– Это опасно, ваше величество, – заявил Доксон.

– Это наш единственный выход, – возразил Эленд.

Он стоял за своим столом, как обычно заваленным книгами. Свет, падавший из окна кабинета, освещал короля со спины, лучи окрашивали белый мундир в блестящий темно-красный цвет.

«Он и впрямь выглядит внушительнее в этом наряде», – думала Вин, заняв бархатное кресло, в котором Эленд обычно читал.

Ор-Сьер неподвижно лежал на полу у ее ног. Вин все еще не знала, как относиться к переменам, произошедшим в Эленде. Дело было не только в одежде и новой прическе: когда он говорил, то теперь держал спину прямо и выглядел более властным. Он даже начал упражняться во владении мечом и тростью.

Вин покосилась на Тиндвил. Наблюдая за происходящим, степенная террисийка сидела на жестком стуле в дальней части комнаты. Спину держала прямо и, несмотря на цветастую юбку и блузку, выглядела словно леди. Не скрещивала ноги, как это любила делать Вин, и никогда не носила брюки.

«В чем ее секрет? Я потратила год, убеждая Эленда попрактиковаться в фехтовании. Тиндвил и месяца тут не провела, как он озаботился тренировочными боями».

Вин чувствовала невольную обиду. И переживала из-за этого нового, уверенного короля-воина – переживала, что он превратится совсем в другого человека, не похожего на того, которого она любила.

А вдруг она станет ему не нужна?

Вин еще глубже вжалась в кресло.

– Эл, ты же понимаешь, что в лагере врага мы не сможем тебя защитить, – пытался убедить короля Хэм.

– Я не уверен, что вы сумеете это сделать и тут, – парировал Эленд. – Учитывая целых две армии, которые расположились чуть ли не у самых стен, это крайне проблематично.

– Верно, – согласился Доксон, – но я боюсь, что вы войдете в лагерь и уже не выйдете.

– Только если проиграю. Если же я буду следовать плану – убеждать отца, что мы союзники, он позволит мне вернуться. Я мало участвовал в дворцовых интригах, когда был моложе, однако кое-чему все-таки научился – манипулировать своим отцом. Я знаю Страффа Венчера и уверен, что смогу с ним справиться. Кроме того, он не хочет меня убивать.

– Ты в этом уверен? – потирая подбородок, поинтересовался Хэм.

– Да, – кивнул Эленд. – Как-никак не он, а Сетт подослал ко мне убийц. Это не просто так. Кого еще Страфф может оставить руководить Лютаделью, как не собственного сына? Он думает, что может мною управлять и сумеет заставить отдать Лютадель. Если я сыграю по его правилам, то смогу натравить его на Сетта.

– В этом что-то есть… – признался Хэм.

– Да, – снова вмешался Доксон. – Но что удержит Страффа от того, чтобы просто взять вас в заложники и тем самым открыть себе двери в Лютадель?

– Сетт за его спиной, – пояснил Эленд. – Если он будет сражаться с нами, то потеряет людей – много людей – и подвергнет себя атаке со спины.

– Но у него будешь ты, мой друг, – заметил Бриз. – Ему не надо будет атаковать Лютадель – он просто заставит нас сдаться.

– Я прикажу, чтобы вы не подчинились ему даже в этом случае. Для чего я и создал Ассамблею. У нее есть полномочия выбрать нового короля.

– Но почему? – не понимал Хэм. – Зачем такой риск, Эл? Давай подождем еще немного и посмотрим, сможем ли мы заставить Страффа встретиться с тобой на нейтральной территории.

– Тебе придется послушаться меня, Хэм, – вздохнул Эленд. – Осада там или нет, но мы не можем сидеть сложа руки. Или просто умрем от голода, или одна из этих армий все же решится прервать осаду и атаковать, понадеявшись взять наши стены, а потом развернуться и немедленно напасть на своего врага. Это нелегко, но они вполне могут на такое пойти. Что в конце концов и произойдет, если мы не начнем игру, настраивая королей друг против друга.

