Вождь мексиканской революции Панчо Вилья был вначале главарем бандитской шайки, но после революции в 1910 году стал настоящим народным героем. Он грабил поезда и раздавал деньги бедным, возглавлял дерзкие набеги, очаровывал дам романтическими эскападами. Им были очарованы и многие американцы — он казался человеком другой эпохи, отчасти Робин Гуд, отчасти Дон Жуан. После нескольких лет нелегкой борьбы, однако, всплыла фигура некоего генерала Карранца, который был провозглашен победителем в революции. Вилья и его отряды вынуждены были отступить и убраться в северный штат Чихуахуа. Его армия распалась, а он снова стал бандитом, нанося вред своей популярности. В конце концов, возможно от отчаяния, он стал обвинять во всех своих бедах и неудачах гринго, то есть американцев.

В 1916 году Панчо Вилья совершил набег на Колумбус, город в штате Нью-Мексико. Бесчинствуя на улицах городка, бандиты убили семнадцать американцев — военных и штатских. Президент Вудро Вильсон, как и многие граждане Соединенных Штатов, ранее восхищался Вильей. Теперь, однако, бандита следовало наказать. Советники Вильсона торопили его с решением о вводе войск в Мексику и поимке Вильи. Согласно их доводам, если такая могучая держава, как Соединенные Штаты, не ответит на вторжение чужого военного отряда на свою территорию, это будет подтверждением слабости, то есть худшим, что можно представить. Многие американцы, продолжали они, знали Вильсона как пацифиста, однако народу покажется сомнительным отсутствие реакции на насилие. Вильсону следует доказать свою твердость и мужество, приказав применить силу.

Давление на Вильсона было сильным, и не прошло и месяца, когда с согласия правительства Карранцы он послал десятитысячную армию для захвата Панчо Вильи. Во главе карательной экспедиции, как называли операцию, стоял лихой генерал Джон Дж. Першинг, на счету которого было подавление партизанской войны на Филиппинах и восстаний индейцев в юго-западных штатах. Было очевидно, что Першингу под силу найти Вилью и справиться с ним.

Карательная экспедиция стала сенсацией, за Першингом к месту событий следовали машины с американскими репортерами. Экспедиции, писали они, предстоит стать проверкой американского могущества. Солдаты были вооружены по последнему слову военной техники, переговаривались по радио, вести разведку помогала авиация.

В первые месяцы военные, разделившись на небольшие отряды, прочесывали леса на севере Мексики. Американцы предложили награду в 50 тысяч долларов тому, кто сообщит о местонахождении Панчо Вильи. Но мексиканцы, которые было разочаровались в Вилье, когда он вновь занялся бандитизмом, теперь, когда за ним охотилась эта огромная армия, возвели его в ранг героя. Ему буквально поклонялись. Американцы получали ложную информацию, сбивающую их со следа: Вилью видели то в этой деревне, то высоко в тех горах; на разведку отправлялись аэропланы, туда спешили отряды, но ни разу не удалось встретить неуловимого Вилью. Казалось, он всегда на шаг опережает американских карателей.

К лету того же года состав экспедиции увеличился до 123 тысяч человек. Они страдали от невыносимой жары, москитов. С трудом продвигаясь по дикой местности, которую уже возненавидели, они вызывали негодование не только местного населения, но и мексиканского правительства. В какой-то момент Панчо Вилья скрывался в пещере в горах, оправляясь от пулевого ранения, полученного в стычке с мексиканской армией. Глядя вниз из своего высокогорного убежища, он мог наблюдать, как Першинг таскает обессиленных американских солдат по горам, не приближаясь к цели.

Всю зиму Вилья играл в кошки-мышки. Американцы начали воспринимать все происходящее как дешевый фарс — в сущности, они снова стали восхищаться Вильей, чувствуя невольное уважение к его неистощимому бесстрашию в борьбе против более сильного противника. В январе 1917 года Вильсон наконец отозвал Першинга. Когда американцы возвращались, на них напали повстанческие отряды, так что американская армия была вынуждена применить авиацию, чтобы защитить свои тылы. Карательная экспедиция наказала только самое себя — она обернулась унизительнейшим поражением.

Однажды, когда экономические взгляды Г. К. Честертона были раскритикованы в печати Бернардом Шоу, его друзья с нетерпением ждали, что он ответит на выпады, но ответа не последовало.

Историк Х. Беллок упрекнул его в этом. «Дорогой мой Беллок, — сказал Честертон, — я ему ответил. Для такого остроумного человека, как Шоу, молчание — это самая непереносимая отповедь».

Клифтон Фадиман.

«Коричневая книжечка анекдотов»