Арбитр
Когда Танкуил протиснулся между дверями старого амбара, кровь у него шла из доброй дюжины различных мест. По большей части это были лишь небольшие порезы, но вот рана на ноге, оставленная ножом Черного Шипа, выглядела серьезной. Впрочем, если уж на то пошло, порезанное ухо напоминало о себе не меньше. Танкуил даже и не подозревал, что раны могут так адски болеть.
За каждое повреждение Даркхарт ответил сторицей, но сражаться против почти двух десятков хорошо вооруженных стражников на деле оказалось намного труднее, чем в теории. Он ранил шестерых и убил двоих. Это было прискорбно, но неизбежно.
Из боя он спасся бегством, и тут оказалось, что бегать на травмированной ноге от ватаги охранников, по пятам следующих за тобой, тоже ой как не просто. Танкуил на ходу прочел комбинацию из благословений скорости и выносливости и вознес хвалу Вольмару за то, что у него это получилось. Смешанные благословения были очень трудными — лишь один из пятидесяти арбитров в совершенстве владел ими, — и мракоборец был рад, что в свое время не пожалел времени и сил, чтобы как следует отточить свои навыки.
Теперь, когда действие благословений прошло, Танкуил чувствовал себя слабым, измотанным, залитым кровью, терзаемым болью и не на шутку озадаченным. Зачем Черному Шипу было убивать лорда Колта и какого черта он не мог подождать еще часок, чтобы Танкуил смог сначала допросить толстяка?
Арбитр оступился, попытался ухватиться за один из старых ящиков под рукой и провалился сквозь прогнившее дерево. Танкуил неуклюже распластался на полу посреди кучи щепок и чего-то, что пахло так, будто когда было живым. Он тяжело дышал, едва не теряя сознание от усталости, но понимал, что на сон времени нет. Еще много чего предстоит сделать, и для начала — выбраться из этого города прежде, чем стража поймает его. Он был уверен, что должность арбитра Инквизиции не спасет его, если оставшиеся члены Совета решат, что это он виновен в кошмарной смерти Колта.
Сунув руку в карман, Танкуил вынул небольшую стопку бумажных полосок и стал перебирать их, пока не нашел нужную. На каждом листке был начертан свой символ, каждый оберег действовал особым образом. Танкуил закатал рукав на левой руке и приложил к ней полоску — та мгновенно пристала к коже, словно приклеенная. Танкуил знал, что когда придет пора снимать оберег — заодно содрав и все волоски под ним, — его ждет дикая боль.
Глаза резко раскрылись, а зрение слегка прояснилось. Оберег бодрствования при длительном использовании может таить угрозу — у носителей проявляются различные симптомы истощения вплоть до галлюцинаций и даже смерти.
С трудом поднявшись на ноги, Танкуил похромал к тому ящику, где оставил свои вещи. Покопавшись внутри, он вытащил тяжелый мешок и плюхнул его на покрытый пылью пол, а рядом бросил свой плащ и коричневую сорочку, теперь запятнанные кровью.
Из мешка он достал тунику из грубой шерсти, свою кожанку и небольшую связку медицинских принадлежностей: немного мази и несколько бинтов — все равно в науке врачевания он никогда не был силен. Танкуил принялся перевязывать свои раны. Первым делом он занялся ногой — очистил кожу вокруг места удара ножом и замотал бинтом поверх штанов. Затем последовала левая рука, на которой ему оставили два маленьких пореза, а за ней правая с еще одним. Ухо он прочистил настолько тщательно, насколько смог, но оставил его незабинтованным — пока и так сойдет. Натянув через голову тунику, Даркхарт сел на пол, чтобы немножко отдохнуть. Осталось еще одно дело, которым необходимо было заняться. Неприятное дело — такое лучше творить в одиночестве.
— Джеззет, — позвал Танкуил. Ответа не последовало. — Джеззет, ты здесь?
По-прежнему тишина. Хорошо.
Арбитр вынул из мешка чернильницу и чистый кусочек дерева — бумага для такой руны не подойдет, просто не сможет удержать достаточно силы. Он старательно вывел на деревяшке нужные символы — три руны, по одной на каждую использованную Вольмаром печать. Закончив, Танкуил убрал чернильницу обратно в мешок, поднялся и замер. Начертание подобных знаков высасывало из человека силы, и вкупе с потерей крови это вызвало головокружение, мир поплыл перед глазами. Арбитр знал — если бы не оберег бодрствования, он бы точно потерял сознание.
Дождавшись, когда станет полегче, он глубоко вдохнул и вдруг заколебался. Нет, он не боялся. Таким не напугать арбитра Танкуила Даркхарта. Просто… вступать в контакт с Пустотой всегда мучительно. Созданий, обитающих там, не должны видеть людские глаза и слышать людские уши.
Танкуил разломил кусочек дерева на две половинки и бросил их на пол. Обе они, упав по бокам от арбитра, исчезли во вспышках голубого пламени.
На складе, как и во всем Чаде, обычно стояла жара, но сейчас вдруг стало холодно, почти морозно. Танкуил видел, как его дыхание мгновенно превращается в дымку, и чувствовал, что тело покрывается гусиной кожей. Стемнело, исчез даже пробивавшийся сквозь дыры в крыше свет луны, словно ее кто-то заслонил. Все здание погрузилось в неестественный мрак.
А затем раздался лязг. Самих цепей Танкуил никогда не видел, но слышал их каждый раз. Они гремели, словно громоздкие и тяжелые металлические кандалы, и арбитр знал, что так и есть, но не мог даже предположить, из какого они металла. Вольмар никогда не делился своими кузнечными секретами.
