Еще не конец
Взглянув на Гая, София поняла, что время пришло.
Не поднимая глаз, мужчина подошел к коммуникатору на стене и, набрав номер, вызвал такси.
Она стояла рядом, боясь вздохнуть. Что-либо говорить было бесполезно, умолять тем более. Если бы он захотел, то остался бы с ней. Значит, решил по другому. Решил давно, еще до их встречи.
– Я провожу тебя, – прошептала она.
Гай поморщился от боли и ничего не ответил.
Они сели рядом на заднее сидение прибывшей машины, стараясь, чтобы тела более не соприкасались. В голове Софии царила абсолютная пустота, ни одна мысль не рождалась, ни одна не приходила извне. Гай перестал разговаривать с ней. Ее сознание постепенно погружалось в пустоту.
Такси, обогнув город, поднялось на небольшой холм и остановилось возле шлагбаума. Высокий забор из полупрозрачного органического стекла окружал территорию клиники. Дверь охранного пункта распахнулась, небольшого роста сухонький мужчина в униформе быстрым шагом направился к припарковавшейся машине.
– Месье Лэндол! – услышала София его взволнованный голос.
Гай вышел из машины и жестом приказал охраннику подождать.
Потом протянул руку к Софии, помогая ей выйти.
Она боялась взглянуть ему в глаза.
«Вот и все».
Голос Гая снова возник в ее голове. София подняла глаза и ахнула.
Он плакал. Слезы струились по впалым небритым щекам. Синие глаза приобрели изумрудный оттенок.
– После смерти Виктории я плачу впервые, – произнес он вслух. Снял с шеи цепочку со змеиным медальоном, протянул его Софии.
– Сохрани его. Мое время пришло.
София машинально протянула руку, забирая украшение.
– Захочешь сбросить пару десятков лет – просто надень! Не стоит тратиться на пластику, – попытался пошутить Гай.
Губы Софии не дрогнули.
«Я должен идти».
«Нет».
«Береги себя».
– Постой! – София схватила Гая за руку. – Умоляю! Скажи, что нас ждет… там?
Гай замер в недоумении, он пристально взглянул ей в глаза, пытаясь прочесть скрытые мысли. Отступил на шаг.
– Гай! Это единственная просьба. Ответь.
– Бесконечность.
София замерла, не сводя глаз со стоящего напротив мужчины, который за несколько мгновений из пятидесятилетнего красавца превратился в утомленного жизнью старца. Которого впервые увидела на борту глайдера, от которого отогнала навязчивую собачку-клоуна и помогла подняться на ноги.
«Таков я на самом деле, принцесса Софи. Старая развалина. Прощай».
Бросив на нее взгляд, полный тоски, старик повернулся и шаркающей, раскачивающейся походкой боцмана направился к ожидающему его чуть поодаль охраннику.
– Месье Лэндол! Вы заставили поволноваться! Уже второй день как нас донимает французская полиция. У доктора Саммуэля закончились доводы, объясняющие отсутствие больного. Мы пошли на уступки, отпустив вас лишь на уикенд, но вы злоупотребили доверием, пропали почти на неделю.
Идя рядом с охранником, отчитывающим его словно провинившегося школьника, Гай хранил молчание. Его усыхающее на глазах тело сутулилось все сильнее, голова поникла, ноги в коленях дрогнули. И если бы не своевременная помощь сопровождающего, он бы споткнулся на ровном месте и упал.
София проводила их взглядом, пока оба не скрылись за поворотом аллеи.
Он попросила таксиста подождать и направилась к пропускному пункту.
Охранник вернулся несколько минут спустя.
– Месье Фабьен, – прочтя имя на бейдже, – обратилась к нему София.
– Да, мадемуазель, – мужчина вежливо улыбнулся. – Вы родственница месье Лэндола, как я понимаю?
София утвердительно кивнула.
– У меня будет к вам просьба, месье, – сказала она. – Я очень волнуюсь за… дядю. Последнее время его здоровье сильно пошатнулось. Безусловно, наш телефон есть у лечащего врача сэра Гая. Но, могу ли я просить лично вас, сообщить мне немедленно, если… с ним что-то случится? Вот номер.
