Глава 5. Карта тамплиеров

Федюня подгонял:

— Ну что ты телишься?! Открывай цилиндр! Давай я это сделаю…

— Не спеши поперед батьки в пекло, — рассудительно отвечал Глеб, готовя необходимое оборудование.

Искатели приключений уединились в лаборатории Тихомировых, оборудованной по последнему слову техники. Она располагалась во флигеле, который стоял в нескольких метрах от дома. Это отец настоял на том, чтобы для лаборатории построить отдельное помещение. Сначала лаборатория находилась в доме, на первом этаже, сразу за кухней. Но никакие вытяжки не спасали от вредных испарений, которые проникали на второй этаж и выше. Но еще невыносимей было вынюхивать тошнотворное амбре, когда на обеденном столе лежала горячая отбивная с картошкой-фри, а в бокале пенилось доброе французское вино.

Различные кислоты, щелочи, соли, воск и смолы, применяемые для реставрации и консервации археологических находок, обладали не только неприятным запахом, но еще были и очень вредны для организма. А уж гальванические ванны и вовсе могли отправить человека раньше времени в мир иной.

Глеб решил открыть футляр в герметичном боксе с манипуляторами, наполненном инертным газом. Судя по весу находки, внутри футляра, скорее всего, находилось что-то легкое, явно не металл. Это мог быть только пергамент, провидчески решил Тихомиров-младший.

Такой вывод возбудил его до крайности. А вдруг в футляре карта, на которой указано место захоронения сокровищ?! Тогда вопросы сохранения пергамента и его консервация выходили на первый план. Уж кому-кому, а Глебу было хорошо известно, что случается с такими находками, когда их извлекают из герметически закрытых сосудов. Они распадаются и разлагаются буквально на глазах.

Ну а Федюня вообще не находил себе места от предвкушения чего-то необычного. Уж он-то точно знал, что футляр — это подарок небес. А как иначе? Глеб Тихомиров всегда ухитрялся находить совершенно потрясающие вещи, и Федюня ни на миг не усомнился в счастливой звезде своего напарника.

— Ну что, поехали? — спросил Глеб, просунув руки в резиновые перчатки манипулятора, находившегося внутри бокса.

— Д-давай! — Федюня даже начал заикаться от волнения.

Глеб определил, что у футляра имеется хитрый замок, и уже разобрался, как его можно открыть, поэтому все его движения были точно выверенными. Конечно, столетия не могли не сказаться на качестве металла, хотя он и не был подвержен коррозии, и с замком пришлось повозиться, — даже применить специальное механическое приспособление, — но в конечном итоге крышка футляра отвалилась, и Глеб извлек на свет ясный кусок пергамента.

— Это что за чудеса? — спросил Федюня, когда Глеб аккуратно развернул пергамент и сделал на всякий случай несколько снимков находки специально для таких случаев встроенным в бокс фотоаппаратом.

— Ничего особенного, — озабоченно ответил Глеб; в этот момент он решал, каким веществом покрыть пергамент, чтобы предохранить его от разрушения. — Это крашеный пергамент. В данном случае — в фиолетовый цвет. Например, на подобном цветном пергаменте написан так называемый «Серебряный кодекс» — рукопись перевода Библии на готский язык. Вместо чернил в «Кодексе» применили раствор серебра, а хранится он в Швеции — в Упсале. А еще в России находится греческое четвероевангелие, написанное золотом на фиолетовом пергаменте (в точности, как наша находка) — по преданию, рукой византийской императрицы Феодоры. Кроме того, пергамент красили пурпуром, индиго, в зеленый, красный, персиковый и черный цвета. Такой пергамент был предназначен для особо роскошных изданий. Между прочим, цветные пергаменты чаще всего применяли в раннем Средневековье, подражая византийским рукописям.

— Это значит, что нашей находки нет цены…

— Точно. С одной стороны, это здорово — пергамент стоит больших бабок. А с другой — кто его купит? Ему самое место в музее. Придется наступить на горло собственной песне… — Глеб тяжело вздохнул.

— Значит, зря мы рисковали жизнью, ползая по этому гребаному подземелью…

— Ну уж, рисковали… Не нужно преувеличивать. Это был не риск, а приятная во всех отношениях прогулка на пленер. Все жизнь веселей стала. И потом, у нас ведь остались ценные монеты.

— Но ты-то свое вернешь, а я? — уныло спросил Федюня.

— Извини, брат, такова жизнь, — жестко ответил Глеб. — Я подаю только по пятницам. Но во мне все еще теплится надежда, что это не конец нашей одиссеи. Нужно разобраться с этим пергаментом. По-моему, на нем нарисована какая-то карта.

