Желания часто порождают парадокс: чем больше вы чего-нибудь хотите, чем больше вы за этим гоняетесь, тем труднее оно дается в руки, ускользая. Чем больше интереса вы выказываете, тем больше отталкиваете от себя объект желаний. Это объясняется тем, что ваше желание слишком сильно — оно вызывает у окружающих настороженность, даже испуг. Неконтролируемое желание придает вам вид слабого, незначительного, жалкого человека.

Как одни не могут удержаться от пересудов со всеми и обо всем, так другие постоянно суетятся по любому поводу. Они всегда преувеличивают, принимают все всерьез, делая из всего тайну и повсюду находя поводы для ссор. Почти никакие обиды и огорчения не заслуживают того, чтобы принимать их близко к сердцу, ведь это значило бы заставлять себя переживать попусту. Абсурдно вести себя так, изводясь о том, что нужно просто выбросить через плечо. Многие вещи, которые кажутся важными в данное время, если их проигнорировать, оказываются совершенно незначительными; а другие, которые казались пустячными, оказываются достойными восхищения, если уделить им должное внимание.

Происходящее можно легко планировать в самом начале, но позднее это уже не так просто. Часто лекарство само становится причиной недуга; позволяй происходить тому, что происходит, — это не самое малоприятное из жизненных правил.

Бальтазар Грациан

Вам следует отвернуться от того, чего вам так хочется, выказать свое безразличие, пренебрежение. Это сильная реакция, и она выведет ваш объект из равновесия. Вы вызовете ответное желание. Это будет просто желание повлиять на вас — может быть, завладеть вами, а может, причинить боль. Если вас захотят заполучить в собственность, можно сказать, что вы успешно справились с первым этапом обольщения. Если вас захотят ранить, не давайтесь, навязывайте свои правила игры (см. Законы 8 и 39 о том, как провоцировать людей на действие).

Презрение — прерогатива короля. Действительность там, куда он соблаговолит направить свой взор, она в том, что он решит увидеть. Этим оружием пользовался король Людовик XIV — если вы ему не нравились, он вел себя так, словно вас тут не было, поддерживая свое превосходство тем, что прерывал общение по своему усмотрению. Такой власти вы добиваетесь, разыгрывая козырь презрения, периодически показывая окружающим, что можете обойтись без них.

Выбирая такую линию поведения, вы приобретаете силу, следовательно, обратное — привязанность и преданность — часто ослабляют. Уделяя незаслуженное внимание ничтожному врагу, вы выглядите ничтожным, и чем дольше вы не уничтожаете такого врага, тем значительнее он выглядит. Когда в 415 году до н. э. Афины решили завоевать Сицилию, могущественное государство напало на слабое. И все же, втянув Афины в долгий конфликт, Сиракузы, наиболее важный город-государство в составе Сицилии, сумели вырасти и окрепнуть. В конце концов Афины были побеждены, а Сиракузы прославились в веках. В недавние времена президент Джон Ф. Кеннеди допустил аналогичную ошибку в отношении Фиделя Кастро — лидера кубинских коммунистов: вторжение на Кубу в 1961 году провалилось, и Кастро сделался интернациональным героем.

Другая опасность: если вам удалось раздавить назойливого или хоть ранить его, вы рискуете вызвать симпатию к слабой стороне. Критики Франклина Д. Рузвельта горько сокрушались по поводу денег, истраченных его администрацией на правительственные проекты, но их атаки не имели отклика среди тех, кто видел, как президент работает, чтобы покончить с депрессией в стране. Его оппонентам казалось, что они нашли удачный пример, иллюстрирующий, каким расточительным стал президент: его собака Фала, которую он обожал и баловал. Критики обвиняли Рузвельта в том, что он тратит деньги американских налогоплательщиков на собаку, в то время как многие американцы все еще прозябают в бедности. Но у Рузвельта был готов ответ: как могут оппоненты нападать на маленькую беспомощную собачонку? Выступление в защиту Фалы стало едва ли не популярнейшей из всех его речей.

В данном случае в роли слабого выступила собачка президента, и атака захлебнулась — в конечном счете президент только завоевал большую симпатию, поскольку многие люди естественным для них образом приняли сторону преследуемого, как это было и в случае с Панчо Вильей.

Часто мы испытываем искушение загладить свои ошибки, но чем больше стараемся, тем хуже порой результат. Иногда бывает правильнее оставить все как есть. В 1971 году, когда газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала «Бумаги Пентагона», подборку правительственных документов об истории присутствия США в Индокитае, Генри Киссинджер пришел в дикую ярость. В бешенстве от того, что администрация Никсона допустила подобную утечку, он сделал распоряжения, которые в результате привели к формированию группы, названной «Бригадой слесарей по устранению утечек».

Так была создана команда, которая впоследствии проникла в помещения демократической партии в Уотергейте, что положило начало цепочке событий, закончившихся импичментом и отставкой Никсона. В действительности публикация бумаг Пентагона не являлась серьезной угрозой для администрации, но реакция Киссинджера все изменила. Пытаясь решить одну проблему, он создал другую: маниакальное стремление сохранить секретность привело к результатам гораздо более разрушительным для правительства и президента. Если бы Киссинджер проигнорировал публикацию пентагоновских документов, возникший из-за них скандал угас бы сам собой довольно скоро.