Охранник несколько минут размышлял, понимая, что, согласившись, он нарушит строгие инструкции. Личные дела пациентов находятся под контролем врачей. И никто из персонала под угрозой увольнения не смеет придавать огласке происходящее в клинике.
– Умоляю, ради всего святого. Лишь один звонок по этому номеру, обещайте! – София разрыдалась, доставая из кармана сумочки пятьсот франков.
Сердце стража дрогнуло.
– Хорошо. Давайте номер!
– Кларисса, я в шоке. Говорю тебе, со вчерашнего дня потеряла рассудок. Взяла грех на душу, позавидовала твоим рассказам о развлечениях жильцов. Каюсь! То, что вчера творила потерявшая стыд парочка, перешло все границы. Ты только представь себе. Вернулись после обеда с прогулки. Сразу бегом к себе, в спальню. Окна нараспашку, занавеси отдернуты, устроили секс-марафон прямо на моих глазах. Ну я, конечно, не все видела, стыд-то какой! Так, немного подсмотрела, исподтишка.
Что рассказать? Если бы закон позволил мне установить камеру наблюдения за этими жильцами, то, продав записи, я бы не волновалась за будущее.
Потом они вызвали такси, уехали, вернулись уже за полночь, я спала…
Все бы хорошо, дорогая моя, но сегодня они сорвались из дома спозаранку.
Лишь забрезжил рассвет, машина ждала их у крыльца.
Все так странно, не находишь? Чувствую, что хлебну я с этими жильцами проблем. Зря согласилась. Подозрительно было уже то, что агент сразу подтвердил названную мной цену, хоть я и завысила ее прилично. Вот такие дела…
Подожди-ка, подруга! Слышу, машина подъехала, сейчас спущусь. Жди!
Агнесса, сунув ноги в шлепанцы, стрелой сбежала по ступенькам к входу. Отодвинула занавесь из тюли, осторожно выглянула из окна. Проводив глазами выходящую из машины женщину, вернулась к разговору:.
– Что-то непонятное. Уехали вдвоем, сейчас вернулась одна. Лица на ней нет, живой труп, аж позеленела. Голову опустила, по сторонам не смотрит, пошла сразу в дом. Подожди, вот она показалась из окна спальни. Прикрыла ставни. Все – ничего не вижу. Нет бы вчера так прятались!
София, задернув занавеси, медленно заканчивала в уме свой счет до десяти тысяч. Столько мгновений она уже прожила без Гая. Сев в машину и попросив отвезти ее обратно, начала считать, не давая остальным мыслям унести ее разум прочь. Каждое движение она выполняла по памяти, не обдумывая происходящее.
Она не могла видеть стены спальни, где несколько часов назад еще слышала его дыхание и ощущала тепло кожи.
Если бы у нее были силы, она бы немедленно покинула этот дом. Но сил осталось лишь дойти по кровати и, не раздеваясь, упасть ниц.
Спасительный сон унес ее прочь.
Легкое тикание будильника на айфоне выдернуло Софию из забытья. Она в недоумении рассматривает светлую комнату, кажущуюся ей знакомой. Конечно, это номер в отеле «Мирадор», откуда началось ее путешествие в страшную сказку. На столе рядом с кроватью стоит выпитый коктейль, приготовленный Мигелем, барменом, «младшим братом» Джека Воробья.
– Я смешал самый лучший. Вы услышите шепот ангелов… – вновь слышит она его соблазняющий голос.
– Мне все приснилось? – спрашивает она у бармена.
– Конечно, я добавил в микс несколько капель «Короля Духов». Ты заснула в номере, погрузившись в долгую сладкую грезу, – отвечает он голосом Гая.
– Не может быть… Так я только завтра отплываю в Эвиан? Я до сих пор в «Мирадоре»?
– Конечно, детка, выйди на балкон, сама увидишь.
София вскакивает с кровати и открывает балконную дверь.
