– Убей его, – прошептал бог.

Притаившись в тумане, Зейн смотрел сквозь открытые балконные двери на Эленда Венчера.

– Ты должен его убить, – упорствовал бог.

В какой-то степени Зейн ненавидел Эленда, хотя до сегодняшнего дня даже не встречался с ним. Эленд являлся тем, кем должен был стать Зейн. Любимчик. Богатей. Баловень. Он был врагом Зейна, преградой на пути, той мелочью, что мешала Страффу захватить власть в Центральном доминионе.

Но он был также братом Зейна.

Позволив себе упасть в туман, рожденный туманом плавно опустился на землю за пределами крепости Венчер. Три маленькие металлические плитки – три якоря, от которых он отталкивался, чтобы держаться в воздухе, – прыгнули ему прямо в руки. Вин скоро вернется, и она не должна застать его здесь. Почему-то девчонка могла определять его местонахождение: похоже, ее чувства были острее, чем у других алломантов, которых он знал или с которыми сражался. Конечно, ведь ее учил сам Выживший.

«Хотел бы я с ним познакомиться, – думал Зейн, двигаясь сквозь туман через двор. – Этот человек понимал, что значит быть рожденным туманом. Он не позволял другим управлять собой, а делал то, что считал нужным. Как бы жестоко ни приходилось поступать».

Так, по крайней мере, твердила молва.

Зейн приостановился возле наружной крепостной стены, под контрфорсом. Наклонился, вытащил камень из брусчатой мостовой. Забрав оставленное там шпионом из дворца Эленда послание, вернул камень на место. Потом бросил монету и улетел в ночь.

Зейн не крался. Он не полз, не пробирался тайком, не пригибался. Он вообще не любил прятаться.

К военному лагерю Страффа Венчера он подошел решительным шагом. Зейну всегда казалось, что рожденные туманом слишком много времени проводят тайком. Конечно, анонимность давала некую свободу, однако опыт подсказывал, что она больше сковывала, чем освобождала. Анонимность позволяла ими управлять, позволяла обществу притворяться, будто рожденных туманом не существует.

Зейн прошагал мимо сторожевого поста, где возле большого костра сидели двое солдат. Ослепленные сейчас ярким светом, они были практически бесполезны. Обычные люди боялись туманов, и это делало их менее ценными. Зейн не считал, что, думая таким образом, проявляет заносчивость, – такова реальность. Алломанты приносили больше пользы и потому ценились выше. Почему Зейн и поручил смотреть в темноту ищейкам. Обычные дозорные были больше для отвода глаз.

– Убей, – скомандовал бог, когда Зейн подошел к сторожевому посту.

Рожденный туманом не обратил на голос внимания, хотя делать это с каждым разом становилось все труднее и труднее.

– Стоять! – выкрикнул один из стражей, поднимая копье. – Кто идет?

Зейн бесцеремонно оттолкнул копье, смахнув наконечник с древка.

– Кто еще это может быть? – рявкнул он, выходя на свет.

– Господин Зейн! – воскликнул другой солдат.

– Вызови короля. Скажи, я буду ждать его в штабной палатке.

– Но, мой господин, время позднее. Его величество, наверное…

Повернувшись, Зейн хмуро посмотрел на стража. Между ними клубился туман, и не пришлось даже применять эмоциональную алломантию – солдат просто отдал честь и ринулся исполнять приказ.

Зейн шагал сквозь лагерь. Он не носил ни мундира, ни туманного плаща, но солдаты останавливались и отдавали честь, когда он проходил мимо. Они знали, кто он, знали, что его надо уважать. Так все и должно быть. С одной стороны, Зейн прекрасно понимал, что не превратился бы в столь могущественное оружие, если бы Страфф не скрыл от всех своего незаконнорожденного сына. Из-за конспирации пришлось жить в нищете, тогда как брату Эленду достались все привилегии. С другой стороны, Страфф мог прятать Зейна почти всю его жизнь. Даже сейчас, когда распространились слухи о том, что у Страффа Венчера есть рожденный туманом, немногие понимали, что Зейн на самом деле его сын.

