Пусть не быстро, но они снова двигались — уже хорошая новость. Когда троица погрузилась на первый же корабль, следующий в Сарт, ничто не предвещало долгого путешествия.

— Ветер крепкий, — говорил тогда капитан. — Не удивлюсь, если доплывем за три недели.

С тех пор прошло шесть недель, две из которых они провели в полном штиле.

Бетрим не был уверен, что хуже — застрять в море или оказаться в Сарте. Таким людям, как он, не место в городе обители Инквизиции, где повсюду шляются охотники на ведьм и высматривают, кого бы сжечь.

Первые три недели плавания Торн практически не отходил от ограждений, извергая за борт содержимое желудка даже тогда, когда, казалось, блевать уже просто нечем. До этого ему лишь дважды доводилось выходить в море. Первый раз — когда он покинул родной дом и отправился в Пять Королевств, где всю зиму только и пытался, что не сдохнуть от холода. Второй — когда двинул из Пяти Королевств в Дикие Земли, где на протяжении двенадцати лет убивал людей за деньги и прятался от охотников на ведьм. Теперь же он плыл обратно в Сарт — место, где он родился и где ему больше не рады.

Зато хоть корабельная команда оказалась неплохой — Бетрим даже умудрился кое с кем подружиться. Один матрос — носивший прозвище Носатый Олли за огромный нос, похожий на ястребиный клюв, — отвел его на корму и сунул в руку бутылку рома. Моряки называли его «Вдовьим даром». Практически черное пойло оказалось намного крепче любого спиртного из всех, что наемник когда-либо пробовал. Вскоре рвотные позывы прекратились, и Торн вознамерился провести остаток путешествия в пьяном забытьи. К счастью для него, на корабле было полным-полно ядреного рома.

Остальная команда тоже отнеслась к Бетриму довольно хорошо. Они пили, играли на деньги и травили байки о том, кого в каком порту какие крали ждут. И никому, похоже, даже в голову не пришло, что перед ними не просто Бетрим Торн, пьянствующий рыжеволосый бедолага с обожженным лицом, страдающий морской болезнью, но Черный Шип — беглый наемник с репутацией чернее, чем ром в их бутылках.

Дважды за их посудиной устремлялись другие корабли — по словам капитана, пираты, — но никому так и не удалось догнать «Голубую чайку». Даже в легкий бриз она без труда обставляла любые другие суда. За время путешествия им не попалось ни одного чудовища из глубин, хоть арбитр из кожи вон лез, утверждая, что они существуют. Бетрим с ним не спорил. Он сам слышал разные истории о гигантских существах с восемью щупальцами, на каждом из которых куча присосок, способных запросто сорвать у человека лицо; об огромных левиафанах, грозящих разбить корабль в щепки одним ударом хвоста и настолько быстро плавающих в морских пучинах, что ни одному кораблю от них не уйти. Когда Торну привиделся под водой чей-то силуэт, Олли лишь рассмеялся и сказал, что это сетвиты, питомцы морского народа. Они следуют за кораблями и ждут, пока кто-нибудь не свалится за борт, чтобы утащить бедолагу на дно, где с ним без конца будут спариваться русалки. Бетрим не готов был поверить в существование русалок и уж точно не собирался нырять, чтобы проверить, действительно ли они живут в морских пучинах.

За спиной Торна раздался глухой стук. Обернувшись, он увидел арбитра, растянувшегося на палубе и потирающего очередной синяк на руке. Бетрим расхохотался, и несколько матросов поблизости подхватили его смех.

— Ты что, совсем ничему не учишься, ар… Танкуил? — В который уже раз Бетрим едва не сболтнул лишнего, хотя, по его мнению, даже без плаща в Даркхарте только слепой не углядел бы охотника на ведьм.

Сверкнув на Бетрима глазами и тяжело вздохнув, арбитр поднялся с палубы, подобрал выпавший из руки меч и приготовился к очередному избиению. Джеззет Вель’юрн пристально следила за ним и ждала. Они практиковались так каждый день с того самого момента, как ступили на борт корабля, и использовали для этого затупленные мечи — так арбитр мог не опасаться, что в разгар спарринга заработает смертельную рану. Танкуил никогда не жаловался на боль, но Бетрим готов был спорить на любые деньги, что под одеждой все его тело сплошь покрывают синяки да ссадины.

Поначалу матросы глумились над арбитром, мол, «позор!», «проиграл девчонке!» — и все такое. Кто-то вызвался продемонстрировать Джеззет, как с мечом обращаются настоящие мужчины, а один, самый ретивый, даже умудрился схватить ее за грудь. И тут же пожалел об этом, когда Джез сломала ему нос, вывихнула руку и чуть не выкинула за борт. Бедолагу спасло только громогласное вмешательство капитана, который после случившегося объявил, что любому, кто хоть пальцем попробует тронуть девушку, светит пять ударов плетью и, если ей того захочется, Джеззет будет сама этой плетью орудовать. Судя по ухмылке, такой расклад ее более чем устраивал.

