Хелен Грюнберг, уроженка Шпиза, небольшого городка на берегу Тунского озера, сухопарая миниатюрная швейцарка пятидесяти с небольшим лет, в отчаянии отключила телевизионную панель.

Хмурое дождливое утро и так привнесло достаточно негативных ноток в ее настроение, а тут еще бесконечные рассуждения футурологов и псевдонаучных экспертов о последствиях предстоящего парада планет. Сколько их уже было… Каждые двадцать лет начиналась шумиха и так же заканчивалась. Мир не рухнул. Вспомнить хотя бы панику 2012 года, на котором окончились пресловутые календари майя. Сколько человек готовились к апокалипсису, рыли бункеры, запасались едой, кутили напропалую. Сходили с ума.

И что? Пережили… Посмеялись… Прослезились.

Глупые сказки для истеричных особ вроде ее соседки Марты.

Покопавшись в собственных ощущениях, Хелен вычислила более подходящее объяснение плохому настроению. Да что говорить, причина банальна. Не надо далеко ходить.

Она стареет. Безудержно. Катастрофически. И самое неприятное в этой ситуации, что процесс можно остановить и даже повернуть вспять. О чем еще десять лет назад женщины лишь мечтали – сейчас стало реальностью. Но реальностью для обеспеченных особ. Хозяек жизни.

Однократный курс омоложения в одной из ревитализационных клиник, которые размножились в Европе, словно грибы после дождя, стоил несколько тысяч евро.

Но требовалось как минимум три повторных. Или не было смысла начинать.

Деньги у нее были, но Хелен хранила их на черный день.

Смешное определение беспросветного будущего.

Что для нее «черный день»? Смерть близких? У нее их не было. Фрау Грюнберг жила одна в компании трех стерилизованных кошек.

Болезнь? Операция? Трансплантация органов?

Хелен все чаще приходила к выводу, что у нее уже давным-давно наступили черные дни, пустые, холодные, одинокие, безрадостные.

Они длятся не менее двадцати лет. Черные годы, которые она проживала, словно спала летаргическим сном человека с ампутированной частицей сердца, правым или левым желудочком. Или с ополовиненной душой.

Ее палачом были не раскаяние, не тоска и уныние. Долгие годы ее душу пожирала обычная зависть.

Первая червоточина появилась уже давно – в юности.

Зависть к более привлекательным и уверенным в себе сверстницам, расхватавшим, словно горячие пирожки, перспективных представителей сильного пола.

Зависть к достатку их родителей, отрывавшему запретные двери.

Зависть к их наглости, беспринципности, безнаказанности. Зависть и злость, что собственные моральные устои не позволяют ей идти тем же путем.

Мир трещал по швам. Рассыпался словно карточный домик.

Зрея, порок менял приоритеты.

Хелен изнемогала от неудовлетворенности, от бесплотных попыток догнать утвердившихся, реализовавших себя подруг.

Достаток и мир в доме, состоятельные мужья или щедрые любовники, талантливые дети, успешный бизнес…

Она с тихой радостью выслушивала сплетни о тайных связях или внебрачных отпрысках, об опасности банкротства или подозрениях на смертельный недуг.

Делая сочувственный вид, роняя лживые слезы, она потирала в душе руки от порочного счастья. Не все коту масленица… Богатые тоже плачут.

Обманывала себя, показательно критикуя попытки бывших подруг перехитрить возраст, доказывая всем, что стареть надо естественно. Страдая в душе от невозможности, точнее от нежелания потратить деньги на собственные омолаживающие процедуры.

Все годы фрау Хелен жила во лжи, в самообмане. В нелепом самоутверждении. Служила актером собственного театра, у которого никогда не было зрителей.

Если не считать ее ленивых и глупых кошек.

Недуг менял обличия, срывал старые маски, цепляя новые, все более безобразные.

Мир с каждым годом тускнел, терял краски, приобретал запах затхлости, прорастал плесенью.