Тяжелая жизнь научила выживать, полагаясь только на себя. Зейн стал жестким и сильным и подозревал, что Эленд никогда не поймет, что это означает. К несчастью, побочным эффектом такого детства стало безумие.

– Убей его, – прошептал бог, когда Зейн прошел мимо очередного солдата.

«Убей!» – звучало в ушах всякий раз, стоило кому-нибудь просто попасться на глаза.

Тихий голос был постоянным спутником Зейна. И он понимал, что безумен, – обычные люди не слышат голосов. Понимал, однако не считал, что безумцу позволительно вести себя по-дурацки. Одни люди слепы, у других дурной характер, кто-то слышит голоса… Какая разница? Человека определяют не его недостатки, а то, как он с ними справляется.

По этой причине Зейн игнорировал голос и убивал, когда хотел, а не когда приказывали. По собственному убеждению. Он считал себя почти счастливчиком: другие безумцы бредили и не могли отличить видения от реальности. Зейн, по крайней мере, себя контролировал. Как правило.

Толкнув металлические застежки, он откинул полог штабной палатки. Стражи по обеим сторонам отдали честь. Зейн нырнул внутрь.

– Мой господин! – подскочил несший ночное дежурство офицер.

– Убей его, – сказал бог. – Не так уж он важен, в самом-то деле.

– Бумагу, – приказал Зейн, направляясь к большому столу в центре комнаты.

Выполняя приказ, офицер схватил стопку листов. Притянув перо за металлический кончик, Зейн перебросил его через комнату себе в руку. Офицер подал чернила.

– Это места скопления солдат и ночные патрули, – объяснял Зейн, покрывая чистый лист цифрами и схемами. – Я видел их сегодня, когда находился в Лютадели.

– Очень хорошо, мой господин, – поддакнул офицер. – Мы ценим вашу помощь.

– Ты не мой начальник, солдат, – продолжая писать, бросил Зейн. – Ты даже мне не ровня, и я тебе не помощник. Я забочусь о нуждах моего войска. Ясно?

– Да, мой господин.

– Отлично. – Зейн закончил писать и протянул бумагу. – Теперь уходи, или я сделаю то, что предлагает мой друг, – засуну это перо тебе в глотку.

Приняв бумагу, офицер поспешно ретировался. Зейн нетерпеливо ждал. Страффа не было. В конце концов, негромко выругавшись, Зейн алломантическим толчком отбросил полог и вышел наружу. Палатка Страффа, хорошо освещенная многочисленными фонарями, казалась сияющим красным маяком в ночи. Зейн миновал стражей, которые отлично знали, что его лучше не трогать, и вошел в палатку короля.

Страфф, высокий, представительный человек с каштановыми волосами, поглощал поздний ужин. У него были ухоженные руки аристократа, и ел он с изяществом. Казалось, появление Зейна не произвело на него ни малейшего впечатления.

– Ты опоздал, – сказал Страфф.

– Убей его, – сказал бог.

Зейн сжал кулаки. Игнорировать именно эту команду голоса было сложнее всего.

– Да, я опоздал.

– Что случилось сегодня вечером? – не прерывая своего занятия, поинтересовался Страфф.

Зейн глянул на слуг.

– Мы должны сейчас находиться в штабной палатке.

Страфф не двинулся с места, продолжая потягивать бульон и всем своим видом показывая, что не Зейну здесь отдавать приказы. Это было раздражающе, но этого следовало ожидать. Зейн проделал почти то же самое с офицером на ночном дежурстве несколько минут назад. Он учился у мастера своего дела.

Ничего не поделаешь. Зейн сел и принялся вертеть столовый нож, наблюдая за тем, как насыщается отец. Слуга почтительно поинтересовался, не желает ли господин присоединиться к его величеству, но Зейн только отмахнулся.