Безумные крики толпы оглушают ее. Дождь из конфетти осыпает голову и плечи. Перед глазами вместо зеркальной глади озера она видит волнующееся людское море. Шагнув к балюстраде, София смотрит на усеянную праздничным людом площадь Сан Марко. Она в Венеции. Толпы зевак в масках и карнавальных костюмах задрали головы вверх, устремив глаза к кампаниле, откуда на тросе спускается девушка в пышной юбке. Затаив дыхание, собравшиеся молятся о приходе Ангела на грешную землю. Лишь двое из толпы не отводят друг от друга глаз. Ярко-красное платье куртизанки и бархатная маска на лице женщины, длинный черный плащ, круглая шляпа с полями и чудовищный клюв на мужчине напротив. «Доктор Чума» снимает птичью маску, открывая лицо. С мостовой на Софию смотрит Гай. Он улыбается и машет ей рукой.
«Привет! Мы здесь!»
Женщина в красном отводит в сторону черную Моретту. София с интересом разглядывает улыбающуюся красавицу, похожую на нее словно сестра. Виктория зовет ее:
«Спускайся к нам. Здесь так весело!»
Гай хмурится и отрицательно машет головой.
«Не смей! Ни шага вниз!»
– Сеньора, не забудьте принять лекарство, – слышит София голос рядом. Услужливый батлер протягивает ей коробочку с зеленой капсулой. Она берет ее и любуется бликами света под прозрачной желатиновой оболочкой.
Там скользят, извиваются две маленькие изумрудные змейки.
Испугавшись, София роняет таблетку на пол балкона. Она скатывается вниз, исчезая под ногами толпы.
– Вы неаккуратны, мадам. На карнавал без маски нельзя, – батлер завязывает ей глаза черным шелковым платком.
Через мгновение София уже лежит на кровати в абсолютной темноте. По ее обнаженному телу скользят чешуйчатые холодные твари, две змейки, выползшие из подаренного Гаем медальона. Упругие кольца одной связывают руки, другая, поднявшись в шее, несколько раз обвивает ее. Раскаленный тонкий язычок касается на мгновение губ женщины. Угрожающее шипение рядом с ухом заставляет вскрикнуть от ужаса. Змея затягивает кольца на горле, не давая вздохнуть. София пытается вырваться, но вторая гадина крепко держит ее руки.
– Стоило мне одеть петлю на шею, как жизнь изменилась, – слышит София шепот рядом с кроватью.
– Смерть поцеловала меня и больше не отпускала. Попробуй. Это так захватывающе. Так возбуждает… – Аннет нагнулась.
– Один лишь шаг вниз, и ты рядом с ним… Я переступила порог, и ни о чем не жалею. Теперь я вместе с Марко.
Змея еще сильнее надавила на горло, прекращая доступ кислороду. София закричала, вырываясь из кошмара.
На панели айфона мелькал сигнал вызова.
Схватив телефон, нажала на прием.
– Мадемуазель, я уже решил, что ошибся номером, – послышался незнакомый мужской голос. – Вы меня узнали? Это Фабьен, охранник клиники.
Память мгновенно вернулась.
– Да! Говорите.
– Мадемуазель, только что стало известно, что ваш дядя Гай Фердинанд Лэндол… скоропостижно скончался.
– Как?
– Не понял вопроса. Он умер во сне от остановки сердца. Больше ничего сказать не могу. Простите.
– Спасибо.
– За что, мадемуазель?
Но София уже не слышала его голоса.
Она смотрела на карниз, на котором, уцепившись друг за друга, качались две змеи, образовав петлю.
«Один шаг вниз. Ты рядом. В бесконечности. Спускайся к нам. Здесь весело. Не забудь маску…» – призывно шепчет красная куртизанка.
Встав с постели, София подошла к окну. Змеи исчезли, превратившись в две подвязки с кисточками, поддерживающих с обеих сторон гардины. Женщина начала новый отсчет, стараясь не поддаться надвигающемуся безумию.
Сняв шелковые шнуры, связала их вместе, перекинула через карниз, попробовала на прочность. Выдержит. Забралась на подоконник.
«Ни шага вниз!!!»
Закрепив петлю на достаточном расстоянии от пола, просунула в нее голову.
«Ты права, Аннет, с петлей на шее мир кажется совсем другим. Желанным. Чистым».
«Ни шага вниз!!!»
София закрыла глаза, почувствовав на губах легкий поцелуй.
«Иду к тебе».
Резкий порыв ветра за окном прогнул ставни.
«Приближается гроза. Обычное явление после испепеляющего зноя. Какая сейчас разница.