— Ну так чего же ты толчешь воду в ступе?! Займись делом.

— Угу… — пробормотал Глеб и начал искать на стеллажах баночку с консервантом. — Уно моменто, сеньор…

Спустя час он уже держал в руках темно-фиолетовый пергамент, на котором ясно просматривался золотой узор в виде детальной карты какого-то острова. Специальный прозрачный воск, которым была покрыта находка, уже хорошо подсох и позволял рассматривать изображение во всех деталях.

— Это что-то новое, — озадаченно сказал Глеб и сел к микроскопу. — Ну и ну! Вот это техника!

— Что там? — Федюня нетерпеливо бегал за его спиной туда-сюда, словно ему вставили горький красный перец в одно место.

— Карта не просто нарисована, она впрессована в пергамент.

— Как это?

— А фиг его знает. Все линии изображения — это тонкая золотая проволока квадратного сечения, скорее всего, с «усом», чтобы не вывалилась из основы. Но как ее сумели вставить в пергамент, это ведь жесть. Почему так сделали, тут вопросов нет. Прорисовка краской может стереться, а золотая проволока будет хранить очертания острова вечно. Вернее, до того момента, пока не разрушится пергамент.

— Думаешь, карта указывает на место захоронения клада? — спросил Федюня и затаил дыхание в ожидании ответа.

— Несомненно! Видишь, в этом месте нарисован рыцарский щит, перечеркнутый крест-накрест четырьмя линиями, которые образовали восемь секторов. У тамплиеров этот тайный знак обозначал сокровища, драгоценные камни. По крайней мере, так утверждал Робер Шарру, известный французский писатель и исследователь старины.

— Эх, ма! — Федюня в восхищении несколько раз притопнул, словно решил прямо в лаборатории отчебучить «Камаринскую». — Живем, Глеб! Карта подлинная! Это стопроцентно! Значит, нам нужно всего лишь пойти на указанное место и забрать то, что там лежит!

— Надежды юношей питают… — Глеб саркастически ухмыльнулся. — Ты еще найди это место. Карта старинная, а за многие столетия очертания берегов сильно изменились. Здесь есть какие-то надписи, но, боюсь, что это шифр. Рыцари Ордена Храма умели прятать концы в воду. И, кстати, некоторые шифры тамплиеров до сих пор не разгаданы.

— Я уверен, ты справишься!

— Спасибо за доверие. Поживем — увидим.

Федюня вдруг нахмурился и посмотрел на Глеба с подозрением. Тихомиров-младший сразу уловил перемену в настроении приятеля и понял, откуда ветер дует.

— Стыдно, юноша! — сказал Глеб с нажимом. — Ты что, держишь меня за сукиного сына, готового за копейку удавиться?

— Ты… ты это чего?!

— Того. Вместе поиск начали, вместе и доведем до конца. Я не собираюсь прыгать в кусты. Мое доброе имя дороже мне кучи золота. Так что заткни, Федор, свои подозрения, знаешь куда?

Федюня смешался и виновато пробормотал:

— Не бери в голову… Ну, дурак я. Дурак! Меня всю жизнь обманывали. Вот я и потерял веру в человечество.

— Тоже мне, Фома Неверующий… Почти библейский персонаж. А я хоть раз тебя обманул?

— Никогда!

— Вот и смекай. Будем крутить дальше. Сейчас отсканирую карту и запущу в комп. У меня есть клевая программка, может, потянет. Хотя… Ладно, посмотрим.

Увы, программа поиска географических объектов, над которой Тихомиров-младший бился почти два года и которая уже не раз выручала его в архивных поисках, показала ему фигу.

— Железяка хренова! — злился Глеб. — Когда же изобретут искусственный интеллект?! — Он тяжело вздохнул. — Бенефис откладывается на неопределенное время. Придется мне лезть в архивы и скрупулезно просматривать географические карты. Опять архивы… — Глеб застонал, будто ему стало больно. — О-о, нет! Я думал, что хоть немного от них отдохну. Надоели!

— Может, я чем помогу? — робко поинтересовался Федюня.

— Конечно, поможешь. Отсутствием присутствия. Меня раздражает, если кто-то сопит у меня над ухом. Я не могу сосредоточиться. Так что — «гуляй, Вася». Будем созваниваться. Но ты далеко не убегай. Вдруг что-нибудь проклюнется.

— Я готов день и ночь дежурить у ворот твоего дома, — мрачно заявил Федюня. — Лишь бы дождаться позитивного результата.