– Убей Страффа, – приказал голос. – Ты должен быть на его месте. Ты сильнее. Ты умнее.

«Но я не в себе в отличие от него», – подумал Зейн.

– Ну? – спросил Страфф. – Есть у них атиум Вседержителя или нет?

– Не уверен, – отозвался Зейн.

– Девчонка тебе доверяет?

– Это лишь вопрос времени. Я видел, как она использовала атиум, когда дралась с убийцами Сетта.

Страфф задумчиво кивнул. Он был по-настоящему дельным человеком. Благодаря ему Северный доминион избежал хаоса, который поглотил остальную территорию Последней империи. Скаа Страффа оставались под контролем, его вассалы знали свое место – пришлось казнить нескольких человек, чтобы показать, кто главный. Но он делал лишь необходимое – качество, которым Зейн не обладал и, возможно, поэтому ценил в людях превыше всего остального.

– Убей его! – завопил бог. – Ты ненавидишь его! Он держал тебя в нищете, заставлял тебя, ребенка, драться за жизнь!

«Он сделал меня сильным», – мысленно парировал Зейн.

– Так используй эту силу, чтобы его убить!

Зейн схватил со стола разделочный нож. Страфф посмотрел поверх своей тарелки; едва заметно вздрогнул, когда Зейн полоснул себя по руке. На предплечье появился длинный глубокий порез. Боль помогала Зейну сопротивляться голосу.

Несколько секунд Страфф глядел на кровь, потом взмахом руки приказал слуге принести полотенце, чтобы Зейн не запачкал ковер.

– Тебе надо заставить ее снова использовать атиум, – сказал Страфф. – Эленд, быть может, сохранил одно или два зернышка. Правду мы узнаем только в том случае, если ее запас кончится. – Он снова вернулся к еде. – Вообще-то, тебе следовало бы заставить ее сказать тебе, где спрятан атиум. Если он, конечно, у них есть.

– Она способнее, чем ты думаешь, отец, – наблюдая за тем, как из раны капает кровь, задумчиво произнес Зейн.

Страфф приподнял бровь:

– Только не говори, будто веришь в эти сказки, Зейн. В эту ложь про нее и Вседержителя.

– Почему ты считаешь это ложью?

– Из-за Эленда, – пояснил Страфф. – Мальчишка – дурак. Он контролирует Лютадель только потому, что все аристократы, которые хоть что-то соображали, покинули город. Если бы эта девочка была настолько сильна, чтобы победить Вседержителя, очень сомневаюсь, что твой брат сумел бы добиться от нее верности.

Зейн снова резанул себя по руке. Он не делал глубоких порезов, от которых был бы реальный вред, ему требовалась лишь боль. Пряча недовольство, Страфф наконец-то отодвинул тарелку. В глубине души Зейн получил удовольствие, видя подобное выражение в глазах отца. Это все из-за безумия, конечно.

– Ну ладно, – продолжал Страфф, – а с Элендом ты встретился?

Зейн кивнул:

– Чай. – Он повернулся к девушке-служанке и подал знак здоровой рукой. – Эленд был удивлен. Он ждал встречи с тобой, но ему, очевидно, не понравилась идея посетить твой лагерь. Сомневаюсь, что он придет.

– Может быть, – согласился Страфф. – Но не надо недооценивать глупость мальчишки. Как бы то ни было, сейчас он наверняка понимает, как будут развиваться наши отношения.

«Какое самолюбование», – подумал Зейн.

Посылая письмо, Страфф четко определил свою позицию: ни на какие уступки или неудобства ради Эленда он не пойдет.

«Но вынужденная осада тебе не понравилась, не так ли?» – мысленно улыбнулся Зейн.

Чего Страфф желал бы, так это прямой атаки на город без переговоров и парламентеров. Прибытие второго войска сделало это невозможным. Если они нападут сейчас, Страфф будет разбит Сеттом. Что означало ожидание. Ожидание и продолжение осады, пока Эленд не образумится и не объединится с отцом по доброй воле. А вот ждать-то Страфф как раз и не любил. Зейну же это было как раз на руку. Это позволяло подольше упражняться с девчонкой. Он улыбнулся.