На этот раз я уже не услышу грома и не буду пугаться молний».
Сильный удар в окно заставил ее вздрогнуть.
«Возможно, упавшая ветка дерева».
«Ни шага вниз!!!»
Оглушили истошные крики ворон.
«Птицы также боятся ненастья».
Счет дошел до девяноста.
«На сто я шагну с подоконника. Девяносто один. Девяносто два…»
Снова невероятной силы удар в стекло. Треск деревянной рамы.
И вновь зловещее карканье.
«Я ухожу из жизни под вороний ор. Занятный аккомпанемент.
Девяносто три…»
«Ни шага вниз!!!»
София осторожно спустила одну ногу вниз, держась за подоконник обеими руками. Веревка затянулась, вызывая в теле судороги.
«Как приятно… Забавно звенит в ушах… Аннет, ты зря боялась кислородного голодания. Сравнимо с легким кайфом.
Девяносто восемь…»
Дверь спальни резко распахнулась.
«Я забыла ее закрыть, какая непредусмотрительность!
Сто».
Последнее, что увидела София, – лицо хозяйки, застывшее в немом крике. Проваливаясь во тьму, она уже не почувствовала, как руки подскочившей женщины схватили ее в охапку и что было силы приподняли над полом, подсаживая на подоконник.
Ненастье миновало. Теряющие силу раскаты грома беззубо ворчали, уходя на запад. В широко распахнутое окно ворвался свежий ночной ветер, принеся запах влажных гвоздик и раскрывшегося на клумбах дурмана.
Две пожилые дамы склонились над распростертой на кровати женщиной, прислушиваясь к ее дыханию.
Одна присела рядом, взяла безвольную руку, прощупывая пульс. Другая, светловолосая и кудрявая, словно болонка, отошла к столику у зеркала и плеснула в пузатый бокал вина. Сделав большой глоток, повернулась к креслу в углу и с театрально-тра-гичеким вздохом опустилась в него. Изящно закинула ногу на ногу, соскользнувшая шлепанца закачалась на большом пальчике.
– Вот это приключение! Рейтинги моего блога взлетят к небесам, – присвистнула молодящаяся кокетка.
– Кларисса, если ты напишешь хотя бы слово о том, что видела, не смей переступать порог моего дома, – оборвала ее Агнесса, сверяя пульс Софии с секундной стрелкой.
Блондинка взмахнула кудряшками.
– Расслабься. Я пошутила. Ты лучше расскажи мне подробности. Твой звонок стоил мне нескольких седых волос, так что отдавай должок!
Агнесса, поднявшись с кровати, сделала несколько шагов по комнате, собираясь с мыслями.
– Скажу одно: еще мгновение, и мне пришлось бы менять местожительство, распродавать имущество. Кто бы снял комнату в доме, где произошло самоубийство? До сих пор все дрожит внутри. Как вспомню ее огромные глаза, смотрящие сквозь меня, тело, корчащееся в петле, звериные хрипы… О Господи, спаси и сохрани.
– Выпей, дорогая! Сразу станет легче, – посоветовала Кларисса. – Скажи, как ты почувствовала неладное?
Агнесса всхлипнула, вытерла скатившиеся слезы.
– Да ничего я не почувствовала. Я звонила тебе сегодня утром, помнишь?
Кларисса кивнула.
– Так вот, женщина прошла в дом, закрыла окна, ставни. Я подумала, что, нагулявшись за ночь, она просто решила отдохнуть. Ничто не предвещало трагедии. Ближе к вечеру в дверь позвонил почтовый курьер, принесший два конверта для жилицы. Я подумала, проснется – передам. И вновь занялась своими делами. Что потом? Потом началась гроза. Но сначала порыв ветра сломал яблоню в нашем саду. Я выбежала из дома, пытаясь закрепить оставшиеся ветви. Как вдруг вороний крик заставил меня остолбенеть. Я никогда еще не слышала такого истошного, почти человеческого вопля. Огляделась в поисках выпавших из гнезда птенцов. Никого. Подняла голову вверх. Вижу – огромный ворон ссужает круги над газоном. Я от страха пригнулась и стала потихоньку продвигаться к дому. Как вдруг птица со всей мощью ударилась в окно съемного дома. Громко каркнув, поднялась вверх, сделав круг, вновь вернулась и ударилась грудью о ставень. «Неужели и птицы болеют бешенством?» – мелькнула в голове нелепая мысль.