— Лучше хорошо отоспись. А то у тебя глаза, как у вурдалака, — красные и навыкате. Наверное, от излишних переживаний. Все, пока!

— Бывай…

Федюня ушел. Глеб еще некоторое время потерзал компьютер, а потом плюнул на все и завалился спать — как был, одетый, и не разбирая постель, хотя до вечера еще было далеко. Но он чувствовал себя совершенно разбитым и не потому, что сильно устал. Его раздражала собственная беспомощность. Тихомирову-младшему казалось, что он когда-то видел подобный чертеж, но где это было и что за остров на нем изображен, Глеб вспомнить не мог.

Проснулся он от того, что в доме кто-то ходил. Глеб подскочил как ошпаренный. И сразу же схватился за ружье — он вспомнил, что после ухода Федюни, всецело занятый мыслями о найденной карте, забыл не только включить сигнализацию, но даже закрыть на замок парадную дверь. Вдруг это воры?! У Тихомировых уже было несколько приключений на эту тему. Спасла лишь предусмотрительность Николая Даниловича, который оборудовал дом такими сигнальными и охранными системами, что и в солидный банк не грех их поставить.

Шебаршились на кухне. Глеб тихо прокрался к кухонной двери, рывком отворил… и с огромным облегчением опустил ружье. В кухне стоял Николай Данилович и выкладывал на стол продукты из двух больших пакетов. Он оглянулся на шум и с осуждением сказал:

— Вон как ты отца родного встречаешь… Слава богу, хоть не выстрелил. Нет бы, обед приготовить. Да что обед! В магазин сходил бы. В доме шаром покати. Хорошо хоть я догадался в супермаркет заехать.

— Ну, батя, ты даешь… А позвонить не мог? Меня тут кондрашка едва не хватила.

— А зачем звонить? Дверь настежь, входи — не хочу. У тебя что, склероз? Или ты хочешь, чтобы воры все вынесли из дома, а я на старости лет в попрошайки пошел?

— Маленько замечтался. Тут, понимаешь, какое дело…

— Стоп! Ни слова больше! Соловья баснями не кормят. Сначала обед, а потом твои проблемы. Вижу, вижу, что ты уже что-то откопал. Но оно не убежит. Ждало много лет в земле, как я понимаю, и еще подождет. А вот моя зарубцевавшаяся язва желудка требует постоянного внимания и уважения. Так что не обессудь, сын, и принимайся за работу. Кто там сегодня шеф-повар? Ага, кажись, я. Короче говоря, бери нож и начинай чистить картошку. Сегодня ты поваренок. А я займусь мясом.

Обед Тихомировы приготовили быстро. Холостяцкая жизнь приучила их варить кашу, что называется, из топора. Мать Глеба умерла давно, но Николай Данилович и не думал жениться во второй раз, хотя его и обхаживали весьма аппетитные дамочки. Что и неудивительно: Тихомиров-старший был видным мужчиной, с виду — точь-в-точь английский джентльмен, только более живой и без намека на чопорность, а главное, при деньгах.

После обеда Глеб потащил отца в свой кабинет и показал находку. Прихлебывая свой любимый грог, Николай Данилович внимательно слушал рассказ сына о недавних приключениях. Когда тот закончил, Тихомиров-старший задумчиво сказал:

— Ну, твоя идея насчет тамплиеров — строителей Москвы, в общем-то, не нова. Тому есть много подтверждений, хотя официальная наука открещивается от них, как черт от ладана. Между прочим, резиденции рыцарей-банкиров находились и в Сарае, столице Батыя, и в административном центре Монгольской империи — Каракоруме. Неслучайно сюда с миссией приезжал специальный посланник папы, монах-францисканец Плано Карпини. Представительства храмовников были во всех европейских странах, и я почти не сомневаюсь, что на Руси тоже, в том числе и в Москве. Будущая столица русского государства вполне могла служить тамплиерам своего рода перевалочной базой. Скорее всего, здесь хранились крупные суммы денег, предназначенные для финансовых операций в восточноевропейском и азиатском регионах. Именно покровительством могучего ордена объясняется неожиданный быстрый расцвет Москвы, ранее мелкого незначительного городишки, превращение его в княжество, а затем и великое княжество. Русские летописи хранят немало примеров ввоза в Москву значительных ценностей. Так, после смерти в Городце очередного представителя рода Рюриковичей, сына Александра Невского князя Даниила, в Москву прибыл с Запада некто Родион Ботрин. Он привел около тысячи семисот душ «окованной рати» — так говорится в документе, почти слово в слово, и передал князю Юрию Данииловичу «бесчисленное множество золотой казны».

