XIV. Выходцы с далекой планеты
Пока капитан переживал такие острые ощущения и неожиданно нашел союзников в лице первобытных людей, старый профессор служил предметом самых предупредительных забот уродца с необъятной головой мыслителя и телом жалкого слизняка.
Он привел его в комнату, обитую толстой и мягкой тканью, чтобы ни один звук не проникал сюда, и установленную различными, никогда не виданными ученым приборами.
Собеседники соединились друг с другом аппаратом, читающим мысли, и начали разговор:
— Я знаю, — сказал карлик, — что вас, вероятно, волнует вопрос, кого вы видите перед собой? История человечества мне известна. У нас бывали люди в разные эпохи…
— А где они теперь? — поспешил спросить профессор.
— Они превратились в энергию, слились с общим океаном ее… — без заминки ответил уродец.
Профессор печально поник головой и подумал, что смерть, как ее громко ни называть, остается все-таки смертью, но уродец приветливо улыбнулся и заметил:
— Это только люди считают смерть концом своих личных ощущений и ошибаются… После смерти жизнь каждого из живых существ продолжается…
Помолчав немного, карлик вновь заговорил:
— Я удовлетворю ваше любопытство и покажу, откуда взялись мы — кампарты!
— Кампарты… кампарты? — переспросил профессор. — Какое знакомое имя…
— В средние века так у вас на земле называлась самая северная звезда «Южного Креста». Но вот, наденьте на голову эту сетку и смотрите!
Перед глазами ученого была безграничная междупланетная пустота. Чувствовались даже ее безмолвие, стужа и мертвый покой. Но из этой пустоты выступал темно-красный диск, разбрызгивающий во все стороны потоки быстро мчащихся частиц. Они пронизывали, как ядра орудий, пространство и падали, воспламеняя и воспламеняясь, на другой диск.
— Это лучи энергии! — шепнул изумленный химик.
— Да! — ответил карлик. — Но в своем неиссякаемом течении они несут захваченные частицы вещества. И вот однажды эти лучи подхватили зародыши живших на Кампарте существ и бросили их сюда тогда, когда земля еще была горяча. Потом земля остыла, и в нашу страну пришли люди и гнали нас дальше и дальше, уча бороться с собой. Много погибло нас, пока с Кампарты наши родичи не дали нам знать, то освещая, то гася какие-то огни на южной поверхности своей планеты, как надо жить и как быть бессмертными. Тогда мы победили людей, загнали их в подземелья, принудили работать для нас, ушли от холода в эти прекрасные места и теперь гибнем лишь при катастрофах.
— А сколько осталось кампартов? — задал вопрос ученый.
Уродец вздохнул и ответил:
— Мало! Нас осталось всего четверо… Зато, — продолжал он, — наше существование — наслаждение. Мы видим чудесной красоты картины, открывающиеся нашим чувствам при свете темных лучей или при излучении наэлектризованных тел. Согласные, не нарушаемые ничем, колебания мельчайших составных частей вещества, колебания с миллионами правильных движений в секунду — это наша музыка! Весь мир — это великий океан чудесных зрелищ и волшебных звуков, прекрасных и величаво грозных, и только изредка врываются в них резкий, нежданный шум и гром. Это рушатся отдельные миры или сразу, со смертью многих живых существ, бурно врывается в океан сил поток освобожденной энергии… Жалкие, глухие люди! Вам не дано слышать этих чудных мотивов, этого гимна великой природы… Мы же услаждаем свой слух и зрение электризуемыми металлами, нагреваемыми минералами и медленно разлагаемым веществом… Мы достигли полного развития всей нервной системы… И только одна мысль гложет наши сердца, отравляет наш покой богов…
Профессор с любопытством повернулся к собеседнику.
Тот продолжал:
— Наша мечта — вернуться на нашу далекую планету…
Карлик вздохнул и замолчал.