А потом случилось то, что объяснить я не в силах, подруга. Вместо того, чтобы замереть от страха, я почувствовала, как ноги сами несут меня в соседний дом. Я мухой взлетела по лестнице наверх, распахнула дверь в спальню и… увидела ее, спрыгнувшую с подоконника. Откуда взялись силы, не знаю, но я подхватила ее словно пушинку и подсадила обратно. Развязала петлю. Дотащила до кровати. Позвонила тебе. Вот и все.
Кларисса, затаив дыхание, слушала страшный рассказ.
– Мистика какая-то. Словно птица, бьющаяся в окно, пыталась спасти самоубийцу или… предупредить тебя.
– Не верю я во всякую чертовщину! Я смертельно испугалась, не знала что предпринять. Поэтому я позвала тебя.
– Правильно сделала. Ее нельзя оставлять в одиночестве. Если человек решил уйти из жизни, то его ничто не остановит. Она сейчас отлежится и повторит попытку, уверена.
– Да, я решила дождаться, когда несчастная придет в себя, и попросить ее съехать. Пусть чокнутая нимфоманка вешается или режет вены подальше от моего дома.
– Точно! Так и скажи ей: «Мадам, прошу прощения, но я решила прервать договор аренды досрочно…»
Тихий стон прервал их оживленный разговор. София возвращалась в сознание. Стоило ей прийти в себя, как жестокий спазм скрутил горло, вызывая надрывный кашель. Хрипя, она схватилась за шею и со стоном отдернула руку. На коже пылала огромная ссадина, оставленная шелковым шнуром.
– Дай ей выпить, Агнесса! Пусть прочистит горло.
Женщина, подошла к Софии и приподняла ее голову. Осторожно влила в рот немного вина.
Несчастная встрепенулась, попыталась присесть, но силы быстро оставили ее. С жалобным стоном бедняга вновь опустилась на подушку, закрыла глаза и погрузилась в забытье.
– Придется провести ночь рядом, мало ли что взбредет ей в голову, – Агнесса тяжело вздохнула.
– Как считаешь, что привело ее к суициду? – не успокаивалась Кларисса.
– Что-что? Все наши беды от мужиков. Я сразу почувствовала неладное, когда увидела их вместе. Слишком красивые, слишком печальные и слишком влюбленные.
– Да, превосходная степень чревата неожиданностями, – подытожила Кларисса.
– Будь в следующий раз осмотрительнее, дорогая. Соглашайся на гостей с одним «слишком», не более. Думаешь, он бросил ее?
– Не знаю, что и сказать. Может, он был женат и скрывал? Сказал ей с утра, что не хочет развода… а она, влюбленная до дрожи, не смогла пережить неудачу. Повторяю – все проблемы из-за них, кобелей. Только мой Клаус, царство ему небесное, был не такой. Любил меня.
Кларисса скривилась, боясь неосторожным словом разрушить иллюзию приятельницы, придержала длинный язык. Знала бы глупая курица, как часто ее благоверный зависал у соседки, пока жена разъезжала по оздоровительным курортам. Хороший был мужик, умелый.
– Позволишь, я уже пойду к себе? Время второй час ночи. Засиделась я, – взмолилась Кларисса, решая в голове сложнейшую дилемму: как написать об увиденном в блог и остаться подругой Агнессе Карстен?
Что чувствует неудачливый самоубийца? Наверное, нельзя равнять всех безумцев под одну гребенку. Причины у каждого свои.
Вакуум, бесконечная ледяная пустота в том месте, где еще вчера билось любящее сердце, обрывочность, незавершенность мыслей, пытающихся родиться, но, не сформировавшись, мгновенно угасающих.
София сидела на кровати после разговора с хозяйкой, рассматривая два лежащих перед ней конверта.
Фрау Агнесса, передав поступившую вчерашним вечером почту, вежливо поинтересовалась самочувствием страдалицы и, получив вразумительный ответ, смущенно, с трудом подбирая слова, попросила Софию съехать. Причина названа не была, но она и так очевидна. Пожилая швейцарка не желала неприятностей с полицией. София ее понимала и, пробормотав наскоро извинения за причиненные удобства, попросила вызвать такси к полудню. Агнесса замерла в ожидании благодарности за спасенную жизнь, но так и не дождалась теплых слов.
