В конце апреля 1519 года, после долгих месяцев болезни, художник Леонардо да Винчи почувствовал, что до смерти ему осталось не больше нескольких дней. Последние два года он жил во Франции, в замке Клу, где гостил по приглашению самого короля Франциска I. Монарх осыпал его деньгами и почестями, считая живым воплощением итальянского Ренессанса и желая такого же Возрождения для своей страны. Леонардо охотно помогал королю, который советовался с ним по самым разным важным вопросам. Но вот, к шестидесяти семи годам, жизнь художника стала подходить к концу, и мысли его обратились к другому. Леонардо позаботился о завещании, получил отпущение грехов, причастился и теперь лежал в постели в ожидании скорого ухода.

Друзья, включая короля, приходившие навестить Леонардо в те дни, замечали, что больной пребывает в какой- то особенной задумчивости. Он был не из тех, кто любит говорить о себе, однако теперь охотно делился воспоминаниями о детстве и юности, задерживаясь на деталях своей удивительной, невероятной жизни.

Леонардо всегда много размышлял о предопределении, и на протяжении многих лет его занимал один вопрос: есть ли в природе таинственная сила, под воздействием которой растут и развиваются все живые существа? Если такая сила существует, Леонардо желал обнаружить ее и искал ее проявления во всем, что его окружало. Он был одержим этой неотступной мыслью. И в свои последние часы, наедине с собой, он почти наверняка так или иначе обращал этот вопрос к разгадке своей собственной жизни, ища в ней признаки той силы, которая определила его развитие и руководила им до настоящего времени.

Он начал бы с воспоминания о своем детстве в городке Винчи, что в двадцати милях от Флоренции. Отец его, сер Пьеро да Винчи, нотариус, был крепким и зажиточным буржуа, однако Леонардо, рожденный вне брака, не имел возможности поступить в университет или обучиться какому-либо приличному ремеслу. Образования вследствие этого он почти не получил и в детстве был предоставлен в основном самому себе. Больше всего Леонардо нравилось гулять по оливковым рощицам, окружавшим Винчи, или брести куда глаза глядят по какой-нибудь тропе, выходя к живописным местам — глухим лесам, полным диких вепрей, водопадам, шумно низвергающимся в быстрые речки, озерам со скользящими по их глади лебедями, к скалам с растущими на уступах удивительными цветами.

Однажды, забравшись в рабочий кабинет отца, мальчик стащил несколько листов бумаги — в те времена бумага была редкостью, но отец Леонардо, будучи нотариусом, располагал солидным запасом. Взяв листы на прогулку в лес, он уселся на камень и стал зарисовывать окружавшие его виды. С тех пор Леонардо продолжал заниматься рисованием постоянно, день за днем. Даже в непогоду он рисовал, забравшись в какое-нибудь укрытие. У мальчика не было учителей, не было даже картин для примера. Он все делал на глаз, а натурщицей служила природа. Леонардо заметил, что, рисуя предметы, он рассматривает их более внимательно, примечая подробности, которые делают рисунок более точным и правдоподобным.

Как-то он рисовал белый ирис и, пристально разглядывая его, был поражен изысканной формой цветка. Ирис проклюнулся из семени, затем рос, проходя разные стадии, и Леонардо уже приходилось зарисовывать их. Что заставляет ирис расти, проходя от этапа к этапу, завершая развитие цветком удивительной, неповторимой формы? Вероятно, должна существовать какая-то сила, под влиянием которой происходят все эти превращения? Вопросами о метаморфозах, происходящих с цветами, Леонардо задавался еще долгие годы.

Лежа в одиночестве на смертном одре, он мог бы вспомнить первые годы в мастерской флорентийского художника Андреа Верроккьо. Туда он попал в четырнадцатилетием возрасте, когда отец обратил внимание на его превосходные рисунки. Верроккьо знакомил учеников со всеми науками и премудростями, необходимыми для работы в его мастерской, — инженерным делом и механикой, химией и металлургией. Леонардо охотно учился всему, но вскоре обнаружил в себе новое качество: быть подмастерьем мало, ему необходимо делать что-то свое, творить, а не копировать мастера.

Как-то юноше поручили написать фигуру ангела на большом полотне на библейский сюжет, над которым работал Верроккьо. Леонардо решил по-своему распорядиться отведенной ему частью полотна. На переднем плане, перед ангелом, он разместил клумбу, но вместо обобщенных, абстрактных растений написал во всех деталях цветы, которые с таким пылом рассматривал в детстве. Он изобразил их с невиданным доселе тщанием и детализацией. Работая над ликом ангела, да Винчи экспериментировал с красками и получил новую смесь, словно излучавшую мягкое сияние и подчеркивающую неземное выражение ангельского лика. (Чтобы схватить это выражение, Леонардо проводил время в местной церкви, наблюдая за самозабвенно молящимся юношей, с него-то он и написал ангела.) В довершение Леонардо вознамерился стать первым из живописцев, кто сможет изобразить ангельские крылья как настоящие.

Юноша отправился на рынок и накупил птиц. Долгими часами он рассматривал и изучал их крылья и то, как они крепятся на теле. Ему хотелось создать ощущение, будто крылья и впрямь растут за плечами ангела и способны поднять его в небо. Как обычно, на этом Леонардо не остановился. Когда его работа была завершена, он, будто одержимый, продолжал изучать птиц, а в голову ему пришла мысль, что люди тоже могли бы летать, если ему, Леонардо, удастся дать научное объяснение птичьему полету. По многу часов в неделю он читал и изучал все, что имело отношение к птицам. Именно так и работал его ум — одна идея порождала другую.