Мечи вновь скрестились, наполнив воздух сладостным звоном поющей стали. Арбитр напирал, заставляя Джеззет отступать. Она парировала, уклонялась и изредка делала ответные выпады. Время от времени девушка давала Танкуилу советы, как ему следует двигаться и как ставить ноги; когда лучше атаковать сверху, а когда снизу; когда следует бить со всей силы, а когда лучше отвлечь противника. Если мракоборец справлялся хорошо, она подбадривала его, но стоило только ему допустить ошибку — и Джеззет мгновенно била его своим мечом, разоружала, а затем делала строгий выговор.

Все трое делили одну каюту, но Бетрим редко там показывался, и то лишь для того, чтобы взять что-нибудь из своих вещей. Остальное время он предпочитал проводить на палубе, любуясь морем с бутылкой рома в руке. Несколько раз, когда шел дождь, Торн спускался на нижнюю палубу и присоединялся к экипажу.

Он все еще видел сны о той ночи в Хостграде. Кто-то назвал бы их кошмарами, но Черный Шип был не из тех людей, кто жил воспоминаниями. Но все равно каждый раз, стоило ему подумать о тени, пожирающей лицо безмолвного Босса, по спине пробегал холодок. Бетрим в жизни навидался всякого, но Хостград… что творили с людьми эти тени… и то, как арбитр просто приказал твари исчезнуть…

Торн сделал добрый глоток «Вдовьего дара» и сел на палубу, прислонившись спиной к бортовому ограждению. Голова слегка кружилась. Ярко-голубое небо с одним-единственным облачком, обжигающее солнце, легкий приятный ветерок… Идиллия — если забыть о безграничной водной глади внизу. И это притом, что Бетрим никого не убивал уже семь недель или около того — он никогда не был силен в числах, но в любом случае это можно было считать его личным рекордом.

Арбитр снова шлепнулся на палубу, мотая рукой. Джеззет применила свой любимый прием — резким ударом по запястью выбила меч из руки противника.

С Танкуилом он срабатывал каждый раз. Бетрим рассмеялся и поднял бутыль рома в салюте арбитру.

— Вот ты смеешься, Торн, а сам даже не попробовал сразиться с Джез, — лежа на палубе, буркнул Танкуил.

Джеззет прожгла мракоборца суровым взглядом требовательного наставника:

— Вставай и подними свой меч. Иначе тебе нечем будет защищаться, когда я атакую.

— Я не дурак, чтобы драться с Джеззет Вель’юрн. Хотя вряд ли со мной она справилась бы так же легко, как с тобой, — сквозь смех выдавил Бетрим.

— Если это, по-твоему, легко…

— Ну, ты все еще без меча, и она еще не начала тебя избивать, так что да, легко.

На самом деле, с каждым разом арбитр действовал все лучше — и хвала за это ангельскому терпению Джеззет. Только вот даже будь у них времени до конца света, охотнику на ведьм ни за что не стать настоящим мечником. Некоторые люди просто не способны на это, и Танкуил принадлежал к их числу.

Внезапно рядом с Бетримом возник шатающийся Олли. Матрос угнездился рядом с наемником, взял у него из руки бутылку и приложился к ней.

— Разрази меня гром, да ты хлещешь эту дрянь быстрее любого, кого я когда-либо знал!

— Ага. На вкус дерьмо и жжется, как огонь, но это лучше, чем снова блевать за борт.

— Твоя правда, Торн. — Мечи вновь запели свою звонкую песню. — Слушай, эти двое хоть иногда занимаются чем-нибудь, кроме драк и секса?

Джеззет перехватила меч арбитра своим, шагнула навстречу противнику, а затем, резко крутанувшись на месте и толчком бедра повалив его на спину, бросила полный желчи взгляд в сторону Бетрима и Олли.

— Кажется, она тебя слышала, Носатый.

— Ага, похоже на то, — ухмыльнулся Олли. — Прости, мисс В’юрн. Я не имел в виду ничего такого. Просто вспомнил одну портовую девчушку. Это было в Краеземье, в Пяти Королевствах. Уж извините, имя не запомнил, но зато когда она не трахалась, любила швырять в людей ножи. Могла с двадцати шагов попасть в подброшенное яблоко. За работу она брала знатно, целый пенни, но, поверьте, это того стоило. Чего она только не вытворяла с…

— Ты меня со шлюхой сравниваешь? — возмутилась Джеззет.

