— Сжечь их всех!

Танкуил попытался подавить вздох, но не сумел.

— Хотите что-то сказать, арбитр Даркхарт?

— Нет, арбитр Прин, — с улыбкой ответил Танкуил. Долговязый Прин взирал на него пустыми глазами. Опасный человек, которому не следует переходить дорогу, а у Танкуила не было ни малейшего желания наживать себе новых врагов в Инквизиции. — Я лишь считаю, что нет настоящей необходимости сжигать их. — Слова сорвались с губ Танкуила прежде, чем он успел сдержать их.

Лицо Прина исказила ярость, тонкие губы растянулись в злобном оскале, а на лбу проступили бисеринки пота. Он сделал несколько шагов вперед, и Танкуил почувствовал себя неуютно: с такого близкого расстояния этот человек выглядел еще уродливее.

— Ты здесь главный, арбитр Даркхарт? — Горячее кислое дыхание било в лицо Танкуилу, а гневный взгляд Прина впивался в его глаза.

— Нет, арбитр Прин, — повторил Танкуил, стараясь смотреть вниз, в сторону — куда угодно, лишь бы не на престарелого арбитра, бесцеремонно вторгшегося в его личное пространство.

— Почему ты оказался здесь? — Голос у Прина был низкий; слишком низкий для столь худого человека.

— Проездом по пути в Сарт, — промямлил Танкуил. — Я подумал, что смогу помочь…

— Разве похоже, что мне нужна помощь, арбитр Даркхарт? — Снова это обжигающее дыхание со странными нотками ванили.

Танкуил окинул взглядом собравшуюся толпу. Сплошь испуганные лица, сразу же опускающиеся долу глаза — лишь бы не привлекать внимания арбитра. Солдаты — одни с мечами, другие с пиками, все в черно-голубой форме Сарта. И семья, привязанная к столбам в центре городской площади. Их было четверо. Мать кричала. Отец выглядел одновременно обозленным и испуганным, но плакать себе не позволял. Дочь, едва достигшая зрелости, пронзительным визгом молила о прощении за что-то и раз за разом выкрикивала одно имя — кажется, Аркус. Точно Танкуил не расслышал, да его это и не заботило. Четвертым же членом семьи был маленький мальчик, не старше пяти лет от роду. Он казался скорее сбитым с толку, нежели напуганным.

Прин проследил за взглядом Танкуила и фыркнул:

— В чем дело, Даркхарт? Воспоминания нахлынули?

Танкуил изобразил самое грозное выражение лица, на которое был способен, и вперил взгляд в стоящего перед ним человека.

— Да, арбитр Прин, похоже, тебе нужна помощь. Но не та, которую я мог бы оказать. — Одним пальцем он коснулся своей головы, довершая выпад.

Танкуил понимал, что говорить такое мелочно и глупо, но, черт подери, до чего же приятно!

Арбитр Прин фыркнул еще раз, развернулся и двинулся к привязанному семейству. Танкуил хотел было вздохнуть с облегчением, но в этот раз сдержался. Спорить дальше было бессмысленно, хотя, конечно, сжигать заживо целую семью — это уже слишком. Просто отрубить головы — ничуть не хуже, причем безо всякого смрада горящей плоти, от которого, в чем арбитр успел убедиться на собственном опыте, чертовски сложно отстирать одежду.

Танкуил засунул руки в карманы грязного коричневого плаща, смирившись с неизбежностью сожжения. Он не хотел доставить Прину удовольствие, уйдя до окончания казни.

В правом кармане Танкуил что-то нащупал. Что-то металлическое, размером меньше монеты, но толще и с выступом на одной из сторон. Даркхарт понятия не имел, откуда эта вещица взялась, у кого он ее украл, когда и где. Он постоянно находил подобную мелочевку у себя в карманах. На этой, похоже, была какая-то гравировка. Он провел по ней мозолистыми пальцами и узнал изображение: меч в середине, над ним солнце, испускающее вниз единственный луч света. Пуговица арбитра. Танкуил опустил глаза и осмотрел свой коричневый плащ. Все восемь пуговиц были на месте. Тогда он перевел взгляд на одеяние Прина — точно такой же плащ, только чуть длиннее и куда более грязный. Две пуговицы отсутствовали. Танкуил ухмыльнулся — он не собирался отдавать вещь обратно. Маленькими победами, как однажды сказала ему инквизитор Герои, можно одолеть даже величайших людей. А арбитр Прин великим уж точно не был.