Далее Леонардо перешел бы к воспоминаниям о самом тяжком времени своей жизни — 1481 годе. Папа Римский обратился к Лоренцо Медичи с просьбой порекомендовать ему лучших художников Флоренции для росписи только что возведенной капеллы Св. Сикста. Лоренцо отправил в Рим самых именитых своих живописцев, но Леонардо в их число не включил. Они никогда не ладили, слишком уж разными были. Лоренцо был человек образованный, выращенный на классических образцах. Леонардо не читал по-латыни и мало разбирался в античности. Он по природе своей больше тяготел к науке. Но в основе неприязни Леонардо к правителю- снобу лежало и нечто еще — художника тяготила зависимость от монаршей милости, необходимость жить от заказа до заказа. Он устал от Флоренции и царивших там придворных нравов.

Да Винчи принял решение все переменить коренным образом: уехать в Милан и начать жизнь сначала. Он станет больше чем просто художником, овладеет всеми ремеслами и науками, какие ему интересны, — обучится архитектуре, военно-инженерному делу, гидравлике, анатомии, скульптуре. Любому государю или покровителю, который пожелает взять его на службу, он станет и советником и живописцем — за достойное вознаграждение. Леонардо пришел к выводу, что его недюжинный ум приносит больше плодов, если трудится сразу над несколькими делами, так как это позволяет строить между ними всевозможные связи.

Продолжая думать о себе, Леонардо наверняка вспомнил бы об одном крупном заказе, с получением которого жизнь его перешла на следующую ступень. То было громадное бронзовое конное изваяние в память о Франческо Сфорца, отце тогдашнего герцога Миланского. Соблазн для Леонардо был непреодолимым. Подобного никто не создавал со времен античного Рима! Чтобы возвести подобное сооружение из бронзы, требовались серьезные познания в инженерном деле, и это обстоятельство отпугивало современных ему скульпторов. Леонардо работал над проектом несколько лет и, изготовив глиняную копию, выставил ее на одной из самых шумных площадей Милана. Статуя была исполинской, величиной с дом. Вокруг нее собирались толпы зевак, глазевших на монумент с восторгом и опаской: размер, величественная поза коня, удачно схваченная художником, вызывала невольный трепет. По всей Италии пронесся слух об этом диве, люди, сгорая от нетерпения, ждали, когда работа будет завершена в бронзе. Для этого Леонардо изобрел новый, неизвестный ранее способ литья. Решив не делить скульптуру на несколько фрагментов, он сконструировал форму (из оригинального состава собственного изготовления) для отливки всей статуи целиком, справедливо считая, что целая фигура, без швов и соединений, будет выглядеть более живой и естественной.

К несчастью через несколько месяцев грянула война, так что металл теперь был нужнее для герцогской артиллерии. Глиняный монумент со временем разрушился, а металлический конь так и не был сооружен. Другие художники над Леонардо посмеивались, называя безумцем, — столько лет он потратил для достижения идеала, а теперь все против него. Даже Микеланджело однажды укорил его: «Ты сделал модель коня, хотел отлить ее в бронзе, но не смог. И со стыдом бросил работу неоконченной. А ведь глупые миланцы в тебя верили!» Леонардо привык к подобным нападкам и издевкам над своей медлительностью, однако не отчаивался и ни о чем не сожалел, считая любой опыт полезным. Ему удалось проверить свои идеи касательно возведения монументальных скульптур. Придет время, и он еще сможет применить эти знания. Что же до готового изделия, то оно интересовало Леонардо куда меньше: поиски, эксперименты, сам процесс работы — вот что всегда волновало и привлекало его.

Размышляя так о своей жизни, Мастер мог бы ясно проследить действие невидимой силы, заключенной в нем самом. В детстве эта сила влекла его в потаенные уголки первозданной природы, где перед ним открывались красивейшие и столь разнообразные картины жизни. Та же сила заставляла мальчика брать бумагу из кабинета отца и посвящать время рисованию. В период работы у Верроккьо она толкала Леонардо к смелым экспериментам.

Она же отталкивала его от флорентийского двора и тамошних художников с их больным самолюбием. Эта сила требовала смелости, решительных поступков — возведения гигантских скульптур, сотен вскрытых трупов для занятий анатомией, — и все это ради того, чтобы добраться до сути, познать жизнь в ее полноте.

Если взглянуть на жизнь Леонардо именно с такой точки зрения, все ее события обретают смысл и значение. В том, что он был внебрачным ребенком, можно усмотреть особое благословение, ведь это позволило ему идти своим путем. Даже наличие в доме бумаги может показаться предопределением. А что, если бы Леонардо восстал против этой силы? Что, если вместо того, чтобы искать свой собственный путь, он отправился бы в Рим вместе с другими и стал добиваться расположения папы и заказа на роспись Сикстинской капеллы? Ведь эта работа была ему по силам. Что, если бы он больше походил на других и старался поскорее доводить все свои работы до завершения? Да, он достиг бы успеха, но не стал Леонардо да Винчи. Его жизнь прошла бы мимо назначенной цели, и все неизбежно пошло бы не так.

Заключенная в Леонардо скрытая сила, подобная той, что заставляла расти и развиваться нарисованный им много лет назад ирис, привела его к полному расцвету возможностей. Художник оставался верен ей, следовал ее водительству до самого конца, выполнил свое предназначение и теперь спокойно встречал смерть. Возможно, запись, сделанная им за много лет до смерти, была именно об этом: «Как хорошо прожитый день дает спокойный сон, так с пользой прожитая жизнь дает спокойную смерть».