Когда принесли чай, Зейн закрыл глаза и зажег олово, чтобы усилить чувства. Его раны напомнили о себе, малая боль стала великой, и от шока сознание прояснилось.

Было кое-что еще, о чем Зейн Страффу не сказал.

«Она начнет мне доверять, – подумал он. – И есть в ней нечто. Она как я. Быть может… она сумеет меня понять. Быть может, она меня спасет».

Зейн со вздохом открыл глаза и наконец воспользовался полотенцем, чтобы вытереть руку. Безумие иногда его пугало. Но оно слабело, когда Вин была рядом. Сейчас ему только это и нужно было знать. Он принял чай у служанки – плоскогрудой, с длинной косой и невзрачным лицом девицы, – сделал глоток горячей жидкости со вкусом корицы.

Страфф поднял свою чашку, но пить не стал, осторожно вдыхая носом воздух.

– Чай отравлен, Зейн?

Тот не ответил.

– Березовая погибель, надо же, – заметил Страфф. – Как банально. Я разочарован.

Зейн продолжал хранить молчание.

Страфф сделал режущее движение. В глазах служанки вспыхнул ужас, когда один из охранников Страффа двинулся в ее сторону. Она с надеждой посмотрела на Зейна, но тот просто отвернулся. Девица разразилась жалкими воплями, когда страж вытащил ее наружу, чтобы казнить.

«Ей нужен был шанс, – подумал Зейн. – Я предупреждал, что ничего не получится».

Страфф покачал головой. Он был ищейкой, а не рожденным туманом. И все же не каждая ищейка смогла бы унюхать в аромате корицы ноты березовой погибели.

– Зейн. А Зейн… Что бы ты делал, если бы и в самом деле меня убил?

«Если бы я хотел тебя убить, я бы использовал нож, а не яд».

Впрочем, Страфф мог думать, как ему заблагорассудится: король ждал покушений – Зейн их устраивал.

– Я собирался отдать его тебе, Зейн. – Страфф показал маленькое зернышко атиума. – Но вижу, что придется подождать. Пора тебе покончить с этими глупыми покушениями на мою жизнь. А иначе где будешь брать атиум?

Страфф считал атиум чем-то вроде наркотика и воображал, будто рожденные туманом находят удовольствие в его использовании. Отсюда и заблуждение, что таким образом можно контролировать сына. Пусть его; зачем Страффу знать, что у Зейна имеется собственный запас металла?

Боль слабела, и шепот бога возвращался. Из всех, о ком шептал голос, Страфф Венчер больше остальных заслуживал смерти.

– Почему? – спрашивал бог. – Почему ты его не убьешь?

Зейн опустил голову.

«Потому что он мой отец», – подумал он, наконец признавая свою слабость.

Другие делали то, что должно. Они сильнее Зейна.

– Ты сумасшедший, – констатировал Страфф.

Рожденный туманом поднял глаза.

– Учитывая твою… особенную болезнь, что ты будешь без меня делать? Неужели действительно думаешь, что сумеешь прокормить империю? Уверен, что сможешь управлять хотя бы городом?

– Нет. – Зейн отвернулся.

– Рад, что мы оба это понимаем, – кивнул Страфф.

– Тебе надо просто атаковать, – заметил Зейн. – Мы найдем атиум, когда захватим Лютадель.

Страфф улыбнулся, потом глотнул чая. Отравленного чая.

Против собственной воли Зейн вздрогнул и выпрямился.

– Не думай, что знаешь мои планы, Зейн, – усмехнулся Страфф. – Ты не понимаешь и половины из того, что кажется тебе понятным.

Зейн сидел неподвижно, наблюдая, как отец допивает чай.

– Кстати, что там твой шпион? – как ни в чем не бывало поинтересовался Страфф.

– Переживает, что его могут подозревать. – Зейн выложил на стол записку. – Он не нашел сведений об атиуме.