Из чего сделала вывод, что сумасшедшая не рассталась с мыслью убить себя. Значит, она правильно поступает, что выставляет жиличку за дверь. Не хватало, чтобы она завтра нашла ее тело в бассейне с камнем на шее.
– Мадемуазель, я так и не узнала вашего имени, но это уже не важно. Вчера после обеда посыльный доставил письма, вот они.
Агнесса протянула удивленной Софии два конверта.
На одном, что толще, стояла надпись – «Для Элен Коллинз.». София прощупала содержимое. Кроме листа бумаги, там находился небольшой прямоугольный предмет.
Второе письмо предназначалось ей. Слова «My dear Sophie» застали ее врасплох.
Некоторое время руки не слушались, она не могла вскрыть конверт. Сердце замерло и совершило отчаянный прыжок, когда, разорвав бумагу, она достала на свет лист, исписанный настоящими чернилами.
«Моя дорогая Софи,
Я расстался с тобой всего полчаса назад, а минуты уже кажутся вечностью. Маленькая коробочка с черной жемчужиной, последний подарок Мастера, лежит передо мной в ожидании свидания. Скоро я растворю ее в стакане с водой.
Судьба моя была предопределена задолго до твоего появления. Виктория, застрявшая между мирами, на распутье, устала ждать. Она рискует утерять божественную искру, дарованную нам для дальнейших воплощений.
Сейчас часть моей души возвращается к ней, другая остается рядом с тобой, Софи. Сбереги ее, как и моего ребенка, которого носишь под сердцем».
– Что???
Пронзительный крик, в котором смешались воедино удивление, ужас, восторг, заставил фрау Агнессу, подрезающую в саду розы, вздрогнуть. Она с трудом выпрямилась, держась обеими руками за больную спину.
У сумасшедшей начался очередной припадок. Что делать? Бежать за Клариссой?
Подождать немного?
Старушка прислушалась: жилица вроде успокоилась.
София, не веря глазам, вернулась к строкам письма, перечитала их еще раз:
«…как и моего ребенка, которого носишь под сердцем».
«Не может быть!
Мне сорок пять, шанс забеременеть минимальный. Он пошутил?»
Она легла на спину, осторожно провела руками по животу, желая почувствовать присутствие новой жизни. Ничего. Конечно, ничего. Их первая близость была всего три дня назад, в полусне-полуяви.
Только сейчас она вспомнила блаженную улыбку Гая, когда сидела у него на коленях в парке. Рука мужчины легла на живот, даря тепло… Он почувствовал новую жизнь, но ничего не сказал. Почему?
София простонала, в исступлении рвя руками простынь.
«Вчера вечером я могла убить еще не родившегося ребенка. Самое дорогое, что осталось от Гая. Бесценное. Нас спасла случайность или Божье провидение?»
Крик отчаяния смешался с рыданиями, следом послышался громкий истеричный смех и вновь горестный плач.
Агнесса, подойдя ближе к окну чужой спальни, металась в сомнениях. Вызывать врача буйнопомешанной или потерпеть? Скоро полдень – она обещала уехать.
Слегка успокоившись, София вернулась к письму.
«Эта новость станет для тебя сюрпризом. Надеюсь, хорошим. Для меня она была потрясением. Внезапным возрождением из пепла. Никчемная жизнь получеловека обрела смысл после встречи с женщиной, умеющей искренне любить.
Осознание того, что я оставляю на земле след, перевернула представление о беспристрастном цинизме причинно-следственной связи. В прошлых воплощениях мои с Викторией дети умирали еще при жизни, оставляя нас в одиночестве. Теперь я ухожу с надеждой, что прощен, что бесконечный процесс скольжения прерван.
Сохрани нашего сына, я видел, это будет мальчик. Постарайся уберечь его от зла, которое неизбежно попытается вернуться, научи любить и восхищаться миром, быть милосердным. Подари ему все свое тепло и ласку, которой делилась со мной, недостойным любви.
Я ухожу спокойно, зная, что ты выполнишь мою просьбу.
