На другой день после отъезда Басанова на охоту, Сусанна Юрьевна рано утром приняла по делам заводским несколько человек. Так бывало всегда, когда Дмитрий Андреевич находился в отсутствии. Затем она собралась на прогулку в сад, но Анна Фавстовна доложила ей о Змглоде. Сусанна несколько удивилась, так как Змглод, бывая у нее изредка, всегда приходил перед обедом, причем всегда приглашался ею к столу, чего никогда не бывало при старике Басанове.

Змглод вошел и был на вид угрюм. Видно было, что он пришел не запросто…

— Здравствуй, Денис Иванович! — встретила его Сусанна. — Что так рано?

— Дело, барышня…

— Дело?.. — удивилась она. — Что пожелаешь? Тебе, знаешь, отказа не бывает и быть не может.

— Дело не мое, а ваше, барышня. Я не просить пришел, а предупредить.

— Вот как!.. — еще более удивилась Сусанна и, посадив Змглода, села против него, с удивлением глядя на его суровое и угрюмое лицо.

— Дело важное… важнеющее, Сусанна Юрьевна! И прежде всего скажу: не робейте.

— Я не из робких! — усмехнулась она.

— Знаю! Ну, а все-таки можете оробеть.

— Беда, что ли, какая случилась?

— И беда, и не беда! Все дело в том, чтобы дело взять в руки. Некий человек, Сусанна Юрьевна, явлен опять в Высоксе…

— Кто?! Как?!

— Да, проявился! Видели его уже два раза и, по старой привычке, пришли прямо ко мне с докладом. Хоть я уже больше порядками и не заправляю, но ваш новый обер-рунт плоховат, больше кутит да пьянствует. Когда что важное, то ко мне идут люди. Вот и теперь пришли. Мне вчера донесли, а я к вам! Вы гулять собрались в сад, да еще, пожалуй, в самые дальние края сада. Ну, вот и хорошо, что вовремя я подоспел… Гулять-то этак, одни, теперь отложите!

— Что вы, Денис Иванович? — изумилась Сусанна.

— Так, барышня! Неужто вы до сих пор не смекнули, кто таков проявился в Высоксе?

— И ума не приложу, про кого сказываешь.

— А кого вам на сем свете след опасаться? Слава Богу, таких только один.

Сусанна молча глядела в лицо Змглода и вдруг, широко раскрыв глаза, вымолвила чуть слышно:

— Неужто он?..

— Он самый, барышня!

Наступило молчание.

— Анька?.. — вымолвила она наконец.

— Да-с! Кого же другого опасаться? Спасибо, кроме него, никто злобы на вас не имеет.

— Зачем он явился, Денис Иванович? Зачем?

— Не на доброе дело!

— Что же делать? Научи. Подумай.

— Думал я об этом, барышня, всю ночь, и ничего не надумал… Ведь закон-то теперь против нас.

— Как так?

— Да ведь он вольный! Его тогда Аникита Ильич не только на волю отпустил, а еще дал денег, чтобы он в купцы приписался. Теперь только властям можно взять и судить его за что-либо учиненное, а мы за старое дело взять сами его не можем: он купец.

— Ну, это пустое Денис Иванович. Так ли, сяк ли, а наместник да и весь верхний и нижний суд у нас в руках.

— Верно-то, верно, Сусанна Юрьевна. Сам знаю. Но все же таки дело это мудреное. Мало ли что мы могли завсегда и теперь можем с наместническим правлением творить. Все, конечно, можно в обход закону или против закона. Да не в этом дело, а в том, что прежде Гончий наш холоп был. Сами могли с ним сделать, что угодно. А теперь проси начальство его ловить. А оно упустит.

— Как же быть, Денис Иванович? Нельзя же так оставлять. Научи. Возьмись сам. Вся надежда на тебя.

— И я не отказываюсь, барышня. Уж коли против закона решитесь действовать, так разыскать и схватить его самим нам.

