Глава одиннадцатая

– Леди Рика, может, помолитесь немного? – буркнул Рандур. – Глядишь, снег и перестанет.

Он оглядел безлесную равнину с разбросанными по ней кое-где бликами солнечного света, небо, быстро обретающее цвет заржавленного клинка, – единственная цветовая вариация в этом бесцветье, по которому они так долго держали свой путь. Птеродетты окружали крачек, а те уворачивались от птеродетт. Но спрятаться на просторном поле небес было совершенно негде.

– По твоему тону я заключаю, что ты забавляешься на мой счет, Рандур, – сказала Рика. Ее черный плащ колыхался на ветру, то и дело открывая изукрашенный медальон, одетый поверх платья, – единственное напоминание о богатстве, которым еще так недавно наслаждались сестры.

– Не сильно, если честно, – отвечал Рандур, ловя кривую усмешку Денлина.

Он стоял на крыльце заброшенного фермерского дома, под навесом которого они укрывались от непогоды, и опирался на меч. В доме давно никто не жил, но все-таки это было не то же самое, что пережидать снег под открытым небом. Да и вообще, любое укрытие было для них большим подспорьем. Они были в пути уже тридцать дней и все тридцать страдали от ледяной сырости. Тридцать дней прошло с тех пор, как они бежали из Виллджамура.

Они были беженцами, ни больше ни меньше; он вырвал обеих девушек из лап правосудия, чем прогневил целую империю, и сказать, что теперь он чувствовал себя не вполне уверенно, значило не сказать ничего. В утлой лодчонке, которую долго швыряло и бросало по бурным волнам, они прошли на север вдоль берега Джокулла, не видя по пути ничего, кроме пустого неба да морской пены. Избежав ледяных полей возле Куллруна, подгоняемые убийственно холодными ветрами, они продолжали свой путь на юг и наконец не далее чем вчера, благодаря скорее везению, нежели умению, высадились на восточном берегу Фолка.

Но это была едва половина пути. Их целью оставался Виллирен, крупный торговый город, расположенный на дальнем от Фолка берегу соседнего с ним острова, и добраться до него в данный момент казалось почти невозможным.

Фолк, родина Рандура. Он хорошо знал свой остров, а значит, представлял, какие опасности могут грозить им здесь, вдали от крупных городов. Вот и теперь, видя перед собой выбеленный снегом пейзаж, где не двигалось ничего, кроме ветра, имея в запасе лишь немного провизии и забыв, как выглядят другие люди, он думал о том, что вряд ли их ждет успех. Участки голой земли у самого берега производили негостеприимное впечатление, на них не росло ничего, кроме лишайника да мха, и все же самые очертания здешних холмов и долин, знакомые Рандуру с детства, вселяли в него уверенность, хотя он и сам этого не подозревал.

Денлин, едва они выбрались на сушу, принялся поучать спутниц. Конечно, опыт старика был здесь полезен, но в последнее время он выражал свое мнение по поводу и без.

– Девушки из приличной семьи, потерявшие все – деньги, связи, родственников. Кто вы теперь такие? Никто, ясно вам?

– Никто, – мямлили они так, словно получали выговор за какую-то мелкую провинность, а не боролись за выживание на этой недружественной земле.

Обе были одеты в бесформенные плащи из коричневого меха, капюшоны надвинуты на самые глаза, у их ног лежали вещевые мешки. Некогда изысканно убранные волосы Рики висели нечесаными жидкими прядями, которые, намокнув от снега, липли к лицу. В отличие от подружки Рандура, Эйр, – у той волосы были короче и жестче, а лицо более круглое, чем у Рики; в остальном девушки были похожи как две капли воды. Их сходство сильно беспокоило Рандура – как бы не сделать какое-нибудь сомнительное предложение не той сестре или не шлепнуть, часом, не по тому заду. И не получить пощечину в ответ. Дважды он был уже близок к фатальной ошибке и дважды в последний миг замечал тонкие различия и останавливался.

– Потому что всякий, кто что-то собой представляет, получает по шее, – продолжал делиться мудростью Денлин. – Хотя нет, не по шее, а по жопе.

– Разве выражаться обязательно? – пожаловалась Эйр.

– Привычка, – буркнул Рандур.

– Я многое повидал, паренек. Я, можно сказать, человек светский. – Денлин властно обернулся к нему, его лицо, изборожденное старческими морщинами, с мешками под глазами, даже выигрывало от этого внезапно обретенного достоинства. Его зеленый, как трава, плащ, бывший армейский, был безукоризненно чист – может быть, по старой солдатской привычке. Когда Рандур увидал старика впервые, тому было не до опрятности – он едва сводил концы с концами и с трудом наскребал деньги на выпивку и еду в вонючих трактирах Виллджамура. Однако теперь – вдали от людей, под огромным небом родного острова – юноше уже не приходилось обижаться на то, что он здесь лучше всех одет.

