Мы в большинстве своем застенчивы, скованны. Мы стремимся избегать конфликтов, мы хотели бы всем нравиться. Порой нам приходят в голову героические мысли о смелых словах и поступках, но мы почти никогда не осмеливаемся осуществить их. Нас ужасают возможные последствия, страшит, что о нас могут подумать окружающие. Мы думаем о враждебности, которую можем возбудить, если осмелимся выйти за отведенные нам рамки.

Хотя на словах мы отрицаем свою робость, выдаем ее за заботу о других, за нежелание ранить или обидеть окружающих, на самом деле все наоборот: мы погружены в себя, беспокоимся о себе и о том, как выглядим со стороны. Но решительность центробежна, она придает людям раскованность.

Особенно ясно эти закономерности можно проследить в обольщении. Все великие соблазнители добивались успеха с помощью бесстыдства и наглости. Казанова не скрывал напора от женщины, которой он добивался, — этот напор сквозил в его манерах, в дерзких словах обольщения. Он был способен и полностью капитулировать перед ней, заставляя поверить, что ради нее он способен на все, может даже рисковать собственной жизнью, что ему и вправду порой приходилось делать.

Женщина, на которую он обрушивал этот поток, чувствовала, что этот мужчина открыт для нее, что он ничего от нее не скрывает. Это льстило ей несравнимо больше, чем любые комплименты. Ни при каких обстоятельствах, обольщая, он не выказывал колебаний или сомнений — просто потому, что никогда их и не испытывал.

Быть объектом обольщения приятно, и очарование частично заключается в ощущении, что тебя обволокли и поглотили, во временном выходе за пределы собственного «я», за пределы обычных сомнений, обременяющих нашу жизнь.

Стоит соблазнителю заколебаться — в тот же миг очарование исчезает, потому что мы всё осознаем, отдаем себе полный отчет в происходящем, видим его стремление покорить нас, замечаем все ошибки и огрехи. Решительность отвлекает внимание, поддерживает иллюзию. Она не вызывает сомнения или разочарования. Мы восхищаемся храбрецами, нам нравится быть рядом с такими людьми, потому что их уверенность в себе заражает нас, вытягивает из царства неуверенности и постоянной рефлексии.

Смелыми не рождаются. Даже Наполеону приходилось вырабатывать в себе привычку к сражениям, которые, как он скоро понял, были для него делом жизни и смерти. В светской жизни он был скованным и робким, однако преодолел себя, вырабатывая решительность во всех сферах своей жизни, потому что осознавал, что эта важнейшая черта характера придает величие любому человеку (даже тому, кто, как сам Наполеон, был мал ростом).

Вам следует развивать в себе решительность, упражнять свою смелость. И часто вы будете находить ей применение. Лучшая область, в которой можно начать, — это тонкая сфера переговоров, в особенности те случаи, когда вам предлагают назвать вашу цену. Как часто мы отступаем без боя, запрашивая слишком мало.

Когда Христофор Колумб просил королеву Испании финансировать его плавание в Америку, он обратился еще и с невероятно дерзким прошением присвоить ему титул Великого адмирала морей и океанов. Колумбу ответили согласием. Он получил ту цену, которую запросил, — он потребовал уважения к себе, и оно было ему оказано.

Генри Киссинджер тоже знал, что в переговорах смелые требования оказываются более действенными, чем хождение вокруг да около. Назначьте высокую цену, а потом, по примеру графа Люстига, повышайте ее.

Следует понимать: смелость не дана нам природой, но и робость тоже не является нашим естественным свойством. Это выработанная привычка, происходящая из нежелания вступать в конфликт. Вы боитесь последствий решительных действий, и эти страхи преувеличены, по сути же дела, последствия робости гораздо более плачевны. Вы теряете достоинство и вступаете в порочный круг сомнений и угрызений.

Помните: проблемы, возникающие в результате дерзких действий, можно решить с помощью еще большей дерзости и решительности.

Как побеждать в любви

Но я заметила, что с теми, кто поразил ваше сердце, вы робеете. Это может произвести впечатление на буржуа, но вам следует добиваться сердца дамы света другим оружием. <...>

Я заявляю вам от имени женщин: любая из нас предпочла бы несколько резкое обращение чрезмерной предупредительности. Мужчины, заблуждаясь на этот счет, упускают больше сердец, чем спасает добродетель.

Чем больше робости проявляет влюбленный, тем больше наше самолюбие стремится подстегнуть его; чем больше уважения выказывает он к нашему сопротивлению, тем более высокие требования мы предъявляем к нему самому.

Мы бы хотели сказать мужчинам: «Ах, пожалейте, не считайте нас такими уж добродетельными; вы просто вынуждаете нас устать от собственного целомудрия». ...

Мы постоянно стремимся скрыть то обстоятельство, что позволили любить себя. Создайте такую ситуацию, чтобы женщина могла сказать, что она сдалась, лишь уступив насилию или от неожиданности, убедите ее в том, что вы не недооцениваете ее, и я поручусь, что ее сердце будет отдано вам. ...Чуть большая решительность с вашей стороны поможет вам обоим обрести необходимую непринужденность. Помните, что недавно сказал вам Ларошфуко: «Рассудительный человек, когда он влюблен, походит на безумца, но он не должен и не может походить на идиота».

«Жизнь, письма и эпикурейская философия

Нинон де Ланкло»

Образ: лев и заяц.