Николай Данилович отставил в сторону кружку — грог он пил только из глиняных кружек — и начал набивать трубку. Глеб терпеливо ждал. Это занятие нельзя было прерывать никоим образом. Подготовку к раскуриванию трубки Николай Данилович возвел в ранг священного ритуала. Эта трубка была не абы какая, а очень дорогая, известнейшей фирмы «Kapp & Peterson». Тихомиров-старший не был заядлым курильщиком и обращался к табаку только тогда, когда сильно волновался.

— Чтобы увидеть следы тамплиеров в Москве, — продолжил Николай Данилович, — достаточно дойти до стен Свято-Данилова монастыря. На первом ярусе надвратной церкви есть розетки в форме гербов тамплиеров — белая квадратная рамка, четыре кольца срезают углы квадрата, в центре шестилепестковая роза. Мало того, некоторые исследователи утверждают, что герои сражения на Куликовом поле, монахи Ослябя и Пересвет — и те тамплиеры! Если посмотреть на могильную плиту Пересвета и Осляби в Симоновом монастыре, что в Москве, то обнаруживаются кресты тамплиеров. О пребывании рыцарей Ордена Храма на Руси свидетельствует Ипатьевский летописный свод. Причем из текста видно, что были они на Руси не гостями, а воинами. Кроме того, летописи свидетельствуют, что с 1305 по 1314 годы в Москву прибывали рыцари «на коне в доспехе полном». Съезжались они с разных концов Европы — «из орды», из Литвы и «от немец». Поэтому есть основания предполагать, что тамплиеры могли заключить с московскими светскими и духовными властями некое тайное соглашение, по которому они передавали последним свои богатства (или их существенную часть), а взамен получали возможность укрыться на территории Руси от гонений инквизиции. Кстати, повествуя о событиях 1245 года, автор свода рассказывает, что, выступив в поход на Брест, Даниил Галицкий обратился к своим войскам со словами: «Не годится темпличам, рекомым соломоночами, отчину нашу держати. Пошел на них и взял старейшину их Бруно руками». За точность не ручаюсь, но текст я передал достаточно близко к оригиналу.

— Значит, Чертов Город — это крепость тамплиеров? И у тебя нет возражений? — подхватил Глеб.

— Экий ты быстрый, мой мальчик! Да, не исключено, что храмовники, по велению какого-нибудь князя или государя русского, могли обустроить под городищем тайные подземные ходы. Но чтобы на Русской земле могла существовать прецептория рыцарей Ордена Храма, это весьма сомнительно.

— Ну а как насчет Родиона Ботрина, который привез в Москву рыцарей и золотую казну?

— Скорее всего, это переиначенная на русский манер французская фамилия. Думаю, что за ней скрывался какой-то очень известный храмовник из командного состава рыцарей Тампля. Вот только по поводу золотой казны храмовников, которую они вывезли в Москву (я так понимаю твою версию?), у меня есть большие сомнения.

— Почему?! Насколько я знаю из архивных источников (в свое время мне пришлось немного заниматься этим вопросом), ночью 13 октября 1307 года из Северных ворот Парижа выехал отряд вооруженных рыцарей в количестве сорока двух человек. Они сопровождали три большие повозки с сеном. (Потом, кстати, этот день назовут «черной пятницей»; именно тринадцатого октября начались аресты тамплиеров.) Отряд возглавляли магистр Ордена тамплиеров Гуго де Шалон и комтур Жерар де Вийе. Кавалькада свернула на Руан. Сутки спустя кавалькада рыцарей благополучно добралась до Руана. На рейде Сены стояли восемнадцать судов. Рыцари вместе с грузом взошли на борт, и флотилия отчалила. Многие видели, как она прошла мимо Гавра, пересекла Ла-Манш… и растворилась навсегда. Спрашивается в задаче: что везли в повозках? Неужто и впрямь одно сено? Чушь собачья! Выводить сено из города — совершенная нелепость. Ведь в сельской местности его всегда навалом. Обычно корм для лошадей ввозят в город, а не наоборот. Я думаю, что сеном была замаскирована казна Ордена храмовников.

— Ты арифметику в школе изучал?