– Сейчас не время миловаться да любезничать, – сказал Денлин. – В диких местах и язык должен быть диким.

Вдали что-то зашевелилось.

– А как на диком языке сказать вот что? – перебил его Рандур. – «Там, вдали, армейский фургон, и он движется прямо сюда».

Старик повернулся, чтобы посмотреть на приближающуюся группу.

– Верно подмечено, паренек. Вот дьявольщина.

Запряженный одной лошадью фургон показался на вершине ближайшего к ним холма: на боку повозки красовалось грубо намалеванное изображение орла, распростершего крылья над пламенем. Рандур понял, что это не регулярные войска, а группа мятежников из тех, что то и дело возникали по всей империи. Юноша уже встречал их раньше на Фолке и знал, что добра от них ждать не приходится. Они требовали свободы от Джамурской империи и отказывались платить налоги, однако своим поведением позорили доброе имя анархизма. Рандуру не раз приходилось слышать о том, как они, перебираясь из города в город на своих тележках, соблазняли там молоденьких девчонок, которые покупались на их недоделанную философию, заимствованную у тех, кого больше интересовало побесить своих предков, чем заняться собственно революцией. Эти молодчики любили призывать других взяться за оружие, но сами только и умели, что петушиться по трактирам на глазах у девчонок.

– Две лошади впереди, одна сзади, одна сбоку от каравана, но, что еще важнее, четверо вооруженных мужиков в драных плащах, и мечи у них охрененно здоровые, – поделился наблюдением Рандур. – Как по-твоему, они тут цветочки продают?

– Думаешь, мы возьмем их, Ранд? – Эйр потрогала золотую цепочку у него на шее – одно из немногих украшений, которые ему удалось вынести из города. С тех пор как в Виллджамуре он учил ее искусству боя на мечах, уверенности у нее значительно прибавилось. Рандуру нравился ее новый характер, ему не терпелось остаться с ней наедине и продолжить исследование их чувств друг к другу. По правде говоря, остаться с ней один на один ему хотелось до головокружения, но с ее богом ударенной сестрой и Денлином, которые вечно крутились поблизости, такая возможность им пока не предоставлялась.

– Не советую, – отозвался Денлин. – После Виллджамура вы двое задаетесь дальше некуда. Думаете, попредставляли там, на стене, так уже и героями стали. А здесь-то все по-другому.

– А мне хотелось бы надеяться, что здесь мы воздержимся от насилия, – вмешалась Рика. – Видит Астрид, я уже повидала достаточно, с меня хватит. – Она склонила голову и задвигала губами в беззвучной джорсалирской молитве. Годы, проведенные ею на Южных Фьордах, где под наблюдением жриц Астрид она изучала богословие, не прошли для нее даром. Рандура раздражало, что в такие моменты, как этот, когда они нуждались не в божественном вмешательстве, а кое в чем посущественнее, она всегда обращалась к религии.

– Девчонка дело говорит, – согласился Денлин. – Для насилия нет причин, не о чем тут беспокоиться. Предоставь все мне.

И Денлин, опасливо ступая по глубокому снегу, двинулся навстречу незнакомцам – сущим пещерным жителям, судя по виду. Отойдя от своих спутников шагов на пятьдесят, Денлин приветствовал прибывших, а дальше Рандур не слышал ничего – расстояние и снег поглотили слова старика. Тот жестикулировал на все лады, тыкал пальцем то в одну, то в другую сторону, смеялся, подбоченясь, и Рандур с облегчением заметил, что верховые тоже начали улыбаться.

Настроение изменил стремительный обмен взглядами.

Один из чужаков поднял арбалет и выстрелил Денлину прямо в глаз, на снег хлынул фонтанчик крови. Старик повалился навзничь. А бандиты продолжали глядеть на него как ни в чем не бывало.

Рика приглушенно вскрикнула.

– В дом, быстро! – приказал Рандур. – Эйр, если меня пристрелят, пригляди за сестрой. Не думаю, что эти мерзавцы хорошо с ней обойдутся.

Лицо Эйр исказилось от негодования. Она хотела остаться с ним и показать себя в бою, он знал это, и, может быть, у нее еще будет такая возможность, но сейчас она не готова убивать, несмотря на свое героическое настроение. Эйр распахнула дверь дома, пропустила вперед Рику и, бросив ему напоследок сердитый взгляд, скрылась за ней сама.

«Черт побери, – думал Рандур. – Денлин…»

Молитва уже не казалась ему неуместной.