В комнате стало тихо. Все повернулись к Колченогу, который кивнул. Он был согласен.

«Хорошая работа, Эленд», – подумала Вин.

– Кто-то должен встретиться с моим отцом, – продолжал король. – И этим кем-то буду я. Страфф думает, что я дурак, и я смогу убедить его, что не представляю угрозы. Потом я пойду и уговорю Сетта. Когда они наконец нападут друг на друга и каждый будет думать, что мы на его стороне, мы отступим и принудим их сражаться. У победителя просто не останется сил, чтобы забрать у нас город!

Хэм и Бриз закивали, но Доксон покачал головой:

– План хорош в теории, но пойти в лагерь врага без охраны? Это глупо.

– Видите ли, я уверен, что это в наших интересах. Мой отец свято верит во власть и подчинение. Отправившись в его лагерь, я фактически докажу ему, что он обладает властью надо мной. Я покажусь ему слабым, и он предположит, что может взять меня, когда захочет. Рискованно, согласен, однако, если я этого не сделаю, нам конец.

Мужчины смотрели друг на друга. Эленд чуть выпрямился, и его руки сжались в кулаки. Он всегда так делал, когда волновался.

– Боюсь, это не обсуждается, – подытожил Эленд. – Я принял решение.

«Они таких заявлений не примут», – подумала Вин.

В шайке Кельсера собрался независимый народ. Но, удивительное дело, никто не стал возражать.

Доксон наконец-то кивнул:

– Хорошо, ваше величество. Вы идете опасной дорогой: Страфф должен поверить, что может рассчитывать на нашу поддержку, но его также надо убедить в том, будто он может предать нас, если захочет. Вам придется сделать так, чтобы он пожелал заполучить нашу военную силу, но в то же самое время упустил из вида нашу силу воли.

– И тебе придется провернуть все это таким образом, чтобы Страфф не догадался, что ты играешь на два фронта, – добавил Бриз.

– Сможешь? – спросил Хэм. – Честно, Эленд?

– Смогу, Хэм. Я поднаторел в политике за последний год.

Слова прозвучали уверенно, хотя Вин видела, что кулаки Эленда по-прежнему сжаты.

«Ему придется отучиться от этой привычки».

– Быть может, ты и смыслишь в политике, – согласился Бриз, – но это мошенничество. Признайся себе в этом, мой друг. Ты же болезненно честный человек, который вечно болтает о защите прав скаа и прочей чуши.

– Ты несправедлив ко мне, – покачал головой Эленд. – Честность и благие намерения – совершенно разные вещи. Пожалуй, я могу быть столь же нечестным, как… – Он помедлил. – А почему я вообще спорю? Мы все решили, и никто, кроме меня, не в состоянии это сделать. Докс, напиши отцу, что я буду рад встрече с ним. Более того… – Эленд помедлил, глядя на Вин, и продолжил: – Я не только собираюсь обсудить будущее Лютадели со Страффом, но кое с кем его познакомить.

– Ну да, так теперь приглашают девушку домой, чтобы познакомить с отцом, – фыркнул Хэм.

– Не говоря уже о том, что эта девица – самый опасный алломант в Центральном доминионе, – усмехнулся Бриз.

– Считаете, Страфф согласится ее принять? – спросил Доксон.

– Если не согласится, все отменяется, – отрезал Эленд. – Позаботься о том, чтобы он это понял. Так или иначе, думаю, он не будет против. Страфф привык меня недооценивать, – видимо, у него для этого были основания. Однако я уверен, что это чувство распространяется и на Вин. Он обязательно предположит, что она не так хороша, как все твердят.

– У Страффа есть собственный рожденный туманом, – подала голос Вин. – Для защиты. Будет справедливо, если Эленд возьмет меня с собой. Я вытащу его, если что-то пойдет не так.

Хэм опять фыркнул:

– Не очень-то достойное будет отступление, если Вин перекинет тебя через плечо и отнесет в безопасное место.

– Это лучше, чем умереть. – Эленд явно пытался быть добродушным и тем не менее слегка покраснел.