— Ну ты спросил, батя…

— Похоже, с арифметикой у тебя были большие нелады, а я и не заметил. Это мое упущение, как родителя. Что ж, давай немного посчитаем. Итак, восемнадцать судов — скорее всего, коггов — умножим на сто пятьдесят тонн (это примерная грузоподъемность кораблей данного типа в четырнадцатом веке), получается две тысячи семьсот тонн. Сбросим по пятьдесят тонн на экипаж, охрану, продовольствие и прочее и получается одна тысяча восемьсот тонн. Тоже немало. Сколько могла взять средневековая телега? Примерно пятьсот килограммов. И как можно разместить почти две тысячи тонн на трех телегах? Наконец, все это хозяйство должно было двигаться по узким ночным улочкам средневекового Парижа абсолютно бесшумно, не вызывая никакого беспокойства не только у горожан, но и у ночной стражи города. Телеги что, перемещались по воздуху? Я уже не говорю о такой «мелочи», как стоящие одновременно в порту восемнадцать судов. Или они дрейфовали и подходили в порт по нескольку штук? Тогда необходимо приличное время для маневра, особенно учитывая ночное время. Тем более странно, что удалось обойти такую преграду, как королевская таможня.

— Во-первых, я думаю, что казну увезли не за один раз. Есть сведения, что сокровища тайно вывозили и грузили на корабли в Руане целый месяц. Ведь не только папа знал про ордонанс короля Франции; я уверен, что и тамплиерам он был известен. У них были осведомители в Лувре, которые получали щедрую плату за то, что шпионили в пользу Тампля. А в трех повозках с сеном находился архив тамплиеров, который тоже исчез. Во-вторых, в Ватикане хранятся показания Жана де Шалона, прецептора командорства Намюр, во время следствия в 1308 году в Пуату. Он сказал, что встретил брата Жерара де Вийе с рыцарями, ведущего пятьдесят лошадей, и слышал разговоры о том, что тот должен выйти в море на восемнадцати кораблях.

— Да, некоторые тамплиеры знали, что им уготовано. Но не верили. Ведь незадолго до начала гонений на Орден, в 1303 году, король Филипп укрывался в замке тамплиеров от взбунтовавшейся парижской черни. Визитар Гуго де Пейро, например, догадывался о предстоящих арестах, поэтому в сентябре 1307 года передал небольшой сундук с ценностями на хранение прецептору командорства Дормелль, а тот, в свою очередь, передал их еще одному храмовнику. Однако последний, видимо, испугавшись ответственности и последствий, сдал сундук в королевскую казну.

— Не думаю, что это были все сокровища тамплиеров.

— Вероятнее всего, Гуго де Пейро хотел сохранить свои личные накопления. Ведь пенсий тогда не полагалось, так что приходилось самому крутиться, чтобы обеспечить безбедную старость.

— Значит, ты согласен, что тамплиеры могли вывезти свои сокровища в Москву?

— Экий ты настырный! Толку от того, что я соглашусь с твоими доводами… Все верно, деньги у рыцарей Ордена Храма были. И немалые. К моменту разгрома Орден насчитывал пятнадцать тысяч рыцарей и сорок пять тысяч оруженосцев. Это не считая третьего сословия — ремесленников и крестьян. Во Франции земельные угодья Ордена в десятки раз превышали владения Филиппа IV. Тамплиерам принадлежали целые королевства и герцогства в Германии, Португалии, Испании, Греции, Англии. И, конечно, в Палестине. Сотни судов храмовников перевозили пилигримов на Святую землю. Ордену принадлежали и богатейшие соляные промыслы на побережье Бискайского залива. Тамплиеры чеканили золотую и серебряную монету, купив монополию у королей. (До них, кстати, в Европе был принят натуральный обмен.) Менялы ордена считаются родоначальниками банковского дела. Особенно котировался серебряный парижский дукат. До сих пор никто не может ответить на вопрос: где тамплиеры брали серебро? Ведь рудники в Чехии и Саксонии тогда еще не были открыты. Чеканили храмовники и золотые экю. С 1226 года — весом в четыре грамма, а с 1296 года — и семиграммовые монеты. Откуда золото?

— Из лесу, вестимо, — ответил Глеб. — Что тут гадать? Скорее всего, мореплаватели тамплиеров пересекли Атлантику и высадились на берегу Мексиканского залива. Серебро и золото в больших количествах в те времена можно было добыть только там. В противном случае напрашивается еретическая мысль, что драгоценные металлы творили алхимики Ордена.

