Томас Кромвель рассуждал просто: он мечтал разрушить власть и богатство католической церкви и положить основание для протестантизма в Англии. И осуществить все это он собирался в немыслимо короткие сроки. Он знал, что его быстрые реформы вызовут боль и возмущение, но надеялся, что ропот утихнет, а горькие чувства с годами поблекнут. Более важно, думал он, что, отождествив себя с переменами, он станет вождем нового порядка и получит такую власть, что даже король будет покоряться ему. Однако в его плане был недостаток: как бильярдный шар, на полной скорости врезавшийся в подушку, его реформы увязли, натолкнувшись на сопротивление и помехи, которых он не предвидел и с которыми не в силах был справиться.

Инициатор радикальных реформ часто становится козлом отпущения, и на нем вымещают всю боль и разочарование. В конце концов дело может окончиться тем, что реакция на его реформы окажется для него гибельной, так как природа человека такова, что он с трудом воспринимает перемены, даже если это перемены к лучшему.

Испокон веку мир до краев наполнен страхом и ненадежностью, и мы тянемся к знакомым лицам, хватаемся за привычки и ритуалы, которые делают этот мир более уютным. Перемены могут быть приятными, и мы даже иногда мечтаем о них — отвлеченно, абстрактно. Однако если меняется слишком многое, это порождает беспокойство, оно закипает и бурлит вначале скрытно, но затем прорывается.

Ни в коем случае не следует недооценивать скрытого консерватизма тех, кто вас окружает. Он существует — закоренелый и могучий. Никогда не позволяйте обманчивой прелести идеи обновления затуманить ваш разум: вы не можете заставить людей увидеть мир таким, каким он видится вам, и именно поэтому вам никогда не загнать их в счастливое будущее путем болезненных преобразований. Они возмутятся. Если реформа необходима, предвосхитите реакцию против них, найдите способ подсластить пилюлю и замаскировать перемены.