— Я видел, — сказал ученый, — в море ваши подводные лодки. Они доказывают, что для вас почти нет невозможного…
— На земле — нет, но вне ее, к сожалению, многое сильнее нас! Земля вошла в последнюю фазу существования. Она умирает… Что-то произошло такое, что на одно мгновение нарушило связь между частицами, составляющими основу некоторого вещества, и силами, их связывающими. Вы его называете радием… мы — территом, потому что он залегает в центре земли. Это движение разложения передалось родственным территу веществам, и от них, как тление, оно бежит дальше и дальше. От земли тянется теперь длинный хвост частиц вещества и лучей уходящей энергии, и этот поток сил и вещества относит к юго-востоку все наши суда и наших смельчаков. Они не попали на Кампарту и в своих снарядах, лишенные живой энергии, давно уже обессилели и погибли… Вот почему нам суждено оставаться здесь…
— На острове, — сказал профессор, — был город и он сгорел, а население его исчезло… Что сделали вы с ним?
И профессор, взяв кампарта за руку, рассказал ему историю города и картину разрушения его.
Карлик в недоумении пожал плечами.
— Понимаю!.. — ответил он после продолжительного молчания. — Наши атры-рабы добыли для согревания подземелий и реки большую глыбу террита. Часть его мы применили в дело, а другую вывезли на поверхность земли… Вероятно, лучи террита, разложив воздух и лед, сначала погубили людей, а потом сожгли город… Впрочем, недавно сюда доставили нескольких людей… Видно, не все там погибли… Они нужны для интеллектуального питания рамисов и атров… На них случайно дважды натыкались на поверхности земли рамисы, посланные на поиски одного кампарта, отправившегося туда для каких-то опытов…
— Где же они, эти схваченные рамисами жители города? Живы они? Умерщвлены? — бросал торопливые вопросы Залесов, не выпуская прозрачных рук урода.
Тот опять пожал плечами и ответил.
— Нет! Они все живы! Только они пытались бежать и нападали на охранявших их рамисов, а потому их поместили в старом доме давно погибшего кампарта в западном лесу…
Какие-то крики, звон и оглушительный треск, отголоски тяжелых шагов донеслись сюда, и кампарт болезненно и брезгливо поморщился.
Дверь стремительно распахнулась, и Седельников, с развевающимися волосами и возбужденным лицом, вбежал и крикнул:
— Скорее! Скорее! Я, кажется, нашел пленных…
— Они в старом доме, в сожженном лесу, — сказал Залесов.
С торжествующим криком радости и счастья, забывая, что, быть может, любимой девушки нет среди пленных, капитан бросился из комнаты, сбежал по лестнице в сад и через поля, гонимый надеждой и жаждой встречи, мчался, как привидение, а за ним, воя и потрясая палицами, неслась ватага рыжеволосых, пьяных от крови и боя великанов…
Эта толпа людей, руководимых различными чувствами, в сумраке леса казалась вереницей злых духов и оглашала чащу дикими, нечеловеческими криками, завыванием и рычанием.
В то же время карлик со старым профессором вошли в зал и увидели следы разрушения и убийства.
Кампарт остановился и на его лице появилась гримаса страдания.
Он приложил обе руки к груди и дал знать профессору, чтобы тот соединился с ним прибором для разговора.
— Мы, — сказал он, — так тонко организованы, что незначительные температурные и химические изменения мозга, происходящие при появлении мысли или внешнего впечатления, нам заменяют звук голоса… А здесь я чувствую, как вся атмосфера напоена токами возбуждения и жажды крови. Мне больно… мне тяжело…
Подойдя к дивану, он беспомощно упал на него и тяжело дышал, хватаясь тщедушными руками за грудь и горло.
Успокоившись, он подошел к аппарату, висящему на стене, и вдруг отскочил от него и в волнении начал оглядываться.
— Что случилось? — мысленно спросил профессор, подходя к кампарту.
— Я хотел приказать рамисам убрать убитых и послать за безумцами погоню… но аппарат не действует! Кто-то испортил батарею термо-аккумуляторов в рабочих подземельях…
На лице кампарта и в его движениях было совершенное отчаяние. Он опять бросился на диван.