— Это уже из разряда «очевидное — невероятное». Были и такие предположения. Впрочем, кому я это говорю? Ты уже имел дело с неким изобретением тамплиеров, способным из ничего делать золотые монеты, которые потом превращались в порошок. Скорее всего, это был механизм, предназначенный для обмана доверчивых правителей. Тамплиеры умели напустить туману в глаза… Что касается лично меня, то я считаю, что золото и серебро тамплиеры выменивали в Индии, Египте и Малой Азии. Во-первых, там действительно были известные с древности рудники, а во-вторых, — и это подтверждено документально — в тех местах существовали фактории Ордена. И потом, как ты представляешь плавание через океан на судах раннего Средневековья? У тамплиеров было два типа судов, приспособленных к морскому плаванию, — когги и нефы. Когг напоминал бочонок водоизмещением в сто пятьдесят-двести тонн. Одна мачта с парусом, высокие борта, ширина в треть длины. Он был очень неустойчив на крутой волне. Когг мог перевозить до ста человек и двадцать-тридцать лошадей; именно на коггах перевозили паломников в Палестину. Что касается нефов, то они были еще менее приспособлены к океанскому плаванию. Неверное движение рулевого в шторм — и привет, все на дно.

— В принципе, мне все равно, где храмовники добывали золото и серебро. Сокровища у них были, и немалые, — это главное. Также есть определенные наметки на то, что после разгрома Ордена тамплиеры окопались на Руси. Естественно, не все, а часть. Меня сейчас волнует один-единственный вопрос: что за остров изображен на карте? Ты у меня большой дока по части истории и археологии, вот и скажи, где его искать? А уж потом будет видно, есть там что-то стоящее или нет.

— Не знаю, что тебе посоветовать… — Николай Данилович задумался, глядя на пергамент с картой. — Разве что навскидку… Проверим нашу удачу. Вспомни историю Ливонского ордена. Он был создан в 1237 году на землях древних латышей и эстонцев и поначалу откровенно бедствовал. В Латвии орден построил всего два небольших каменных замка. Рига представляла собой пустырь площадью в два гектара, купленный епископом Альбертом у ливов. На пустыре построили деревянный собор, небольшую резиденцию епископа, несколько пакгаузов и причал. И на этом деньги иссякли. Так все и тянулось, пока в 1315 году в Латвии не возник настоящий строительный бум. Почти одновременно заложили тридцать четыре замковых комплекса! Каменных, с башнями и рвами, угодьями и выпасами, хорошими подъездными дорогами. В Риге построили каменный собор, что называется, на вырост — по тем временам он был просто огромный, возвели большой замок, прикупили новые земли. Откуда появились деньги у нищего ордена? Можно возразить, что по Даугаве шла активная торговля; так, по крайней мере, написано в учебниках. Но это вряд ли. Действительно, русские привозили в Латвию пеньку, воск, золу. Но много ли наторгуешь на воске? Кроме того, через Латвию шел импорт — железо, соль, серебро, оружие. В небольших количествах. В 1346 году ливонцы откупили у датского короля половину нынешней Эстонии и к началу пятнадцатого века владения Ливонского ордена уже простирались почти на семьдесят тысяч квадратных километров. Это больше всей Латвии!

— Ты хочешь сказать, что нужно обратить пристальное внимание на Балтику?

— Именно так! Да, часть тамплиеров могла осесть в Москве, и вообще на Руси. Однако рыцари Ливонского ордена все же были ближе тамплиерам и по духу, и по вере, и по национальной принадлежности. Ведь нам известно, что храмовники влились в другие ордена.

— Но на Балтийском море хренова туча островов и островков!

— Что поделаешь… — Николай Данилович любовно взъерошил вихры сына. — Тяжела жизнь подростка. Трудись. Да обрящет ищущий. И потом, еще не факт, что мое предположение верно. Кстати, я могу помочь тебе.

— Как?

— Забыл сказать, что в прошлый приезд из Англии я привез диск, на котором отсканировано большое количество средневековых портуланов. Там есть и Балтика. Так что попутного ветра, корсар. Дерзай. А относительно подземелий Чертова Города… лучше отдай их официальной науке. И имя наше поддержишь, и докторскую будет легче защитить. Ведь если твои догадки верны, то это сенсация в научном мире.

— Не хотелось бы…

— Сам хочешь порысачить?

— Так ведь не исключено, что там кое-что есть.

— Мы и так не бедствуем. И потом, мне кажется, что эта карта гораздо интересней какого-то городища. Она действительно указывает на вполне реальный клад.

— Дело осталось за малым — найти иголку в стоге сена, — пробурчал Глеб.

— Ты становишься брюзгой. Дело движется к старости, сынок. А ты еще ни разу не был женат. Непорядок. Между прочим, увидеть внуков — моя голубая мечта. Или ты хочешь, чтобы на нас с тобой род Тихомировых закончился?