Жемчужина уже покрылась крошечными пузырьками, она меняет цвет, растворяясь в воде».
Слезы застили глаза Софии, несколько крупных капель упали на чернильные строки, размывая буквы. Она испуганно стряхнула их с листа.
«Помни, что я люблю тебя, и, где бы ни оказался, постараюсь сохранить от бед».
– Я тоже люблю тебя, Гай, – прошептала София, целуя строки.
«Также рад сообщить, что все мое имущество, движимое и недвижимое, после смерти за неимением прямых наследников переходит к единственному человеку – Софии Томилиной. Ты вправе распоряжаться им по своему усмотрению вплоть до совершеннолетия мальчика. Наш семейный адвокат получил соответствующие распоряжения и свяжется с тобой в ближайшее время.
Уилл Лодж, как и несколько домов, купленных мною в Италии, Франции и Алжире, отныне принадлежит тебе. Можешь продать все, кроме нашего родового поместья в Кенте и потратить вырученные средства на благотворительность, я не против.
Теперь ты богата и независима, принадлежишь лишь себе. Наслаждайся свободой, Софи.
Это самое малое, чем я могу отблагодарить тебя за испытанное напоследок счастье.
Вместе с этим письмом курьер доставит еще одно, адресованное леди Элен Коллинз. Там находится кольцо, которое необходимо ей передать, и несколько строк, что я черкнул на прощание жене моего друга.
Дорогая Софи, я позволяю тебе прочесть письмо к ней, но предостерегу от поспешных выводов. Я написал то, что Элен захочет прочесть.
Также не буду иметь ничего против, если захочешь самолично передать ей кольцо.
Извести об этом моего адвоката, господина Кронненберга, который позвонит на днях. Он летит в Англию и будет рад составить тебе компанию.
Вот, пожалуй, и все.
Силы оставляют меня. Холод сковывает тело. Бьется лишь сердце, полное любви.
Пришла пора прощаться.
Если позволишь, я вернусь к тебе во снах.
Стоит лишь пожелать.
Навсегда твой, Гай Фердинанд Лэндол».
София отложила прочитанное письмо в сторону.
Изматывающая душу боль утихла, пришедшая ей на смену безмятежность окутала тело теплом, согрела, словно объятия любимого.
– Спасибо тебе, – прошептала София, нежно прикасаясь к телу, в котором зародилась новая жизнь.
Не скрывая облегчения, Агнесса Карстен вышла проводить отъезжающую Софию.
Та, задержавшись на мгновение у порога, поймала взгляд пожилой швейцарки:
– Меня зовут София Томилина, и я до конца дней буду молиться за вас, фрау Агнесса. Спасибо, что вытащили меня из петли.
Швейцарка покраснела, смутилась. Дрожащие руки разглаживали несуществующие складки на переднике.
София продолжала:
– Умоляю, дайте мне шанс отблагодарить вас. Назовите самое заветное желание! Я постараюсь его исполнить.
«Точно чокнутая! Феей прикинулась… Быстрей бы уж уехала!» – перегоняя друг друга, промелькнули в голове Агнессы мысли. Потом еще одна:
«С ненормальными надо вести себя спокойно, во всем соглашаться».
– Ну что вы, как можно о таком просить… – женщина сделала вид, что задумалась.
«Что бы такое сказать, чтобы дамочка быстрее исчезла?»
– Есть одна мечта. Устала я в чужих краях, хочу вернуться на родину, в Германию, в местечко Варнемюнде. Там у меня родные, а здесь после смерти Клауса осталась лишь завистливая стерва Кларисса. Хотелось бы купить маленький домик на берегу моря, эти потом продам, но я уже пожилой человек, столько забот…
– Оставите мне свой телефон, фрау Карстен. Я постараюсь вам помочь. Поймите, это лишь малая толика того, чем я вам обязана.
Дождавшись, пока старушка напишет ей на листочке бумаги номер, София села в машину и улыбнулась замершей в недоумении швейцарке.
«Приняла меня за чокнутую. Неудивительно. Удивительно другое: почему я слышала ее мысли?»
Агнесса еще долго смотрела вслед удаляющемуся такси, потом трижды перекрестила воздух и, тяжело вздохнув, вернулась в дом.