Танкуил вытащил руки из карманов и запустил пальцы в спутанные сальные волосы. Они снова отросли, теперь почти закрывая уши, и начинали виться. Затем он потер щетину на подбородке, которая вскоре превратится в настоящую бороду. Нужно будет побриться. Наконец Танкуил принялся щелкать суставами пальцев. Раз уж Прин собрался сжечь этих людей, то ему ничего другого и не оставалось.

— Охотники на ведьм! Кровопийцы! — раздался крик из толпы.

Прин резко повернул голову в поисках кричавшего, его пустые глаза выкатились из темных глазниц, а губы искривились в устрашающей усмешке.

— Черт, — вздохнул Танкуил и с успокаивающим жестом обратился к Прину: — Занимайся своим делом. Я разберусь с недовольными.

Арбитр Прин отвернулся, а Танкуил двинулся к толпе. Солдаты в грязной форме и с пиками разошлись в стороны, пропуская его.

— Кто это сказал? — бросил в толпу Танкуил.

— Я, — ответил какой-то старик.

Седые волосы обрамляли его обветренное лицо. Казалось, он сам удивился собственному признанию. В его глазах застыли слезы.

— Ты их знаешь? — спросил Танкуил, хоть задавать вопросы ему и не нравилось.

— Это мой мальчик со своей семьей. Они не сделали ничего плохого.

— Сделали, — твердо заявил Даркхарт. — В противном случае они не стояли бы здесь. Ересь принимает разные обличья. Их допросили и признали виновными. Теперь они понесут кару за свое злодеяние.

— Все вы, охотники, одинаковые. Вам наплевать…

Танкуил стремительно схватил старика за куртку и притянул к себе. Арбитр не отличался высоким ростом, но сейчас, казалось, навис над несчастным.

— Осторожнее со словами, старик. Мы не одинаковые. Арбитр Прин, например, велел бы высечь тебя за то, что ты назвал его «охотником на ведьм». Скажи спасибо, что я более снисходителен.

Закончив, он с силой оттолкнул человека — тот рухнул на землю, заскулив от боли. Никакого удовольствия Танкуилу это не доставляло, но он не мог позволить кому-либо дерзить. Дай волю одному — и скоро к нему присоединятся остальные.

— Мы — арбитры, — зашипел на толпу Танкуил, — и поступаем, как велит нам Инквизиция.

Его взгляд скользил по лицам близстоящих людей, и каждый старался спрятать глаза. Затем, чувствуя отвращение к себе, Танкуил развернулся и зашагал в сторону Прина.

— Он легко отделался, арбитр Даркхарт, — низким голосом произнес Прин.

Маленький мальчик, привязанный к огромному столбу, смотрел на Танкуила усталыми, спокойными глазами. В них не было страха, не было гнева. И вдруг мальчик улыбнулся, всего лишь мимолетными движением, уголками губ. Но Танкуил увидел то же, что и Прин, то, что обрекло на смерть всю эту семью. Тьму.

— Заканчивай, Прин, — рыкнул Даркхарт, не в силах отвести глаза от зла, которое он узрел в ребенке, — жутко видеть скверну в столь юном создании.

Прин сделал глубокий вдох. Его голос зазвучал неестественно громко:

— ДА БУДУТ ПРЕДАНЫ ЭТИ НЕЧЕСТИВЫЕ ТЕЛА ОЧИЩАЮЩЕМУ ОГНЮ!

Факел арбитра вспыхнул — зрелище, от которого даже самые напыщенные и склонные к драматизму барды вздохнули бы с благоговейным трепетом, — и Прин опустил его сначала к горке дров под ногами отца, затем — матери, после к костру дочери и, наконец, к тому, на котором ждал своей участи сын. Всего лишь мгновение — и пламя занялось, жадно пожирая дерево, разгораясь все ярче и жарче с каждой секундой, стремясь поглотить все.

Спустя немного времени раздались вопли. Танкуил отступил на пару шагов и стал смотреть на происходящее с выражением мрачной решимости на лице. Прин присоединился к нему.

— Я все еще считаю, что хватило бы и обезглавливания. — Танкуил понизил голос до едва слышного шепота.

— Не для мальчика.

Танкуил ненадолго умолк. Длившиеся, казалось, целую вечность крики стихли, но пляшущее пламя костров лишь продолжало разгораться.

— Возможно, ты и прав, — наконец произнес он.

Никогда прежде ему не доводилось видеть таверну настолько пустой. Казалось, даже крысы старались обходить стороной это место. Танкуил выбрал темный угол, не желая привлекать внимания, Прин последовал за ним. Два часа они просидели молча, и Танкуил не мог сказать, что его радует такая компания. Посетители заглядывали и немедленно уходили прочь, едва завидев двух арбитров, сидящих в углу подобно теням смерти, ожидающим своих жертв. Владелец заведения не скрывал огорчения. В любой другой вечер у него было бы полно работы, но сегодня он обслуживал лишь двух мрачных гостей. Прин уже два часа пил свой эль. Хорошо хоть Танкуил заказал уже четвертую кружку.