Хелен часто засиживалась на скамейке в саду, служившей аллегорией собственного надгробия. Застыв, словно каменное изваяние, смотрела на зеркальную гладь озера и размышляла о неизбежном. Она давно сложила крылья за ненадобностью. Боролась со внутренним врагом единственным доступным способом. Спокойно ждала смерти, смирившись со своим ничтожеством.

Смешно: еще несколько лет назад, пока была в детородном возрасте, она наивно надеялась на помощь психотерапевта. Казалось, волшебник ластиком сотрет допущенные ошибки, а в лечебных целях на развороте книги жизни нарисует принца на белом коне.

Но чудес не бывает, тем более с прирожденными неудачниками.

Единственный плюс пройденных консультаций заключался в определении фигуры врага, катализатора патологического и неконтролируемого процесса ее падения.

Камня преткновения, так сказать.

После долгих разговоров с дотошным и наскучившим до оскомины мозгоправом Хелен пришла к выводу, что на этой земле существовал и до сих пор здравствует один-единственный человек, которого она, праведная христианка, уничтожила бы не раздумывая(прости господи!).

Размазала бы как мокрицу, без капли сожаления.

Ее бывшая сокурсница, бесподобная Катрина Лешер, единственная дочь металлургического магната из Рейн-Вестфалии. Наследница его огромной империи. Рафинированная гламурная стерва. Точнее, стервятница, уничтожающая вокруг всех, кто пытается затмить ореол ее сверх значимости.

Недолгое знакомство с Катриной нанесло колоссальный ущерб неустойчивой психике Хелен Грюнберг и пустило ее жизнь под откос.

Женщина с тяжелым вздохом сомкнула веки и подняла лицо, открывшись ласковому июньскому солнцу. Воспоминания перенесли ее далеко в прошлое, в 1987 год.

Нельзя сказать, что в юности она вообще не пользовалась вниманием мужского пола. Отнюдь.

Хрупкая скромная швейцарка сохранила красоту, присущую уроженцам кантона Миттельланда: нежная кожа персикового оттенка, густые светло-русые волосы, собранные в ассиметрично торчащий над левым ухом конский хвостик. Ее точеная фигурка вызывала немалый интерес у раскрепощенной вольной жизнью мужской половины Цюрихского университета.

Линялые джинсы-бананы, спущенная на одно плечо футболка, одинокая сережка в ухе – вот и все признаки подросткового бунта, на которые решилась юная Хелен. Трусиха по жизни, на большее была не способна. А зря… Время показало, что надо было быть смелее.

А пока она витала в придуманном мире, затаив дыхание в ожидании принца.

И он появился. С потрясающим звучным именем – Гюнтер Коппельмауэр. Принц оказался студентом старшего курса лечебного факультета.

Они столкнулись нос к носу в коридоре детской больницы, где оба проходили практику. Он – преддипломную, она – курсовую.

Хелен, опаздывая к куратору, почти сбила с ног долговязого неуклюжего журавля, свернувшего из-за угла терапевтического отделения. Парень со смешным мелированным ежиком на голове испуганно отскочил в сторону, растеряв по полу пробирки и контейнеры с анализами. Некоторые из баночек немедленно вскрылись, распространив по коридору сладковатый запах детской мочи.

Вместо того чтобы ругаться друг на друга, они смеялись, как сумасшедшие.

С того дня малышка Хелен и верзила Гюнтер больше не расставались.

Оба пережили знакомство с родителями. Хелен не побоялась отправиться с избранником в далекий Карлсруэ и прожила целую неделю на ферме фрау и герра Коппельмауэр, исправно доила коз и убирала за любимой буренкой будущей свекрови. Чем заслужила искреннюю привязанность обоих родителей.

Гюнтеру повезло немного больше: над ним не ставили животноводческих экспериментов. Мама Хелен, давно похоронившая мужа, жила в предместье Берна и содержала маленький цветочный магазин. Знакомство с ней прошло для скромного юноши без лишних потрясений.

