ГЛАВА 18

Весь отряд остановился, как по команде. Томас не отрываясь смотрел на бегущих. Его знобило — и это в такую-то жару! Он вряд ли мог бы объяснить, почему весь покрылся гусиной кожей, ведь приютели почти вдесятеро превосходили в числе приближающихся чужаков. И тем не менее он не на шутку испугался.

— Так, все сходимся поплотнее, — скомандовал Минхо. — И если что — сразу набрасываемся на этих шенков.

Устремляющиеся вверх потоки жаркого воздуха не давали рассмотреть гостей до тех пор, пока те не оказались в сотне ярдов от приютелей. Томас напрягся: уж слишком сильно врезались в память жуткие существа, цеплявшиеся за оконные решётки всего несколько дней назад. Хряски. Но эти люди пугали его по-другому.

Они остановились в десятке шагов от группы приютелей. Один был мужчина, другой, судя по характерным очертаниям фигуры — женщина. В остальном их телосложение было похожим — оба длинные и костлявые. Головы и лица полностью укутаны в драные грязно-белые тряпки, только для глаз и носов прорезаны небольшие отверстия. Рубашки и штаны представляли собой дикую мешанину кое-как сшитых между собой лоскутьев, там и сям подвязанную полосками джинсового полотна. От солнца было спрятано всё, кроме рук, кожа на которых была красной и растрескавшейся.

Чужаки стояли не двигаясь и только тяжело, с хрипом дышали, словно загнанные псы.

— Кто вы? — выкрикнул Минхо.

Те не ответили и не шелохнулись, только рёбра подымались и опускались в такт дыханию. Томас, наблюдавший за пришельцами из-под своего импровизированного капюшона, поражался: как те умудрились пробежать такое расстояние и не отдать концы от перегрева?

— Кто вы такие? — требовательно повторил Минхо.

Вместо ответа чужаки разделились, и каждый пошёл, описывая широкую дугу вокруг плотно сбившегося отряда приютелей. Глаза, спрятанные за прорезями в укутывающих головы тряпках, напоминающих пелены мумий, неотрывно следили за ребятами, словно прикидывая размер будущей добычи. Томас чувствовал, как нарастает внутреннее напряжение, особенно когда он больше не мог удержать в поле зрения обоих незнакомцев одновременно. Он повернулся и, наконец, увидел, как те вновь сошлись вместе позади группы, обратились лицом к приютелям и застыли.

— Нас здесь дофига, а вас только двое. — Слова Минхо выдавали степень его тревоги: действительно, так быстро переходить к угрозам может только человек в безвыходном положении. — Давайте выкладывайте, кто вы такие.

— Мы хряски, — сказала женщина. Её голос напоминал гортанный, раздражённый лай.

Она махнула рукой через головы приютелей в сторону поселения.

— Хряски? — Минхо протолкался сквозь толпу ребят и встал лицом к лицу с чужаками. — Как те, что пытались прорваться в нашу спальню пару дней назад?

Томас скривился — да откуда этим-то знать? Ведь приютели каким-то не совсем понятным образом совершили довольно далёкое путешествие от того места, где провели несколько последних дней — через транс-плоскость.

— Мы хряски.

На этот раз говорил мужчина. Как ни странно, его голос был яснее и звонче, чем у женщины. Но отнюдь не любезнее.

Он тоже указал на городок вдали — в точности, как его спутница.

— Пришли посмотреть, не хряски ли вы. Вы больны Вспышкой?

Минхо оглянулся и, вопросительно подняв брови, обвёл глазами своих товарищей. Но все молчали. Он повернулся обратно.

— Один чувак сказал нам, что мы тоже заражены. Расскажите нам о Вспышке.

— Не стоит, — ответил мужчина. Когда он говорил, тряпки, которыми была обмотана его голова, подрагивали. — Если вы больны, то скоро и сами всё узнаете.

— Ну хорошо, какого чёрта вам от нас нужно? — не выдержал Ньют и выступил из толпы, присоединившись к Минхо. — Какое вам-то дело, хряски мы или нет?

Теперь заговорила женщина. Она словно бы не слышала вопроса.

— Как вы попали в Топку? Откуда вы пришли? Как оказались здесь?

Томас был поражён. Речь женщины звучала совершенно... разумно. Хряски, которые заглядывали к ним в спальню, выглядели законченными сумасшедшими, не люди, а животные. Эти же сразу просекли, что их группа возникла из ниоткуда. Посреди голой пустыни.

Минхо пошептался с Ньютом, потом шагнул поближе к Томасу:

— Ну, и что вешать этим типам?

А Томасу откуда знать?

— Без понятия. Может, правду? Хуже ведь не будет.

— Правду? — саркастически протянул Минхо. — Какая великолепная идея, Томас. Ты, как всегда, блещешь умом. — И снова повернулся к хряскам. — Нас послал сюда ПОРОК. Мы сначала шли по туннелю. Потом выскочили из дырки в земле, вон там, в той стороне. Нам приказано пройти сто миль на север, пересечь Топку. Ну как, я понятно излагаю?

И снова чужаки будто ничего не слышали.

— Не все хряски — конченные люди, — сказал мужчина. — Не все из них перешли Черту. — Последнее словно он сказал так, будто это было название какого-то места. — Есть различные степени. Вам надо бы поскорее разобраться, кто вам друг, а от кого держаться подальше. А кого и убить. Учитесь быстрее, если собираетесь идти нашим путём.

— Каким таким «вашим путём»? — спросил Минхо. — Вы из этого городишка, так? Это там живут все хряски? А вода и еда там есть?