Профессор молча начал ходить по залу, на мгновение вышел на террасу, но, увидев и здесь лужи крови и трупы убитых рамисов, вернулся обратно.
Чуждой казалась картина кровавого, жестокого убийства в этом сказочном доме с его тихим, мерцающим светом и преломляющими его лучи в своих замысловатых гранях драгоценными камнями стен, свода и колонн.
Чтобы развлечь карлика, старый химик начал рассказывать ему об успехах человеческого знания, и когда кампарт внимательно слушал его, он будто случайно спросил:
— Зачем вам, жителям подземелий, нужны подводные лодки?
Кампарт спокойно ответил:
— Мы их посылаем из большого Соляного озера горячих подземелий в океан. Наши лодки добывают пленных для интеллектуального питания рамисов и атров, потомков прежних людей. Морские экспедиции, впрочем, случаются редко, лет через 25… При этом неизбежно гибнут ваши суда… Вы, вероятно, помните, что почти у тропика Козерога погиб большой французский купеческий пароход «Генриэтта»… После этой катастрофы у нас жили 20 человек команды… но они умерли, и нам пришлось…
— Я видел, как погибла «Леди Гамильтон»… — с печалью подумал химик.
— Да, жаль, очень жаль! — покачал головой карлик. — Это была бесполезная жестокость, так как в это же время мы взяли с поверхности нашего материка много пленных…
Карлик вдруг насторожился и, поднявшись, долго слушал.
— Кто-то бежит сюда!.. — сказал он. — Я боюсь!..
По лестнице, действительно, кто-то быстро поднимался.
Профессор, ощупав в кармане револьвер, повернулся к двери, готовясь защищать кампарта.
Но в зал, едва держась на ногах, вошел и почти упал на пол Седельников, едва успев опереться о стену.
— Ее опять увели и где-то спрятали! — крикнул он в исступлении и, подбежав к кампарту, поднял над ним кулак. — Проклятый урод, гнусная тварь!
Залесов удержал его кулак, готовый размозжить голову маленькому, беспомощному уродцу.
— Оставь! — сказал старик строгим голосом. — Он ни в чем неповинен… Расскажи лучше все толком и успокойся!
Капитан начал быстро ходить по залу, тяжело дыша и по привычке щелкая пальцами.
— Я прибежал в старый дом и с этими дикарями перерыл его снизу доверху! — воскликнул он наконец. — Там не осталось ни одной несломанной двери, ни одной запертой комнаты, но я ни живой души там не нашел!
Моряк закрыл лицо руками и разразился тяжелыми рыданиями.
— Дикари нашли следы целой толпы людей и глубокую колею острых колес автомобиля, но след этот вел на дорогу и здесь все следы путались. Что мне делать? Что мне делать? Скажи!..
Схватив за руку старого друга, Илья Максимович смотрел на него полными слез глазами и ждал ответа.
— Надо сначала найти Жукова! — сказал наконец химик. — Мы возьмем карлика и вчетвером отправимся на поиски. Ступай и ищи его!
Но не успел моряк дойти до террасы, когда струящийся повсюду свет начал меркнуть и, вспыхнув, погас.
Глубокая тьма залегла кругом. Бесформенной черной грудой навалилась она и, казалось, придавила своей тяжестью.
— Несчастье! — крикнул в аппарат Залесова кампарт. — Мы разъединены с главными электрическими машинами… Если кто-нибудь из нас — кампартов, видящих при лучах теплоты, будет принужден опуститься в машинные подземелья, — тот погибнет. Атры ненавидят нас… Они усмирены, но не примирены, как рамисы…
— Что же делать теперь? — спросил химик.
Залесов, не дождавшись ответа, протянул руку к кампарту, но карлика уже не было.
Незамеченный в темноте, неслышно ступая, он выскользнул из зала.
Друзья, подавленные случившимся, сидели молча и выжидали событий.