— Стало быть, держишь путь в Сарт? — спросил Прин.

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Танкуил засомневался, не послышалось ли ему. Но Прин, со своим худым бледным лицом и в грязно-коричневом плаще без двух пуговиц, смотрел на него. Танкуил покопался в кармане и нащупал пуговицу арбитра, подумывая вернуть ее, но в конце концов решил этого не делать.

— Да.

Он собирался добавить что-нибудь еще, но ничего не приходило в голову, поэтому он быстро глотнул еще эля, чтобы заполнить паузу.

— Когда ты в последний раз был в столице?

— Три года назад, — Танкуил молился, чтобы Прин заткнулся, а лучше — вообще убрался прочь. — Около того.

— Там мало что изменилось.

— Не считая бога-императора, который всем заправляет.

— Ты не был на его коронации? — снова спросил Прин.

Похоже, он принадлежал к тому типу арбитров, которые любят задавать вопросы. Как будто его напористость могла подействовать на Танкуила.

— Нет, не был.

— Но разве не ты…

— Да, я.

— Хм…

Запас вопросов у Прина, видимо, иссяк. Танкуил поначалу возблагодарил за это Бога, но, осознав иронию, чуть не рассмеялся.

— До Сарта неделя пути. — В тишине таверны низкий голос Прина казался оглушительным. — Нужна компания в дорогу?

— Нет.

— Речь не обо мне.

— А жаль, — закатил глаза Танкуил, — мне уже начало нравиться твое общество.

Он прикусил язык, чтобы не сболтнуть что-нибудь еще, и встретился взглядом с Прином: в глазах собеседника читалась открытая враждебность.

— Прошу прощения, арбитр. Итак, не ты…

— Девочка. Я нашел ее месяц назад в приграничной деревне. Она способная.

Танкуил сунул руку в карман и покрутил в пальцах пуговицу.

— Она пробыла с тобой месяц и до сих пор не устроила самосожжение? Я удивлен.

Опять последовал злобный взгляд, но в этот раз Танкуил решил обойтись без извинений.

— Она еще ребенок, — произнес Прин почти шепотом. — Ей нет и десяти. Хотелось бы думать, что ты лучше других понимаешь, Даркхарт.

Танкуил выудил пуговицу из кармана, причем так, чтобы Прин точно ее увидел, а потом подбросил в воздух, поймал и сунул обратно.

— Хорошо. Я сделаю это, Прин. Я отбываю завтра на рассвете. Убедись, что она готова к путешествию.

Арбитр Прин коротко кивнул, а затем, криво улыбнувшись, встал из-за стола и двинулся к выходу. За свой эль он не заплатил.

Рассвет застал Танкуила ожидающим возле таверны. Его невысокая гнедая кобыла смотрела на него с понурым видом, вероятно, гадая, зачем было вытаскивать ее из стойла, если они просто стоят и ждут. Танкуил думал так же. Вещи уже давно были собраны, и он мог спокойно уехать, предоставив Прину самому доставить девочку Инквизиции. Но если он возьмет девчонку с собой, арбитр будет ему обязан, а это уже неплохо.

Прин явился, ведя за собой малышку. Она была совсем крошкой, с гладкой кожей и блестящими глазами. Спутанные белокурые волосы спадали ей на плечи. Она спешно семенила за арбитром, бросая мимолетные взгляды по сторонам каждые несколько шагов, но по большей части глядя в землю.

— Извиняюсь за опоздание, — пробубнил Прин. Он где-то раздобыл две новые пуговицы и пришил их к плащу. — Это арбитр Даркхарт, — сказал он девочке. — Представься.

— Доброе утро, сэр, — тихим и мягким голосом залепетала она, — меня зовут…

— Меня это не интересует, — оборвал ее Танкуил и повернулся к Прину. — Она пойдет пешком.

— Хорошо, она справится.

Танкуил смерил девчонку взглядом. У нее ничего не было, лишь лохмотья, кое-как заменяющие одежду, да пара крепких на вид сапог. А еще на шее блестела серебряная цепочка — должно быть, какое-то памятное украшение.

— Ты должен мне, Прин, — сказал Танкуил, но в ответ получил лишь ужасающую ухмылку.

Тогда он развернулся и пошел прочь. Девочка поспешила за ним.