«Он меня любит, но он все же мужчина, – со вздохом подумала Вин. – Сколько раз он чувствовал себя уязвленным из-за того, что я рожденная туманом, а он обычный человек? Менее достойный мужчина никогда бы меня не полюбил. Но разве Эленд не заслуживает женщины, которую смог бы защитить? Женщины, которая будет больше похожа на… женщину?»

И Вин в поисках тепла еще глубже закопалась в бархатные глубины кресла. Однако рабочее кресло Эленда невольно спровоцировало и следующие вопросы. Не заслуживал ли он также женщины, которая разделяла бы его интересы и не считала бы чтение скукой? Женщины, с которой он мог бы обсуждать свои блестящие политические теории?

«Почему я в последнее время так много думаю о наших отношениях?»

«Нам нет места в их мире, – говорил Зейн. – Мы рождены для тумана. Ты не такая, как они…»

– Я кое-что еще хотел сказать, ваше величество, – снова вмешался Доксон. – Вам надо встретиться с членами Ассамблеи. Они в нетерпении. Хотят обсудить с вами одну проблему – что-то там про поддельные монеты, обнаруженные в Лютадели.

– У меня сейчас не очень-то много времени для городских дел, – покачал головой Эленд. – Первейшая причина, для которой я создал Ассамблею, заключалась в том, что они должны сами решать подобные вопросы. Немедленно пошли им сообщение, что я доверяю их мнению. Извинись за меня и объясни, что я занят защитой города. Я постараюсь встретиться с Ассамблеей на следующей неделе.

Сделав себе пометку, Доксон кивнул:

– Вообще-то, это меняет дело. Встретившись со Страффом, вы теряете власть над Ассамблеей.

– Это не официальное парламентерство, – не согласился Эленд. – Просто неформальная встреча. Наше решение не отменяется.

– Честно говоря, ваше величество, – продолжал Доксон, – я сильно сомневаюсь, что они это поймут. Вы же знаете, как они разозлились, когда поняли, что сами себе связали руки до тех пор, пока вы не проведете переговоры.

– Знаю, но рискнуть стоит. Мы должны встретиться со Страффом. Когда это произойдет, я вернусь с новостями для Ассамблеи – надеюсь, новости будут хорошие. На данный момент встреча превыше всего.

«Звучит и в самом деле решительно, – подумала Вин. – Нет, он явно меняется…»

Ей необходимо было перестать об этом думать и сосредоточиться на чем-то другом. Разговор перешел на особые способы, при помощи которых Эленд мог бы манипулировать Страффом. Каждый из членов команды давал советы более эффективного мошенничества. Вин, однако, обнаружила, что наблюдает за ними, выискивая противоречия в их личностях, пытаясь решить, не может ли кто-то из них быть шпионом-кандрой.

Был ли Колченог спокойнее обычного? Была ли перемена в речи Призрака связана с тем, что он повзрослел, или кандра не мог как следует подражать его жаргону? Не был ли Хэм, возможно, слишком игрив? Он также казался не таким увлеченным своими маленькими философскими проблемами, как раньше. Стал серьезнее, или кандра не знал, как его имитировать в полной мере?

В общем, ничего хорошего. Стоило задуматься, и кажущиеся противоречия обнаруживались в ком угодно. Хотя при этом друзья вроде бы оставались такими же, как всегда. Видимо, люди слишком сложны, чтобы раскладывать их характеры на простые черты. Да и кандра наверняка хорош, очень хорош. Он ведь потратил целую жизнь, упражняясь в подражательстве, и свое внедрение наверняка запланировал уже давно.

Значит, все возвращалось к алломантии. Только где взять на это время? Патрулирование, изучение Бездны… Впрочем, Вин тут же поймала себя на том, что дело вовсе не в недостатке времени – она просто очень боялась. Боялась, что кто-то из команды – из числа ее первых друзей – мог оказаться предателем.