Томаса, как и Минхо, тоже обуревал миллион вопросов. Его так и подмывало предложить схватить этих двоих и вытрясти из них нужные сведения, раз они не хотят говорить по-хорошему. Но те как раз снова разделились и пошли вокруг приютелей обратно, на сторону, обращённую к поселению.

Как только они вернулись в исходную точку (отдалённый городишко, казалось, плавился и тёк за их спинами), женщина заговорила:

— Если вы ещё не заражены, то скоро заразитесь. Точно так же, как и та, другая группа. Те, что должны убить вас.

Это были её последние слова. Чужаки развернулись и припустили обратно к россыпи строений на горизонте, оставив приютелей в полном замешательстве. Вскоре фигуры незнакомцев растворились в облаке пыли и мерцании струящихся раскалённых потоков.

— Другая группа? — переспросил кто-то, кажется, Котелок. Томасу было не до выяснения личности говорящего: он застыл, как в трансе, пристально взирая вслед исчезнувшим хряскам. Все его мысли занимало одно: Вспышка.

— Я полагаю, они говорили о моей группе... — А вот этот голос, без сомнения, принадлежал Арису. Томас наконец очнулся от столбняка.

— Группа Б? — обратился он к Арису. — Ты думаешь, они уже успели добраться до города?

— Алло! — грубо вмешался Минхо. — Нашёл чем мозги сушить! Ещё неизвестно, кто кого убьёт. Вот Вспышка — это да, это дело серьёзное.

Томас вспомнил о лаконичной и устрашающей татуировке на собственном загривке.

— Может, когда она говорила «вас», то имела в виду не всех нас. — Он ткнул большим пальцем в своё плечо: — А вдруг она имела в виду конкретно меня? Мы же её глаз не видели.

— Да откуда ей знать, кто ты такой? — осадил его Минхо. — К тому же — какая разница? Если кто-то вздумает прикончить тебя, или меня, или ещё кого, им придётся иметь дело со всеми нами! Так ведь?

— Как мило с твоей стороны распоряжаться нашими жизнями! — фыркнул Котелок. — Вали, помирай вместе с Томасом. А я как-нибудь в сторонку отойду. Буду жить и с удовольствием нести бремя вины. — Он скорчил смешную гримасу, красноречиво говорящую, что он лишь стебётся; однако Томасу пришло в голову: а не кроется ли в его словах крохотная частица правды?

— Ну и что мы теперь будем делать? — задал вопрос Джек. Уинстон одной рукой обнимал его за шею, но, очевидно, бывший Страж Живодёрни чувствовал себя немного лучше, силы постепенно возвращались к нему. К счастью, изуродованной головы не было видно под простынёй.

— А сам как думаешь? — ответил вопросом на вопрос Ньют, но, опомнившись, покосился на начальство.

Начальство в лице Минхо закатило глаза.

— Продолжаем идти, что ещё? Мля, у нас же нет выбора! Если не пойдём в этот паршивый городишко, то передохнем здесь от перегрева и голода. А если пойдём, то у нас хоть на какое-то время будет укрытие, а может даже и жратва. Хряски там, не хряски, а мы идём туда — и точка!

— А как же группа Б? — спросил Томас, устремив взор на Ариса. — Или о ком там они толковали. Что если они действительно хотят нас убить? Ведь у нас нет никакого оружия! Будем драться голыми руками?

Минхо согнул в локте могучую руку.

— Если эта группа — действительно те девчонки, о которых говорил Арис, то я им только покажу вот это оружие, и они побегут впереди собственного визга.

Но Томас не сдавался.

— А если у них есть настоящее оружие? А если они умеют драться? Или если речь вообще шла не о девочках, а о шайке семифутовых амбалов, жрущих человечину? Или о паре тысяч хрясков?

— Томас... Нет, всех касается. — Минхо испустил досадливый вздох. — А не заткнуться бы вам? Расслабьтесь, парни, завязывайте с вопросами! Ну разве кого осенит гениальная идея, не связанная со смертельным риском, тогда валяй, высказывайся. А до того — хорош ныть и пошли воспользуемся своим пока единственным шансом. Уразумели?

Томас неожиданно для себя самого улыбнулся. Как ни странно, краткая речь Минхо подбодрила его. Или, во всяком случае, подарила крохотную надежду. Просто надо продолжать идти, двигаться, действовать. Вот и всё.

— Ну, так-то лучше, — удовлетворённо кивнул Минхо. — Есть ещё желающие поссать в штаны и поплакаться мамочке?

В ответ раздалось только несколько смешков. Ссать и плакаться никто не желал.

— Отлично. Ньют, ты будешь идти впереди, ну, сам понимаешь, хромота, всё такое... Томас, ты — замыкающий. Джек, передай Уинстона кому-нибудь, тебе пора отдохнуть. Готовы? Валим.

И они повалили. На этот раз узел нёс Арис, так что Томасу, идущему налегке, казалось, что он чуть ли не парит над землёй. Единственная трудность — это держать над головой простыню, — рука устала и занемела. И всё-таки они двигались вперёд, временами переходя на бег.

К счастью, солнце, казалось, тоже устало и налилось тяжестью: чем ближе к горизонту, тем оно опускалось быстрее. Взглянув на часы, Томас заметил, что не прошло и часа после визита хрясков, а небо уже окрасилось в пурпурно-оранжевый цвет, и ослепительное пламя солнца сменилось куда более приятным мягким сиянием; а вскоре светило и вовсе пропало за горизонтом. Небо постепенно затягивалось тёмным бархатным занавесом с рассыпанными по нему звёздами.

Приютели продолжали идти; путь им теперь указывали мерцающие вдалеке огоньки поселения. Томас чувствовал себя почти как на прогулке — узел нёс другой, и простыню над головой больше не надо было держать.

И наконец последний свет сумерек отгорел, и землю окутал плотный чёрный саван ночи.