Тень и человек

Шалун какой-то тень свою хотел поймать:

Он к ней, она вперед; он шагу прибавлять,

Она туда ж; он, наконец, бежать:

Но чем он прытче, тем и тень скорей бежала,

Все не даваясь, будто клад.

Вот мой чудак пустился вдруг назад;

Оглянется — а тень за ним уж гнаться стала.

Красавицы! слыхал я много раз:

Вы думаете что? Нет, право, не про вас;

А что бывает то ж с фортуною у нас;

Иной лишь труд и время губит,

Стараяся настичь ее из силы всей;

Другой, как кажется, бежит совсем от ней;

Так нет, за тем она сама гоняться любит.

Иван Крылов

Вместо того чтобы зацикливаться на проблеме, раздувать ее и усугублять, показывая, сколько тревоги и беспокойства она у вас вызывает, часто умнее бывает надеть презрительную маску аристократа, не показывая, что вы вообще знаете о существовании этой проблемы. Есть несколько способов применения этой стратегии.

Первый способ — назовем его политикой кислого винограда. Если вам очень сильно чего-то хочется, но вы понимаете, что не можете это получить, самое худшее, что можно сделать в этой ситуации, — это демонстрировать свое разочарование и жаловаться во всеуслышание на свою неудачливость. Намного лучше сделать вид, что это никогда на самом деле не было для вас так уж важно.

Когда в 1861 году почитатели Жорж Санд выдвинули ее кандидатуру в качестве первой женщины-академика Французской академии, Санд не потребовалось много времени, чтобы понять, что академия ни за что ее не признает. Вместо того чтобы добиваться этого, она публично заявила, что не заинтересована в том, чтобы присоединиться к группе изношенных, вышедших в тираж, потерявших популярность пустышек. Ее презрительное высказывание опередило отказ академиков и оказалось на редкость удачным ходом: если бы она стала негодовать, то показала бы, что членство в академии для нее важно. Вместо этого она определила академию как сборище стариков — так стоило ли сердиться или огорчаться из-за того, что ей не придется скучать в их обществе? Восклицание «Зелен виноград!» иногда рассматривают как проявление слабости, в действительности это тактика сильных.

Второй способ: если вас атакуют «снизу» — кто-то, кто слабее или ниже вас, — не обращайте внимания, покажите, что вы даже не заметили атаку. Смотрите вдаль с рассеянным видом или отвечайте ласково, с милой улыбкой, демонстрируя, как мало значит для вас это нападение. Сходным образом, если с вами случилась какая-то неприятность, лучшее, что можно сделать, чтобы смягчить впечатление от своей ошибки, — показать, что вы относитесь к этому легко.

У японского императора Го Сайина, большого поклонника чайной церемонии, была бесценная древняя чаша для чая, предмет зависти всех придворных. Однажды гость, Дайнагон Цунехиро, попросил разрешения поднести чашу поближе к свету, чтобы получше ее рассмотреть. Чашу редко трогали с места, но император был в добром расположении духа и позволил взять ее. Дайнагон бережно взял ее в руки и вышел на террасу, однако, когда он поднял чашу к свету, она выскользнула у него из рук и, упав на камни в саду, разбилась вдребезги.

Император, разумеется, был вне себя. «Я был и вправду ужасно неуклюж, выронив ее, — произнес Дайнагон с низким поклоном, — но на самом деле причинил не так уж много вреда. Эта чаша Идо была очень стара, и как знать, сколько бы еще могла она существовать, но ведь она была скрыта от людских глаз, и я даже думаю, может, такой конец и неплох для нее». Этот абсурдный и удивительный комментарий немедленно возымел действие: император успокоился. Дайнагон не стал оправдываться и не рассыпался в преувеличенных извинениях, но продемонстрировал свое достоинство и силу, прокомментировав свой промах с оттенком презрения. Император был вынужден ответить с подобным аристократическим безразличием, проявление гнева и огорчения было мелочным и неблагородным, и это дало Дайнагону преимущество, которым он не преминул воспользоваться.

Если соперник вам равен, такая тактика может обернуться против вас: демонстрируя безразличие, вы можете показаться бессердечным. Но с начальником или господином, если действовать быстро и без раздражения, это может сработать великолепно: сглаживая своей реакцией его гнев, вы экономите его время и энергию, которые он потратил бы, размышляя об этом, и к тому же позволяете ему публично продемонстрировать отсутствие мелочности.

Если мы начинаем извиняться или отрицать свою вину, когда нас подловили на ошибке, это только ухудшает ситуацию. Литератор эпохи Возрождения Пьетро Аретино часто хвалился своей аристократической родословной, которая на самом деле была подделкой. Когда его враги в конце концов раскопали правду, молва разошлась в одно мгновение, и скоро вся Венеция (Аретино в то время жил там) с изумлением узнала о его лжи. Начни он оправдываться — он только еще больше упал бы в общественном мнении. Аретино нашел способ ответить так, чтобы не уронить своего достоинства: он признал, что действительно является сыном ремесленника, но заявил, что если он, поднявшись из низов, был способен достичь таких высот, то это лишь подчеркивает его величие. С тех пор он никогда более не повторял прежней лжи, повсюду с гордостью рассказывая новую версию своего происхождения.

Помните: достойная реакция сильного человека на досадные мелочи и раздражающие пустяки — презрение или снисходительность. Старайтесь не показывать, что вы задеты, обижены или расстроены, — этим делу не поможешь, вы лишь признаете тем самым существование проблемы. Презрение — это блюдо, которое лучше подавать холодным.

Образ: болячка.