Дело шло к свадьбе. Соблюдая традиции, на помолвку молодые обменялись кольцами и начали считать дни. Как вдруг…

Люди потом судачили, что всему виной был поставленный на кон новенький «Мини Купер», подаренный отцом на двадцатилетие. Шептались, что это была глупая шутка, переросшая в трагикомедию с сомнительным финалом.

Она… Ее имени Хелен не знала до того страшного дня. Разве можно знать имя каждой звезды, что сияет на небосклоне? Хелен даже не замечала ее, потому что на звезды больно смотреть. Они ослепляют.

А еще они порой страдают ерундой и ввязываются в дурацкие споры.

Катрина Лешер, заметив парочку влюбленных неразлучников, поклялась подарком отца, что через месяц выйдет замуж за незнакомого долговязого паренька.

«Мини Купер» оказался дороже чужого счастья.

Хелен почувствовала, что мир рушится, в тот самый момент, когда красивая, только что сошедшая со страниц модного журнала девушка с платиновой косой, невинно опустив небесно-голубые глаза, попросила Гюнтера помочь ей с курсом детских инфекционных заболеваний. Стоило незнакомке закончить говорить, как случилось страшное: Гюнтер напрягся словно струна и отступил от Хелен на шаг. А потом еще на один… И вскоре он ушел навсегда.

Катрина доиграла избранную партию до финала. Она безжалостно отправила ей приглашение на их с Гюнтером бракосочетание.

Но послание осталось без ответа.

Несчастная брошенка, взяв бессрочный академический отпуск, покинула стены университета.

Спустя годы до Хелен дошла молва, что свадьба оказалась фарсом. Катрина выставила дурня за дверь, насмеявшись перед этим вдоволь. Говорили, что мать жениха не выдержала позора и постепенно угасла в богадельне. А еще шли страшные слухи, что разлучница забеременела, но после родов оставила девочку в приюте.

Хелен было уже все равно.

Внезапный порыв ветра прервал тоскливые воспоминания и донес крик соседского паренька, остановившегося перед калиткой.

Время в Шпизе давно остановилось. Как и десятки лет назад, в маленьком городке, затерянном в сердце Швейцарии, каждое утро молочник развозил на тележке жителям парное молоко. А порой исполнял роль курьера. Люди, забыв о Всемирной паутине, по старинке отправляли друг другу посылки и письма по почте.

– Фрау Грюнберг! – опять послышался тонкий голос паренька.

Хелен откликнулась и, поднявшись с любимой скамейки, направилась к воротам.

Веснушчатый рыжий сорванец держал в одной руке флягу со свежим молоком, а в другой – небольшой желтый конверт.

– Это вам, фрау Грюнберг. По почте пришло. Просили захватить.

Поставив свой товар на землю, паренек сунул письмо в руки оторопевшей женщине, вскочил на электрокар и был таков.

Хелен взглянула на конверт, и ее руки невольно задрожали. Именно так выглядело приглашение на свадьбу, присланное безжалостной Катриной. В таком же дорогом, тисненном золотом конверте.

Справившись с волнением, похолодевшая от страха женщина достала тончайшую, покрытую филигранью бумагу и с удивлением прочла:

Хелен испугалась. Это какая-то ошибка. Это письмо предназначено явно не ей, а какой-то другой счастливице. Почтальон ошибся.

12 июня. Так скоро… Надо срочно поговорить с Урсом, он отправил письмо не по адресу.

А настоящая мадам Грюнберг может опоздать на званный вечер.

Не теряя времени, Хелен вернулась в дом и на коммуникаторе набрала номер почты.

Увы, ее ждало разочарование, сменившееся удивлением. Письмо предназначалось именно ей.

В течение оставшегося дня женщина мучительно продумывала варианты развития событий. Она несколько раз порывалась разорвать письмо в клочья, чтобы избавиться от терзающих сомнений. Но не решалась.

Вечером того дня она отправилась в спальню с твердым решением отказаться от поездки.

Но стоило первым лучам солнца заиграть на озерной глади, Хелен вскочила с постели и заказала билет на поезд.

Она подумала, что, возможно, получила последний шанс попасть в «потерянный рай» – мир безмятежного покоя, лишенного зависти.