Отключив эмоции, он сосредоточился на настоящем, сбросил плащ и взялся за меч, чувствуя приятный холодок возбуждения внутри. К бандитам он приближался медленными, размеренными шагами, надеясь, что они не сразу разнесут его в клочья из своих арбалетов, не дав ему даже подойти к ним. Больше всего на свете ему хотелось оказаться сейчас где-нибудь в другом месте, и он старался даже не смотреть на тело мертвого друга. Снег проваливался под его ногами, ветер стих, оставив по себе жутковатую тишину, в которой его путь к бандитам показался ему вечным.

– Вряд ли это было так уж необходимо, – обратился Рандур к обрюзгшему смуглому мужику в коричневом плаще, который сидел на козлах фургона. Крошки и пятна от еды украшали его одежду спереди, в руках он держал мех с вином. Злится, наверное.

– Солдат, – равнодушно буркнул тот. Пожав плечами, он протянул свободную руку. – На нем плащ, значит нечего ему тут делать, вот и все.

Двое всадников развернули лошадей. К ним подоспел третий, тот, что ехал сзади, вместе они окружили Рандура. Молодой человек молча смотрел на их вожака, подавляя злость.

– Он не служил в армии уже давно. Он много лет как уволился и всего несколько дней назад сам сражался против джамурцев.

– А мы не любим джамурских солдат, будь они хоть бывшие, хоть настоящие, хоть в форме, хоть без. Слишком много их развелось на нашем острове. У нас все просто: раз на тебе значок, значит ты нам не друг. Мы убиваем всех, кто связан с империей. А ты имеешь к ним отношение?

– Ага, сейчас, – солгал Рандур. – Да он вообще солдатом не был. Просто спер этот плащ для тепла. Ну и так, покрасоваться.

– А нам он другое говорил, – отозвался толстяк, с трудом выпрямляясь на козлах, – когда мы его спрашивали.

Ладно хоть щелчка арбалетного затвора пока не слышно.

– Он был обычный старик, просто любил произвести впечатление.

– Ну, на меня он впечатления не произвел. А теперь поговорим об остальных. Кто вы такие и что здесь делаете? Те аппетитные сучки, что убрались сейчас в дом, – ты их обеих трахаешь или как?

– Это никого не касается. – Гнев клокотал у него внутри, но Рандур обуздал свои эмоции. Вместо этого он скормил бандитам сказку о том, что он и его спутницы тоже ненавидят империю, которая драла с них такие налоги за землю, что они вконец разорились, по миру пошли, за душой ни дракара… а девчонки обе заразные, так что с ними терять времени вообще не стоит.

– Глядя на твою одежонку, не подумаешь, что ты ее купил на последние деньги.

– Думаешь, мы торчали бы здесь, черт знает как далеко от ближайшего нормального жилья, будь у нас деньги? – огрызнулся Рандур.

– Это ты верно подметил, – ворчливо согласился разбойник.

Новый обмен взглядами.

Рандур нырнул вправо, так что пущенный из арбалета болт прошел над ним, потом нарочно напугал ближнюю к нему лошадь – та, шарахнувшись, врезалась в другую – и, пока орущие всадники разбирались, что к чему, стащил их обоих на землю. Чик-чик, он перерезал им глотки, после чего метнулся под фургон и выбрался с другой стороны. Там Рандур застал врасплох последнего всадника, дважды ударил его головой о бортик фургона так, что доска треснула, и под конец вогнал ему в рот меч.

Запрыгнув на фургон, Рандур сбросил возницу на землю – его вес увеличил силу удара.

Острие меча Рандура зависло над глазами возницы.

– Не убивай меня! – завопил тот, и мокрое пятно расцвело на его штанах возле паха.

– Хорошо, жирный ублюдок! – Рандур схватил его за сальные волосы. – Назови мне хоть одну причину, почему этот мир не станет лучше без тебя.

– Я… я…

– Извини. Ты не произвел на меня впечатления. – Рандур встал и провел нижним краем своего меча по горлу бандита.

Он оставил его лежать на снегу и истекать кровью с согнутыми в коленях трясущимися ногами. Лошади спокойно стояли рядом, пар от их дыхания клубами поднимался в воздух.

Рандур подошел к мертвому Денлину, присел рядом и, взяв голову друга в руки, вгляделся в зияющую на его лице рану. Крови из нее вытекло столько, что снег вокруг покраснел, отмечая место убийства.

Потом Рандур вернулся в дом, прошел в самую дальнюю комнату и сел в углу, швырнув меч на пол.

– У нас есть привыкшие к седлу лошади, немного еды и кучка монет, – объявил он. – Это прогресс.

И стал энергично тереть себе лицо, боясь заплакать – от длительных лишений, от напряжения, от радости, что его не убили, еще непонятно отчего.