Нет, она должна! Если в бывшую шайку Кельсера и впрямь затесался предатель, короли узнают о трюках, которые планирует Эленд, и это конец…

Вин осторожно зажгла бронзу и тотчас же ощутила алломантический пульс от Бриза – дорогого, неисправимого Бриза. Он был так хорош в алломантии, что даже Вин редко могла определить его прикосновение. Иногда, правда, он злоупотреблял своей силой.

Однако сейчас гасильщик ее не трогал. Вин закрыла глаза, сосредоточилась. Когда Марш учил ее тонкому искусству чтения алломантического пульса, она еще не понимала, насколько важным окажется это умение.

Разжигаемый металл испускает невидимое биение, похожее на барабанный бой, которое различает алломант, воспламенивший бронзу. По ритму этой пульсации можно в точности определить, какой именно металл воспламенен. Разумеется, требовалась практика, но Вин совершенствовалась в чтении алломантических пульсов.

Итак, Бриз жег латунь – металл, гасивший эмоции. Вин ощутила себя внутри двойного ритмического рисунка. Пульсация была направлена на кого-то справа от нее.

Эленд. Бриз был сосредоточен на Эленде. Неудивительно, учитывая тему разговора. Гасильщик всегда использовал алломантию на людях, с которыми общался.

Удовлетворенная, Вин откинулась на спинку кресла. И вдруг замерла.

«Марш намекал, что от бронзы больше толка, чем многие думают. А если…»

Она зажмурилась, не думая о том, что, если кто-то заметит, ее действия покажутся странными, и снова сосредоточилась на алломантической пульсации. Зажгла бронзу, концентрируясь с такой силой, что почти вызвала у себя головную боль. В алломантической пульсации чувствовалась… вибрация. Только вот что это означало?

«Ладно, – подумала Вин. – Я ведь могу и словчить».

Она погасила олово, которое обычно всегда горело чуть-чуть, потом обратилась внутрь себя и подожгла четырнадцатый металл. Дюралюминий.

Алломантическая пульсация стала такой громкой… такой мощной… Вин могла поклясться, что чувствовала, как от вибраций рассыпается на части. Они громыхали, словно удары огромного барабана, расположенного будто совсем рядом.

Волнение, тревога, беспокойство, неуверенность, волнение, тревога, беспокойство…

Все закончилось очень быстро – бронза сгорела в одной мощной вспышке. Вин открыла глаза. Никто в комнате, кроме Ор-Сьера, не обратил на нее внимания.

Вин почувствовала себя опустошенной, а в голове словно поселился маленький братец того барабана, что теперь уже не был слышен. Зато кое-что узнала. Поначалу Вин испугалась, что это работа Бриза, но потом вспомнила, что гасильщик сосредоточивался лишь на чувствах, которые требовалось смягчить. На тех, которые он мог устранить при помощи своей силы.

Она перевела взгляд с него на Эленда.

«Так он… придает уверенности Эленду!»

Если тот стоял чуть прямее, то лишь потому, что гасильщик тихонько ему помогал, стирая волнение и тревогу. И при этом не прекращал спорить и отпускать свои обычные ироничные комментарии.

Вин изучала полноватого человека, игнорируя головную боль и испытывая ранее незнакомое восхищение. Она всегда немного удивлялась тому, как склонный к манипуляциям, немного эгоистичный Бриз попал в шайку Кельсера. Другие ее члены были все в известной степени идеалистами. Даже Колченог со всеми своими причудами оказался до странности хорошим человеком.

Присоединившись к шайке Кельсера, Бриз скорее бросал вызов, чем собирался помогать скаа. Но Кельсер всегда говорил, что он внимательно подбирал своих соратников, оценивая людей целиком, а не по профессиональным качествам.

Вин смотрела, как гасильщик указывает тростью на Хэма и произносит что-то фривольное. И все же…

«Ты хороший человек, Бриз, просто слишком тщательно это скрываешь».

И он, конечно, не самозванец. Он ведь не был в городе, когда кандра устроил подмену. Однако Вин словно стало чуточку легче – она тихонько улыбнулась.

