал одного из своих бойцов за подкреплением, подождал немного и сделал остальным знак заходить.

Ворвавшись внутрь, они вихрем пронеслись через холл, заставленный дешевыми безделушками. Разбросав украшения, они бросились к лестнице, которая вела на второй этаж. Малум, глянув в лестничный пролет сверху, заметил, что прибыли еще двадцать членов его банды.

Все попрятались в тени. Беами уже ждала их в коридоре с низким потолком, ее любовник стоял за ее спиной, его силуэт вырисовывался на фоне открытой двери. Он действительно оказался солдатом Ночной Гвардии, этот ее новый мужчина, и сейчас целился в них из лука. Сначала Малум не заметил в нем ничего особенного – моложе, стройнее, чем он сам, узкое лицо – и удивился, почему она бросила его именно ради этого парня.

– Что тебе нужно, Малум? – обратилась к нему Беами.

– Чтобы ты умерла. – Рука Малума уже потянулась к тесаку на поясе, из челюсти полезли вампирские клыки, но вдруг желание казаться нормальным пересилило гнев, и он растворился в урагане чувств, природа которых была непонятна ему самому. Ужасное ощущение.

– Разве мы не можем просто поговорить? – предложила Беами.

– Только этим мы и занимались все время.

– Нет, – возразила она, – именно этого мы никогда не делали.

Он оглянулся на своих людей, заметил удивленно поползшие вверх брови, выражение неуверенности на лицах. Нет, так не пойдет, нельзя же полоскать свое грязное белье прямо на глазах у парней. А то и не до такого срама можно докатиться.

Вдруг Дюка попытался метнуть из-за спины нож, и в ту же секунду с тетивы слетела стрела. Дюка взвизгнул, его руку залила кровь, бесполезный клинок упал на землю.

Солдат оказался чертовски хорошим лучником, это было ясно.

– Оставьте нас в покое! – прорычал он.

– Ни хрена! – огрызнулся Малум. Несколько его людей шагнули вперед, сжимая в руках пиратские реликвии.

Тре, молодой светловолосый новобранец, начал преображать бронзовый цилиндр, из которого пошел свет.

Малум успел понять, что теперь уже Беами рассердилась по-настоящему: ее рука описала в воздухе круг, и начали образовываться светящиеся линии, пространство стало уплотняться сначала в полосы, а те – в волну пурпурного света.

– И ты смеешь грозить своими жалкими безделушками мне? – оскалилась она, как будто копившиеся годами боль и отвращение внезапно вскипели в ней, готовые хлынуть на обидчика.

Тре шагнул вперед и бросил свой цилиндр, который медленно, как во сне, рассыпался в воздухе крошечными электрическими гвоздиками. Беами подняла руку, точно командуя своим световым линиям приготовиться, потом резко бросила ее вниз, как хлестнула по воздуху. Гвозди частью посыпались на пол, частью впились в стену вокруг нее и солдата, прорезав в ней почти идеальный круг. Ее полосы света никуда не исчезли. Тре тупо смотрел, как следующая стрела вошла ему в мякоть бедра и пригвоздила его к полу. Тогда он взвизгнул, сорвал с себя маску и стал царапать ногу ногтями.

– Оставь эти шутки, Малум, со мной они не проходят, – бросила Беами. – И где ты только набрал такого добра.

– У меня есть связи, – проворчал он. Нет, она все-таки здорово его рассердила. Пора ей умереть и лечь в неглубокую могилу бок о бок с этим своим любовником.

– Почему ты не оставишь нас в покое?! – крикнула она.

Двое его людей выстрелили в них из арбалета, короткие мощные стрелы взвились в воздух и замерли неподвижно, застряв в световых волнах. Видимость в темном коридоре была неважной, но Малум прижался к стене, намереваясь подкрасться к солдату и лично свести с ним счеты. Тем временем тот продолжал с устрашающей регулярностью всаживать стрелы в его людей, и Малум только подивился, как он видит их в этой темноте.

Беами превратила свои световые полосы в арку, раскинув ее от одной стены коридора до другой, и продвигала вперед так, что его людям оставалось только пятиться…

И тут прогремел взрыв. Наружная стена рухнула, засыпав узкое пространство коридора каменной крошкой и обломками штукатурки, и резкий порыв холодного ветра влетел внутрь. Все замерли и начали смущенно перешептываться.

– Что за черт? – закашлялся кто-то.

С улицы внизу донеслись крики, мужчины командовали, женщины визжали…

Свист и новый приглушенный взрыв.

Малум, переступив через руки и ноги двоих своих убитых парней, преодолел завалы, пробрался к пролому в стене и выглянул наружу, в сторону побережья. Повсюду, словно полчища крыс, бежали солдаты, синхронный топот их ног наполнял улицы. Где-то зазвонил колокол, от его глубокого резонирующего звука замер весь город.

– Что там, Малум? – спросил кто-то.

Он не мог сказать. Несколько его парней подошли к нему и потрясенно смотрели на пролом, и только тут он вспомнил про удар в стену. Странно – что могло врезаться в нее на такой высоте?

Внизу, прямо под ним, лежал человек, засыпанный обломками камня. Его рот открывался и закрывался, не издавая ни звука, и, словно осознав это, человек вдруг скривился от боли и заплакал.

«Странно», – подумал Малум.

Снова свист, еще один взрыв, теперь ниже и правее. Двухэтажный многоквартирный дом чихнул и харкнул пылью. Опять закричали люди, и почти сразу заговорили сигнальные колокола.