Откуда-то из темноты вышли Эйр и Рика, они мешкали, не зная, как продолжать разговор после такого начала. Лицо Эйр выражало жалость. Он не знал, напугана она его жестокостью или нет, не был даже уверен, что она ее видела. Хотя ей уже не привыкать, ведь она еще не забыла ту бойню, которую он учинил, освобождая ее из Виллджамура.

– Их действительно надо было убить? – спросила Рика.

Закрыв глаза, он медленно выдохнул, потом сказал, обращаясь к Эйр:

– Вот не умеют некоторые быть благодарными, правда?

– А Денлин?… – начала Эйр.

– Умер. Совсем. – Рандур подтянул колени к груди, Эйр тут же присела рядом, положив ладонь ему на руку, но он смотрел мимо нее, в открытую дверь, туда, где чужие люди только что походя лишили жизни его лучшего друга. Его била дрожь.

Под кроваво-красным небом Рика совершила погребальный обряд по Денлину. Когда она попросила у Рандура разрешения на это, он не знал, как реагировать, и потому просто согласно буркнул. Она и так все время либо молилась, либо сидела с постным лицом, не выражая ни малейшей благодарности за свое спасение. Не то чтобы она совсем не была благодарна, просто ей хотелось, чтобы все делалось по законам религии. А спасти свою и чужую шкуру, не запачкав при этом рук, получается не всегда.

Да пошла она! Пусть там одна морозит себе задницу, посмотрим, сколько она протянет. В конце концов, он здесь только ради Эйр, его задача – делать то, что она хочет, вот и все. Служа ей, он придает своей жизни цель и смысл. Вернувшись на Фолк после многомесячного отсутствия, он хотел прежде всего скакать в Уле, где жила его мать, проверить, как там она. Он знал, что, когда людям ничего не светит в будущем, они начинают с тоской оглядываться на прошлое. Вот и он замышлял теперь поездку в тот город на южном берегу острова, где прошло его детство, где он научился танцевать и драться на мечах по правилам древнего витасси. Эти навыки столько раз обеспечивали ему преимущество не только в бою, но и вообще в жизни.

Оторвав от стен дома несколько кусков древесины, они вместе соорудили Денлину погребальный костер, чтобы отправить его душу в высшие миры. Завернули тело в плащ, разожгли огонь. Пламя, взбежав по поленнице дров, вцепилось в труп старика, и скоро яркие искры столбом взвились в ночное небо.

Слушая ритмичное пение Рики, он с удивлением ощущал, что оно успокаивает его больше, чем он готов был признаться. Раньше ему никогда не хватало времени на религию. То он бегал за юбками, то танцевал при свете костров. Жизнь предлагала столько радостей и удовольствий, что об отказе от своих естественных желаний ради неясного будущего и думать не приходилось. А уж в Виллджамуре, куда он пробрался под чужим именем, ему и подавно было чем заняться.

И все же приходилось признать, что странные мелодические молитвы Рики таят в себе какой-то соблазн, манят к себе.

– О чем ты поешь? Должен сказать, я плохо представляю, чему учит эта ваша религия.

Выражение счастья изменило ее лицо.

– Когда два бога, Бор и Астрид, мужское и женское начала, сотворили этот мир, они сотворили и другие. Много разных миров, одни параллельные друг другу, но в основном на разных уровнях бытия – одни выше, другие ниже. На самом высоком уровне заняты выяснением отношений боги и полубоги. Считается, что быть богом хорошо, но им, видно, всегда чего-то не хватает, вот они и соревнуются друг с другом. Есть даже призрачный мир, он находится уровнем выше нашего, и туда попадают те, чьи души так и не смогли освободиться от какого-нибудь страшного воспоминания. Вот почему пребывание в нашем мире, со всеми его трудностями и радостями – именно по причине всех его трудностей и радостей, – как нельзя лучше подходит для развития духа.

Тут он фыркнул, хотя нельзя сказать, чтобы с неодобрением.

– А как же Денлин? – спросил Рандур. – Куда он попадет? В один из других миров?

– Да, и мои молитвы как раз для того и предназначены, чтобы помочь ему достичь хорошего мира.

Какая теперь разница? Все равно Денлина больше нет, он умер, просто умер.

Эйр и Рика вернулись спать в дом, оставив Рандура снаружи, где он задумчиво глядел на костер. Денлин так помог ему – именно он находил покупателей на украшения, которые Рандур добывал, соблазняя богатых жадных старух, чем зарабатывал деньги им обоим. Они стали своего рода коллегами, их связала полезность друг другу.

Где-то вдалеке завыл волк, и от этих звуков Рандуру стало еще более одиноко в этом большом мире.

Спасибо тебе, старина.