Если бы удалось с той же легкостью вычеркнуть из списка кого-то еще…

Когда совещание закончилось и Эленд попрощался со своими соратниками, Доксон отправился сочинять нужные письма, Хэм пошел делать обход сторожевых постов, Колченог вернулся к тренировке солдат, а Бриз – к попыткам утихомирить Ассамблею в связи с недостатком внимания со стороны короля.

Вслед за ними и Вин нехотя поднялась из облюбованного ею кресла, бросив взгляд сначала на Эленда, а потом – на Тиндвил.

«Все еще подозреваешь ее, да?» – весело подумал Эленд.

Он ободряюще кивнул, и Вин нахмурилась чуть-чуть сердито. Мог бы позволить ей и остаться, хотя… нет уж, с Тиндвил даже наедине было неловко.

Вин вышла из комнаты бок о бок с кандрой-волкодавом.

«Похоже, она все больше привыкает к этому существу», – с удовлетворением отметил Эленд.

Было хорошо знать, что кто-то за ней присматривает.

Дверь закрылась за спиной Вин, и Эленд со вздохом потер плечо. Несколько недель тренировок с мечом и тростью дорого стоили – все тело покрывали синяки. Он пытался не показывать боль, точнее, не показывать ее при Тиндвил.

«По крайней мере, я доказал, что способен учиться, – подумал Эленд. – Она должна была видеть, что сегодня у меня все получилось».

– Ну? – спросил он.

– От вас одни неприятности, – поднявшись со стула, отрезала Тиндвил.

– Вы всегда так говорите, – собирая книги в стопку, улыбнулся Эленд.

Тиндвил твердила, что он должен позволить слугам наводить порядок в кабинете, но Эленд упорно сопротивлялся. Беспорядок из книг и бумаг был привычнее, и он не желал, чтобы кто-то их трогал.

Но когда террисийка стояла и вот так смотрела, Эленд испытывал по поводу беспорядка нечто похожее на угрызения совести. Он добавил в стопку еще книгу.

– Вы должны были заметить, что я отлично справился. Я заставил их отпустить меня в лагерь Страффа.

– Вы король, Эленд Венчер. – Тиндвил сложила руки на груди. – Никто не может «позволить» вам что-то или «не позволить». Первым делом изменитесь сами – прекратите думать, что вы нуждаетесь в разрешении или согласии тех, кто следует за вами.

– Король должен править с учетом воли своих граждан, – возразил Эленд. – Я не стану новым Вседержителем.

– Король должен быть сильным! Он принимает советы, но только если они требуются ему самому. Он дает понять, что окончательное решение принадлежит ему, а ни в коем случае ни его советникам. Вам нужно усилить контроль над своими помощниками. Если они не будут вас уважать, не будут уважать и враги – не говоря уже о народе.

– Хэм и остальные меня уважают.

Вместо ответа Тиндвил лишь повела бровью.

– Но это так! – воскликнул Эленд.

– Как они называют вас?

– Они мои друзья, – пожал плечами Эленд, – поэтому и зовут по имени.

– Или используют что-то вроде имени. Не правда ли, Эл?

Эленд покраснел и машинально положил последнюю книгу в стопку.

– Хотите, чтобы я заставил друзей обращаться ко мне официально?

– Да. Особенно на людях. К вам следует обращаться «ваше величество» или в крайнем случае «мой господин».

– Сомневаюсь, что Хэм с этим смирится, – покачал головой Эленд. – У него проблемы с подчинением.

– Он справится. – В голосе Тиндвил не прозвучало даже тени сомнения.

Она провела пальцем по краю книжной полки – на кончике пальца собралась пыль.

– А что же тогда вы? – с вызовом спросил Эленд.

– Я?

– Вы называете меня «Эленд Венчер», а не «ваше величество».

– Я особенная.

– Не вижу причин. С этого момента можете обращаться ко мне «ваше величество».

– Хорошо, ваше величество. – Тиндвил хитро улыбнулась. – Можете уже разжать кулаки. Вам нужно будет над этим поработать: государственный деятель не должен своим поведением демонстрировать нервозность.

Эленд расслабил руки.