Николай Данилович сел на своего любимого конька. В последние годы он просто зациклился на внуках, нередко доводя Глеба своими разговорами о женитьбе до белого каления.

— Отец, не начинай! — вскипятился Глеб. — Найду что-нибудь подходящее — какую-нибудь добрую, мягкую нравом девицу, обязательно женюсь. Чтобы тебе потрафить. А то они нынче все эмансипированы до полного пофигизма. Зачем мне жена, которая ничего не умеет и не хочет делать и только тащит из мужа денежки? Зайдешь в бар, так они сразу смотрят не на тебя, а на твое портмоне.

— Эх, молодежь… — Николай Данилович, кряхтя, поднялся. — Все-то у вас, современных, не по-людски. «Что-нибудь подходящее…». Надо же! А любовь, а возвышенное состояние души, наконец, романтические встречи при луне? Ладно, упрямец ты эдакий, живи, как знаешь. От судьбы не сбежишь. Когда-нибудь вспомнишь мои слова, да поздно будет. Все, пойду отдохну часок-другой. Дорога вымотала…

Отец ушел в свою спальню, оставив Глеба в расстроенных чувствах. Напоминание о женитьбе было его больным местом. Конечно же, у Тихомирова-младшего были девушки, но ему казалось, что все они на одно лицо. Никто из них так и не смог достучаться до его сердца…

Следующие пять дней были наполненными многочасовыми бдениями возле компьютера. Глеб все еще надеялся на возможности технического прогресса. Только раз он вырвался из дома, чтобы отвезти на анализ одному товарищу (он был заведующий химической лабораторией) остатки комбинезона. Тихомиров-младший научился у отца дотошности в изысканиях; он должен был точно знать, что за гадость сожрала прочную материю, чтобы в будущем не наступить на такие же грабли.

В это утро Глеб, наверное, в десятый раз перелопачивал материалы, которые отец привез из Англии. Сканы были потрясающего качества, вот только очертания морских берегов и островов мало напоминали современные. Конечно, Глеб знал, что так оно и должно быть — неумолимое время и природа были безжалостны не только к людям и предметам быта, но и к самой планете. Однако это знание мало его утешало. Он был весь на взводе и ругался, почти не переставая.

Телефонный звонок заставил его подпрыгнуть в кресле. «Вот сволочь! — разъяренно подумал Глеб, хватаясь за трубку стационарного телефона. — Убью паразита!» Его все время донимал Федюня. Он звонил несколько раз на дню — все спрашивал, как идут дела.

— Какого хрена тебе нужно?! — рявкнул Глеб в микрофон. — Оставь меня в покое!

— Вот те раз… — Голос в трубке явно был не Федюнин. — Я к нему с дорогой душой, а он — по матушке, да по батюшке…

— Никита, ты?!

— А то кто же.

Звонил химик, который делал анализ комбинезона.

— Извини, — покаянно сказал Глеб, — я принял тебя за другого. Есть тут один клиент, достает не по-детски.

— Извинение принято. А теперь позволь задать один вопрос: куда ты вляпался?

— Не понял… Ты о чем?

— Я про ошметки одежды, которые попали ко мне на исследование. Похоже, ты был одет в нее, когда с тобой приключились некие неприятности?

— Да, именно так.

— И ты сейчас жив, здоров и не кашляешь?

— Естественно.

— Тогда позволь поздравить тебя.

— С чем?

— Со вторым рождением. Газ, который разъел твою одежду, — боевое отравляющее вещество. Оно принадлежит к группе нервнопаралитических. Эти газы опасны тем, что при токсичности, сравнимой с зарином, они намного более стойкие (зарин быстро распадается при нагреве). Скорее всего, это амитон. Его токсичность сумасшедшая. Резиновые маски и другие изделия из такого же материала этот яд не останавливают, а впитывают. Человек, потрогавший зараженную резину, может получить серьезную дозу, так как у яда высокая липофильность, и он охотно переходит из резины в кожу и жир.

— Почему ты говоришь, что газ, скорее всего, амитон? Ты до конца не уверен, что это именно он?

— Как тебе сказать… И так, и не так. Если быть совершенно точным, вещество, которое разъело одежду, имеет в своем составе амитон. Но не только его. Там присутствует еще и целый букет различных компонентов, притом растительного происхождения. А они очень трудно поддаются анализу. Тем более что со временем их формула меняется, они переходят в другое состояние. Но ты особо на эту тему не переживай. Выжил — уже хорошо. Вообще-то амитон является хорошим инсектицидом и акарицидом, но из-за высокой токсичности для теплокровных животных он не нашел широкого применения в сельском хозяйстве…

— Никита, стоп! Не грузи меня своими профессиональными словечками. Я в химии полный профан. Мне все понятно, гран мерси, дружище. С меня столик в кабаке.