— Ну-да. Конечно! Но ты возьмись! На Ильева плоха надежда!

— Возьмусь, говорю; Но вот что скажете: ну, словим мы его, а словивши, что будем мы с ним делать?

Сусанна молчала и вопросительно глядела на Змглода.

— Мы сами с ним распорядиться не можем. Да и как распорядиться? Кто теперь захочет грешные дела на душу брать, какие я брал при Аниките Ильиче?

— Сдадим в город! — ответила Сусанна. — А я напишу наместнику, расскажу, объясню все его прежнее злодейство, буду просить, чтобы отправили в Сибирь.

— Да-с. Но вот тут-то вся и загвоздка! — вымолвил Змглод решительно.

— Как?! Да разве он не злодей! Если я осталась жива, так ведь совсем нежданно. Он тот же убийца!

— Так-то так, барышня, но, извольте видеть, Анька Гончий — не тот человек, как другие! Будут его судить и засудят, и сошлют неведомо в какие сибирские пределы. А через год он опять появится в Высоксе. И будет еще хуже. За то время, что я правил полицейскими делами, несмотря на все наши строгости, сколько людей, сосланных Аникитой Ильичом, все-таки снова из Сибири у нас проявлялось. А теперь не те времена! Теперь ни Дмитрия Андреевича, ни вас никто не боится. Тут все распустилось. Вот насчет Гончего я и говорю: будет хуже! Теперь он проявился и шатается здесь неведомо зачем, так как против вас злоба у него должна быть меньшая: он отплатил, — вы чуть не померли. А как мы его схватим, велим засудить, да в Сибирь угнать, он вернется оттуда второй раз с вами квитаться.

— Да что же это, Денис Иванович, так я всю жизнь и буду жить под страхом от этого зверя?

Змглод развел руками.

— Неужели нет никакого способа? Ты умный человек, и быть не может, чтобы не мог надумать!

— Есть барышня! — глухо выговорил Змглод.

— Какой же?

— Сами можете догадаться…

— Похерить его? На это Дмитрий Андреевич не пойдет, а я сама по себе не могу.

— Да вы меня не поняли! Вы думаете, я про павлиний павильон говорю? Так его подвалы, вам ведомо, завалены, а те кто там помер, как бы погребены теперь, а сажать туда — так прежде надо все подвалы очистить. А рабочий народ ахнет! Заваливать землей в темноте было легко, а разрывать подвалы да находить человечьи кости, какой шум поднимется! Нет, херить человека так, как бывало при Аниките Ильиче, теперь нельзя!..

— Так что же ты хочешь сказать, Денис Иванович?

— А то, что надо Гончего похерить инако! Дайте денег, а я подыщу человека, который его просто пристрелит. Тогда конец! А суд да Сибирь — это все сызнова начинать. Эта Сибирь может вам дорого обойтись, когда он из нее опять сюда нагрянет: второй раз он не промахнется!

— А где такой человек?

— Найду.

— Болтуна, который потом станет рассказывать, что я его наняла человека убить.

— Не опасайтесь. Это уже я на себя беру…

— Ты? Сам?! — вскрикнула Сусанна.

— Что вы, барышня! Бог с вами! — сурово и глухо отозвался Змглод. — Нет! С меня довольно и прошлого всего…

После долгого молчания, Сусанна, лицо которой стало так же темно и грозно, как бывало у старика Басанова, вымолвила холодно и решительно:

— Дай мне, Денис Иваныч, подумать… У меня что-то на сердце чудное творится… Я будто чую силу в себе самой этого изувера своими руками покончить. Дай подумать, что нам с ним учинить… Судьям отдавать нельзя. Правда твоя, ушлют в Сибирь, а он через год вернется и зарежет меня. Нет, я что-нибудь иное надумаю. С Дмитрием Андреевичем перетолкую…

Змглод едва заметно усмехнулся при упоминании о молодом барине и молча вышел.