– Хорошо. Кроме того, в вашей речи все еще чувствуется уклончивость, что делает вас скромным и нерешительным.

– Я над этим работаю.

– Не извиняйтесь, если нет необходимости, – напирала Тиндвил. – Не просите прощения. Вам это не нужно. Командира часто судят по тому, насколько хорошо он справляется с ответственностью. Если вы король, все, что происходит в вашем королевстве – независимо от того, кто совершает действия, – ваша вина. Вы ответственны даже за такие неизбежные события, как землетрясения или бури.

– Или вражеские армии, – подсказал Эленд.

– Или армии, – кивнула террисийка. – Вы несете ответственность за все, и если что-то идет не так – виноваты вы. Вам просто надо это принять. И прекратите заниматься уборкой. Это не дело короля.

Эленд опустил книгу, которую взял в руки только что.

– Теперь поговорим о чувстве вины, – усаживаясь, продолжала Тиндвил. – Чувствовать себя виноватым не к лицу королю. Довольно вам сожалеть обо всем подряд.

– Но вы только что сказали, что все происходящее в королевстве на моей совести!

– Так и есть.

– Тогда как я могу не чувствовать себя виноватым?

– Вы должны быть уверены, что поступаете наилучшим образом, – пояснила Тиндвил. – Вы должны знать, что, как бы плохо ни шли дела, будет еще хуже без вас. Когда катастрофа случается, вы берете на себя ответственность, но не думаете о ней постоянно и не хандрите. Для вас это непозволительная роскошь. Пусть вину чувствуют те, кто рангом пониже. Вам просто надо делать то, что от вас ждут.

– А именно?

– Вы должны все исправить.

– Великолепно, – произнес Эленд безжизненным голосом. – А если не получится?

– Тогда вы принимаете ответственность и исправляете все со второй попытки.

– А если я вообще не смогу все исправить? Если я и в самом деле не лучший король?

– Тогда вы должны самоустраниться. Самоубийство предпочтительнее всего – предполагая, конечно, что у вас имеется наследник. Хороший король знает, что нельзя повергать страну в хаос из-за проблем с наследованием.

– Так я, по-вашему, должен просто себя убить?

– Нет, – покачала головой Тиндвил. – Я хочу, чтобы у вас появилось чувство собственного достоинства, ваше величество.

– Только звучит все совсем иначе. Каждый день вы твердите, какой я плохой король и как мои люди страдают! Тиндвил, я не лучший человек для этого поста. Лучшего человека убил Вседержитель.

– Хватит! – рявкнула Тиндвил. – Верите вы в это или нет, ваше величество, но вы лучший!

Эленд фыркнул.

– Вы лучший, – повторила Тиндвил, – потому что трон сейчас ваш. Если и существует что-то хуже короля со средними способностями, так это хаос – то, что воцарилось бы в этом королевстве, не взойди на трон вы. Люди с обеих сторон – и знать, и скаа – вас принимают. Они могут в вас не верить, но они вас принимают. Отойдите вы в сторону или случайно помрите, и будет смута, коллапс и разрушение. Дурно воспитанный или нет, слабохарактерный или нет, дающий повод для насмешек или нет, вы все, что есть у этой страны. Вы король, Эленд Венчер.

– Я… не уверен, стало ли мне лучше от ваших слов, Тиндвил.

– Это…

Эленд поднял руку:

– Да, знаю. То, что я чувствую, не имеет значения.

– Вы не имеете права чувствовать вину за это. Признайте, что вы король, признайте, что ничего уже нельзя изменить, и примите ответственность. Что бы вы ни делали, будьте уверены: если бы не вы, случился бы хаос.

Эленд обреченно кивнул.

– Апломб, ваше величество. Все успешные властители обладают одной общей чертой – они верят, что могут справиться со своим делом лучше, чем кто-либо другой. Смирение – это прекрасно, если речь идет об ответственности и долге, но, когда приходит время принимать решение, вы не должны задавать вопросы самому себе.

– Я попытаюсь.

– Хорошо. Теперь, видимо, мы можем двигаться дальше. Скажите мне, почему вы не женились на этой юной девушке?