Перед Танкуилом появилось лицо — проступило оно из тьмы или же было сформировано ею, он не мог сказать точно. Лицо огромное, размером практически с самого арбитра. Его было трудно увидеть — скорее можно было лишь различить очертания. Кусок тьмы, оно словно поглощало весь свет вокруг себя, отчего казалось даже чернее мрака. Вспыхнули два желтых огонька — создание открыло глаза и уставилось на Танкуила. Разинув пасть, оно сделало глубокий вдох — быть может, первый вдох в этом пласте бытия за тысячу лет, — и в амбаре стало еще холоднее, будто тварь втянула в себя тепло. В реальный мир явилось существо, которому здесь было не место. Демон пришел на зов.
Танкуил, стоя на месте, смахнул со лба капельки холодного пота. Каждому движению морды демона вторил грохот цепей. Даркхарт смерил взглядом чудовище — оно было больше любого другого из виденных им ранее. Чаще всего они были примерно ростом с человека, но это… Видя перед собой настолько огромное лицо, мракоборец не хотел даже думать, насколько велико тело.
— Арбитр Даркхарт… — произнес демон.
От его голоса у Танкуила мурашки побежали по спине и внезапно нестерпимо захотелось оторвать себе уши. Волна дрожи прокатилась по телу от головы до пят.
— У меня послание для великого инквизитора, — крикнул Танкуил в грохочущую тьму.
— Разумеется, — сказал демон, его нечеловеческий голос дрожал от жгучего презрения, — мы повинуемся, как всегда.
Тысячи лет назад Вольмар покорил демонов Пустоты и заставил их служить Инквизиции. Никто не знал, как он это сделал, — свой секрет бог унес с собой в могилу, но его оковы остались нерушимы. Демоны, пусть и неохотно, служили своим новым хозяевам.
— Я осмотрел пленницу. Она ведьма, — начал Танкуил свое послание.
— Ты уверен? — спросил демон.
Это заставило арбитра на мгновение замолчать. Ни один демон прежде не спрашивал его ни о чем. Они были обязаны служить, а не задавать вопросы.
— Она ведьма! — настоял Даркхарт. Демон ничего не ответил. Его большие желтые глаза, не мигая, глядели на мракоборца, а пасть сделала еще один ледяной выдох. Танкуил задрожал. — Совет Чада позволил ей сбежать прежде, чем я свершил свое правосудие. Я выслежу ведьму в Диких Землях, найду ее и предам огню.
Демон издал жуткий, режущий по ушам звук, отдаленно похожий на смех.
— Что-нибудь еще, арбитр Даркхарт?
Танкуил сначала подумывал поведать Инквизиции о бале, рассказать о том, что его преследуют за убийство члена Совета, которого он не совершал, но в итоге решил этого не делать. Им наплевать. Они будут ждать, что он сам разберется со своими проблемами.
— Нет, — бросил арбитр в лицо демону.
— Хорошо, — ответило создание. Его глаза на мгновение вспыхнули ярче прежнего, а затем лицо немного повернулось, словно увидев в комнате что-то, чего не увидел Танкуил. — За тобой следят, арбитр.
Едва гигантская морда с отвратительным смехом растворилась в темноте, свет снова хлынул в амбар, и Танкуил услышал звук — тихий шорох, который сам бы он принял за крысиную возню. Но демону лучше знать. Даркхарт двинулся к источнику звука, и шорох превратился в грохот ящика, сломавшегося под чьим-то весом.
Этот кто-то направлялся к выходу. Снова услышав шорох и еще один треск ломающегося дерева, Танкуил со всей возможной прытью бросился к двери. Между двумя ящиками возникла маленькая фигура и резво побежала туда же. Танкуил вытянул руку, схватил кроху за одежду на спине и, резко дернув, швырнул его в ближайшую бочку.
Ребенок оказался мальчиком не более девяти лет от роду, перепуганным до чертиков. Вжимаясь спиной в бочку, он дрожал всем телом и глядел на арбитра широко раскрытыми глазами, темными и полными страха.
— Я ничего не видел. Ничего! Отпусти меня, пожалуйста. Я никому не скажу, что ты здесь был. Я ничего не видел…
Танкуил смотрел на причитающего мальчика, подтянувшего колени к груди и мокрыми от слез глазами отчаянно ищущего путь к спасению. Он был одет в рванье, у него были длинные грязные волосы; почерневшие зубы росли криво, а руки покрывала сажа. Бродяжка, не иначе. Каким чудом ему удавалось избегать работорговцев — непонятно, но такой подвиг достоин восхищения. Подобные дети обычно не склонны говорить правду. Танкуил знал, что нужно сделать.
— Что ты видел, мальчик? — со вздохом спросил арбитр — он ненавидел задавать вопросы.
— Ты говорил с кем-то. Кем-то темным с огненными глазами…
Паренек вдруг захлопнул рот рукой и разрыдался. Это ему не поможет. Не теперь. Ничто уже ему не поможет.
Бедняга случайно влез в грязные тайны Инквизиции, и хуже всего было то, что произошло это по ошибке Танкуила. Ему следовало тщательнее обыскать амбар, прежде чем призывать демона. Это был его прокол, но цену за него придется заплатить невинному мальчику.
— Прости меня, — сказал Даркхарт.
Он снял с пояса шарострел, взвел боек, приставил ствол к голове ребенка и нажал на курок.
БАХ!