– Ты вернешься в город и познакомишься с девчонкой поближе. – Страфф отставил пустую чашку.

Медленно кивнув, Зейн повернулся и вышел из палатки.

Страффу казалось, что он уже чувствует, как березовая погибель, вызывая дрожь, течет по его венам. Он взял себя в руки. Подождал несколько мгновений. И, только убедившись, что Зейн уже далеко, позвал стража.

– Приведи ко мне Амаранту! Быстро!

Солдат ринулся выполнять приказ. Король сидел неподвижно, палатка шелестела на вечернем ветерке, над полом парило залетевшее снаружи облачко тумана. Страфф воспламенил олово, усиливая чувства. Да… яд действительно ощущался внутри. Яд убивал нервы. Но времени было еще достаточно – по всей видимости, не меньше часа. Страфф расслабился.

Для человека, утверждавшего, что не хочет его убить, Зейн определенно тратил слишком много усилий на покушения. К счастью, он был посвящен не во все тайны Страффа. Король улыбнулся, уловив приближавшиеся мягкие шаги, а вскоре солдаты уже впустили Амаранту.

Отправляясь в поход, Страфф взял с собой лишь десять или пятнадцать фавориток. Однако не всех он держал при себе за красоту. Лет десять назад Амаранта была довольно привлекательна, но после многочисленных родов груди ее обвисли, а на лбу и вокруг глаз появились морщины. От большинства любовниц Страфф избавлялся задолго до того, как их возраст приближался к тридцати, эта, однако, обладала полезными умениями.

Если Зейн услышит, что Страфф ночью послал за женщиной, он, конечно, подумает, что отцу просто захотелось с ней переспать. И ошибется.

– Мой господин. – Опустившись на колени, Амаранта начала раздеваться.

«Ну, по крайней мере, она настроена оптимистически», – подумал Страфф.

Уже четыре года он не брал ее в свою постель, пора бы и понять. Неужели женщины не чувствуют, что становятся слишком старыми и перестают быть привлекательными?

– Оставь свою одежду в покое! – раздраженно рявкнул Страфф.

Лицо Амаранты потускнело. Она опустила руки на колени и застыла с одной оголенной грудью – словно пыталась соблазнить своей стареющей наготой.

– Мне нужно твое противоядие, – добавил Страфф. – Быстро.

– Какое именно, мой господин?

Страфф держал еще четверых травников, но Амаранта была лучшей.

– Березовая погибель. И… возможно, что-то еще. Я не уверен.

– Значит, еще одно общее противоядие, мой господин?

Страфф резко кивнул. Женщина встала, прошла к его сундуку с ядами. Потом зажгла жаровню, стоявшую рядом, вскипятила котелок воды и быстро смешала порошки, травы и жидкости. Отвар удавался Амаранте особенно хорошо – смесь всех основных противоядий, лекарств и реагентов, какие находились в ее арсенале. Страфф подозревал, что Зейн использовал березовую погибель, чтобы прикрыть что-то еще. Что бы это ни было, отвар Амаранты справится с ним или, по крайней мере, поможет определить точно.

Пока травница, по-прежнему полуобнаженная, работала, Страфф с тревогой ждал. Отвар требовалось каждый раз готовить заново, но ожидание того стоило. Наконец женщина поднесла дымящуюся кружку. Несмотря на горечь, Страфф проглотил неприятную жидкость, и ему тотчас же стало лучше.

Он глубоко вздохнул – еще одной ловушки удалось избежать – и подобрал оставшиеся в кружке капли. Для уверенности. Амаранта снова опустилась на колени.

– Уходи, – приказал Страфф.

Та безмолвно кивнула. Просунула руку в рукав платья и покорно удалилась из палатки.

Страфф был в изнеможении, пустая чашка остывала в его руке. Он знал, что сохранил преимущество. До тех пор пока он выглядит сильным, рожденный туманом будет подчиняться приказам.

Возможно, будет.