— Так и запишем… Учти, у меня хорошая память.

— Кто бы сомневался… — Глеб хохотнул. — В нашей холостяцкой жизни такие события незабываемы. Немного раскручусь с делами, звякну.

— Я всегда готов, как пионер. Пока.

— И тебе не хворать…

«Амитон! Отравляющее боевое вещество! Да-а… Счастлив наш с Федюней Бог, — подумал Глеб с суеверным трепетом. — Еще бы немного, замешкайся мы на секунду-две, — и кранты. Но тамплиеры хороши… Ишь, чего наизобретали».

Чтобы успокоиться, Глеб налил рюмку коньяка, выпил и ткнул пальцем в кнопку на «клаве». Еще один остров… Сколько их было? Сотни. С ума сойти!

Крохотный островок, поросший деревьями и кустарниками. Небольшая крепостца: стены, бастионы. Глеб посмотрел на название укрепления и дату изготовления карты — Нотебург, 1615 год. Картограф был весьма прилежным — он тщательно вырисовал не только каждое строение, но даже заросли орешника возле укреплений. Орешник, орех… Глеб вдруг почувствовал, как внутри словно что-то взорвалось.

Балда! Как можно не понять очевидное! Он быстро совместил контуры чертежа тамплиеров и абрис острова с построенной на нем крепостью Нотебург. Совпадение почти идеальное! Если, конечно, не обращать внимания на некоторые лишние детали — в 1615 году остров по площади был несколько большим. Похоже, уровень Балтийского моря с той поры здорово поднялся.

Конечно же Орешек! Так прежде назывался Нотебург. А нынче это Шлиссельбургская крепость. Почитаем…

Глеб переключился на Интернет:

«…Летом 1293 года на небольшом островке Линнан-Саари у впадения западного рукава реки Вуоксы в Финский залив шведами была построенная каменная крепость Выборг, затем было построено еще несколько крепостей. В течение последующих тридцати лет шли постоянные военные действия между Новгородом и шведами. Новгородцы для защиты своих земель также строили военные укрепления и крепости, среди них была и крепость Орешек, получившая свое имя благодаря названию острова у истока Невы. В 1228 году этот клочок суши впервые упомянут Новгородской летописью, когда новгородцы во время похода на финское племя емь "отступиша в островлец". На островке, площадью 300 на 200 метров (современные измерения) и отстоящем от обоих берегов Невы примерно на 400 метров, можно было удобно укрыться. Этот участок суши, вероятно, издревле использовался для стоянки торговых караванов, остановки и ночевки ратей. Следующая встреча с Ореховым островом вновь в Новгородской летописи: “В лето 6831 (1323 от Р.Х.) ходиша Новгородци с князем Юрием Даниловичем в Неву и поставиша город на усть Невы на Ореховом острову; ту же прiехавше послы великы от Свейского короля и докончаша мир вечный с княземъ и с Новым городом по старои пошлине …”. Новгородская крепость первоначально называлась, как и остров, — Орехов, Ореховец, Ореховый, пока в следующем столетии за ней не закрепилось название Орешек».

«“Орешек” вовсе не потому, что остров якобы похож на орех, как утверждают историки», — подумал Глеб. Просто весь остров в Средние века был в зарослях орешника. Подтверждением тому служит эта карта. И кстати, на чертеже тамплиеров тоже есть какие-то букашки, сотворенные с помощью золотой жилки. Теперь понятно, что это стилизованные изображения лесных орехов. Явное указание на название острова. Как можно было до этого не додуматься?! Тупица!

Обозвав себя нехорошими словами, Глеб вдруг подхватился, подбежал к музыкальному центру, включил танцевальную мелодию и начал отплясывать какой-то дикарский танец. Есть! Эврика! Нашел! Ай, молодца, Тихомиров! Э-ге-ге, хали-гали! Оба-на! Хэппи бёздэй ту ю, хэппи бёздэй ту ю!..

Немного успокоившись, Глеб с удивлением огляделся по сторонам — словно впервые увидел свой кабинет. Ему показалось, что он наполнен розовым туманом, в котором снежинками летали и роились бриллианты, рубины, изумруды и другие драгоценные камни. От этого видения кружилась голова, а в душе разливалась сладкая истома.