«Вот уж не ожидал…» Эленд нахмурился.

– Это очень личный вопрос, Тиндвил.

– Прекрасно.

Эленд нахмурился еще сильнее, но террисийка устремила на него один из своих безжалостных взглядов.

– Я не знаю, – сдался наконец Эленд, откинувшись на спинку кресла. – Вин… не такая, как другие женщины.

– Я думаю, ваше величество, – голос Тиндвил немного смягчился, – что чем больше женщин вы узнаете, тем лучше поймете, что это утверждение применимо к каждой из них.

Эленд лишь печально кивнул.

– Как бы то ни было, нынешнее положение вещей никуда не годится. Я не стану совать нос в ваши отношения, но – как мы уже говорили – внешний облик очень важен для короля. Неприемлемо, чтобы у вас была любовница, о которой все знают. Я понимаю, что такого рода поведение считалось обычным для имперской знати. Скаа, однако, хотят видеть в вас что-то лучшее. Возможно, именно из-за того, что многие аристократы вели столь развратный образ жизни, простые люди всегда ценили единобрачие. Они отчаянно желают, чтобы вы уважали их идеалы.

– Им придется просто потерпеть, – пояснил Эленд. – Я, вообще-то, хочу взять Вин в жены, но она пока не соглашается.

– И вы знаете, в чем причина?

– Ее… очень часто невозможно понять, – покачал головой Эленд.

– Быть может, она не подходит человеку вашего уровня.

– Это как понимать?

– Быть может, вам нужен кто-то более утонченный, – предположила Тиндвил. – Я уверена, она отличный телохранитель, но как леди…

– Стоп, – отрезал Эленд. – Вин хороша такой, какая есть.

Тиндвил загадочно улыбнулась.

– Что? – не понял Эленд.

– Я оскорбляла вас весь день, ваше величество, и вы лишь самую малость на меня рассердились. Я упомянула вашу рожденную туманом, слегка недооценив ее, и вы теперь готовы вышвырнуть меня вон.

– И?

– И вы действительно ее любите?

– Конечно, – горячо подтвердил Эленд. – Я ее не всегда понимаю, но да, я ее люблю.

– Тогда прошу прощения, ваше величество. Я должна была убедиться.

– Так это было что-то вроде проверки? – Эленд еще продолжал хмуриться, но уже чуть-чуть расслабился в своем кресле. – Вы хотели увидеть, как я отреагирую на ваши слова о Вин?

– Все, с кем вы будете встречаться, ваше величество, будут подвергать вас проверке. Надо бы уже начать к этому привыкать.

– Но почему вы беспокоитесь о моих отношениях с Вин?

– Любовь – сложное дело для королей, ваше величество, – непривычно мягким голосом произнесла Тиндвил. – Вам еще только предстоит узнать, что привязанность к этой девушке способна причинить намного больше неприятностей, чем любой другой вопрос, который мы обсуждали.

– И это причина отказаться от нее? – сдавленно спросил Эленд.

– Нет, – возразила Тиндвил. – Нет, я так не думаю.

Эленд помолчал, изучая статную террисийку с тяжелыми чертами лица и несгибаемой осанкой.

– Такое… странно слышать от вас. А как же королевский долг и облик?

– Мы должны делать послабления в исключительных случаях, – объяснила Тиндвил.

«Интересно, – подумал Эленд. Он и вообразить себе не мог, что она из тех, кто соглашается на какие-то „исключения“. – Или она сложнее, чем я предполагал?»

– Ладно, – прервала мысли короля Тиндвил. – Как продвигаются ваши тренировки?

Эленд инстинктивно потер больную руку:

– Хорошо, по-моему. Но…

Его прервал стук в дверь. Через секунду вошел капитан Дему:

– Ваше величество, прибыл гость из армии лорда Сетта.

– Посланник? – Эленд поднялся.

Дему помедлил, выглядел он слегка смущенным.

– Ну… что-то вроде того. Она назвалась дочерью лорда Сетта и сказала, что ищет Бриза.