Малум с трудом пробрался назад, в покореженный коридор, где сразу заметил отсутствие Беами и ее любовника. В их комнате тоже никого не оказалось.

Чертова баба дала деру.

Беами и Люпус во всю прыть неслись мимо ополоумевших горожан. Он даже не успел сложить лук и нес его в руках, колчан был приторочен к его спине. На бегу он тревожно объяснял что-то Беами. Колокол призывал его назад, в цитадель.

Начиналась война.

Что-то врезалось в стену над их головами, и футах в сорока за ними обрушилась каменная кладка.

Беами повернула голову и увидела впереди разрушенное кафе, развалины еще дымились от недавнего взрыва. По улице метались люди, плакали дети, мужчины отдавали путаные распоряжения, битое стекло с хрустом втаптывалось в тонкий слой снега. Прямо на их глазах из развалин выволокли троих мужчин и женщину и отнесли в безопасное место. Беами и Люпус подошли к выжившим, чтобы посмотреть, чем им можно помочь, но те все как один молчали. Переглянувшись, все четверо пальцами указали себе на горло и издали безмолвный вопль.

Они онемели.

Беами вскинула голову, услышав новый свист: снаряд летел прямо в теплопровод для огненного зерна. Врезавшись в него, снаряд пробил в нем дыру, и струя жидкого огня выстрелила в ночное небо над городом, осветив картину происходящего. Инстинктивно они втянули головы в плечи, когда камни начали ударяться о мостовую вокруг них. Краткий миг тишины – и новый перебор сигнальных колоколов. Люпус свистнул, подъехал фиакр, в него усадили пострадавших и велели кучеру отвезти их куда-нибудь, где их смогут излечить от немоты.

Любовники поспешили в цитадель.

Бринд слушал донесения, стекавшиеся в цитадель из мест, куда ударили снаряды: пострадавшие от взрывов не могли больше говорить. У них полностью исчез голос. Свидетели происшествий быстро придумали название для загадочных снарядов: немые бомбы.

Пятеро гаруд были отправлены в разведку, чтобы выяснить, откуда именно летят бомбы. Но чем мог ответить на применение столь необычного оружия простой командующий нормальной человеческой армии? Бринд никогда даже не слышал о снарядах, способных преодолевать такое расстояние и причинять такой колоссальный вред. По всей видимости, на этот раз имперская армия столкнулась с врагом, чья техническая оснащенность далеко превосходила ее собственную, – обстоятельство, неслыханное в прежних кампаниях.

Бринд тут же послал за культисткой Блават, зная, что скоро ему пригодится любой совет и понадобится любая помощь, какую она сможет оказать. По городу разослали гонцов с заданием разыскать всех имеющихся культистов и пообещать им щедрую награду за помощь.

Никакое вторжение еще не началось, окуны не продвигались по водной глади, направляясь к берегу, нигде в пригородах не заметили их высадки. Однако ясно было, что больших потерь не избежать, несмотря на ясный приказ из Виллджамура:

«Минимизируйте потери вооруженных сил, но город не сдавайте – он слишком важен для торговли империи. Если город все же будет потерян, то вам надлежит взять его снова, употребив на это, если понадобится, все имеющиеся в вашем распоряжении войска, до последнего человека».

Легче сказать, чем сделать, разумеется. Бринд и так уже укрепил всю береговую линию города, приказав очистить районы порта Ностальжи и Шантиз от тех гражданских, что отказывались вставать под ружье. Тех же, кто изъявил желание участвовать в обороне города, снабдили самым простым оружием пехотинцев и, согласно заранее разработанному плану, объединили в отряды гражданской милиции, руководить которыми поставили нижних чинов из имперских войск.

Девятый и Семнадцатый драгунские полки преградили все подходы и подъезды к новым милитаризованным зонам. Тоннели, ведущие из города, было велено проверить на сохранность кровли после взрывов. Для тех, кто предпочел эвакуироваться, Бринд распорядился организовать подземные поселения на милю дальше южной оконечности города – не бросать же их замерзать в тундре. На протяжении многих веков здесь были просто шахты, давным-давно заброшенные, теперь они могли еще раз послужить людям, предоставив беглецам кров в самых безопасных выработках.

С глубоким вздохом Бринд шагнул на обзорную площадку цитадели, где за каменными укреплениями толпились солдаты Ночной Гвардии, наблюдая периодические вспышки вдали. Немые бомбы, летевшие сначала по одной, по две, потом посыпались гуще, но сейчас почти сошли на нет. Он насчитал всего около пятидесяти взрывов; оставалось только гадать, сколько же еще горожан потеряли дар речи. На лицах солдат явно читались ожидание и тревога. Нелум то и дело бросал на Бринда неодобрительные взгляды, но тот, как обычно, глубоко скрывал свои проблемы. Сейчас не до разногласий с лейтенантом.

Десять минут назад в крепость прибежал Люпус со своей женщиной, от них они узнали о действии немых бомб из первых рук. Сначала Бринд разозлился, увидев Беами, но она представилась культисткой и убедила его в том, что наверняка сможет помочь.

Бринд послал в город глашатаев с повторным оповещением: война приближается, силы всех мужчин и всех женщин понадобятся для обороны. Даже мальчики и девочки, если они уже умеют держать в руках меч, лишними не будут.

Он ведь не представлял, что их ждет.