Танкуил все еще валялся на палубе и улыбался, как дурак. Олли забеспокоился, однако Бетрима это уже не заботило. От разговоров о шлюхах ему вдруг вспомнилась Роза.

Быть может, свою роль сыграл ром, но Торн вдруг понял, что ему трудно вспомнить, как она выглядела, как она пахла. Но он помнил, что ему было с ней чертовски хорошо и что она — самая красивая женщина из всех, с которыми ему доводилось спать. Не бог весть что, но все остальное было словно окутано туманом.

От мыслей о сестре Шустрого его мозг перешел к мыслям о самом Шустром, о том, как эти двое поцеловались и как после этого Роза отказалась целовать Шипа. Девушка что-то говорила, что-то об их матери, но он не мог вспомнить, что именно. И хоть Шустрый был тем еще мерзавцем, Бетрим скучал по нему. Парень никогда не лез за словом в карман, и хоть в его историях не было ни слова правды, он умел развеселить ими кого угодно.

Скучал Бетрим и по Мослаку. Он всегда считал здоровяка своим другом, и тот не раз спасал ему жизнь. В Хостграде Торн был слишком занят спасением Генри и не видел, чтобы гиганта убили, но когда все закончилось, Мослак просто исчез, равно как и Шустрый, и Генри. Поскольку Черный Шип не видел их среди горожан или позже, в пути, то склонялся к мысли, что они погибли. Генри ему не хватало больше всех. Плевать, что эта кровожадная сука пырнула его мечом — они всегда оставались друзьями, хоть Бетрим и не мог сказать почему.

Он скучал даже по Боссу. Торн буквально видел перед собой могучего южанина, качающегося из стороны в сторону и с широко раскрытыми глазами, полными печали. Он видел, как тень потянулась к Боссу, схватила его за шею, подняла с земли. Громадная черная пасть раскрылась так сильно, что могла проглотить человека целиком. Но вместо этого челюсти сомкнулись на его голове, разрывая плоть и кость, словно мякиш хлеба. Кровь… Безжизненное тело Босса, кучей мяса рухнувшее на землю…

— Торн!

Бетрим резко распахнул глаза и огляделся. Олли исчез, Джеззет и арбитр были на своих местах, но уже без мечей. Перед ними стоял капитан и куда-то показывал рукой. Интересным он был человеком, этот капитан, — пестро разодетый, с темно-карими глазами и квадратной челюстью под стриженой бородой. Спину он держал всегда подчеркнуто прямо, а его рука никогда не удалялась от эфеса меча.

— Торн, — повторил арбитр, — если ты еще не совсем пьян, будь добр, подойди сюда и посмотри.

— Ага, — сказал Бетрим и попытался подняться. Получилось только со второй попытки. — Уже иду, гребаный ты охот… Кто из вас меня позвал?

Мракоборец непонимающе посмотрел на него, а наемник потряс головой:

— Что за черт? Почему вас трое?

Он хотел было положить руку арбитру на плечо для равновесия, но ладонь ухватила лишь воздух. Бетрим понял, что стоит на коленях и тупо пялится на палубу перед собой. Вдруг чья-то рука подхватила его и помогла встать.

— А ты чертовски силен, костлявый ублюдок, — невнятно промямлил Бетрим арбитру в лицо. Пьяным быть хорошо уже потому, что можешь творить что угодно без особых последствий. — На что я смотрю?

— Это… — сипло отчеканил капитан. Бетрим сощурился и посмотрел туда, куда указывала рука. Море, сплошь синее море, и только тонкая темная полоска на горизонте. — …побережье Сарта. Завтра мы прибудем в порт.

— Давно пора.

— Трезвей, Торн, — сказал арбитр.

— Знаешь, меньше всего я хочу соваться в Сарт на трезвую голову.

— Очень жаль, — Танкуил взял Бетрима под руку и повел его куда-то; Джеззет последовала за ними, — потому что я меньше всего хочу видеть тебя в стельку пьяным.

Вместо каюты арбитр привел наемника в кают-компанию. В небольшом помещении умещалась пара столов с парой скамей у каждого, все намертво приколоченные к полу. В углу стоял кок и мешал что-то в кастрюле. Пахла его стряпня одновременно изысканно и отвратительно.

Охотник на ведьм усадил Черного Шипа на скамью. В другой раз Бетрим ни за что не позволил бы так с собой обращаться, но сейчас у него не осталось сил даже просто разозлиться.

— Если все будет хорошо, завтра мы войдем в порт, — сказал коку арбитр. — Он нужен нам трезвым, так что никакого рома.

— Понял, — оскалился тот. — Никакого рома.

Торн проследил, как три мракоборца и три Джеззет уходят, а затем неуклюже повернулся к трем кокам. Все они таращились на него.

— Ром есть?